Broken

Октавия не могла уснуть, поэтому, не придумав ничего лучше, пошла разгуливать по замку. Было еще не так поздно, поэтому максимум, что она получила бы за свои ночные прогулки — выговор от старосты, если ее, конечно, поймают. В гостиной обжимались парочки, а из пустых аудиторий то и дело доносился приглушенный смех. Казалось, что весь Хогвартс погрузился в какую-то любовную лихорадку. Все вокруг встречались, влюблялись, флиртовали. Даже Цисси, которая несколько лет отбивала все нападки Малфоя, сдалась под его напором. От этих мыслей Октавия погрустнела. Не то чтобы ей хотелось любви со всеми этими поцелуями и обнимашками… Но когда Нарцисса рассказывала о том, что она чувствует рядом с Люциусом, щемило сердце. Будет ли у нее человек, который только одним взглядом будет сводить с ума? Пока на горизонте было всего два варианта: абсолютно безумный в своей влюбленности Блэк и Эван Розье. Первый, по понятным причинам, сразу отметался, а Эван… Он признался в своих чувствах Октавии на рождественском приеме в прошлом году. Она, опьяневшая от шампанского, стояла в своем изящном красном платье на балконе. Он остановился в дверном проеме — изучал глазами ее изгибы. Октавия знала, что была прекрасна и сексуальна в тот вечер. Она видела, как он пожирал ее взглядом. Все то, что случилось потом, походило на глупую шутку: он притянул ее за талию и, обдав горячим дыханием шею, поцеловал в мягкие губы. Октавия не сопротивлялась — была слишком пьяна. Он, упиваясь своей властью над ней, гладил, трогал, целовал… Там, куда мог дотянуться. Она совершенно не поняла, как они оказались на кровати у нее в комнате. И в тот момент, когда он был уже раздет по пояс, она, засмеявшись, сказала ему: — Я не люблю тебя, Эван. Он ушел тогда, ничего не сказав. Они никогда не говорили о случившемся: он наверняка думал, что Октавия ничего не помнила с того вечера, а она не видела смысла бередить старые раны. Иногда на тренировках она ловила его заинтересованные взгляды, но дальше этого он никогда не заходил. Может, стоило тогда ему не отказывать? Тогда сейчас она бы сидела у него на коленях в гостиной, держала в руках его теплую ладонь, и им было бы так хорошо… Октавия поежилась от холодного ноябрьского ветра, когда оказалась на улице. Как назло, она не прихватила куртку, но возвращаться за ней было просто неразумно. Наложив на себя согревающие чары, Смит прошла к любимому месту рядом с озером — большому раскидистому дубу. Она сидела и пустым взглядом смотрела на гладь озера. Горло, несмотря на чары, обжигал морозный воздух. На душе было неспокойно — ее разрывало от бесконечного потока мыслей, которыми она не могла поделиться ни с кем в этом замке. Не поймут. Октавия просидела бы так, тихо созерцая природу, еще несколько часов без движения, как вдруг периферийным зрением увидела, что рядом мелькнуло что-то черное. Она рефлекторно потянулась к палочке. Кто знает, какая тварь решила сбежать из Запретного леса… Девушка прислушалась. Она отчетливо слышала приглушенные шаги, поэтому, прошептав «Люмос», резко встала. Ее палочка уткнулась в мокрый нос крупной черной собаки. Смит ахнула и отпрыгнула от неожиданности. — Ты меня напугал, малыш, — поняв, что собака не представляет опасности, Октавия опустила палочку и присела перед псом на одно колено. Она погладила его, на что он довольно заурчал. — Откуда ты здесь? Пес грустно заскулил. — Мне тоже не спится… Я вижу, что тебе тоже грустно, поэтому давай я почешу тебя, а ты послушаешь мои бредни, — она снова прислонилась спиной к дубу и позвала собаку к себе на колени. Пес довольно гавкнул и улегся на ее ногах. — Тебе, наверное, так легко… Ты ведь всего лишь пес — какие у тебя заботы? Разве что найти еду, да того, кто тебя почешет, — она потрогала его мягкие ушки, из-за чего он утробно заурчал. — А-ха-ха, тебе нравится здесь, — она снова потрогала ушки, пес начал вилять хвостом. Октавия снова звонко рассмеялась, продолжая водить рукой по его мягкой шерстке. — Хотела бы я тоже быть беззаботной, как ты… — она тяжело вздохнула. — В моей семье никогда не было покоя. Мой отец — он, конечно, хороший человек, но иногда мне не хватает его внимания. Он слишком погружен в свою работу и как будто бы не замечает, что у него есть дети. Нет, на публике он, конечно, прекрасный отец, но дома мы не так часто общаемся, как хотелось бы… И я делаю все, чтобы он обратил на меня внимание, но ничего не получается. У него бизнес, контракты, Совет. Пес довольно заурчал, когда ее руки добрались до его пузика. Она мягко улыбнулась. — Знаешь, я… я даже в какой-то момент поймала себя на мерзкой мысли, что была рада уходу Эдмонда. Я понимаю, насколько это ужасно и эгоистично сейчас звучит. Я люблю Эдмонда, но в то время… отец начал уделять мне много внимания, — ее голос дрогнул. — Мы ходили вместе на квиддич, съездили в Париж. И еще он сказал, что гордится мной, когда пришли результаты СОВ! Если бы не уход Эдмонда, я бы назвала это лето лучшим в жизни. Она горько вздохнула и посмотрела в темноту. В глазах стояли предательские слезы. Октавия подняла голову и проморгалась, чтобы убрать их. Пес, почувствовав ее встревоженность, вздрогнул и поднял свои серые глаза. Он носом уткнулся в ее живот, как будто пытаясь таким образом успокоить. — Мерлин, это так глупо! — она всплеснула руками и нервно хохотнула. — Разговариваю с собакой, будто у меня нет друзей. Впрочем, ничего из этого я не смогла бы им рассказать. Я уже два месяца не могу набраться смелости и сказать Цисси, что я продолжаю общаться с Эдмондом, — пес резко поднял на нее свою мордочку. — Ты чего? Не смотри на меня так! Я понимаю, что нельзя скрывать от нее, она ведь… она ведь рассказала мне о своей сестре и о том, что они иногда общаются… Как будто бы Эдмонд это другое дело. Одно — когда твоя сестра влюбляется в грязнокровку, а совсем другое — когда твой брат бросает вызов не просто семье, а всей системе, которую строит эта самая семья. Я уверена, что Цисси меня сейчас не поймет… Она расскажет Люциусу, а он — всем остальным. Так я превращусь из слизеринской принцессы, как говорит Блэк, в изгоя. — Кстати, о Блэке, — пес на этих словах начал поудобнее укладываться на ее коленях и несколько занервничал. — Скорее, о Блэках! Не знаю, что их так манит во мне, может, кровь моей прабабушки, Бельвины Блэк — чувствуют родню. Но я просто не могу отделаться от них — что от старшего, что от младшего, — собака оскалилась. — Вот-вот, я о том же, мой друг. Но старший меня пугает куда меньше, чем младший. С Сириусом как будто все понятно… Он бесится, что я не такая, как была в детстве. Но и он, справедливости ради, перестал быть милым мальчишкой… Нет, он, конечно, все еще бывает мил, когда причешется, — она хохотнула, а пес недовольно проскулил. — И не открывает рот. Но его выходки! После того, как он начал тесно общаться со всякими полукровками и грязнокровками, стал просто невыносим! Собака подняла на нее свои глаза и оскалилась. — А вот Регулус… Он меня пугает. Сильно. Прости, что тебе приходится все это выслушивать, — она понизила голос и начала чесать его уши в знак благодарности. — Он постоянно ходит за мной, еще и эти странные рисунки! Каждый день я вижу его в коридорах замка, причем он появляется как будто из пустоты! Вот сегодня в библиотеке Блэк появился совершенно неожиданно. Но больше всего меня испугал его взгляд — я клянусь, он хотел меня поцеловать! В прошлом году Розье так же смотрел на меня в тот вечер… Пес встрепенулся, но тут же был успокоен Октавией, которая начала чесать его пузико. Он заурчал и довольно задергал лапой. — Говорят, кстати, что Розье ухаживает за Лианой Гойл. Я буду рада, если у них все сложится. После того, что у нас случилось на Рождество, он ходил сам не свой, — она ненадолго замолчала. — Когда-нибудь я обязательно буду любима. И не только придурками. После этих слов Октавия зевнула. Пес мягко начал выбираться из ее объятий. После того, как встал на лапы, он мордочкой указал ей на замок. Она приглушенно засмеялась. — Ты отправляешь меня спать? Ну что ж, спокойной ночи, Блэк, — пес тут же взволнованно поднял на нее свою мордочку. — Это потому что твоя шерстка черная, поэтому я буду звать тебя Блэк. Ты, в отличие от Сириуса, хотя бы моешься… Надеюсь, мы еще увидимся. Октавия ушла в замок, а пес так и остался стоять на своем месте и глядеть ей вслед.

***

В Большой зал Сириус бежал на всех парах — он долго гулял вчера, из-за этого поздно заснул, а завтрак пропускать никак не хотелось. За столом уже сидели его друзья — Римус приветливо помахал ему, после чего Блэк прибавил шаг. — Блэк, ты что, причесался? — недоверчиво посмотрев на друга, сказал Поттер. — И тебе тоже не помешало бы, Джеймс, — Сириус бросил сумку рядом с Римусом, который доедал тост с джемом. — Где ты вчера шлялся всю ночь? — спросил кто-то из Мародеров. Блэк не слышал — был поглощен поеданием божественной яичницы. — Я гулял… Искал новые ходы для нашей карты, — замялся Сириус, немного покраснев. Поттер хмыкнул. Ага, ходы… Они ненадолго замолчали, а потом начали обсуждать, как на выходных будут отмечать день рождения Сириуса сначала в Хогсмиде, а потом в комнате с огневиски. Питер заговорчески шепнул, что все уже доставлено на базу, имея в виду, конечно, гриффиндорскую спальню. Джеймс, кажется, пошутил, что, раз Сириусу исполнилось 17 — а это почти 18! — то и отметить надо по-взрослому, на что Лунатик тут же подал голос. Его и так еле удалось уговорить на огневиски. Сириус не вмешивался в разговор друзей, незаметно от всех поглядывая на стол Слизерина. Октавия сидела там и говорила с Нарциссой Блэк. Он заметил, как тонкими пальцами она взяла кубок и поднесла к влажным губам. Сердце парня пропустило один удар. Он застыл, внимательно смотря на то, как она ставит его обратно, придерживая за ножку, потом аккуратно поправляет юбку и поворачивает голову, чтобы улыбнуться поздоровавшемуся Розье. Сириус поморщился. — Поттер вызывает Блэка, — проревел у него над ухом Джеймс, отчего парень вздрогнул и выронил вилку из рук. — На кого засмотрелся? Поттер перекинул свою руку через его шею и шутливо поиграл бровями. Сириус пихнул его, хохотнув. — Могу поспорить, что ты смотрел на Марлин, — выдал он, после чего Блэк спешно закивал. — Ты абсолютно прав, дружище, это МакКиннон! Но там все сложно, и я… пойду, — он быстро встал и вышел из Большого зала. Мародеры недоуменно переглянулись, смотря в спину уходящему Сириусу. С ним явно было что-то не так. Уже на выходе старший Блэк столкнулся с Регулусом — задел его плечом. Тот недовольно поморщился и сказал что-то вроде: «Смотри куда прешь, придурок». Сириус, который и так был не в настроении, в секунду завелся и, взяв крепко его за руку, под любопытные взгляды остальных вывел из зала. Регулус недовольно брыкался в его руках, краснел и бормотал какие-то проклятья себе под нос. Старший Блэк не обращал на его действия никакого внимания. В голове стучала кровь. Он затащил брата в одну из пустых аудиторий, тут же заперев ее заклинанием. Младший, вырвавшись из хватки брата, ощутимо ударился бедром о парту и еле слышно застонал. — Ты совсем больной, Блэк? — Регулус предпринял попытку рвануть к окну, но тут же был перехвачен Сириусом. — Повтори, что ты сказал, — прошипел старший Блэк, пресекая все попытки младшего убежать. — Мне повторить, что ты придурок или что ты больной? — с вызовом Регулус посмотрел на брата. Тот раздраженно дернулся, сильнее сжав в мантии волшебную палочку. Этот его взгляд, в котором не читался страх, раздражал. — Больно-то ты смелый стал, Рег. Мамочки тут нет, она не спасет. — Я тебя не боюсь, Сириус, — Регулус рывком достал палочку, резко направляя ее на брата. — Экспеллиармус! — палочка младшего Блэка оказалась в руках у Сириуса. Он хищно улыбнулся. — Ну а теперь, Рег? Повтори теперь, братец, — он грозно наступал на пятящегося Регулуса. — Ты мерзкий предатель крови, любитель грязнокровок и чертовых полукровок! Ты больной! Ты придурок! Ты позор семьи! Ты худший брат! Доволен? Ты доволен, Сириус? — Регулус безумно рассмеялся и исподлобья посмотрел на краснеющего от раздражения брата. Его глаза горели отвращением. Сириус рывком оказался возле него и, недолго думая, с размаху влепил ему пощечину. Тот сразу же схватился за горящую щеку и испуганно посмотрел на брата. В глазах стояли слезы. — Не смей больше даже смотреть в мою сторону, щенок, — выплюнул он, бросив себе под ноги волшебную палочку Регулуса. — И перестань уже таскаться везде за Смит — выглядишь жалко. Надежда на восстановление братских отношений, которая еще теплилась в душе Сириуса, навсегда исчезла. Он посмотрел через плечо на Регулуса, который одной рукой уперся в парту перед собой, и вышел из аудитории. Он все сделал правильно.