Broken

Совершенно внезапно наступил декабрь. Студенты предвкушали рождественские каникулы — время, когда можно немного отвлечься от суеты, отдохнуть и перезагрузиться. Для Октавии Рождество было особым праздником, потому что в доме Смитов его отмечали с размахом. Обычно до ее приезда домовики украшали огромную, достающую до потолка, елку в зале, по всему дому пахло имбирным печеньем. Мать, всегда все контролирующая, к моменту возвращения дочери из Хогвартса утверждала список гостей и блюд для первого приема. В чистокровных семьях никто не праздновал Рождество в один день: обязательно выделяли вечер для официального празднования, за ним устраивали шикарный ужин «только для своих», а сам праздник встречали в кругу самых близких людей. Октавии ужасно нравилась неофициальная часть праздников в мэноре. В ней не было фальши и вежливых улыбок, как на приемах. Хотя даже в рождественское утро все спускались в зал для распаковки подарков при параде — сложно было представить кого-то заспанного, в пижаме, без легкого макияжа и укладки. Тем не менее, они совершенно искренне радовались, удивлялись и смеялись. В такие моменты все забывали про дела и статус — они становились настоящей семьей. Единственное, что действительно расстраивало Октавию — это Рождество она проведет без Эдмонда. Обычно после официальной части они закрывались у нее в комнате и до самого рассвета обсуждали гостей. Да, это было некрасиво, но невозможно было молчать о нелепых нарядах некоторых дам и пафосных речах. Девушка твердо решила, что все равно подарит брату подарок. Она носила его в своей сумке вот уже неделю в надежде встретить Эдмонда в коридорах, но он не появлялся. В какой-то момент ей даже пришла в голову идея попросить кого-то из Когтеврана передать ему подарок, но такой ход наводил на нее большое количество подозрений. Если она попросит передать что-то своему брату, то весь замок на следующее же утро будет шептаться о том, что слизеринка общается с предателем крови. А так глупо разрушить свою репутацию Октавия не могла. За три дня до своего отъезда девушка все же нашла брата за расклейкой листовок против действий Темного Лорда. Лучшего места, чем коридор перед гостиной Слизерина, для этого он не нашел. Жестами указав ему на ближайшую аудиторию, Октавия прошла мимо Эдмонда, всем видом показывая, как он ей неприятен. — Мерлин! Если ты так на всех всегда смотришь, то я не удивлен, что тебя боятся ребята с других факультетов, — Эдмонд зашел в класс через несколько минут после сестры. — Я хотела добавить еще что-то вроде «убирайся отсюда, грязный предатель крови», но подумала, что это слишком, — Октавия тепло обняла его. — Значит ли это, что ты не всегда искренне ругаешься на «грязных предателей крови и поганых грязнокровок»? Октавия, поджав губы, ничего не ответила. Она пришла не для того, чтобы ругаться. Ей по-настоящему хотелось вручить ему подарок. — На твоем месте я была бы более аккуратна. Если бы тебя увидела, например, Беллатриса, не думаю, что ты вернулся бы в свою гостиную без серьезных увечий, — Смит скрестила руки на груди. — Жизнь без риска не имеет смысла! К тому же, в вашем змеином клубке больше всего потенциальных Пожирателей смерти, — Эд стал засовывать оставшиеся листовки себе в рюкзак. — В клубке, значит? Чистокровные учатся не только на Слизерине, Эдмонд. И, поверь, многие из них негласно, а некоторые даже активно, поддерживают нас, — девушка фыркнула, немного задрав свой аккуратный носик. Привычка. — Нас? Так ты уже в партии? Успела обзавестись симпатичным украшением на предплечье? Октавия непонимающе подняла брови. — Видимо, еще нет. Ну ничего, сестрица, ты и дальше говори про грязнокровок и предателей крови. Он обязательно все услышит и наградит тебя за старания, — ехидно сказал Эдмонд, садясь на парту. — Кто-то мне говорил, что парта нужна не для этого, — перевела тему девушка. Спорить с ним не хотелось. По крайней мере, не сейчас. Старший Смит, глупо улыбнувшись, пересел на стул. — Я вообще пришла не спорить, а вручить подарок. Несмотря на то, что мы впервые не будем праздновать Рождество вместе, оставить тебя без приятной мелочи я не могла. Она порылась в сумке и достала красивую синюю коробку, перевязанную серебряной лентой. — Мерлин! Да это же сборник древних заклинаний, — Эдмонд онемел, когда увидел потертую обложку с золотыми буквами. — Спасибо, Ви! Где ты его достала? Он подбежал, чтобы обнять ее. — У меня свои секреты, — она хитро улыбнулась. — С наступающим Рождеством, Эд. — Я, кстати, тоже для тебя кое-что приготовил, — он подбежал к своей сумке и начал в ней рыться. Через пару минут Эдмонд достал из нее небольшую коробочку красного цвета и передал Октавии. Та недоверчиво на него посмотрела. Она знала, что в таких коробках дарят драгоценности. Девушка подхватила пальцами верхнюю часть коробки и легко открыла ее. От увиденного у Октавии захватило дух. В коробочке лежало невероятной красоты ожерелье. Это был серебряный чокер с кроваво-красными рубинами. — Эд, — она, не найдя слов, кинулась ему на шею. — Это же ужасно дорого! Зачем? — Когда я увидел его впервые, сразу подумал о тебе, — старший Смит мило покраснел и отвел глаза. — Надень его на прием — так я смогу быть рядом с тобой, несмотря ни на что. Она пообещала, что ожерелье будет в рождественский вечер на ней, и начала щебетать о чем-то другом. В какой-то момент Октавия заметила, что брат практически не смотрел на нее, а если и встречался глазами, то тут же отводил взгляд. Такая реакция была странной, но она объяснила ее обычным волнением.

***

Перед самым отъездом Октавия забежала в уже опустевшую спальню для того, чтобы захватить несколько важных книг. Она хотела попрактиковаться дома в чарах вместе с тетей Розабеллой. Уже на выходе из комнаты она увидела, что на ее кровати лежала небольшая бархатная коробочка зеленого цвета. Октавия могла поклясться, что еще утром ее не было! Она присела на край кровати и потянула за ленточку. Коробочка раскрылась — в ней лежала серебряная подвеска в виде квиддичной метлы. Октавия, удивленно вскинув брови, повертела ее в руках. Тонкая работа. На дне коробки она заметила что-то похожее на записку. — С Рождеством. От старого друга, — прочитала девушка и улыбнулась уголками губ. У нее появился тайный поклонник? От этой мысли почему-то становилось тепло на душе.

***

Дом встретил Октавию огнями и пышными украшениями: практически все было готово к празднованию Рождества. Огромная ель стояла в зале пока без оформления — домовики под четким руководством тети Розабеллы собирали все рождественские украшения в комнате. Женщина мило улыбнулась племяннице и сказала, что ее уже ждет отец в своем кабинете. Октавия не стала заходить в свою комнату — сразу пошла к отцу. Его кабинет находился в отдаленной части поместья, за летним садом. Эта половина мэнора плохо освещалась, из-за чего там всегда царил полумрак. На контрасте с парадными залами мэнора эта часть выглядела несколько угрюмо и тревожно. Октавия отметила про себя, что в этом всегда заброшенном крыле сейчас было гораздо больше людей: с девушкой здоровались мимо проходящие волшебники в черных мантиях — никого из них она узнать не могла. — Тетя сказала, что ты хочешь меня видеть, — после короткого стука Октавия вошла в кабинет отца. Он, не отрывая своего взгляда от бумаг, жестом предложил ей сесть. Девушка осмотрелась: практически ничего с ее последнего прихода сюда не изменилось. Кабинет все также был достаточно лаконично обставлен: пара книжных шкафов, массивный стол из дорогого дерева, небольшой диван с кофейным столиком и несколько семейных портретов. Октавия всегда ощущала себя в этом пространстве так же, как и в гостиной Слизерина. Отец любил зеленый цвет, вероятно, из-за того, что сам был в прошлом слизеринцем, и обставил свое рабочее пространство в любимых оттенках. — Завтра прием начнется в пять вечера. Пожалуйста, будь готова к этому времени. Мы, как принимающая сторона, должны будем приветствовать собравшихся. Изабелль уже составила список гостей и схему рассадки. Она говорила, что они у тебя в комнате. Ознакомься, пожалуйста, — он начал писать что-то в документе. — Твой дедушка Франциск обещал быть завтра утром, так что я надеюсь, что ты его встретишь, — мы с матерью будем в это время в Министерстве. — Да, папа, конечно, — Октавия поникла. Не так она представляла первый разговор с отцом после разлуки. Нет, она, конечно, не ждала, что он начнет живо интересоваться ее успехами, но и о таком сухом приеме не думала. — В целом, это все. Ты можешь идти, — он оторвался от бумаг на секунду и вежливо улыбнулся. Октавия медленно встала и, ничего не сказав, пошла к двери. — А, и Том хотел тебя видеть, — бросил Дарио, когда она была готова выйти. — Дядя Том здесь? — в глазах девушки блеснул интерес. — Да, он должен быть в кабинете твоего деда. Она тут же закрыла дверь и быстрым шагом направилась к нему. Сердце бешено заколотилось: он точно ее выслушает, ему будет интересно узнать, что случилось в ее жизни. Он не такой, как отец, которому практически никогда нет дела. Октавия застала его за чтением. Том сидел на узком диване и внимательно изучал древний фолиант. Кажется, эту книгу она видела еще у своего прадедушки, Теодоро Смита, когда тот еще был жив. Увидев ее на пороге кабинета, он мягко улыбнулся и отложил работу. — Ви, я очень рад тебя видеть, — Октавия подбежала к нему и крепко обняла. Он сначала несколько опешил, но потом захватил ее полностью в кольцо своих рук. — Ты звал меня? — она села рядом с ним на диване, параллельно поправляя свою юбку. Том кивнул и встал. — Я хотел поговорить о тебе. Как твои дела? Что там в Хогвартсе? — с интересом в голосе спросил он. Октавия, изголодавшаяся по общению, как на духу рассказала ему обо всем, что произошло за то время, пока они не виделись. Он живо реагировал на ее истории: смеялся там, где она ожидала; понимающе кивал, когда девушка рассказывала о своих трудностях. Октавия была полностью поглощена этим разговором. Она уже давно не говорила с кем-то настолько открыто. Даже со своими лучшими подругами. Единственное, что девушка рассказать не могла и ему — то, что она все еще общается с братом. — Как там Эдмонд? — буднично спросил Том, словно прочитав ее мысли. Он внимательно посмотрел на Октавию, которая тут же опустила глаза в пол. Она явно не ожидала этого вопроса и сжалась. Слизеринка предпочитала не распространяться о том, что после побега брата продолжала с ним общаться. Знала, что за этим последует. — Я не знаю, — замялась она. — Мы не общались с того момента, как он покинул дом. Реддл хищно ухмыльнулся и, немного склонив голову, посмотрел на девушку исподлобья. Его взгляд прожигал. Казалось, что он не моргал. Воздух в комнате как будто в миг потяжелел. Октавия задушено всхлипнула. — Знаешь, что я не люблю в людях, Ви? — он сел в большое кресло. — Ложь. Человеческая природа такова, что проще соврать, чем сказать правду. Потому что правда делает тебя слабым и уязвимым. Я научился видеть, когда люди мне врут. И сейчас ты меня очень расстраиваешь. Я думал, что между нами нет никаких тайн, мы можем открыто говорить, что думаем, но, видимо, ты так не считаешь. Он обиженно поджал губы и отвернулся к окну. Октавия смотрела в пол и нервно теребила край своей юбки. Стыд накрывал с головой. Как она может ему врать? — Прости, я… просто… — промямлила она. Том подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Октавия вздрогнула. — Ви, я ведь твой самый близкий человек. Ты можешь рассказать мне обо всем, — он наклонился прямо к ее уху. От его глубокого голоса пошли мурашки. Сердце забилось о грудную клетку. От него исходила такая сила, что Октавия ничего не могла из себя выдавить. Впервые она почувствовала себя такой слабой и беззащитной рядом с ним. — Я боялась, что ты меня не поймешь… — Кто, если не я? Мне хочется, чтобы ты мне всецело доверяла, Ви, — он повернул ее голову и заставил посмотреть себе прямо в глаза. Октавия увидела в взгляде нежность и смущенно улыбнулась. — В нашей борьбе именно вы, молодое поколение, сыграете самую главную роль. Поэтому я хочу, чтобы ты не боялась говорить со мной. Я ведь открыто с тобой говорю о том, что тебя интересует. — Да, ты прав. Я не должна была от тебя это скрывать. Просто… мой отец бы это точно не одобрил. Если бы он узнал, выжег бы меня с семейного древа, как и Эда, — задыхаясь, говорила она, пока он внимательно смотрел ей прямо в глаза. Октавия хотела отстраниться, но как будто бы была пригвождена к месту. В его глазах скользнуло разочарование. — Я понимаю, сколько для тебя значат семейные узы, Ви. И такая связь… она похвальна, — он аккуратно сел рядом с Октавией на диван. — У меня никогда не было семьи. Ее мне заменили мои друзья — прежде всего, твой отец, Дарио, и дядя, Адам. Они поддержали меня в тяжелое время, за что я им благодарен. Прошло уже много лет с нашего выпуска из Хогвартса, а наша связь только крепнет. Во многом благодаря тебе, ведь ты — надежда магического мира, Ви. — Надежда? — у Октавии ужасно забилось сердце. Том схватил ее за руку и снова внимательно посмотрел в глаза. — Я наблюдал за тобой многие годы, Ви. Ты — воплощение идеалов нашей организации. Ты умна, хитра, находчива и искренне веришь в то, что чистота крови превыше всего. И именно ты поможешь нашей организации стать еще сильнее, — он замолчал и, словно задумавшись, отвернулся. У Октавии от волнения ладони стали мокрыми, а уши покраснели. — С твоей помощью мы захватим Хогвартс изнутри, поселим в головы юных волшебников мысль о том, что грязнокровки не должны иметь никаких прав обучаться наравне с чистокровными магами. Ведь, в сущности, все, что могут грязнокровки — подражать настоящим волшебникам вроде тебя и меня, — в его глазах вспыхнули огоньки. — Ты станешь рупором пропаганды внутри школы, что позволит нам принять в наши ряды еще больше талантливых юных волшебников. Но для этого нужно будет кое-что сделать, — он перешел на шепот и придвинулся к краснеющей девушке. Его рука оказалась на ее предплечье. — Мой знак. На этом месте. Октавия испуганно отшатнулась. Эд говорил ей об этом пару дней назад. «Украшение на предплечье». Том не двигался. Его взгляд прожигал. Она чувствовала, будто он читает ее мысли, считывает каждую ее эмоцию. — Я… я… — выдавила девушка, не в силах ничего больше произнести. — Я дам тебе время подумать, Ви, — Том поджал губы. — Ты устала, иди отдохни. Он отпустил ее руку, после чего Октавия будто вышла из оцепенения. Она загнанно посмотрела на него. Снова ее прожигал стыд. Как она может быть воплощением идеала, если не может дать четкий ответ? Октавия встала и пошла к двери. Она впервые ощущала себя так странно после их разговора. Когда он говорил, она чувствовала свою значимость, но при этом где-то в голове билась ужасная мысль о том, что она желает служить ему. Темному Лорду. Его сила пробиралась под кожу — никогда до этого Октавия такого не испытывала рядом с ним. — Эмоции — вот что мешает двигаться дальше. Подавить эмоции — значит победить свою сущность. Значит победить в войне, — уже на выходе услышала Октавия его слова и поникла. Эмоции. Вот что убивает в ней идеал.