Broken

На следующий день Октавия с зарождающейся в груди тревогой подошла к кабинету Тома. Она чувствовала, что он был уже там, но не решалась постучать и войти. В руке девушка сжимала ожерелье. Тяжелой гирей на душе повисло волнение. — Не стой у двери, Ви, — она услышала его голос. И, сглотнув ком, образовавшийся в горле, вошла. Том улыбнулся, когда увидел ее лицо, и приветливо помахал. Он был не один. Рядом с книжным шкафом возвышался Эридан Лестрейндж. Мужчина никогда не нравился Октавии — он был груб, немногословен и несколько отстранен. Отец всегда говорил, что на его характер повлияла работа с темными артефактами. Однако девушка сомневалась, что все дело только в них. Услышав, что дверь открылась, он метнул на Октавию грозный взгляд, отчего та поежилась. — Эридан, не пугай мисс Смит, — Том встал из-за стола и медленно подошел к девушке. Его глаза горели каким-то странным, дьявольским, огнем. Октавия испуганно отступила. Впервые она не чувствовала того тепла, что давал ей старый дядя Том. Внутри неприятно кольнуло. Эдмонд был прав? — Ну-ну, Ви, ты чего, — увидев ее смятение, Том подошел к ней поближе и мягко положил руки ей на плечи. Девушка напряглась. Его глаза смотрели будто сквозь нее. Прожигали. Октавия увидела, как нежность мелькнула в его взгляде. Та самая, знакомая с детства. Секунда — и на нее смотрел уже не незнакомец с чуть красными глазами, который только называл себя Томом Реддлом, а добрый и такой родной дядя Том. Хотелось утонуть в его объятьях, рассказать ему обо всех тревогах, поплакать. Внутри было слишком много эмоций, которые она была не в силах скрывать. Но легкое прикосновение к руке вернуло ее в реальность. Том присмотрелся к ожерелью, а потом, хмыкнув, бросил его Лестрейнджу. Тот ловко поймал украшение и начал рассматривать. Он вертел драгоценность в руках, изредка суживая глаза. Изучал. — Вы правы, мой Лорд. Это оно, — Эридан опустил ожерелье на стол. Рывком он оказался возле Октавии, жестко схватив за плечи. Девушка ахнула от легкой боли. — Откуда оно у тебя, девчонка? Смит загнанно посмотрела в горящие глаза Лестрейнджа. Его пальцы сильнее сжали ее хрупкие плечи. — Эридан, — рука Тома одернула мужчину. — Ты можешь идти. Лестрейндж раздраженно рыкнул и вылетел из кабинета. Октавия отшатнулась. Она растерянно смотрела на Реддла, который мягко ей улыбался. Он прислонился к столу, скрестив при этом руки на груди. — Дай угадаю, это подарок от Эдмонда, — Том внимательно посмотрел на нее исподлобья. Девушка нерешительно кивнула. Она не понимала, что происходит. Хотелось сбежать. — Так и думал, — он ухмыльнулся. — Предавший один раз, предаст и второй — запомни это. — Что… что не так с ожерельем? — Видишь какое дело, Ви, твой брат уже достаточно давно работает на сопротивление, как они говорят, «темным магам». Эти мерзкие предатели крови и грязнокровки считают, что лучше знают, как жить нам, настоящим волшебникам. Пытаются уравнять нас с этими… магглами, — выплюнул он. — Еще летом у твоего отца пропал один очень редкий артефакт. Его особенность в том, что он поглощает все, что видит — такой портативный омут памяти. Он позволяет записать важные разговоры и интересные моменты. Омут неудобен тем, что для того, чтобы просмотреть воспоминание, нужно его вытянуть из своей головы. С этим артефактом все проще — он хранит всю информацию внутри. До него можно просто дотронуться — и он сразу покажет тебе все, что интересует. — И… Эдмонд… — глаза Октавии наполнились слезами. Она не могла поверить. Как он мог так с ней поступить? — Да, дорогая, он тебя обманул, — Том подошел к ней и тепло обнял. Девушка уткнулась ему в грудь и зарыдала. — У предателей крови нет принципов. Посмотри, твой обожаемый брат — тот, кому ты всецело доверяла, — дал тебе это ожерелье, чтобы узнать больше о нашей организации. Он предал тебя ради кучки грязнокровок и жалких магглов. Ты рискуешь собой, чтобы общаться с ним, а он… Тело девушки сотрясалось в его руках. Она не могла остановиться. Было ужасно больно. Так, что хотелось кричать. Октавии было сложно поверить в то, что Эдмонд, ради которого она шла на такие жертвы, мог поступить с ней так… Подло. Грязно. Чувства разъедали ее изнутри. Она не мечтала сейчас ни о чем, кроме того, чтобы посмотреть в глаза брату. Что она увидит в них сейчас? Сожаление? Грусть? А может ли Эдмонд вообще испытывать такие эмоции? — Я хочу принять метку, — отстранившись, твердо сказала девушка. Тыльной стороной ладони Октавия вытерла слезы. Том, что стоял перед ней, победоносно ухмыльнулся. Его глаза сверкали триумфом. — Ты уверена в своем решении, Ви? — он подцепил ее голову пальцем. Девушка выглядела так трогательно с красными от слез глазами и трепыхающимися ресницами. Том видел, как она росла. Том видел, какой силой она обладала. Том видел, какой в ней потенциал. Когда ей было четырнадцать, он увидел ее первое беспалочковое заклинание и понял, что Октавия Смит станет самым ценным его приобретением. Он чувствовал, что она может больше. Октавия нуждалась в наставнике, жаждала любви и тепла, что Реддл давал ей с лихвой. Он знал, что рано или поздно она придет к нему. Он верил, что девушка станет частью его борьбы. — Да, мой Лорд, — она спешно закатала свой рукав. Слезы все еще лились из ее глаз. Внутри сердце трепыхалось загнанной птицей. Она не знала, правильно ли поступает. Но огонь, что горел сейчас от обиды на брата, только распалял ее. Жгучая боль пронзила ее предплечье, когда палочка Тома коснулась его. Она бессильно рухнула на колени перед ним. — Октавия, теперь ты официально в рядах Пожирателей смерти, — он подал ей руку, чтобы она поднялась. — Вместе мы построим новый мир. Затуманенным взглядом Октавия покосилась на свою руку. На молочной коже предплечья красовался большой череп, из которого медленно выплывала змея, шипя и извиваясь. Назад дороги теперь нет.

***

В Хогвартс Октавия Смит вернулась другим человеком. Теперь она четко знала, что нужно делать. Отец, когда узнал о метке, одарил ее такой теплой улыбкой, что внутри все затрепетало. Это был правильный выбор. Первое, что она хотела сделать в замке, — найти Эдмонда. Она не желала с ним говорить, не хотела слышать его жалкие оправдания. Что он ей скажет? Что действовал так, дабы защитить ее? Чушь. Октавия встретила его в коридоре возле библиотеки. Эдмонд счастливо улыбнулся и помахал ей рукой. Девушка фыркнула. — Я рад тебя видеть, Ви, — он зашел за ней в пустую аудиторию и попытался обнять, на что она жестко его отстранила. — Ты чего? Эдмонд выглядел растерянно. Октавия скрестила руки на груди и посмотрела на него свысока. Какой же он жалкий. — С этого дня забудь, что я существую. У тебя больше нет сестры. Можешь и дальше проводить время со своими грязнокровками и предателями крови, — девушка направилась к двери. Эдмонд, который совершенно ничего не понимал, подлетел к ней. — Что они с тобой сделали? Я тебя совершенно не узнаю! — Они? — хмыкнула девушка. И он смеет еще что-то говорить про семью?! — А что ты сделал, Эдмонд? Ты предал меня! Ради этих! Этих грязнокровок! — О чем ты говоришь? — он непонимающе уставился на нее. — Вот об этом, — рывком из сумки Октавия достала ожерелье. — Это же темный артефакт отца, да? Ты ведь знал? Эдмонд опустил глаза. — Я все могу объяснить, — начал было он, но Октавия, не желая ничего слушать, бросила украшение к нему в ноги. — Ничего не надо мне объяснять! Ты меня предал, — из глаз младшей Смит хлынули слезы. — И чем ты лучше тех, кого ненавидишь? Ты готов переступить через семейные узы ради того, чтобы узнать, какое шампанское весь вечер пил Люциус и о чем мы разговаривали с Цисси? — Я… я не хотел этого… — Да, ты явно рассчитывал на то, что я буду крутиться вокруг отца и Темного Лорда, разведаю все их планы и принесу тебе на блюдечке! Как дура буду внимать твоим словам и наконец «исправлюсь»? — она начала кричать. Все, что накопилось за эти дни. Все, что она скрывала. Сейчас Октавия могла выплеснуть это. Эдмонд вздрогнул и поднял покрасневшие от слез глаза на сестру. — Лорд? Ты… — он резко схватил ее за рукав длинной белой рубашки. Рывком поднял, срывая пуговицы. Эдмонд ошарашенно отступил. На него смотрел темный череп со змеей. Его знак. Старший Смит не мог пошевелиться и заговорить. Его пустой взгляд был направлен на ее предплечье. — Я выбрала семью. А ты выбрал жалкое отребье, — Октавия вылетела из кабинета, оставляя брата в пустой темной аудитории.

***

Сириус вернулся с рождественских каникул полностью отдохнувшим. Это было первое Рождество без выноса мозга со стороны его ворчащей матушки. Поттеры встретили его как родного сына. Вместе с Джеймсом они летали на метлах, объедались имбирным печеньем и дурачились. Все невзгоды на то время просто забылись. Было так легко и спокойно. До того момента, пока они не вернулись в Хогвартс. Блэк заметил перемену в поведении Октавии практически сразу же. Даже с друзьями она теперь держалась более холодно и сдержанно, что его насторожило. По замку уже бродил слух, что девушку пытались опоить амортенцией на рождественском приеме. Сначала Блэк как бы невзначай пытался выяснить, кто конкретно это сделал. Он убеждал себя, что ему было просто интересно, не более. Но в глубине души каждый раз, когда думал об этом, поднималась буря. Он желал найти этого наглеца и наказать. Когда Сириус узнал, что это был его брат Регулус, хмыкнул. Ничуть не удивился. Регулус всегда был таким — любимый сынок Вальбурги всегда получал все, что хотел, в короткие сроки. Ничего умнее он придумать не мог, Сириус в этом не сомневался. Искусственная любовь — вот максимум того, что заслуживает Регулус с его манией величия. Старшему Блэку даже руки не хотелось марать об это ничтожество. В его глазах брат упал еще ниже. Сириус бродил по ночному Хогвартсу в поисках новых ходов для своей карты. Джеймс не захотел с ним идти, потому что «Лили попросила еще раз проверить эссе». Влюбленный идиот. Римус отказался, потому что у него было много домашнего задания, — впрочем, как и всегда. А Питер… у Питера другое важное стратегическое поручение — следить за девчонками! В одиночестве, конечно, было немного скучно, но Сириус уже смирился. Он шел по опустевшим коридорам, заглядывал в пустые аудитории, сверялся с картой. Ничего нового пока не удалось найти. Парень подошел к крылу, в котором они встретились с Октавией перед матчем. В сердце неприятно кольнуло от воспоминания о том, как она была тогда беззащитна. Сириус снова открыл карту, чтобы выбрать, куда идти дальше, как вдруг заметил, что в той самой аудитории сидит Октавия. Он сначала не хотел подходить к ней, но ноги сами понесли его к кабинету. Дверь была чуть приоткрыта. Смит сидела на парте, закрыв лицо руками. Были слышны ее частые всхлипы. Она плакала? Сердце Сириуса сжалось. Он впервые видел, как девушка плакала. Нет, конечно, те, кому он отказывал, часто устраивали сцены и все такое. Но это… это было другое. В первый раз он почувствовал, что хочет зайти, прижать ее к своей груди и ласково провести рукой по тонкой спине. Зарыться в копну ее волос, вдыхать аромат древесного парфюма. Парень было дернулся к ней, но сразу же остановил себя. Она не поймет. Что он ей скажет? Хей, это я, Сириус Блэк, которого ты ненавидишь, пришел тебя утешить? Это было бы просто глупо. Октавия разозлится, станет кричать. На шум прибежит Филч и его драная кошка миссис Норрис. Поднимется скандал и все такое. Сириус не хотел этого. Поэтому, взмахнув палочкой, наколдовал первое, что пришло ему в голову. Прямо перед носом Октавии появилась стайка маленьких красных птичек. Они весело защебетали, разрывая гудящую тишину. Девушка подняла глаза и, ошарашенно уставившись на них, посмотрела по сторонам. Аудитория была пуста, как и коридор. Она вернулась на свое место. Одна птичка села ей на руку, отчего девушка заулыбалась. Какая же красивая магия!

***

Запыхавшись, в комнату с довольной улыбкой влетел Сириус. Он выглядел сейчас так, будто выиграл кубок по квиддичу! Джеймс удивленно посмотрел на друга. — Что случилось, Бродяга? — Поттер оторвался от своих учебников. Сириус устало плюхнулся на свою кровать. — Я, кажется, того… ну… — Блэк замялся и заметно покраснел. — Почувствовал тепло и все такое… — Влюбился что ли? — ухмыльнулся Поттер, поиграв бровями. — Ну… не так чтобы… просто… тепло, — Сириус заалел и накрыл свою голову подушкой. Мерлин, что он несет? Он услышал, как кровать прогнулась под тяжестью Поттера. Друг вырвал из его рук подушку и посмотрел на красного, как рак, Сириуса. — И кто она? Рассказывай! — в нетерпении заерзал Джеймс. — Тебе так-то надо эссе делать… — Да плевать на это эссе! Тут Сириус Блэк краснеет, как девственник! Когда я еще такое увижу? — Джеймс сиял ярче, чем начищенный котел Слизнорта. — Она… ну она… девушка. — Понятно, что не парень, Бродяга! Имя! Скажи мне имя! — словно девчонка запищал Сохатый. Как же Сириус был благодарен Питеру, который именно в эту минуту вошел в комнату. Подлетев к нему, Блэк, сославшись на срочное дело, вылетел из спальни. Джеймс хмыкнул. Для него все резко стало ясно.

***

Октавия вернулась в комнату поздно вечером, но никто еще не спал. На ее кровати лежала небольшая записочка. Она была не очень аккуратно сложена в форму треугольника. Октавия недоверчиво подняла одну бровь и покосилась на бумажку. — Ты не видела, не заходил ли кто-нибудь? — обратилась девушка к сидящей на своей кровати Элизабет. Та подняла на нее голову, помедлила с ответом, словно задумавшись. — Нет, никого не припоминаю. А что такое? — Лиззи встрепенулась, подбегая к спальному месту Октавии. Та сразу же ее остановила жестом. Они никакие не друзья, чтобы она делилась с ней чем-то. — Ничего. Просто стало интересно, — Смит опустилась на свою кровать, пряча в руках записку. Элизабет хитро улыбнулась и в один прыжок оказалась рядом с ней. Все произошло слишком быстро: Октавия в раздражении разжала кулаки, а Лиззи выхватила из ее рук записку и начала читать. — Надеюсь, тебе понравились мои птички. Твоему лицу больше идет улыбка, чем слезы. Старый друг, — воодушевление в голосе соседки пропало где-то на середине. Она виновато улыбнулась и покраснела. Мерлин, она и не думала! — Спасибо, но я и сама умею читать, — отчеканила Октавия, подлетая к девушке и вырывая из ее рук бумажку. Мерлин! — Прости, Ви, я… не хотела, — начала она. — Не надо называть меня Ви! — жестко отрезала Смит. — И вообще… не надо делать вид, будто мы друзья. Мы просто соседи.