Broken

На следующем занятии по зельеварению Слизнорт подозвал Октавию к себе: рассказал, что можно использовать на дополнительных уроках, какие зелья обязательно объяснить и многое другое. В конце этого монолога он, загадочно улыбаясь, сказал, что рад такому развитию событий. Смит, не поняв о чем говорит профессор, вежливо улыбнулась и ушла готовиться к первой встрече с гриффиндорцем. Занятие было назначено на пять часов вечера — ровно после уроков. Октавия пришла в кабинет Слизнорта первой, расставила все склянки, раскрыла учебник и стала ожидать ученика. Она старалась не думать о том, кто это мог быть. В любом случае гриффиндорец — уже неприятность, какая разница как его зовут. — Привет, — Смит подняла голову на знакомый голос. Перед ней, улыбаясь, стоял Сириус Блэк. Он выглядел очень довольным, а вот девушка застыла — его радости не разделяла. Она нервно сжала учебник в руках. Первая мысль — бежать к Макгонагалл и отказываться от этих глупых занятий. Она была согласна учить даже полного нуля в зельях Поттера, но не этого… заносчивого, самовлюбленного и абсолютно невыносимого гриффиндорца. — Добрый вечер, мистер Блэк, — стараясь звучать спокойно, сказала Октавия. Сириус хмыкнул и бросил свою сумку на стул. — Можно не так официально, Смит, — он подпер рукой щеку, оказавшись рядом с ней. — Я твой учитель, так что буду обращаться к тебе так, как посчитаю нужным, — фыркнула Октавия, уткнувшись в учебник. — Мы же старые друзья, разве нет? Зови меня просто Сириус, — он протянул руку для рукопожатия, а Смит вся напряглась. Сначала, конечно, из-за «старых друзей», а потом уже из-за протянутой шероховатой ладони. Что он имел в виду? Неужели знает о записках и пытается ее так вывести из себя? Девушка улыбнулась уголками губ и откинула его руку. Он снова хмыкнул и положил голову на стол. — Давай уже приступим к занятию. Не хочу тратить время на твои игры, — не обращая внимания на его действия, она палочкой зажгла огонь под котлом. — Сегодня приготовим Умострильное зелье. Оно… — Стимулирует работу ума, — прервал он, отчего девушка недовольно поджала губы. — Да, верно. Может, ты еще и помнишь, из чего оно состоит? — Октавия сузила глаза, внимательно глядя на улыбающегося Блэка. Тот облизнул губы и, сведя брови к переносице, покачал головой. — Что ж, нам понадобится желчь броненосца, толченые скарабеи и порошок из корня имбиря, — девушка последовательно указала на все ингредиенты тонким пальчиком, на который Сириус невольно засмотрелся. Октавия дала ему в руки ступку и пестик для того, чтобы он перетер скарабеев. Блэк послушно взял пестик и начал активно работать. В голове пронеслась шальная мысль о глупой шутке с ним, но Сириус, ухмыльнувшись, отбросил эту идею. После бала выводить из себя Смит он не желал. По крайней мере пока. — Ты ведь знаешь, чего твоей команде стоили эти занятия? — вдруг начала Октавия, которая внимательно следила за его действиями. — Переживаешь? — Блэк посмотрел на нее исподлобья. — Еще чего, — она смахнула длинные волосы с плеча, возвращаясь к учебнику. Сириус хмыкнул. — Как только они согласились на это… — Я бываю крайне убедителен, — парень чуть подался вперед и очаровательно улыбнулся. — Меня, скорее, интересует вопрос, почему ты согласилась? Октавия Смит, которая помогает гриффиндорцу, — что-то новенькое. Он видел, как уши девушки заалели, из-за чего она прикрыла их волосами. — Ваш декан бывает крайне убедительна, — слизеринка забрала у него из рук ступку, в которой уже были готовы первые ингредиенты для зелья. Хотя бы с этим он справился хорошо, что не могло ее не радовать, — не придется рассказывать, как правильно подготавливать компоненты. — Смотри, — она невесомо коснулась его руки, привлекая внимание парня к котлу, отчего он немного покраснел. Даже такое взаимодействие заставляло его чаще дышать — после бала он желал еще раз почувствовать ее пальцы на своем предплечье. — Сначала нужно убедиться, что вода в котле нагрелась до нужной температуры. Когда появятся пузырьки, можно насыпать скарабеев. Но аккуратно, — она взяла щепотку порошка. — И по часовой стрелке. Сириус завороженно смотрел за ее действиями, отмечая про себя, что зельеварение на самом деле не такой скучный предмет, если ведет его не пухлый старый профессор, а симпатичная слизеринка. Она легко переставляла склянки на столе, ставила их ближе к нему, чтобы он рассмотрел их. Блэк внимательно разглядывал все, что девушка подавала ему. — Теперь нужно немного понизить температуру, — девушка взяла в руки палочку. — Мы делаем это аккуратным взмахом палочки. Вот так, — она провела четкую линию сверху вниз, отчего огонь под котлом стал меньше. — Понятно? Сириус положительно кивнул. Октавия была прекрасным учителем, даже если отбросить факт того, что парень завороженно смотрел за всеми ее действиями — с ним такого давно не случалось на уроках. Вероятно, будь она на месте Слизнорта, Блэк никогда бы не прогуливал занятия. Она по несколько раз могла объяснять ему простейшие вещи без намека на раздражение в голосе, показывала элементарные действия, которые вообще-то учат еще на первом курсе. Это не могло не цеплять — Октавия полностью отдалась объяснению зельеварения, забыв, кажется, что перед ней сидит Сириус Блэк. Тот самый бесящий предатель крови. — Если его не помешивать на этом этапе, то произойдет катастрофа, — девушка внимательно следила за тем, насколько динамично гриффиндорец мешает почти готовое зелье. — Мерлин, Блэк, ты что, устал? Поактивнее! — Я делаю это уже, кажется, пять минут, — устало промычал Сириус, взмахивая головой для того, чтобы убрать мешающие кудряшки с лица. — Семь, — поправила его Октавия, ухмыльнувшись. — И вообще… ты же охотник, где твоя выносливость? — Не сомневайся, Смит, с выносливостью у меня все в порядке, — хмыкнул Сириус, резко воспряв. Он с удовольствием наблюдал за тем, как лицо девушки становилось красным по мере того, как она осознавала им сказанное. А потом ему легко прилетело учебником по голове. Блэк зашипел, свободной рукой хватаясь за ушибленное место. — Дурак, — буркнула Октавия, спрятав покрасневшее лицо за учебник. С чего она вообще реагирует на его шутки как юная девственница? Смит перевела взгляд на таймер, минутная стрелка которого подбиралась к заветным десяти минутам. Это означало, что зелье можно снимать с огня и пробовать. Таймер противно зазвенел, когда время вышло. Октавия, предупредившая гриффиндорца, что действовать придется быстро, подскочила к нему и взмахом палочки потушила огонь. Сириус, не теряя ни минуты, тут же снял котел с нагревательной установки — так нужно было сделать, чтобы раскаленные опоры не начали перегревать зелье. — Что ж, — Смит посмотрела на идеального синего цвета зелье и довольно улыбнулась. — Поздравляю, Блэк, это твое первое успешно выполненное задание под моим руководством. Она выглядела настолько довольной, что Сириусу захотелось остановить мгновение и запомнить ее такой — с широкой улыбкой на лице, прищуренными глазами и чертовски красивым румянцем на щеках. Блэк ее радость всецело разделял и так же глупо улыбался. Только, конечно, не идиотскому зелью, а ей. По телу разлилось то самое тепло, о котором часто говорил Джеймс. Убрав рабочее место заклинаниями, Октавия начала собираться. Сириус выходил из кабинета зельеварения с приятным чувством удовлетворения. Этот час с девушкой наедине стоил всех усилий, которые он приложил, чтобы уговорить Макгонагалл и команду на передачу нескольких часов тренировок слизеринцам. — В следующий раз будем готовить противоядие от любовных зелий. Прочитай в учебнике про него, — закрывая дверь, сказала Октавия, повернувшись к Блэку, что в нетерпении стоял у кабинета. — И по поводу старых друзей… Забудь. Мы перестали ими быть на первом курсе. Сириус не успел ничего сказать — девушка уже скрылась в темноте подземелий. Где-то в груди неприятно кольнуло. «Забудь». Он стиснул кулаки и стремительно начал подниматься по лестнице. Что ж, вызов принят. Как и все дети из чистокровных семей они общались. Что уж таить, даже с Люциусом Малфоем Блэк вел дружескую переписку в детстве. Когда была жива Бельвина Блэк, на семейные ужины к Смитам приглашали и Вальбургу с Орионом — хотя, признаться, не всегда охотно принимали. Сириуса брали в качестве наследника рода. Тогда он еще не был бунтарем, как сейчас. Покорно сопровождал матушку на все приемы, общался с другими отпрысками чистокровных семей. Впервые Октавию Блэк увидел в восемь лет. Тогда она была совершенно другой — задорной, открытой, доверчивой, с сияющими голубыми глазами и невероятными белыми косами. Она не имела и капли надменности и презрения во взгляде. Ей хотелось доверять, с ней хотелось разговаривать часами, играть в догонялки на метлах. На рождественском приеме 1970 года он впервые увидел, как сильно она изменилась. От той задорной восьмилетней девочки не осталось и следа. Теперь перед ним стояла совершенно другая Октавия Смит — чужая и холодная. Улыбка сменилась на ухмылку, а в глазах пропал огонек, который мальчик так любил. Все чаще с ее уст срывалось не дружелюбное «Сириус», а надменное «Блэк». В один из дней, когда он решил прямо спросить об ее отношении к нему, она призналась, что до нее дошли слухи о его выходках и поведении. Конечно же Октавия говорила о «лояльности к грязнокровкам». Кажется, именно тогда она в первый раз назвала его предателем крови. Точку в их отношениях поставило распределение в Хогвартсе. Она, как и ожидалось, попала на Слизерин. А он под ошеломленные взгляды своих родственников, довольно улыбаясь, прошагал за гриффиндорский стол. Сириус, смотря прямо ей в глаза, пожал руку Джеймсу Поттеру. Тому, кого открыто называли предателем крови практически все чистокровные семьи. С того момента началась их открытая конфронтация длиной в шесть лет.

***

Октавия шла с собрания в Выручай-комнате, когда сильные руки схватили ее за талию и затащили в аудиторию. Она раскрыла рот, чтобы закричать, но тут же была заткнута грубой ладонью. — Тише, Ви, это я, — развернув к себе девушку, сказал Эдмонд. Октавия, увидев лицо брата, начала мычать и вырываться. Тот, недовольно поджав губы, грубо встряхнул ее. Смит опасливо смотрела в его горящие глаза. — Перестань. Крылья его носа ритмично вздымались, руки крепко сжимали плечи Октавии. Он выглядел ужасно раздраженным — таким его она никогда в жизни не видела. На секунду стало страшно. Она была абсолютно одна с человеком, который предал ее. Для чего Октавия нужна ему сейчас? — Я не причиню тебе вреда, Ви, — он сильнее сжал пальцы на плечах девушки, отчего та поморщилась. — Прости… Мне просто нужно кое-что узнать. Кому ты давала ожерелье? Октавия застыла. Брат смотрел на нее так, будто желал прожечь дыру. Он убрал руку от ее лица, дав возможность хоть что-то сказать. — Я сказала ко мне не приближаться. Услышав это, Эдмонд грубо отпихнул ее. Он рывком сел на парту и зарылся руками в волосы. Парень бормотал себе что-то под нос, в то время как Октавия продумывала план побега. Дверь была закрыта заклинанием, с окна седьмого этажа прыгать было по меньшей мере глупо. Оставалось только ждать. — Кому ты давала ожерелье? — он резко поднял голову на девушку. Его глаза горели дьявольским огнем, отчего Смит сжалась. — Кому ты давала ожерелье! — закричал Эдмонд, ударив рукой по парте рядом. От громкого звука Октавия вжала голову в плечи и медленно начала отступать. Ее всегда уравновешенный брат выглядел сейчас не лучше разъяренного дементора, готового высосать душу. Увидев страх в глазах сестры, Эдмонд задушено хохотнул и, поднявшись, угрожающе спокойным тоном начал: — Октавия, — шаг. — Это чертовски важно сейчас, — еще один. — Кому, — девушка уперлась спиной в стену, а Эдмонд все наступал. — Ты, — он рывком оказался возле нее, не дав достать палочку. — Давала, — сжал запястье. — Ожерелье? Слизеринка зажмурилась и повернула голову в сторону. Бежать было некуда. Палочку забрал Эдмонд. Она была абсолютно беззащитна перед ним. — Сука! — он ударил кулаком в стену прямо над головой Октавии, отчего она снова сжалась. Пальцами парень вцепился в ее лицо, поворачивая к себе. — Кому ты давала ожерелье? — Лорду и Эридану Лестрейнджу, — выдавила Октавия. Услышав это, парень резко отпустил ее и осел на пол, хватаясь за голову. Девушка ошарашенно смотрела на парня, тело которого начало сотрясаться в рыданиях. Она осторожно присела рядом, дотронувшись до его плеча. — Что случилось? Не говоря ни слова, Эдмонд рывком разорвал свою рубашку. На его некогда белоснежной коже расцвели черные пятна. Они покрывали бока, ключицы, руки, живот. Прямо там, где находится сердце, краснела кривая надпись «предатель», словно вырезанная на теле ножом. Октавия широко раскрыла глаза и в ужасе прикрыла рот ладошкой. — Что это?.. — пробормотала она, едва касаясь пальцами его кожи. Эдмонд поднял на нее красные глаза. — Подарок от семьи, — горько ухмыльнулся, закрывая лицо руками. Кажется, он снова зарыдал. — Ты не можешь утверждать, что это из-за ожерелья, — Октавия отступила. Эдмонд хмыкнул. — Ты, блять, серьезно? — он внимательно посмотрел на растерянную сестру. — Они прокляли ожерелье и передали его тебе! — Это не может… — Может, Октавия, может! — воскликнул Эдмонд, притягивая руку сестры к себе. Он поместил ее на свое сердце, внимательно посмотрев на девушку. — Я не могу уснуть уже который день, потому что у меня будто вырывают органы каждый раз, когда закрываю глаза. Это невыносимая боль. Как будто пытают Круциатусом. — Откуда ты?.. — Октавия ошарашенно смотрела на рыдающего брата. Она не верила в то, что Лорд может так поступить. Он же… Он же не убийца. Лорд — реформатор. Не убийца. Нет. — В отличие от тебя, я был неправильным сыном, — всхлип. — В первый раз это произошло в день убийства твоего друга Артура. Я хотел остановить отца, а он направил на меня палочку и без капли сожаления прошептал «Круцио». — С Артуром произошел несчастный случай, — пробормотала Октавия, в ужасе отшатнувшись от брата. Он врет. Он все врет! Отец не мог. Эдмонд, услышав это, глухо засмеялся сквозь слезы. — Когда он узнал, что Артур магглорожденный волшебник, расправился с ним в нашем саду. Отец пытался узнать, что парнишка делал рядом с тобой, не посеял ли он в твою голову «неправильные мысли». Я пытался его остановить, но он использовал на мне Круцио. На мне, Октавия! — старший Смит вскочил на ноги. — На родном сыне! — Ты все врешь! Он не мог… не мог! — она захлебнулась слезами и закрыла лицо руками. — Артур был чистокровен! Он… мне так говорил… — Мог, Ви, мог, — когтевранец закатил рукав. От запястья до плеча залег глубокий темный шрам, в основании которого краснела выжженная надпись «позор семьи». Октавия неверяще замотала головой. Нет. Нет. Ее отец не убийца. Она осела на пол, закрыв волосами лицо. Он врет. Никто из ее семьи не мог так поступить. Никто. Они ведь… — Второй раз был в июле, когда мы в семейном кругу праздновали твой день рождения. Тебе было четырнадцать. Помнишь мой подарок? — Эдмонд подошел к сестре. — Я подарил тебе книгу про магглов. Отец тогда покрылся красными пятнами от злости. После праздника он завел меня в кабинет и долго расспрашивал, зачем я это сделал. Я сказал, что не хочу, чтобы ты выросла жестокой. Он ударил меня и использовал Круциатус снова. Октавия закрыла ладонями уши, не желая дальше слушать этот бред. Он все врет. Дарио Смит никогда бы так не поступил. Да, он был не лучшим отцом, но пытать своего сына? Это же бред! — Третий раз, — он повернул сестру к себе, смотря прямо в широко раскрытые глаза. — Этим летом. Я сказал, что не хочу больше жить с ними. Он разозлился. Вывел меня из комнаты. Он тащил меня в зал с семейным древом. Прямо на моих глазах отец выжег мой портрет. Я улыбнулся и сказал, что всегда об этом мечтал. Его глаза загорелись каким-то диким огнем, он схватил свою палочку. Это была самая длинная пытка в моей жизни, — Эдмонд отвел взгляд. — Если бы не пришла мать, вероятно, отец убил бы меня прямо там. Октавия не могла остановить слезы. Они потоком лились из глаз. Она не верила. Ни единому слову. Он не мог. Ее отец не мог так поступить с ним. — Ты врешь, — прошептала девушка, неверяще смотря на него. Эдмонд поджал губы. Она не верит ему. Ни одному его шраму. Ни одному слову. — Отец не убийца. — Они все убийцы, Ви, — он внимательно посмотрел на сестру. — Дарио Смит. Адам Эйвери. Себастьян Нотт. Эридан Лестрейндж. Том Реддл. Все! — Ты врешь! — воскликнула девушка, вставая на ноги. — Ты предал меня и хочешь сейчас настроить против тех, кто меня действительно любит. — Я люблю тебя, Ви. Больше, чем кого-либо, — он попытался подойти, но Октавия выставила перед собой руки. — Я не ушел из семьи только из-за тебя. Я боялся, что ты станешь как они. Но, кажется, уже поздно что-то исправлять, — он поджал губы. — В марте я сдаю экзамены и ухожу из школы. Вероятно, мы никогда больше не увидимся. Проклятье убьет меня в апреле или мае. Так что… — парень подошел к двери. — Прощай. Он ушел. Октавия, оставшись одна, глухо зарыдала. Сознание убеждало ее в том, что брат врет. В голове всплывали улыбающиеся отец и дядя, Том. Никто из них не может быть убийцей. Никто не может причинить боль. Никто.