***
Весь ноябрь Октавия провела в самокопании — думала о том, кто она такая и какая жизнь ее ждет дальше. Рядом всегда был Сириус, который, замечая подавленное состояние своей девушки, пытался ее развеселить или хотя бы заставить улыбнуться. Он приходил по вечерам, за час до обхода, под мантией невидимости, садился на кровать Октавии и, прижимая близко к себе, рассказывал о своих приключениях с Мародерами. Она называла его сумасшедшим и заливисто смеялась, когда он начинал ее щекотать. Ей нравились его теплые руки на плечах, раскатистый смех и эта безумная копна кудрявых волос, в которую он по привычке запускал пятерню. Октавии нравилось проводить время с Сириусом. И она могла назвать себя счастливой рядом с ним. Потому что только он мог вызвать ее искреннюю улыбку. Только с ним было так хорошо, что щемило грудь. Но стоило вынырнуть из кольца теплых рук, скрыться в коридорах Хогвартса, на душе снова становилось гадко и пусто. Когда Октавия размышляла об их совместном будущем, приходила к выводу, что будущего у них нет. Сириусу нужна другая — покладистая гриффиндорка, которая ринется с ним в бой и будет защищать добро всеми силами. Сириус смог отказаться от своей семьи, богатства и привилегий ради свободы, а вот Октавия не могла ответить, от чего она может отказаться, чтобы наконец вздохнуть полной грудью. В голове постоянно всплывала фраза, брошенная Сириусом летом: «А что входит в твои планы? Отсиживаться в теплом поместье пока вся Англия страдает от рук нового министра? Это так по-слизерински». И да, сейчас Октавия действительно готова была отсиживаться в теплом поместье до конца этой ужасной войны. Она не хотела выступать против отца или Темного Лорда, потому что героическая смерть не для нее. Она не герой. Она трусиха — слизеринская трусиха, которая ценит себя и свой комфорт. Было трудно признаться самой себе, что она не хотела счастья для всех. Она хотела счастья для себя. Будет ли она счастлива с Сириусом, который без раздумий пожертвует собой ради великой цели? Решение витало в воздухе, но Октавия не хотела озвучивать его Сириусу. Точнее, не могла. Потому что невозможно было что-то сказать, когда он улыбался так широко и искренне, крепко прижимал к себе и покрывал поцелуями лицо, шею и ключицы. В конце декабря Октавия решилась на разговор с Сириусом. Лучше разбить себе сердце сейчас, чем страдать потом. Так будет легче. Но слова застряли в горле, когда Сириус, сияя ярче столового серебра, очаровательно тряхнул кудряшками, подарил легкий поцелуй в щеку и беззаботно сказал: — Я отказался от предложения Джеймса провести у него Рождество, потому что не хотел бросать тебя здесь одну. Сердце Октавии рухнуло и предательская слеза скатилась по щеке. Девушка тут же отвернулась от Блэка и тыльной стороной ладони вытерла выступившую на глаза влагу. Он отказался от компании лучшего друга ради нее. В груди резко стало так тепло, что Октавия повернулась и порывисто обвила талию Сириуса. Он от такой резвости опешил и, хохотнув, прижал ее к себе. — Я знал, что тебе понравится новость, но чтобы настолько, — Октавия всхлипнула где-то в районе его груди и Сириус, совершенно не понимая, что делать, начал успокаивающе поглаживать мягкие волосы девушки и подарил нежный поцелуй в макушку. — Mon amour, ce monde ne mérite pas de voir tes larmes — Sirius, ho paura, — промямлила Октавия и подняла заплаканные глаза на Блэка. — Ho tanta paura che tutta la mia vita crollerà. Ho tanta paura di perderti, ma con me sarai infelice. — Я ничего не понял, но это было очень красиво, — хмыкнул Сириус и аккуратно взял лицо Октавии в ладони. — Если ты не против, я мог бы ночевать у тебя с начала рождественских каникул. Обещаю приносить завтрак в постель, не приставать и не мешать тебе делать твои супер важные дела. — Сириус, я… — Октавия замялась и стыдливо опустила глаза. — Я хотела с тобой поговорить. Слушай и не перебивай, — девушка громко шмыгнула носом и усадила улыбающегося уголками губ Блэка на свою кровать. — Я много думала о нас с тобой, взвешивала все «за» и «против» и решила, что… — Октавия, — поняв к чему все идет, Сириус прервал ее и аккуратно притянул к себе. — Ты просила не перебивать, но я это сделаю, потому что понимаю, о чем ты говоришь, — он усадил девушку на свои крепкие бедра и заглянул в опухшие от слез глаза. — Мне тоже было страшно, когда я покидал родительский дом — я ведь тоже, как и ты, вырос в среде аристократов. Я делал вид, что все хорошо, но на душе было отвратно — я не знал, что делать, не представлял своей жизни без родительских связей и денег. И я был счастлив, когда дядя Альфард предложил свою помощь. Я отрекся от семьи, но, что скрывать, моя фамилия мне до сих пор помогает. И твоя тебе поможет. — Сириус, — начала неуверенно Октавия, но была остановлена Блэком, который положил ей указательный палец на губы и мягко улыбнулся. — Ви, ты была права, когда говорила, что Шляпа не просто так распределила нас на разные факультеты. И для всего мира мы навсегда враги, две параллельные линии, которые никогда не пересекутся. Мы действительно слишком разные, смотрим на мир по-другому. Но… иногда случаются чудеса — и сердце начинает биться чаще при виде заносчивой чистокровной особы. Сначала ее хочется выбросить из головы, перестать заглядываться на нее, не думать о ее шикарной улыбке хотя бы минуту, — Сириус хохотнул и заправил выпавшую прядь волос Октавии за ухо, — но с каждым днем она все больше завоевывает мысли и чувства — и ты больше не можешь спокойно дышать, когда она проходит рядом. Она дарит тебе счастье просто тем, что находится так близко. И не нужно ни объятий, ни поцелуев, ни чего-то другого — достаточно будет просто тихо наблюдать за тем, как она делает домашние задания, сосредоточенно варит зелья или всматривается в темноту на вечернем обходе. Мое сердце каждый раз пропускает удар, когда наши взгляды пересекаются на завтраке в Большом зале. И, знаешь, Ви, я не готов тебя отпустить, что бы ты там себе не придумала, как бы ты не считала, что я буду несчастлив с тобой — пусть. Пусть все решит за нас судьба и магия. — Сириус, — Октавия шумно всхлипнула и порывисто обвила шею Блэка руками, уткнувшись ему в ключицу. Он мягко улыбнулся и положил тяжелую ладонь на вздымающуюся спину девушки. — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, mon amour, — шепнул ей на ухо Сириус и мазнул губами по щеке. — И если для этого нужно будет тебя отпустить, я это сделаю. Но подумай — действительно ли ты этого хочешь? Октавия обожгла горячим дыханием шею Сириуса и вцепилась пальцами в его рубашку, будто за спасательный круг. Сердце бешено ухало где-то в груди, не давая думать. Он говорил все эти слова так искренне и с такой заботой, что Октавия начала плавиться. Он любил ее. По-настоящему любил. И все ее размышления на тему того, что она ему не подходит, были просто попыткой убежать от своего будущего. Он ей нужен. Да, растрепанный, изгнанный из семьи Сириус Блэк. Ее Сириус Блэк, который вызывает легкий трепет и делает ноги ватными только одними своими касаниями. Сириус Блэк, который дарит самые нежные поцелуи и заботливо укрывает одеялом после обхода. Сириус Блэк, который утыкается в ключицу и просто обнимает, вдыхая аромат ее парфюма. Ее любимый и родной. Ее парень. Ее судьба. — Я люблю тебя, Сириус, — Октавия запустила руки в его кудряшки и внимательно посмотрела в глаза. — Ты мордредова катастрофа, но как же ты мне дорог. Как бы я хотела перестать играть в эту дурацкую игру, пойти с тобой на свидание в Хогсмид, поцеловать тебя где-нибудь в коридорах, держаться за руки в библиотеке и спокойно подсаживаться к тебе на обеде, чтобы ты меня крепко прижимал к себе. Как же я хочу, чтобы все это закончилось… — Начни с малого — пусти меня к себе пожить на рождественские каникулы, — Сириус засиял и притянул Октавию к себе. — Ты до сих пор не помирился с Римусом? — слова звучали как приговор. Блэк неловко кашлянул и отвел взгляд. О сложностях с Люпином он предпочитал не распространяться, хотя трудно было не заметить, что между друзьями все не так хорошо — Римус теперь садился подальше от Сириуса в Большом зале и нехотя отвечал на его вопросы. — Ему нужно время привыкнуть и понять, что ты не вселенское зло. — Если хочешь… я поговорю с ним. Он вряд ли выслушает, но попытаться можно. Все-таки вы поссорились из-за меня, — Октавия стыдливо опустила глаза, но Сириус тут же поднял ее голову за подбородок и посмотрел прямо в глаза, прислонив ее лоб к своему. — Ви, ты не виновата. Он повел себя как мудак, а я не сдержался. Мы решим этот вопрос сами, — Сириус чмокнул девушку в щеку и погладил тяжелой рукой по мягким волосам. — Так что насчет моего предложения? — он ухмыльнулся и игриво подмигнул. — Я буду только рада, — Октавия дернула уголки губ, вытягивая их в кривую улыбку. Внутри стало спокойно и впервые за несколько месяцев не отвратительно от самой себя. Ее любили. Она любила в ответ. И все было правильно — по крайней мере пока. Пока она была в его крепких объятиях и его теплое дыхание обжигало кожу.***
Как только рождественские каникулы начались, Сириус тут же притащил свой чемодан с вещами в комнату Октавии, по-хозяйски разложив свои маггловские футболки — под возмущения девушки — на полках в ее шкафу. Она ругалась скорее для имиджа, потому что по-настоящему злиться на ухмыляющегося Блэка в растянутой футболке с надписью «The Beatles» было невозможно. Для Октавии это было первое Рождество, которое она проведет не в стенах родного поместья, а в Хогвартсе. Было волнительно — она немного боялась, что их с Сириусом застанут вместе. Но вместе с тем она была безумно счастлива, когда просыпалась в кольце рук Блэка, который мирно сопел в подушку и прижимал к себе, когда Октавия начинала ворочаться в постели. Сердце как бешеное билось в груди — рядом с ним было так хорошо, так правильно и, Мерлин, как же глупо было с ее стороны думать о расставании. Она любила Сириуса Блэка, а он любил ее. И он доказывал это каждый день — заботливо укрывая ее пледом, когда она увлеченно работала над новым артефактом, утаскивал за собой в кровать, когда наступал отбой, потому что: «Хватит заниматься, у нас вообще-то каникулы», мягко целовал, когда она ворочалась в постели, из-за того, что не могла уснуть. Рождество они встретили в кровати, долго целуясь и нежась в объятиях друг друга. Сириус крепко держал ее в кольце своих рук и крепко прижимал к себе, шепча о том, что в такой день никуда Октавию не отпустит. Но девушка все же настояла на том, чтобы выбраться на завтрак, а потом вернуться в комнату и сыграть в волшебные карты. Сириус такое предложение понравилось — они с интервалом в несколько минут покинули спальню в преподавательском крыле. В Большом зале было немноголюдно — на Рождество остались лишь единицы студентов. Возле стола преподавателей стояла огромная елка, украшенная разноцветными шариками и гирляндами. Октавия, никогда не видевшая до этого наряженную елку в Хогвартсе, отметила, что вкус у того, кто ее украшал, был неплохой — ель сильно уступала деревьям, что стояли у них в поместье, но была красива. Слизеринский стол был практически пуст — все разъехались встречать Рождество в кругу любимых. Октавия села на привычное место, с которого прекрасно было видно Сириуса — он шумно обсуждал что-то парнем из Когтеврана. Они встретились взглядами всего на секунду, но Блэк успел облизнуться и игриво подмигнуть, отчего Октавия только смущенно покраснела и опустила глаза на тарелку с завтраком. — Привет, — Октавия вздрогнула, когда над ухом раздался знакомый голос. Она удивленно дернула бровями, совершенно не ожидав увидеть Регулуса на Рождество в Хогвартсе. — Не поехала домой? — М… — замялась девушка, неловко сжав вилку в руке, — поручение от Лорда… выполняю. А ты почему остался? — она перевела внимательный взгляд на вмиг погрустневшего Регулуса, который сел напротив. — Не хочу проводить каникулы один в пустом доме, — буркнул он, заправив за ухо одну из прядей. — Этот праздник потерял смысл с того момента, как Сириус ушел из дома. Как бы я сейчас к нему не относился, но с ним было весело, — Регулус грустно улыбнулся и наколол яичницу на вилку. — Он всегда разбавлял эту чопорную обстановку своими шутками и подарками, которые выводили маму из себя. — Эдмонд делал то же самое, — Октавия поддерживающе накрыла его сжатый кулак своей ладонью и дернула уголки губ в подобие улыбки. — После рождественского приема мы закрывались у меня в комнате и обсуждали гостей. — И нас с Сириусом? — хмыкнул Регулус, исподлобья посмотрев на Октавию. Он выглядел немного веселее. — И вас, — хохотнула девушка. — Может, отпразднуем Рождество вместе? У меня есть огневиски и пару бутылок сливочного пива, — Регулус с надеждой посмотрел в глаза Октавии, которая тут же замялась и опустила глаза, пытаясь найти подходящий для Блэка ответ. — Понятно, — он разочарованно поджал губы и отвел взгляд, стараясь не выглядеть обиженным. — Глупо было спрашивать, наверняка мой брат уже построил грандиозные планы на вечер. — Можем сходить вместе полетать завтра, если хочешь, — Октавия виновато улыбнулась. Отчего-то отказывать Регулусу сейчас было как-то неправильно — будто она была у него в долгу. Блэк, услышав ее предложение, быстро кивнул и мечтательно дернул уголки губ. — Я зайду в девять, — закончив с завтраком, сказал он и встал из-за стола.***
Вечером, когда они с Сириусом вернулись в комнату, Блэк неожиданно для Октавии быстро закрыл за ней дверь и вжал в деревянную поверхность, рьяно начиная покрывать ее лицо, шею и ключицы быстрыми поцелуями. От такой прыти девушка задохнулась и запрокинула голову, открыв Сириусу фарфоровую шею. — Блэк, — простонала она, когда он с шумом поставил ей фиолетовый засос на коже. Он только ухмыльнулся куда-то ей в ключицу и осторожно опустил руку под короткую форменную юбку. — Ты настоящая развратница, — шепнул он Октавии на ухо, чувствуя мокрое белье под подушечками пальцев. Она тут же покраснела и стыдливо спрятала лицо у него на плече. — Нравится, когда тебя ласкают так? — он осторожно отодвинул кромку трусов и провел пальцем по влажным половым губам. Октавия тихо простонала и, почувствовав, что ноги стали ватными, крепче схватилась за плечи Сириуса. — Моя прекрасная девочка, — закусив губу, шепнул Блэк и снова мазнул пальцами по половым губам. Он активно двигал ими между ее ног, вызывая у Октавии нетерпеливые стоны. Она дрожала в его руках — и Сириус довольно хмыкал, когда чувствовал, как ее пальцы вжимаются в его плечи, а теплое дыхание обжигает открытую шею. Она протестующе замычала, когда он убрал свои пальцы и мягко повел к кровати. Сириус сел на кровать, усадив Октавию себе на колени. Она закинула руки ему за голову, поудобнее устроившись на его бедрах. Октавия нетерпеливо прильнула к его губам, целуя аккуратно и трепетно — так, чтобы только сильнее распалить Блэка. — Это твой подарок на Рождество или ты просто рад меня видеть? — ухмыльнувшись, прошептала Октавия в губы, чувствуя выпирающий бугорок в его штанах. — Все вместе, — хмыкнул Сириус и втянул девушку в глубокий поцелуй. Он целовал так, что воздух просто выбило из легких. До головокружения. До звездочек перед глазами. Его мягкие губы осторожно ласкали сначала нижнюю губу, потом верхнюю. Оторвавшись от него, Октавия поплывшим взглядом посмотрела на его сильные руки и аккуратно провела тонкими пальцами по ним, вызвав у парня стаю мурашек. Сириус задохнулся, когда Октавия легко прошлась ноготками от его шеи до линии паха. Она сидела на нем, закусив губу, и завороженно смотрела за перекатывающимися мышцами под расстегнутой рубашкой. Когда мешающая ткань оказалась на полу, Сириус вовлек Октавию в новый глубокий поцелуй, параллельно снимая с нее свитер и расстегивая умелыми пальцами лифчик. Когда упругая грудь девушки вырвалась из плена лифа, Сириус довольно облизнулся и припал губами к левому соску. Октавия тут же дернулась и протяжно застонала, запустив пальцы в его кудряшки. Девушка рвано дышала куда-то Блэку в макушку, пытаясь сдержать собственные стоны. Он провел языком по ореолу, отчего Октавия подалась вперед и несильно потянула его за волосы. — Мордред, — сжав зубы, выдохнула она, когда Сириус на пробу лизнул вставший сосок. В голове была абсолютная каша — она полностью растворилась в умелых ласках Сириуса, который одной рукой сжимал грудь, а вторую запустил в трусы и мазнул пальцами по мокрой киске. Октавия задохнулась от удовольствия, когда Блэк начал активно двигать пальцами в ее трусах и языком выводить узоры на соске. Ноги стали ватными. Хотелось большего — хотелось его всего. Его пальцев, языка, рук, объятий. Ужасно хотелось кончить. — Сириус, — простонала Октавия, начиная подмахивать бедрами парню, когда он прицельно несколько раз провел пальцами по горошинке клитора. Она кусала себя за запястье, давила собственные стоны в его шее и пальцами зарывалась в его кудряшки. Было так хорошо, что Октавии хотелось кричать. Кричать и двигаться — чтобы достичь желанной разрядки. Громко вскрикнув, Октавия затряслась всем телом и обессиленно упала на плечо Сириуса. Парень только счастливо улыбнулся и, вытащив пальцы из Октавии, поднес ко рту, лизнув влажные от соков фаланги. — Ты даже там вкусная, — ухмыльнулся Сириус, заметив стыдливый румянец на щеках Октавии. — Ты невыносим, — прошептала она, теснее прижавшись к своему парню. — Я думал, что после оргазма говорят другие слова, — хохотнул Блэк, аккуратно положив Октавию на подушки. — Например, я люблю тебя или ты самый лучший. — Я люблю тебя, ты самый лучший и ты невыносим, — тихо сказала Октавия, садясь на парня сверху. Она аккуратно прошлась пальцами по его животу, вызвав тихий стон, и надавила на вставший член. — Думаю, ему тоже нужно уделить внимание. Октавия стянула с Сириуса штаны вместе с бельем, обнажив крупный член, головка которого сочилась предэякулятом. Она игриво облизнулась и, проведя ладонями по его бедрам, коснулась напряженного члена. Девушка растерла сочившуюся из него жидкость по всей длине и аккуратно двинула кольцом рук по члену, вызывая у Сириуса протяжный стон. Он блаженно откинул голову на подушки, подавшись бедрами вперед — к руке девушки. Но вдруг Октавия остановилась, слезла с него и под возмущенный стон начала быстро снимать с себя юбку и трусы. Оставшись без белья, она залезла обратно и, обдав горячим дыханием член Сириуса, прошептала себе под нос какие-то заклинания. Блэк почувствовал, что на его достоинство будто вылили флакон смазки. Удовлетворенно хмыкнув, Октавия устроилась на бедрах Блэка, одной рукой направляя член в себя. Другая рука давила на грудь Сириуса, словно на основную опору. Девушка, прикрыв глаза, медленно начала насаживаться на член Сириуса. Ее протяжные стоны заставляли Блэка покраснеть — вообще Октавия Смит с растрепанными волосами, размазанной по лицу помадой и его засосами на шее выглядела замечательно. Так, что у Сириуса в моменте пропали все мысли. Он мог только хрипло стонать, погружаясь в теплое лоно девушки. Ее грудь тяжело вздымалась, голова была запрокинута, а сама она осторожно скользила по его члену. Сириусу отчаянно захотелось схватить ее за талию и ритмично насаживать на свое достоинство, но он остановил себя, с удовольствием наблюдая за тем, как Октавия, давясь собственными стонами, двигается на его члене. Она запускала пятерню в свои волосы, кусала запястье и просто нереально выгибалась. Сириусу даже в какой-то момент подумалось, что он кончит от одного только ее вида — покрасневших щек, растрепанных волос и вздымающейся груди. — Ты… невероятная… — прошептал Сириус и нетерпеливо схватил девушку за талию. Он притянул ее к груди и, поцеловав в висок, начал активно двигать бедрами. Так, что Октавия захныкала ему куда-то в плечо и нетерпеливо начала насаживаться на его член. Сириус сходил с ума. Невозможно было не сойти с ума, когда любимая женщина обжигала своим теплым дыханием шею, ласкала протяжными стонами слух и отчаянно цеплялась за простынь рядом с головой. Октавия вообще не понимала, что делает. Ей было так хорошо. Она прикрыла глаза и, уткнувшись носом в грудь Блэка, подмахивала ему бедрами. Октавия, рвано выдохнув, прогнулась в спине, когда Сириус особенно глубоко вошел в нее. — Я люблю тебя, — шептала она, покрывая его грудь влажными поцелуями. Она хныкала от удовольствия, запрокидывала голову, открывая шею под жадные поцелуи Сириуса, и просто растворялась в невероятном чувстве, наполнившем ее до краев. Блэк, толкнувшись еще несколько раз, излился себе на живот, запачкав бедра Октавии. Девушка устало рухнула рядом с Сириусом, втянув парня в жаркий поцелуй. Они лениво целовались, оплетая друг друга руками и ногами. На душе было так хорошо, что хотелось плакать. Плакать от того, насколько они любили друг друга. Октавия положила голову на грудь Сириуса и засопела, позабыв о сперме на своих бедрах и вытекающей смазке. Блэк лишь аккуратно поцеловал Октавию в макушку и, прошептав очищающее, чтобы наутро девушка не чувствовала себя грязной, встал с намерением пойти в душ. Он уже взял полотенце и, укрыв девушку одеялом, направился в ванную комнату, как вдруг в дверь тихо постучали. Сириус, дернув бровью, набросил на голое тело парадную мантию, что лежала на стуле рядом с дверью, и без тени смущения открыл ее. — Привет, можно? — слова застряли в горле, когда Регулус увидел на пороге комнаты Октавии ухмыляющегося Сириуса. Он покраснел, замялся и хотел было уйти, но был остановлен крепкой рукой старшего. — Подслушивал, маленький извращенец? — Сириус хмыкнул, с удовольствием отмечая, как начинают краснеть даже уши младшего. — Я не… я… позже, — Регулус поджал губы и дернулся, попытавшись выбраться из цепкой хватки брата. — Запомни, Реджи, Октавия моя, и тебе ничего не светит. Никогда, — прошипел Сириус, после чего грубо отпихнул брата и закрыл перед ним дверь спальни.