***
Сириус стоял у железного ограждения одной из башен Хогвартса и смотрел на темнеющий вдалеке лес. На нем не было куртки, поэтому он иногда ежился от сильных порывов холодного ветра. Он сбежал с гриффиндорской вечеринки, потому что знал — этот разговор куда важнее сливочного пива из кубка школы. Джеймс пообещал, что оторвется за него и отпустил к «этой слизеринской пиявке». Сириус обернулся на звук ее шагов. Он точно знал, что это Октавия. Не могла не прийти. Он расплылся в довольной улыбке, когда она протянула ему его кожанку сразу же после появления на площадке. Она хранила ее у себя. Все это время. С того самого дня в Больничном крыле. И Сириус мог поклясться, что Октавия надевала ее. Он знал, что сможет почувствовать аромат ее духов на вороте. — Думал, что уже не вернешь, — ухмыльнулся Сириус, оттолкнувшись от прутьев ограждения. Он уверенным шагом приблизился к девушке, которая остановилась у стены башни. Он видел, как она закрывает за собой дверь и шепчет заглушающее. Предусмотрительно. — Блэк, — Октавия подняла на него свои голубые глаза. — Нам нужно поговорить прежде, чем это все зайдет слишком далеко… — Не ожидал ничего другого от этого разговора, если честно, — ухмыльнулся Сириус, забрав у нее свою кожанку. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от нее — знал, что если будет ближе, никакого диалога не получится. — Я сорвалась… — Октавия опустила глаза и сжала в руках ткань своей школьной юбки. — Мне не следовало целовать тебя и вообще… все это… ошибка. — Ошибка? — Сириус поднял одну бровь. — Теперь так называются взаимные чувства? — Я не говорила, что люблю тебя, — Смит угрожающе посмотрела на него исподлобья. — Вот сейчас сказала, — хохотнул Блэк, сделав к ней шаг. — Блэк, — Октавия обогнула Сириуса и подошла к ограждению. Ладони тут же крепко впились в железные прутья. Слова вертелись на языке, но произносить их было ужасно тяжело. — Нам не следует быть вместе. Ты и я… мы принадлежим разным мирам. — Ты идеальная дочка, наследница богатого чистокровного рода, лучшая студентка. Всегда прилежная и ответственная. Тебе суждено стать женой какого-нибудь чистокровного лорда, работать в Министерстве и вырастить достойного наследника. И в эту картинку никак не вписываюсь я, — он подошел к ней вплотную, накинув на плечи свою кожанку. Сириус видел, как ее кожа покрывается мурашками от холода. Октавия вздрогнула, когда его руки обвили ее талию. Он стоял, прижимаясь так близко, что перехватывало дыхание. — Сумасбродный и вечно растрепанный предатель крови, не достойный носить имя древнейшего и благороднейшего рода Блэк. Октавия молчала. Он был совершенно прав. Восьмилетний Сириус Блэк, наследник рода, богач и аристократ, был идеальной партией Октавии Смит. Но семнадцатилетний Сириус Блэк, чей портрет выжгли с семейного древа, который лишился всего, что имел, был просто пятном на ее репутации. — Но знаешь в чем суть, Октавия? — он развернул ее к себе лицом и заставил посмотреть прямо в глаза. — Пока ты пытаешься угодить своему отцу, который плевать хотел на тебя, быть хорошей и послушной, упускаешь самое главное — настоящие чувства. Подумай, чего хочешь на самом деле ты? Не твоя семья, а ты. Сириус подцепил пальцем ее подбородок и не давал отвести от себя взгляда. Ее глаза бегали по комнате, стараясь зацепиться за темноту, как за спасательный круг. Октавия молчала. Не могла ничего сказать. Всю жизнь она жила так, как желает ее семья, потому что «Семья превыше всего». Это повторял отец с самого детства. И эта фраза въелась в подкорку: останавливала от необдуманных поступков и просто направляла. — Мой дедушка часто повторял — никто не полюбит тебя больше семьи. Люди приходят и уходят, а семья остается. Я никогда раньше не понимала, почему он так говорил, — Октавия сильнее сжала железное ограждение позади себя. — Но сейчас… Сириус, я не дам тебе все разрушить. Ты должен забыть меня и не приближаться, — она попыталась вырваться из захвата Блэка, но тот не дал. Он схватил ее за плечи и несильно их сдавил. — Почему ты тогда перестала общаться с братом? — вопрос Сириуса обезоружил. Октавия сжалась, опустив глаза в пол. — Это не твое дело, — слова застревали в горле. Говорить об Эдмонде не хотелось. В последний раз они виделись в середине апреля — он получал свой аттестат. Выглядел крайне болезненно. Октавия видела, что он смотрит в ее сторону. Но она не сказала ему ни слова. Не смогла. — Твоя семья заставила тебя разорвать отношения с Эдмондом, — констатировал он, сжав ее плечи. — Они заставили тебя отказаться от любимого брата. И сейчас ты хочешь отказаться от меня, хотя прекрасно знаешь, что испытываешь ко мне чувства. Стоит ли семья таких жертв? — Семья превыше всего, — Октавия грустно улыбнулась и поправила фамильное кольцо на пальце. Сириус, тяжело выдохнув, порывисто обнял девушку, чем вызвал ее недоуменный вздох. Он прижался к ней, зарывшись в волосы руками. — Я люблю тебя так, как не любил никого до этого, — прошептал Сириус ей в шею, втянув носом аромат парфюма. Его парфюма. — Ты перевернула мой мир с ног на голову и, Мерлин, я готов бороться за то, чтобы ты была моей. Раньше я думал, какой же Джеймс дурак, что не может выкинуть Эванс из головы. Я забывал имена своих девушек после первого же поцелуя, получал все, что хотел, и уходил. Никогда, — он прижался лбом ко лбу Октавии, — никогда до этого года, никто не заставлял мою кровь бурлить, а сердце бешено стучать от одного только взгляда. Но ты… Весь этот год я засыпал и просыпался с твоим образом в голове, смотрел только на тебя на занятиях, тренировках, матчах, в коридорах, в Хогсмиде. Я хотел, чтобы ты смотрела только на меня. Говорила только со мной. Я присылал эти записки, как сумасшедший, напросился на дополнительные занятия по зельеварению. Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать ради того, чтобы уговорить команду и Макгонагалл. Все ради того, чтобы быть с тобой вместе. Сириус тяжело дышал, смотря Октавии прямо в глаза. Девушка стояла, нервно теребя кольцо на пальце. Сердце отчаянно застучало. Внутренний голос кричал о том, что нужно податься вперед и впиться поцелуем в губы Блэка, но разум останавливал. Он шептал о долге и семье. — Я боюсь, Сириус, — выдохнула Октавия куда-то ему в грудь, порывисто обняв его в ответ. Блэк застыл — он не ожидал такой реакции. Он ждал, что она сейчас даст ему пощечину и уйдет. Отойдя от шока, он прижал ее к себе ближе, положив тяжелую руку на мягкие волосы. — Боюсь, что из-за тебя от меня отвернется семья, что меня выжгут с гобелена. Я не хочу… я не знаю, как жить без них… Сириус поцеловал ее в макушку, начав поглаживать спину. Он почувствовал, как его футболка начинает намокать, а тело в руках — содрогаться в рыданиях. — Я всегда буду с тобой, — прошептал Блэк одними губами, сжав Октавию в своих объятиях. Ему так хотелось забрать ее в свою комнату и обнимать всю ночь, защищая от всех невзгод этого мира. Ему так хотелось раствориться в ней. Он хотел остановить мгновение, в котором Октавия Смит прижималась к нему всем телом и мочила своими слезами его футболку. — Обещаешь? — всхлипнула девушка и подняла на него свои заплаканные глаза. Сириус улыбнулся и, стерев большим пальцем слезу с ее щеки, решительно кивнул. Он сделает все, чтобы она была счастлива.***
Октавия вернулась через час после их разговора в подземелья — нужно было привести себя в порядок. Она плакала на его плече, крепко обнимая. С ним становилось так тепло на душе, что страх отступал. В его объятиях она чувствовала себя защищенной. Сириус мягко поцеловал ее на прощание и сказал, что никогда не был так счастлив. Если бы не страх, сковывающий ее тело, Октавия могла бы ответить так же. Стоило ему скрыться за поворотом, а ей взглянуть на кольцо, из глаз снова брызнули слезы. Слезы страха и отчаяния. Ее ломало, потому что она впервые поступила не так, как хотела бы семья. Она ответила предателю крови взаимностью. Она выбрала чувства, а не семью. — Где ты была? — Октавия вздрогнула, когда услышала голос Беллатрисы. Она сидела на ее кровати, вертя в руках флакон, подаренный Сириусом. — Гуляла, — сдавленно произнесла Октавия, стараясь выглядеть спокойно. — Что ты тут делаешь? Разве ты не уехала вместе с Цисси и Люциусом? Смит пыталась вести себя спокойно, но внутри поселился животный страх. Она чувствовала. Она знала. — У меня послание для тебя от него, — Октавия видела, как сверкнули в темноте глаза Беллатрисы. Она достала конверт из кармана своего плаща и протянула девушке. — Повелитель ждет твоего возвращения. Пытаясь унять тремор рук, Октавия сжала и разжала кулаки. — Я приеду в первый день каникул, — Смит вежливо улыбнулась и отошла к окну, чтобы положить конверт на письменный стол. Письмо при ней распечатывать не хотелось. — Это хорошо, — Блэк ухмыльнулась и элегантно встала со своего места. — Я заметила, что ты в последние месяцы стала редко появляться на собраниях чистокровных. Что случилось? — У меня было мало времени. Квиддич и экзамены… — Октавия замялась. Это была чистая правда, но Беллатриса будто чувствовала, что она что-то утаивает. Секрет по имени Сириус Блэк. Блэк в один прыжок оказалась рядом со Смит. Она дышала ей прямо в затылок, не давая пошевелиться. Октавию начала бить мелкая дрожь. — Тебя стали часто видеть с этим поганым предателем крови, не достойным носить гордую фамилию благороднейшего и древнейшего рода Блэк, — раздраженно сказала Белла. Руки Октавии задрожали. Мерлин. — Я разделяю твои чувства, Белла, — Смит глубоко выдохнула и повернулась к ведьме. — Когда профессор Слизнорт поручил мне с ним заниматься дополнительно зельеварением, я была вне себя от злости. Дышать. Спокойствие. — Вы виделись с ним и позже. В апреле. — Мерлин, я не отвечаю за передвижения Блэка! — Октавия развела руками, вырываясь из плена Беллатрисы. — Кто знает, почему он шатался рядом?! Что это за допрос с пристрастием? — Я просто спрашиваю, Октавия, — Блэк хищно улыбнулась и сделала шаг вперед. — Для остальных это тоже выглядит подозрительно. Некоторые шепчутся, что он влюблен в тебя. — И какое мне до этого дело? — Не дай ему себя скомпрометировать, Октавия. Она встала и направилась на выход. — Если ты предашь нас, я лично убью тебя, — у двери холодно бросила Беллатриса. Ведьма скрылась в темном коридоре, а Октавия обессиленно рухнула на колени. Из глаз снова хлынули слезы. Она закатала рукав рубашки и посмотрела на темнеющую метку. Внутри все сжалось от осознания — Она уже предала их.