Скажи мені, чому не можу Забути те, чого нема? Скажи мені, чому не можу Забути те, що, Те, що навколо зима? Океан Ельзи - Там, де нас нема
Эдвард уже не помнил, когда именно он так сильно полюбил пить крепкий кофе по утрам. Наверное, он просто стал копировать поведение отца, день которого всегда начинался с чашки этого горького напитка. А когда к мужчине присоединилась и Патрисия, молодой человек не мог оставаться в стороне. Именно поэтому он, живя у Изуми, каждое утро приходил на кухню, брал в руки турку и приступал к своему небольшому обязательному ритуалу. Элрику очень нравился процесс приготовления кофе, и всё равно, сколько лет он будет это делать. Ему было приятно стоять у плиты и пристально наблюдать за тем, как тёмно-коричневая пена поднимается вверх, почти касаясь краёв. В этом был какой-то особый шарм. А разговоры с Кёртисами, которые возникали сами собой, когда все жители небольшой квартиры собирались за одним столом, были очень приятны алхимику. Он сразу вспоминал о том, как он со своей семьёй встречался с Изуми и Зиком, когда те ещё жили в Германии. Тогда ещё у бывшей Харнет всё было хорошо и она не страдала от того, что не смогла спасти своего ребёнка. Ох, как же парень хотел всё вернуть назад. Наслаждаясь минутным счастьем, Элрик не спеша пил свой кофе и мило разговаривал со своими старыми знакомыми. Он был очень рад тому, что никто из семейства Кёртисов не стал осуждать его в том, что он раз за разом тянулся к пачке с сигаретами, и просто смирились с этим. Парень не знал, почему они так поступали. Но ведь если никто его не упрекал, то зачем нужно забивать свою голову какой-то ерундой? - Весь в отца, - хохотнул Зик, смотря на то, как его гость курил. Эдвард, улыбнувшись, утвердительно кивнул. Он был полностью согласен с мужчиной, сидящим перед ним. Алхимик и не думал отрицать того, что у него появилась эта вредная привычка благодаря Хоэнхайму. Наблюдая за тем, как отец на протяжении нескольких лет курил, молодой человек тоже стал иногда "стрелять" у него сигареты, а потом уже втянулся. Причём, в прямом смысле этого слова. А сейчас резко бросить он не мог. Не хватало силы воли и мотивации для того, чтобы перестать раз за разом вдыхать едкий серый дым, который убивал его изнутри. У него в последнее время было слишком много стрессов, чтобы раз и навсегда исключить из своей жизни такой губительный никотин. Да, Элрик прекрасно понимал, что это может привести к раку, ведь у него уже есть генетическая предрасположенность, или к каким-нибудь другим болезням, но убийство собственного тела действительно успокаивало. - Насколько я помню, он тоже стал курить где-то в шестнадцать лет, - хмыкнула Изуми, вспоминая своё прошлое. Пускай молодому человеку никто такого раньше не рассказывал, он почему-то не удивился только что полученной информации. Он ожидал чего-то подобного от своего отца, наблюдая за его поведением на протяжении всей своей жизни. Учитывая то, как Хоэнхайм спокойно и уверенно затягивался, при этом не ощущая никаких неудобств как физиологических, так и моральных, легко было предположить, что он пристрастился к курению уже давно. А зная, что он был знаком с бывшей Харнет чёрт знает сколько, то, что она это помнила, было совсем неудивительно. Ведь кто знает человека лучше, чем его друзья? - И бросать он не собирается, - сообщил Эдвард, затушив сигарету, после чего потянулся к своему кофе. Ощутив во рту привычный горький вкус, молодой человек довольно улыбнулся. Он хотел как можно больше времени провести в этом приятном спокойствии, пока не начался Турнир. Парень прекрасно понимал, что совсем скоро он, скорее всего, будет сражаться за свою жизнь, дабы получить то, ради чего он и согласился участвовать во всём этом. Если бы не обещание, случайно брошенное Вендиче, то Элрик бы ни за что не решил покинуть свой родной дом, понимая, что его мать тяжело больна. Надеясь на то, что в конце соревнования шаманов он сможет получить невероятную силу, способную добиться чего угодно, парень и прибыл в Англию. Другого способа вылечить Патрисию он не видел. - Слушай, а что с Тришей? – Зик слегка нахмурился. – А то я недавно разговаривал с Хоэнхаймом, но он ничего толком не объяснил. В один момент алхимик помрачнел, сразу же после слов мужчины вернувшись в жестокую реальность. Он хорошо помнил те ужасные слова, которые он прочитал с трудом в медицинской карте своей матери. То, что родители всегда скрывали от него с Альфонсом этот диагноз, выводило молодого человека из себя. Он же со своим братом имеет право знать подобное! Тяжело вздохнув, парень отставил чашку с кофе на стол и опустил взгляд. Сейчас сил смотреть на его собеседника совершенно не было. Эдвард хотел поскорее победить в Турнире и вернуть Патрисии здоровье, которое она сама и потеряла, долгое время не обращая внимания на своё стремительно ухудшающееся состояние. Если бы хоть кто-то из них обратил на все симптомы внимание немного раньше, то женщину могла бы спасти традиционная медицина. - У неё рак лёгких, - с трудом сообщил Элрик. – Третья стадия с метастазами, неоперабельная форма. Но врач это написал так, что я чуть не призвал Сатану, - он натянуто хохотнул, пытаясь своей шуткой хоть как-то сгладить ситуацию. Читая записи, сделанные в карте своей матери, молодой человек действительно чуть не сломал свои глаза. Он никак не мог понять, почему у абсолютно всех медиков настолько ужасный почерк. Будто их этому специально учат, чтобы потом никто не смог прочитать написанного ими, кроме них самых. Хотя… Вряд ли бы это смогло хоть как-то помочь Патрисие. У неё рак был обнаружен слишком поздно, чтобы врачи могли её вылечить. Сейчас единственное, на что врачи были способны, так это банально поддерживать относительно нормальное состояние женщины вплоть до её смерти, которая ни для кого из живых не была концом. Ни шаманы, ни алхимики тоже не могли подарить Элрик исцеление. Не существовало пока таких духов, которые были способны на такое чудо; а ни одна формула, выведенная самым гениальным учёным, не могла здесь помочь. И даже если бы люди, которые состояли в двух враждующих лагерях, объединились (хотя бы несколько), ничего бы толком не изменилось. И хоть шаманы больше времени уделяли душам уже умерших людей, при этом не особо желая вдаваться в различного рода подробности, довольствуясь тем, что они уже имеют, а алхимики напротив пытались докопаться до Истины, при этом практически не пользуясь духами, никто из них не был способен избавить человека от рака. Они же все обычные люди, а не волшебники. - Надеюсь, ты сможешь победить в Турнире и вылечишь Тришу, - тяжело произнёс Зик, с трудом скрывая своё истинное состояние, которое в один миг ухудшилось. Видимо, ему тоже совсем не понравилось то, что он только что услышал. А вот Эдвард с этим живёт. Для него Патрисия совсем не знакомая или подруга детства, а мать! У него же кроме неё и Альфонса никого не было. Она была просто невероятным человеком! С Хоэнхаймом у него никогда не было хороших отношений, поэтому молодой человек и не надеялся, что хоть что-то наладится в ближайшее время. Он просто рассчитывал на то, что проживёт с отцом до совершеннолетия, а потом благополучно уйдёт, куда захочет. Вряд ли мужчина станет его останавливать. - Я тоже, - парень зачем-то кивнул. – Я очень этого хочу. Чтобы мама больше не болела и всегда улыбалась. Если у него есть хотя бы призрачный шанс спасти Патрисию от верной смерти, то Эдвард ни за что его не упустит. Даже если ему придётся заплатить за это самую высокую цену: отдать свою душу за жизнь матери. Но это же закон равноценного обмена, поэтому парень совсем не боялся. Он был к этому готов.***
Хром давно привыкла не высыпаться, поэтому, проснувшись сегодня, она не ощущала той усталости, одолевающей всё тело ещё несколько лет назад. Привычно поднявшись на ноги, шаман направилась в ванную комнату, которая находилась совсем недалеко. Она была рада, что ей удалось найти такой дешёвый хостел, как этот, в котором она остановилась вчера, поэтому ей было грех жаловаться на то, что с ней в одной комнате проживало ещё несколько человек. Вряд ли в этом городе можно найти жильё за такую низкую цену. Включив воду, которая сейчас казалась очень холодной, девушка намочила свою щётку, перед этим немного прополоскав рот. Когда на щетине оказалась паста, она приступила к чистке зубов, при этом пристально смотря в висящее перед ней зеркало, в котором отражался Занзас, появившийся в её жизни не так давно. Слушая его рассказы, шаман старалась никак не отреагировать на них. Докуро прекрасно понимала, что окружающие ни за что её не поймут. Далеко не все люди могли видеть духов, а те, у кого был этот проклятый дар, должны были скрывать свои необычные для современного общества способности. Если бы о существовании проводников в потусторонний мир узнал кто-то не тот, то на них бы непременно обрушилась очередная волна инквизиции, которая в своё время уничтожила много ни в чём неповинных людей. А страдать ещё больше девушке совсем не хотелось. Она и так познала горя сполна, а окончательно разрушить свою судьбу сил просто не осталось. Когда же ей повезло встретиться с Занзасом, который так отчаянно искал мести, шаман ухватилась за него, как за последнюю возможность что-нибудь изменить. Ведь другого шанса может и не быть. Ради того, чтобы победить в Турнире и получить один артефакт, о котором она услышала от своего экзаменатора, Хром была готова стерпеть абсолютно все издевательства своего духа. Если это позволит удержать его рядом хоть какое-то время, то такая цена вполне приемлема ради достижения желаемой цели. - А ещё у тебя зубы хреновые, - достаточно спокойно сообщил Занзас, удобно расположившись на бортике общей ванны. – Мне они ужасно не нравятся. Почему ты ничего не сделала с ними? От этого стало до боли обидно. Девушка совсем не хотела того, чтобы у неё был неправильный прикус, из-за которого над ней так много издевались. Она всегда желала идеальной улыбки, чтобы не было стыдно улыбаться. Но сперва родители не хотели ею заниматься, а потом у неё самой было не до этого. Шаману прошлось выбирать: или тратить всё своё время на внешность, или принять участие в Турнире, после победы в котором она получит возможность исполнить практически всё, что только захочет. И понимая, что с тем артефактом, который обещал ей Вендиче, она сможет исправить себе не только неправильный прикус, но и ещё исполнить другие свои мечты, Докуро согласилась вступить в это соревнование, пускай внутри у неё всё кричало, что это решение ничем хорошим не закончится. Она предпочитала не обращать на это внимания. Закончив умываться, девушка направилась обратно в комнату, в которой она сняла кровать, а Занзас уже привычной тенью проследовал за ней, при этом практически не замолкая. Девушка старалась как можно меньше обращать на это внимания, чтобы в один прекрасный момент не сорваться. Сейчас было слишком рано. Хром хотела сейчас поскорее взять свои вещи и хотя бы немного погулять по городу, пока не начался второй этап отбора. Она не знала, когда придёт очередное сообщение от Вендиче, а сидеть в номере непонятно сколько и всё время отвечать своим соседям, почему она никуда не выходит и зачем приехала, не очень-то и хотелось. Уж лучше потратить свободное время с хоть какой-то пользой. - Ты бы могла носить брекеты, - хмыкнул дух, пристально наблюдая за тем, как девушка собирала немногие вещи, привезённые в другую страну. – Они хотя бы немного тебе помогли, мусор. На мгновение задумавшись, Докуро согласилась с тем, что Занзас всё-таки прав. Это изобретение медицины действительно могло хоть как-то улучшить ситуацию с её ужасным прикусом. Правда, она и не надеялась, что брекеты могли сотворить какое-то чудо и сделать её зубы идеально ровными, но даже самого маленького результата ей было бы предостаточно. Мозолить глаза духу своими недостатками Хром не горела желанием. Она же хотела ему помочь выиграть Турнир шаманов, а не быть обузой или просто разменной монетой. А красивых никто не бросает! По крайней мере, ей так сейчас казалось.***
Привычно откинув свои длинные тёмно-каштановые волосы назад левой рукой, Зольф немного рассеянно поднёс к губам сигарету правой, при этом жадно затягиваясь. Он сейчас совершенно не замечал того, что перед ним стояла чашка с крепким дымящимся кофе, сваренным совсем недавно. Единственное, чего сейчас хотелось алхимику, так это «отыграться» за все те годы, бесцельно проведённые в тюрьме. В камере ему никто не дал за всё время ни единой сигареты, хоть в самом начале своего заключения мужчине было очень трудно обходиться без столь привычного никотина. Никто из надзирателей не хотел сжалиться над бедным человеком, который по воле случае оказался в этом не самом приятном месте. Все люди, иногда посещающие его обитель, пропускали мимо ушей все мольбы Кимбли дать ему хоть бы одну жалкую сигарету, будто упиваясь его страданиями. И это невероятно бесило. Мужчина никогда не любил, когда другие люди оказывались выше его в любом смысле этого слова. Он с самого детства хотел добиться хоть какой-то высоты, чтобы под ним оказалось как можно больше душ как живых, так и мёртвых. Если бы это случилось, то он был бы самым счастливым на свете. Алхимик отчётливо помнил все те неприятные ощущения, одолевающие его тело, когда он находился в самом низу пищевой цепи. Чувствовать себя опять невероятно никчёмным и никому ненужным, даже всемогущему Миру, сейчас совершенно не хотелось, а через несколько лет опять вернувшись в то состояние, которое было для него естественным когда-то, мужчина не допускал даже малейшей мысли, чтобы сдаться. Он слишком много прошёл, чтобы всё так быстро закончилось. Обыкновенная жадность и гордыня были именно теми двигающими силами, которые не позволяли Зольфу окончательно сломаться. Нежелание сдаться и привычное состояние хотеть добиться как можно больше, чтобы управлять другими, сейчас были единственным, что осталось у него в полном объёме, что и когда-то. Не то, что тело. Зрение у алхимика стало садиться ещё где-то в восемь лет, а неестественно частые пневмонии уже практически вошли в привычку как у него, так и у матери. А на некоторые проблемы с психикой даже внимания не обращал. У него была не самая лучшая наследственность, поэтому подобное совсем не было неожиданностью. Ни попытки вести здоровый образ жизни, ни приём разных витаминов, прописанных ему врачами, никогда не помогали ему чувствовать себя как можно более комфортно и не страдать от собственного тела, и он раз за разом опять шёл в больницу, в которой над ним начинали понемногу подшучивать медики. Поэтому он в один день просто сорвался и начал курить. Ведь всё равно от этого ничего толком не изменится. Здоровье у него и без этой вредной привычки не будет самым лучшим, а так он будет получать хоть какое-то удовлетворение. Зольфу было комфортно раз за разом тянуться к пачке, чтобы больше не чувствовать хоть пару часов тяги к никотину. Уж лучше зависеть от сигарет, чем от чего-то другого. Это было меньшее из всех существующих зол. Он никогда не привязывался ни к людям, ни к духам, отчётливо понимая, что от них добра ждать не стоит. Они не приносили бывшему заключённому желаемого вне зависимости от того, чего именно он хотел. Будь то моральное или физическое удовлетворение. Всё равно итог один: он начинал ненавидеть свой вид ещё сильнее. Только вот Оливия, с которой он был знаком практически с самого детства, была единственным исключением из всех возможных правил. Наверное, именно поэтому она до сих пор осталась в памяти в виде чёткого образа. Поэтому сейчас, спустя от силы минут двадцать после пробуждения, алхимик жадно курил, пытаясь наверстать те несколько долгих лет, которые он провёл без табака. И пускай он успел немного отвыкнуть от него за это время и неприятно откашливался после каждой затяжки, прекращать мужчина не собирался. Ему хотелось поскорее вернуться в привычный ритм жизни, ведь совсем скоро обходиться без своего личного успокоительного будет достаточно сложно. Учитывая то, на что согласился мужчина, когда ему предложил сотрудничать Кавахира, сигареты были единственным доступным способом отдохнуть от всего. - Кимбли, вернись в реальность, - немного недовольно повысил голос Шахматноголовый, обращая на себя внимание. – Ты должен меня слушать. Недовольно посмотрев на своего собеседника, Зольф с трудом удержался, чтобы не фыркнуть по привычке. Он бы с радостью дал волю всем своим эмоциям, если бы так сильно не зависел от своего старого знакомого, который всем своим естеством желал использовать алхимика в своих целях. Да, мужчина терпеть не мог кому-то подчиняться, но у него сейчас просто не было другого выбора. Если бы он не решил сотрудничать с Кавахирой, то бы ни за что не получил столь долгожданную свободу. А когда она уже в его руках, то открыты абсолютно все дороги, а следовательно, нужно только немного потерпеть, чтобы добиться желаемого. Того, что снилось ему в столь ярких снах. - Отстань, - выдохнув серый дым, клубящийся в тёплом воздухе кухни, ответил алхимик. – Всё будет хорошо. Я-то постараюсь. В себе Кимбли был уверен на сто процентов. Он сейчас не собирался сдаваться или прекращать работать, ведь алхимик пока что так и не получил того, чего он так сильно хотел. Желая добиться своих целей, мужчина был способен абсолютно за всё. До сих пор веря в равноценный обмен, он надеялся, что все его мучения не напрасны. - Надеюсь на это, - Шахматноголовый, кажется, даже не собирался скрывать своё недовольство. – И не забывай, в чьём доме ты живёшь. С сегодняшнего дня ты куришь на улице. Понял? Тут алхимик уже не сдержался. Зло фыркнув, он опять затянулся, получая от этого невероятное удовлетворение. За последние полторы недели он уже успел немного привыкнуть к никотину и уже больше не так сильно кашлял, как это было в самом начале, а голова уже почти не кружилась. Осталось только немного подождать. Зольф априори не мог забыть о том, что он сейчас живёт на птичьих правах в просторном особняке Кавахиры. Если бы не отсутствие собственного жилья, которое было конфисковано сразу после вынесения приговора, то мужчина бы ни за что не стал загонять себя в ещё большую зависимость от Кавахиры. И хоть алхимик не собирался отказываться от некоторых своих привычек, как выкуривание пары сигарет за чашкой крепкого чёрного кофе, ему всё-таки приходилось мириться с тем, что совсем не он хозяин в этом доме, пускай бы мужчина совсем не отказался от такого расклада. Но вместо этого у него после отсидки не осталось ничего, кроме привычных гордыни и жадности.