Broken

Когда каникулы закончились Октавия поняла, что не хочет больше прятаться и скрывать свои чувства. Было так погано на душе от того, что остальные парочки могут свободно подойти друг к другу, обняться, поцеловаться, а ей оставалось только бросать мимолетные взгляды на парня за гриффиндорским столом. Потому что если узнают, ее жизнь превратится в ад. Ад, который Октавия Смит не выдержит до конца учебного года. Поэтому в голове девушки созрел отчаянный план. Она все расскажет. Расскажет, но не сейчас. Тогда, когда станет безопасно. Под удивленные взгляды сокурников Октавия на одном из завтраков подозвала к себе Регулуса — с тех пор он публично стал частью ее слизеринской группы друзей. Эван со скепсисом отнесся к тому, что Октавия простила Регулуса. Он не мог поверить, что у парня прошли чувства и вся эта дружба не просто бутафория для того, чтобы сблизиться с ней. — Окти, придешь сегодня в гостиную? Мы будем играть в волшебные карты на желание, — шепнул Эван в разгаре практики по травологии. Октавия, которая обрезала листья лечебных растений, на секунду задумалась. — Прости, Эван, не сегодня — у грифов какая-то попойка намечается, буду дежурить рядом с их башней, чтобы никто не натворил чего… — с искусственной ноткой грусти в голосе сказала девушка и вернулась к своему занятию. Октавия не соврала — действительно деканы попросили тщательно проверять коридоры сегодня вечером, но настоящая причина отказа крылась в другом. Крауч и Лестрейндж. После того как Эван помог ей отделаться от Лестрейнджа, тот вышел на тропу настоящей войны — по Хогвартсу разнесли слух, что Октавия не слишком привередлива в выборе партнеров, поэтому практически каждый уважающий себя мачо за эти две недели с конца каникул считал своим долгом предложить девушке секс без обязательств. Это раздражало. Это выводило. Это уничтожало. Октавия понимала, что одно ее слово отцу об этом, — и Лестрейндж погибнет для всего светского общества. Но обращаться к нему сейчас — значит предать себя и свою гордость. Она сама со всем справится. Слухи дошли и до Сириуса, которого вся эта история вывела из себя. Он в ту же секунду ринулся на выход, чтобы поговорить с Рабастаном, но был остановлен Октавией. Она заверила, что со всем справится сама. Сириус, конечно, поверил, но для профилактики подлил Лестрейнджу в тыквенный сок зелье несварения. И совершенно случайно врезался в него в коридоре. На всей скорости. Дважды. И в синий волосы Рабастана окрасились случайно. Октавия наблюдала за борьбой ее парня с Лестрейнджем и не вмешивалась. Пока он не лез к нему с кулаками, все было хорошо. Повторения истории с Барти она не хотела. Уже вечером, когда наступило время отбоя, Октавия в своей парадной мантии вышла на дежурство. Джеймса с ней сегодня не было — он слезно умолял отпустить его на гриффиндорскую вечеринку, аргументируя это тем, что «такая попойка бывает только раз в году!» Под щенячий взгляд Джеймса и уверения Сириуса, что они не будут дебоширить, Октавия согласилась проинспектировать все общежития самостоятельно. Для нее время дежурства было медитативным — она безнаказанно бродила по темным коридорам Хогвартса, прислушивалась к звукам этого древнего замка и много думала. О себе, о семье, о Сириусе и о будущем. Четкого понимания, что делать после выпуска, у нее не было. Было намерение, но понимания — нет. Внутри поселился животный страх — разум кричал остановиться и перестать играть с судьбой. Вернуться к исходной точке. Так будет безопаснее. И Октавия понимала, что вариант, при котором она становится женой какого-нибудь аристократа, остается важной частью Пожирателей смерти и занимает должность в Министерстве рядом с отцом, — самый прекрасный и безопасный для нее и ее благосостояния. Но сможет ли она и дальше смотреть в глаза людям, к которым испытывает отвращение и ненависть? Сможет ли она переступить через свою гордость, через жертву Эдмонда и через Сириуса, только чтобы сохранить свой комфорт? И стоит ли этот комфорт стольких жертв? Но какая жизнь ее ждет с Сириусом? С легкомысленным и справедливым Сириусом? У Октавии не было ответа ни на один вопрос. Она не знала. Не знала, как ей поступить. В каком случае она обретет счастье и покой? Из размышлений девушку вырвал заговорческий шепот в одном из коридоров. Октавия тут же свернула на звук голосов. Она удивленно застыла и тяжело сглотнула, когда увидела Барти Крауча и Рабастана Лестрейнджа с Питером Петтигрю. Насколько она помнила, этот мальчишка был другом Сириуса и Джеймса. Тогда что он делает рядом с Пожирателями смерти? С Пожирателями, которые убили родителей его друга. — Минус пять очков с Когтеврана, Гриффиндора и Слизерина за нарушение дисциплины. После отбоя ученикам Хогвартса нельзя находиться в коридорах школы, — властным голосом начала Октавия, смерив недовольным взглядом компанию. Питер, увидев ее, весь сжался и видимо занервничал. — Пойдемте, я провожу вас до ваших спален, господа. — Октавия, ты так любишь все усложнять, — протянул Крауч, в раздражении пнув пол носком дорогого ботинка. — Сейчас я выполняю свои обязанности, Крауч. Если для тебя это усложнение, сочувствую, — буркнула Октавия, развернувшись на каблуках своих туфель. — Сначала в когтевранскую башню. Она повернула на лестницу, а за ней — пойманная компания. Барти что-то недовольно шипел и явно пытался проклясть девушку, а Питер, которого Октавия планировала отвести в спальню последним, весь прям позеленел и затрясся. Волновался? — Крауч, если я поймаю тебя еще раз, простым снятием баллов не ограничится. Джеймс говорил, что уже ловил тебя ночью. — Джеймс? — Крауч расплылся в ехидной улыбке, застыв на месте. Октавия поджала губы, осознав свою ошибку, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. — С каких пор ты называешь эту гриффиндорскую блоху по имени? — С тех же самых пор, как ты завел милое знакомство с гриффиндорцем Питером Петтигрю. Или это другое, Крауч? — Барти ничего не ответил, лишь сверкнув глазами. Он быстро скрылся в дверях когтевранской гостиной. — Что ж, теперь в слизеринскую гостиную. — Ближе будет гриффиндорская, тебе не кажется? — сдавленно хмыкнув, подал голос Рабастан. — Кажется, тебя никто не спрашивал, Лестрейндж, — цыкнула Октавия, резко повернувшись на каблуках туфель. — У меня для тебя новость, — подойдя ближе, почти у уха девушки сказал Рабастан. — Не думаю, что Питер будет против небольших светских новостей. — Думаю, что будешь против ты, — Рабастан остановился и, дерзко опустив руки в карманы широких щегольских брюк, хмыкнул. Октавия нахмурилась и застыла. Его тон — угрожающий и несколько едкий — заставил поледенеть от ужаса. Ведь он был не просто Рабастаном Лестрейнджем из Слизерина. Он был Рабастаном Лестрейнджем, сыном одного из «Тайной пятерки». И он представлял настоящую угрозу. — Питер, идем, я провожу тебя до гриффиндорской башни, — поджав губы, сказала Октавия и направилась на седьмой этаж. Петтигрю даже не взглянул на девушку, когда они оказались у портрета Полной дамы. Он прошмыгнул в проход и скрылся в гуле гриффиндорской вечеринки. К слизеринской гостиной они с Рабастаном шли молча. Только когда они оказались в темном коридоре, ведущем к портрету, Лестрейндж прочистил горло. — Я был крайне разочарован, что ты решила со мной расстаться при помощи своих друзей. Не подумай, я не горю желанием выяснять отношения — понимаю, что я безразличен тебе. Наши отношения начались с игры, ей и закончились. Но, знаешь, я бы хотел переиграть концовку, — Рабастан аккуратно заправил прядь волос за ухо Октавии. Внешне — камень, внутри — буря из сковавшего страха и разрывающей тревоги. — Если ты продолжишь меня преследовать, я все расскажу отцу. И твоя жизнь будет кончена, — неожиданно твердым голосом прошипела Октавия, отпихнув от себя Лестрейнджа. Октавия ожидала всего, но не отбившийся от холодных стен подземелья раскатистый смех Рабастана. Она застыла в ужасе — резко пришло осознание. Он не стал бы угрожать просто так дочери министра. У него был козырь в рукаве. — Дорогая, твоя проблема в том, что ты часто недооцениваешь врагов. Мой отец нашел ключ от всех дверей, — Лестрейндж ухмыльнулся, подойдя ближе к резко побледневшей девушке. Не может быть. Октавия неверяще замотала головой. Нет. Нет. Не может быть! — Да, дорогая, — Рабастан крепко вцепился пальцами в подбородок девушки, заставив смотреть себе в глаза. — И он любезно поделится знаниями с твоим отцом… в обмен на парочку услуг, — кривой рот расплылся в мерзкой улыбке. От которой по телу тут же пробежала стая мурашек. — Ты мой личный трофей, дорогая. Недоступный и желанный. У нас получатся очень красивые дети, — Лестрейндж клюет куда-то в щеку, а Октавия дергается и жмурится. Нет. Нет. Нет. — Прощайся с фамилией Смит. Церемония состоится сразу после выпуска. Он, победоносно улыбнувшись, удалился. Быстро удаляющиеся шаги Лестрейнджа отбивались в голове набатом. Октавия невидяще смотрела куда-то в темноту, абсолютно не веря сказанному. Отец продал ее? Продал за артефакты? Ноги подкосились — она рухнула в нишу с зачарованными доспехами и закрыла лицо ладонями. Крупные слезы скатились по щекам. Она не верила. Он не мог. Ее отец был плохим человеком, но с самого детства Дарио Смит говорил ей, что никогда и ни при каких обстоятельствах не допустит брака по расчету. Потому что Дарио встретил Изабелль. И он хотел, чтобы жизнь дочери была наполнена счастьем, а не тяготила из-за несчастливого союза. Он видел, к чему приводит принуждение. Он видел, как сходила с ума Натали Эйвери, жена его друга Адама. Она выпила яд только потому, что ее вынудили выйти за него, а потом родить Маркуса. Дарио Смит отказался от своих принципов, плюнул на свою дочь из-за… артефактов? Внутри стало так противно и тошно. Она верила ему. Верила своему отцу во всем, но сейчас он предал ее окончательно. Он бросил ее как вещь на алтарь удовлетворения собственного тщеславия. Она стала разменной монетой. — Почему ты тут сидишь? — Октавия вздрогнула, услышав знакомый голос над головой. — Северус, я сниму с тебя баллы за то, что нарушаешь школьные правила, — всхлипнула девушка, быстро вытерев тыльной стороной ладони слезы. — Брось, Смит, я невольно стал хранителем третьего твоего секрета, так что… — Снейп опустился на пол рядом с Октавией, неловко поджав губы. Такая близость к кому-то явно для него была непривычной. — Помнится, кто-то говорил, что мы не друзья, а партнеры, — буркнула девушка, смотря на носки туфель. — Ты много слышал? — По правде говоря… все, — Северус дернул уголки губ в стыдливой улыбке. — Мне жаль. Лестрейндж явно не лучше твоего… — Не надо, — перебила его Октавия, понимая, что открывать свои отношения с Блэком в коридоре перед слизеринской гостиной, — не самая лучшая идея. — Я придумаю, что с этим делать. Обязательно со всем справлюсь. Октавия мужественно сжала кулаки и встала с пола, отряхнув длинную мантию. Следом за ней поднялся Северус, который неловко дернулся в попытке обнять девушку за плечи. Она оторопела — Снейп не выглядел как человек, который может проявлять такие чувства. — Беги, Октавия, это единственный правильный выход, — горячее дыхание обдало ухо девушки, отчего все тело покрылось мурашками. — Не упускай возможность стать счастливой. Прошептав это, Северус быстро отстранился и засеменил ко входу в гостиную Слизерина. Октавия на секунду задумалась. А что, если?.. Осекшись, девушка быстро вышла из темноты подземелий и помчалась в свою комнату.

***

В раздумьях пролетел февраль. Октавия подолгу начала засиживаться в библиотеке — на носу были выпускные экзамены. Эван и Северус, который неожиданно прибился к их компании, пытались вытаскивать девушку на прогулки в Хогсмид. Даже если соглашалась, останавливалась на мосту, который вел в деревушку, и ждала друзей, которым нужно было закупиться чем-нибудь. Она просто не могла вернуться туда, где разрушилась ее жизнь. Боль разрывала сердце, когда взгляд цеплялся за флигель с лисой. Его дом. Место, где она в последний раз видела своего брата. Октавия пыталась переступить через себя, смириться с этим, но, как только она оказывалась на улицах Хогсмида, слезы непроизвольно начинали бежать по щекам, а руки трястись. Она снова и снова проживала тот день — ту боль, которая сидела внутри и не давала покоя. Эван решил найти новое место для прогулок, чтобы не делать Октавии больно. И он его нашел. Теперь после занятий компанией они ходили к лодочному сараю — там никогда не было людей. Октавия читала, Северус бросал камни в озеро, а Эван и Регулус о чем-то негромко беседовали. Октавия с улыбкой наблюдала за своими друзьями. Если отбросить мысль, что совсем скоро они окажутся по разные стороны баррикад, все было идеально. У нее наконец была компания, которой она доверяла. И это грело сердце. По-настоящему. — Сириус говорил с тобой? — шепнула Октавия Регулусу, когда они остались одни. Эван убежал пускать камни по воде с Северусом. Парни весело смеялись, периодически поглядывая на оставшихся на берегу друзей. Они, чтобы не вызывать подозрений, фальшиво тянули губы в улыбке и махали руками. — Попытался, но… ничего не вышло, — с нотками разочарования в голосе выдохнул младший Блэк и отвел взгляд в сторону. — Рег, если ты хочешь, я снова поговорю с ним, — Октавия подвинулась ближе, совершенно невинно положив руку на бедро парня, отчего тот буквально задохнулся и залился краской. Поняв свою ошибку, девушка тут же отдернула ладонь и неловко поджала губы. — Прости, я… — Все хорошо, не бери в голову, — попытался тут же успокоить ее Регулус. Он тряхнул своими шикарными кудряшками и улыбнулся — поддерживающе и очаровательно. — А что касается Сириуса… не надо. Он не заинтересован в общении со мной, так почему я буду навязываться? — Что он тебе сказал? — Это не имеет никакого значения, Ви, — Блэк осекся, поняв, как только что назвал девушку. — Я имел в виду Октавия, конечно, Октавия, — замялся он, покраснев еще больше. Октавия, заметив его смущение, негромко рассмеялась. — Ты можешь звать меня Ви, если хочешь, — она мягко улыбнулась парню и осторожно заправила прядь его волос за ухо, отчего Регулус, кажется, перестал дышать. — Только не называй меня так при Сириусе, он… не поймет. Блэк быстро кивнул и, буркнув что-то про срочные дела, подхватил свои вещи и побежал в замок. Октавия вернулась к чтению. Вскоре ушел и Эван, сославшись на то, что ему нужно позаниматься трансфигурацией. Северус, уставший бросать камни, сел рядом с девушкой, внимательно разглядывая ее профиль. — Что такая умная и красивая девушка, как ты, нашла в этом невоспитанном Блэке? — неожиданно выдал Снейп. — А что ты нашел в Эванс? — парировала Октавия, захлопнув книгу. Северус выглядел удивленным, если не сказать ошарашенным. — Откуда ты знаешь? — с ноткой раздражения в голосе прошипел он, уставившись на подругу. — Сириус как-то обмолвился, что ты лез к ней. В переводе с его языка значит, что ты имел к Эванс какие-то чувства. Так что?.. — Мы дружили с детства, — начал Северус, подтянув колени к груди и положив на них голову. — Еще до Хогвартса были близки. Не могу сказать, что чувствовал к ней что-то тогда, но… у нее было определенное очарование. Когда пришло время ехать в школу, я надеялся, что мы поступим на один факультет, но… не вышло. И сначала это никак не мешало — Лили продолжала со мной общаться, а Поттер и Блэк решили, что наше общение это что-то преступное. Они начали издеваться, она пыталась меня защитить от них, но… их ничего не останавливало. Где-то на курсе четвертом я осознал свою привязанность к ней, но было уже поздно. — Почему поздно? — Октавия удивленно вздернула брови. — Потому что на нее положил глаз Поттер. Наши отношения, даже дружеские, стали невозможны. Девушка поджала губы и безмолвно обняла Северуса за плечи. Понимала, что иначе поддержать не сможет — нет никаких слов, чтобы утешить его разбитое сердце. — Совсем скоро экзамены. Что ты решила? — понизив тон, спросил Северус, при этом осмотревшись по сторонам. — У меня есть план. Думаю, все сложится успешно, — загадочно улыбнувшись, прошептала Октавия. — Четвертый секрет, Октавия, — хохотнул Северус, на что Октавия тоже рассмеялась. — Помни, что можешь мне доверять. Мой камин всегда открыт для тебя. С этими словами Снейп встал с небольшой деревянной лавочки и направился в замок, оставив девушку одну. Октавия с грустной улыбкой посмотрела ему вслед. Доверять. Как много для нее значило это слово сейчас. И как она была рада, что смогла найти кого-то, для кого доверие — не пустой звук. Она поднялась, чтобы уйти, но вдруг из лодочного сарая донеслось негромкое «эй». Девушка обернулась и тут расплылась в улыбке, когда заметила выглядывающие из-под мантии-невидимки кудряшки Сириуса. Осмотревшись по сторонам, она в два прыжка оказалась в деревянном, пропахшем сыростью и водорослями, домике. Блэк нетерпеливо схватил ее за руку, накрывая мантией с головой. Его теплое дыхание вызвало стаю мурашек по телу. Губы — горячие, словно раскаленный металл — жадно впились в ее рот. Октавия не успела даже ахнуть, когда оказалась прижата всем телом к деревянной стене. Мягкие ладони Сириуса пробежались по шее, спине и бедрам, вызвав у девушки тихий стон наслаждения. — Я устал уже ждать тебя, — выдохнул куда-то в ключицу Блэк, крепко прижавшись всем телом к Октавии. — Откуда столько прыти, Сириус? — Я соскучился. Ты так много учишься, что ни одной свободной минутки на меня у тебя не находится, — показательно сдвинув брови к переносице, простонал Сириус. — У нас впереди еще целая жизнь, — хохотнула Октавия, обвив шею парня руками. Он сначала расплылся в улыбке, а потом ошарашенно остановился, осознав сказанное. — Ты?.. Ви! Это правда? — Сириус удивленно заморгал, внимательно рассматривая лицо своей девушки. Она мягко улыбнулась и кивнула. Блэк, переполненный чувствами, подхватил ее под бедра и, совершенно забыв о мантии, закружил в воздухе. — Ты даже не представляешь, как я счастлив! — аккуратно прижавшись губами к ее губам, Сириус со всей теплотой и нежностью посмотрел ей в глаза. В глаза девушки, которая изменила его. Которая заставила его сердце трепетать. Которая поселила в его душе настоящую любовь. — Сделай так, чтобы я не пожалела о своем решении, — хохотнула Октавия и осторожно переплела их пальцы. Они стояли так, прижавшись друг к другу, кажется, вечность. Смотрели друг другу в глаза, будто в последний раз. И понимали, что никакого последнего раза не будет. Теперь они вместе. Пока смерть не разлучит их.