Broken

Весь вечер — от момента приезда в Хогвартс до заселения в комнаты для старост после ужина Октавия с тревогой думала о Сириусе. Он практически не смотрел в ее сторону в Большом зале, отказался от предложения Джеймса осмотреть «новое пространство для пьянок», которое в реальности было его спальней в преподавательском крыле, а после того, как все начали расходиться, вовсе ускользнул один из первых. Злило ли это? Определенно. Но Октавия где-то в глубине души понимала, почему Сириус так поступал. Он был раздавлен тем, что произошло в его жизни за последний месяц настолько, что даже на глупые шутки Джеймса он просто искусственно тянул губы. Его глаза, стеклянные, безжизненно смотрели на тарелку с едой. Он пытался делать вид, что все хорошо — отвечал однокурсникам, по привычке обнимал эту чертову растрепанную блондинку Марлин МакКиннон за плечи, встряхивал кудряшками, когда не был с чем-то согласен. Но Октавия видела. Видела в его движениях, взглядах и улыбке безразличие ко всему, что творится вокруг. Он будто бы и не был сейчас в Хогвартсе вовсе. Было лишь тело. Без души, которая стенала от разрывающей сердце боли. В записке, которую он передал, не было никаких времени и места. Было только выведенное дрожащей рукой «Прости». От которого только сильнее начинало ныть в груди. Октавия не понимала, почему Сириус не желает с ней говорить. Она ведь не сделала ничего плохого. Или сделала?.. После вечерней инспекции спален факультетов, Октавия возвращалась в свою новую комнату на четвертом этаже через заброшенные аудитории третьего. Внутри все затрепетало, когда она подошла к кабинету практически в самом конце крыла. Их кабинету. Толкнула дверь и с замиранием сердца вгляделась в темноту. Она стояла так пару минут, надеясь, что сейчас Сириус появится между парт. Но ничего. Его там не было. Разочарованно выдохнув, Октавия спешно покинула третий этаж. Комнаты старост школы располагались в крыле для преподавателей. Джеймс, прикинувшись истинным джентльменом, позволил девушке выбрать лучшую спальню. Октавия этот жест не оценила, но с удовольствием разместилась в комнате с видом на Черное озеро. Смотреть на него было привычнее, чем постоянно вглядываться в башни Гриффиндора — эту возможность Октавия подарила Поттеру. Комната была небольшой, но достаточно уютной. В ней было все, что нужно для жизни, — двуспальная кровать, письменный стол со стулом, тумбочка и шкаф для вещей. Аскетично, но мало чем отличается от наполнения спален факультетов. Октавия была рада, что хотя бы в собственной комнате может снять свою маску холодности и заниматься тем, что ей нравится. В факультетской спальне это было бы невозможно. К тому же, пересекаться с однокурсниками теперь можно куда в меньших количествах — лишь в Большом зале и на занятиях. Октавия сняла с себя парадную мантию, оставшись в форменной юбке и вязаной жилетке поверх белоснежной рубашки. Когда она сняла черные лакированные туфли, за дверью послышалось копошение. Девушка напряглась, тут же схватив свою палочку, что лежала рядом на кровати. Она, стараясь не издавать лишних звуков, подкралась к двери. Прислушивалась. За дверью кто-то громко шептал, но Октавия не могла разобрать ни одного слова. После непродолжительной перепалки в дверь несмело постучали, отчего девушка видимо напряглась. Спрятав палочку за спину, Октавия потянула ручку двери. Сердце на мгновение замерло в томительном ожидании. Глаза зацепились за гриффиндорский галстук, отчего Октавия тяжело сглотнула. Сириус. Счастливая улыбка тут же сползла с лица, когда она подняла глаза выше — на худой подбородок и отвратительные круглые очки. — Что-то потерял, Поттер? — раздраженно выдала Октавия, крепче сжав ручку двери. Джеймс стоял перед ней, улыбаясь во все тридцать два. — Просто хотел удостовериться, что ты хорошо устроилась, — совершенно невинно начал он, поиграв бровями. Октавия была уверена, что этот трюк он взял у Сириуса. Но природная харизма Блэка делала это движение таким органичным, завораживающим, а Поттер выглядел смешно. Даже глупо, из-за чего Октавия только фыркнула. — Какое благородство! — картинно ахнула девушка, начиная закрывать перед парнем дверь. Он быстро среагировал, засунув ногу в щель между дверью и стеной. Октавия раздраженно поджала губы и вновь посмотрела на сияющего Поттера. — Что ты делаешь? — Впустишь? — хмыкнул Джеймс и облокотился о дверной косяк, как бы нависая над Октавией. — С чего бы? — фыркнула она, тяжело посмотрев на него исподлобья. Так, что с лица Поттера слетела улыбка. — Не помню, чтобы вместе со значком «Headgirl» выдавали свидетельство о дружбе со вторым старостой школы. — Я пытаюсь быть дружелюбным, — Поттер картинно надул губы и посмотрел на Октавию большими карими глазами. Еще один трюк, взятый у Сириуса. Девушка, увидев это, лишь поджала губы и скрестила руки на груди. — Нам еще год работать вместе. — Оставь дружелюбие тем, кто его заслуживает. Я обойдусь просто отсутствием колкостей в мою сторону. И буду благодарна, если ты просто уйдешь. Я очень устала за сегодняшний день, — Октавия натянуто улыбнулась и хотела было закрыть дверь, но Джеймс тяжелой рукой остановил ее. Поджав губы, он отодвинул девушку в сторону и прошел в комнату, закрыв за собой дверь. Октавия ошарашенно застыла, сжимая палочку в руке. Поттер по-хозяйски сел на кровать девушки, тут же откинувшись на мягкую перину. Довольно заурчав, он вытянулся во весь рост и потянулся. Октавия, стоявшая у двери, в абсолютном непонимании того, что происходит, наблюдала за парнем. Она слабо понимала, что ей делать. Джеймс Поттер, староста школы, находился сейчас в ее комнате, совершенно бесцеремонно раскинувшись на спальном месте. Заколдовать? Закричать? Уйти? — Намного мягче, чем в факультетской спальне, — пропел Джеймс, приподнявшись на локте. Октавия, удивленно подняв брови, стояла у двери. — Уверена, что у тебя такая же, — сквозь зубы сказала она, аккуратно приблизившись к кровати. — Так что выметайся и не приближайся к моей комнате никогда, — Октавия хотела было взмахнуть палочкой, но сильные руки Поттера перехватили ее за талию и утянули в кровать. В одно мгновение он подмял ошарашенную Октавию под себя, угрожающе нависнув над ней. Сердце бешено заколотилось в груди. Девушка на секунду оторопела, часто хватая ртом воздух. Мозг совершенно отказывался соображать. Палочка была выбита из рук крепкой ладонью Поттера. Джеймса, мать его, Поттера, который, ухмыляясь, нависал над ней. Над девушкой своего лучшего друга. Глаза Октавии бегали из стороны в сторону, стараясь найти хотя бы какой-то путь для спасения. Хотелось закричать, но вместо крика из горла доносились лишь задушенные хрипы. — Не думал, что буду скучать по твоим ругательствам, — голос Джеймса стал более бархатным и объемным, словно в него вселился Сириус. Или просто беспокойному мозгу Октавии хотелось слышать именно его голос сейчас. Успокаивающий. В момент, когда его лучший друг проводит тонкими пальцами по ее талии. Она крепко зажмурилась, стараясь сосредоточиться. Сосредоточиться на внутреннем голосе, который шептал невербальные заклинания. Но не успела Октавия наколдовать хоть что-то, когда тишину комнаты разрезал до боли знакомый и родной голос Сириуса, прошептавший «Ви» прямо на ухо. Она распахнула глаза, тут же испуганно вжавшись в матрас. Джеймса больше не было. На ее лицо падали черные кудряшки Сириуса. Его губы, покрытые незажившими ссадинами, расплылись в мягкой улыбке. Октавия застыла, абсолютно ничего не соображая. Оборотное зелье? Но как удалось изменить голос? — Ты придурок, Блэк! — раздраженно прошипела Октавия, тут же вырвавшись из его объятий. Она отлетела к окну, дрожащими руками поправляя задравшуюся юбку. Сириус смеющимися глазами наблюдал за ней с кровати, на которой все еще по-хозяйски сидел. — Просто непроходимый идиот! — закрыв глаза, выдохнула Октавия и отвернулась к окну. Сердце все еще бешено стучало, не давая нормально мыслить. — Я себе места не нахожу, волнуюсь за тебя, а ты вместо того, чтобы нормально поговорить, проникаешь в мою комнату под видом своего дружка. И мало того, что просто проникаешь, так еще и заваливаешься на мою кровать, бесцеремонно подминая меня под себя, — быстро выдала Октавия, сжавшись, когда услышала скрип половиц позади. Руки Сириуса накрыли ее плечи, но девушка дернулась, вырвавшись из его объятий. Она пыталась перевести дыхание и услышать хоть что-то, кроме стучащей в голове крови. Ее несильно трясло, из-за чего она рывком схватила со стула мантию и укуталась в нее. — Прости, Ви, это была неудачная шутка, — виновато прошептал Сириус, подходя к ней ближе. Он вновь попытался обнять Октавию, но она лишь раздраженно дернула плечами, показывая, что не хочет его прикосновений. — Можно назвать неудачной шуткой то, что ты ни разу не удосужился мне написать за весь август? — поджав губы, Октавия вскинула наполняющиеся слезами глаза на парня, что расстроенно стоял рядом. Эта его выходка была последней каплей для нее. Последней каплей ее терпения. — Когда я не писала тебе всего пару дней, ты устроил настоящую истерику. А сам ни строчки за весь август. Я не получила, как ты говорил, даже кляксы на бумаге, — она крепко схватилась за спинку стула, чтобы чувствовать хотя бы какую-то опору. Слезы маленькими бриллиантами катились по щекам, падая то на руки, то на одежду. Октавия, мелко содрогаясь в рыданиях, сидела на стуле, в то время как Сириус тяжело опустился на кровать. Звенящую тишину комнаты разрушали лишь глухие всхлипы девушки. Блэк, достав пачку сигарет из кармана, вытащил одну и невербально зажег. Он, облокотившись на опору кровати, шумно затянулся и откинул голову назад, прижавшись затылком к гладкому дереву. — Мне было настолько хуево, что я даже не мог перо поднять, понятно? — сквозь зубы прошипел он, выпустив в воздух небольшое облако дыма. — Я не хотел перекладывать свои проблемы на тебя или кого-то другого. — Но ты ведь мог… Он не дал Октавии договорить, резко сев на кровати и посмотрев тяжелым взглядом исподлобья. — Не мог, — отрезал Сириус и опустил голову. — Тебе никогда не понять этого чувства, Октавия. Будто тебя режут по живому, выворачивают все наружу и топчутся по сердцу. Прицельно так, каждый гребаный раз, когда ты пытаешься забыть обо всем. Октавия вытерла слезы тыльной стороной ладони и аккуратно встала со своего места, неуверенно подходя к поникшему Сириусу. Она опустилась перед ним на колени, положив голову на напряженное бедро. Он сидел, склонив голову, и крепко сжимал челюсть, словно силясь не заплакать перед ней. Октавия провела мягкой ладонью по предплечью руки, в которой находилась сигарета, из-за чего Сириус дернулся и рассыпал пепел по полу. — Мне до сих пор так больно. Каждый раз, когда смотрю на Джеймса, думаю о том, что у него есть кто-то, кто ждет его дома, — Сириус нервно затянулся и, стараясь не смотреть в глаза Октавии, откинул голову назад. — А у меня ничего. Вообще никого. — А Регулус? — неуверенно вставила Октавия, продолжая успокаивающе водить рукой по его бедру и рукам. Услышав имя младшего брата, Сириус лишь грустно улыбнулся и снова затянулся. — Вряд ли он станет говорить с таким, как я, — он выдохнул белое облако в потолок. — Он же у нас теперь такой важный. Глава рода и все такое. Не удивлюсь, если придет к тебе с кольцом, — отобрать последнее, что мне дорого, — после этих слов Сириус впервые за разговор взглянул в опухшие от слез глаза Октавии и коснулся своими тонкими пальцами ее щеки. — Уже, — Октавия быстро поднялась, достав из шкатулки на столе помолвочное кольцо Блэков. Сириус ошарашенно застыл, рассматривая знакомое украшение с налетом отвращения и грусти. Когда-то отец показывал кольцо ему, говоря, что Сириус, как наследник рода, подарит его той, кого по-настоящему полюбит. Смотреть на него сейчас было странно. И тревожно. — Я отказалась, Сириус, — коснувшись напряженного бедра, сказала Октавия. — Но Регулус теперь знает о нас с тобой. Мимолетная радость на лице Блэка тут же сменилась тревогой. Он готов был рассказать всему миру об их отношениях с Октавией, но тот факт, что об этом знал его брат, ужасно волновал. Кто знает, что придет ему в голову. И если Сириусу ничего не грозит, то Октавии может сильно достаться от своих друзей и семьи. — Если ты волнуешься о том, что он расскажет, — Октавия на мгновение замолчала, подбирая слова, — у него было много возможностей раскрыть нас перед куда более серьезными людьми, чем кучка слизеринцев, но он этого не сделал. Так что… — Я поговорю с ним, — выдохнул Сириус и затушил сигарету о бриллиант в кольце, что отдала ему Октавия. Девушка ошарашенно всхлипнула, когда увидела, что он делает, но не смогла остановить. — В любом случае надо подумать о том, как оградить его от влияния моей дражайшей кузины Беллатрисы. — Что-то случилось?.. — Октавия опустилась рядом с ним, мягко обняв парня поперек талии. — Беллатриса вместе с твоим другом Краучем и Рудольфусом Лестрейнджем напали в августе на дом Римуса, убили его родителей, — поиграв желваками, сказал Сириус. При этом все его тело резко напряглось, из-за чего Октавия успокаивающе провела рукой по его спине. — Мракоборцы отказывают расследовать дела, которые совершили Пожиратели смерти. Октавия, пытаясь скрыть собственное волнение, опустила голову. Руки задрожали. Она метнула быстрый взгляд на руку, на которой скрывалась его метка, чтобы убедиться, что она хорошо скрыта. — Не знаю зачем, но, думаю, твой отец их покрывает, — Сириус повернулся к Октавии лицом и внимательно посмотрел в ее глаза. Она сглотнула. Сердце на мгновение замерло, когда Блэк пытался всмотреться в ее лицо. — Ты не замечала ничего странного в своем доме? Он не пытался тебя познакомить с, как он называет себя, Темным Лордом? Октавия, изобразив на лице напряженное размышление, отрицательно мотнула головой. Сердце затрепетало в груди, пытаясь поскорее вырваться из грудной клетки. Она чувствовала, как начинают холодеть ее ладони. От того, как внимательно Сириус смотрел на нее. Как он прожигал своими черными глазами ее хрупкую фигуру. — Я не придавал значения тому, что писали в газетах об этом Темном Лорде. Но сейчас, когда увидел, как действуют его последователи, мне хочется собственными руками раздавить его. И я не допущу, чтобы мой брат стал одним из этих ублюдков, — Сириус крепко вцепился пальцами в свое бедро, все еще не отрывая взгляда от Октавии. — Мы с Джеймсом хотим отлавливать его последователей в Хогвартсе. Думаю, кроме Крауча и Лестрейнджа, в школе достаточно Пожирателей. Октавия шумно сглотнула, незаметно для Сириуса поправив рукав рубашки. Ее глаза в волнении забегали по комнате. Страх растекался по венам. Страх, что Сириус узнает о метке. — Даже не знаю, что сделаю, если Регулус уже один из них, — поджав губы, сказал Блэк. Его кулаки сжались, а сам он весь напрягся. — Я ненавижу их. Ненавижу всей своей душой за то, сколько боли они мне причинили. И кровь моих родителей наверняка на их руках. Он замолчал, вжав пальцы в свои бедра. Октавии казалось, что ее бешено бьющееся сердце слышно во всем замке. Кровь, стучавшая в висках, мешала сосредоточиться. Страх расползался по каждой жилке. Она не хотела думать о том, что случится, узнай Сириус ее тайну. Она не хотела, чтобы он ненавидел ее. Чтобы смотрел на нее с презрением. — После школы я буду бороться с Темным Лордом вместе с Джеймсом, уничтожу каждого, кто решил, что он сильнее и круче только потому, что родился в чистокровной семье, — Сириус решительно посмотрел в глаза Октавии и, быстро чмокнув в щеку, вылетел из комнаты. Девушка ошарашенно посмотрела на закрывшуюся дверь, а потом на рубашку, под которой скрывалась Темная метка. Октавия накрыла ее рукой и глухо зарыдала. Сириус возненавидит ее, если узнает о том, что она скрывала все это время.

***

На следующий день после разговора с Октавией Сириус хотел поговорить с Регулусом обо всем, что его волновало. Он знал, что сегодня у брата последней стояла Астрономия, поэтому поджидал его в коридоре возле Астрономической башни. Когда шаги слизеринцев начали глухо отбиваться от стен, Сириус под мантией невидимости вышел из своего укрытия, глазами ища знакомую фигуру. Регулус, значительно вытянувшийся за лето, одним из последних спустился из класса. Сириус практически мгновенно подхватил брата под руки и, пытаясь подавить сопротивление младшего, завел его в пустую аудиторию возле лестницы. Регулус загнанно смотрел на старшего брата, в страхе сжимая свою палочку. — Все хорошо, — Сириус поднял руки в воздух, как бы показывая, что он не собирается драться. — Я поговорить. — Мне не нужны твои разговоры, поганый предатель крови, — выплюнул Регулус, сильно сжав челюсть. Он словно забыл о своей маске холодного аристократа, часто дыша и смотря на брата бегающими в волнении черными точками глаз. — Я не хочу ругаться, Регулус, — поджав губы, сказал Сириус и на пробу шагнул вперед. Младший Блэк тут же отреагировал на это движение, крепче сжав выставленную вперед палочку в руке. Сириус, увидев его, покорно вернулся назад. — Я правда хочу просто поговорить. — О чем мне говорить с тобой? — зло выдавил Регулус и отошел назад, врезавшись в парту. — Я хочу поговорить о человеке, который не должен пострадать от того, что мы с тобой не можем нормально общаться. Не стоит распространяться о том, что ты узнал о нас с Октавией, — Сириус оперся спиной о парту и внимательно посмотрел на Регулуса, крылья носа которого постоянно трепыхались, словно он не мог насытиться воздухом. Ядовитым, тяжелым воздухом. — Она не виновата, что влюблена в меня, а не в тебя. — Ты украл ее у меня, — прошипел Регулус, тяжелым взглядом смотря на брата исподлобья. — Как и все, что у меня было. Все, что я хотел, ты отбирал. Внимание матери, отца, родственников, школы. Ты сделал меня собственной тенью, отобрав у меня все! И ты хочешь, чтобы я молчал о вашей маленькой тайне? — его лицо исказила кривая усмешка. — Нет, братец. Я разрушу твою жизнь, как это сделал ты. — Ты разрушишь жизнь Октавии, а не мою, — Сириус напрягся всем телом, пытаясь сдержать желание достать палочку. Он смотрел в безумно выпученные глаза брата внимательно и почти спокойно. Так, как делал это всегда в детстве, когда Регулус приходил к нему в слезах после ссоры с кузинами. — Это Октавию выжгут с семейного древа, а не меня. Это ее возненавидят все. Подумай о ней, Регулус, а потом уже о задетом самолюбии. — Возненавидят все, кроме меня, — он расплылся в широкой улыбке. Такой безумной, что Сириусу стало не по себе. — Я сделаю ее женой достойного Блэка, а не мерзкого предателя крови, который ничего не сможет ей дать. Здесь уже Сириус не выдержал и, оттолкнувшись от стола, в один прыжок оказался рядом с братом, крепко схватив того за руку, в которой лежала палочка. Раздражение волной прошлось по всему телу, лишив старшего Блэка рациональности. Он, сжав кулаки, внимательно смотрел в глаза Регулусу, который лишь ядовито ухмылялся. Хотелось стереть с его лица эту ухмылку, разбить ему губу или бровь. Увидеть на его лице страх. — Смирись с тем, что Октавия никогда не будет твоей. Никогда, — Сириус усмехнулся, смотря на то, как с лица брата пропадает ухмылка. — Ты никчемный мелкий идиот, который мнит себя кем-то великим только потому, что на пальце теперь фамильное кольцо. Но даже оно не может вывести тебя из моей тени, потому что ты все еще сопливый Регулус Блэк, который тайком следит за своим старшим братом и пытается во всем его превзойти. Но ни в чем, кроме рабского послушания, ты превзойти меня не можешь, — Сириус навис над Регулусом, угрожающе вжав того в столешницу. — Я хотел, чтобы родители гордились мной! Я хотел быть достойным наследником! Не таким, как ты! — вскрикнул Регулус, с силой оттолкнув брата от себя. По его щекам начали течь предательские слезы. — Что ты несешь, Регулус?! — рявкнул Сириус, порывисто разворачиваясь к брату. — Ты думал, я не замечаю твоих взглядов в мою сторону? Думал, что не вижу, как ты заходишь в мою комнату? Как ты смотришь на мою девушку? Ты просто трус, который всю жизнь завидовал мне! Я вел жизнь, которую ты ценил, но сам воплотить боялся! Я стал всем тем, кем сам ты боялся быть! Но знаешь что, я хотя бы пытался быть хорошим братом, а ты… — Я? — взорвался Регулус, прервав его на полуслове. — Да как ты смеешь говорить хоть что-то после того, как бросил меня одного переживать смерть родителей? Почему ты не сделал ничего, когда узнал, что их больше нет? Почему ты не пришел? Почему, Сириус? — Брат, — начал Сириус, поднимая на заплаканного Регулуса полные отчаяния глаза. В груди неприятно кольнуло. Было стыдно признавать, что он имеет полное право сейчас на эту отповедь. Потому что Сириус действительно бросил его одного переживать их общую трагедию. — Не смей меня так называть! — выкрикнул он и задышал так часто, словно пробежал целый марафон. — Я никто для тебя! С момента, как похоронили родителей, у тебя больше нет семьи! — Реджи, — выдохнул старший Блэк и почувствовал, как начинают дрожать его руки. — Я… — Я нашел тех, кто меня ценит по-настоящему, — Регулус, громко всхлипнув, порывисто закатал рукав. Сириус ошарашенно отшатнулся, увидев на молочной коже брата черную змею, выползающую из черепа. Его знак. — Скажи, что это ненастоящая, — одними губами прошептал Сириус, крепко сжав пальцами столешницу. Цеплялся как за спасательный круг. — Скажи, что это ложь! Скажи! — тревога начала душить, а сердце бешено застучало в висках, не давая нормально думать. — Регулус! Ваза, стоящая на столе, разлетелась на мелкие кусочки. Младший Блэк стоял, не смея двинуться, и с едва поднятыми уголками губ смотрел на покосившееся от раздражения лицо брата исподлобья. — Настолько же реальная, как и у твоей девушки, — ухмыльнулся Регулус, тыльной стороной ладони вытирая слезы. Сириус застыл, неверящим взглядом смотря на брата. Она не могла. Она бы не скрыла. — Ты врешь, — выдохнул Блэк, угрожающе подходя ближе. — Ты же врешь? Не вопрос. Скрытое желание. — Она была первой из нас, — Сириус отшатнулся, словно его ударили ножом в грудь. Она не могла. Только не его Октавия. Она же другая! — Октавия не могла так поступить, — Регулус лишь усмехнулся в ответ на это и поднял свои черные глаза на растерянного брата. — Так проверь, Сириус, — одними губами. И Сириус сорвался. Не посмотрев на брата, вылетел из аудитории, дрожащими руками доставая Карту Мародеров. Регулус, оставшийся один, оперся о парту и горько засмеялся.