Broken

После ссоры супругов прошло несколько дней. Сириус искренне желал поговорить с женой и расставить все точки над i, но обстоятельства мешали ему это сделать. Когда он и еще несколько орденцев уходили из Министерства магии, где должны были узнать кое-что о работе Отдела тайн, между ними и Пожирателями смерти завязалась драка. Блэк бился как лев, но это не помогло ему выйти с поля боя без потерь — рука была сломана, а губа рассечена. Другим повезло больше — они отделались ссадинами и ушибами. Когда все вернулись в импровизированный штаб, Джеймс ужаснулся состоянию лучшего друга и предложил ему остаться у них с Лили, чтобы залечить рану. Они выделили ему место на диване, что стоял на кухне. Блэк особо не жаловался — ему, впрочем, было все равно, где корчится от действия «Костероста». — Ты не хочешь рассказать своей жене о произошедшем? — поинтересовалась Лили, заботливо нанося Сириусу заживляющую мазь на синяки после того, как Поттер с братьями Пруэтт скрылись в пламени незарегистрированного камина. — Если бы мой муж не появлялся двое суток дома, я бы не находила себе места. Блэк зашипел, когда Эванс щедро намазала средство на разбитую губу, и сжал колени ладонями. На душе было неспокойно и тревожно — Октавия осталась совсем одна в огромном поместье и совершенно точно волнуется за него, а он даже написать ей не может, потому что письмо может быть перехвачено. — Она наверняка сильно переживает, — добавила Лили, попросив жестами Сириуса снять майку, чтобы осмотреть больную руку. — Не хочу ее беспокоить своей раной, — буркнул Блэк и отвел глаза, разглядывая узоры на ковре. Это были простые черные завитушки на белом фоне, которые в общем-то были не слишком интересны. Скорее, они стали прекрасным средством избегания проницательного взгляда Лили. Ее зеленые глаза будто кричали: «Мордред, Блэк, ты такой дурак! Пошел к лучшему другу вместо того, чтобы кинуться в объятия жены». И, кажется, были совершенно правы. Но Сириус переживал, что сделает Октавии больно своей беспомощностью. Он не хотел быть обузой. Не хотел быть слабым. Потому что сейчас ей нужен был кто-то сильный рядом — и тем кем-то должен был стать Сириус. А о какой силе может идти речь, если Блэк сам с трудом поднимается с дивана — колено, которое задело проклятьем Долохова, простреливала боль, когда он пытался встать на ноги. Сириус морщился, но вставал, потому что не хотел причинять больше хлопот друзьям. Не хватало еще чтобы из него сделали лежачего больного. — Тебе стоит ей хотя бы написать, — наливая в стакан немного «Костероста», сказала Лили и внимательно посмотрела на стушевавшегося Сириуса. Что-то явно было не так, но что именно Эванс понять не могла. Лезть в чужие дела она не любила, поэтому не стала выспрашивать, что произошло в его семье. Если захочет, обязательно поделится. — Я… — начал было Сириус, но остановился на полуслове, когда заметил в дверях взъерошенного Грюма, за спиной которого, опираясь на своего брата, стоял Гидеон Пруэтт. Лили обернулась, прочитав на лице Блэка искреннее ошеломление. Лицо Аластора было в крови — редкие соломенного цвета волосы склеились от стекающей тонкими струйками по виску красной жидкости. Его походный плащ был запачкан в пыли и грязи, а сумка, в которой он носил различные зелья, была наполовину пуста. Фабиан аккуратно довел брата до кресла — тот рухнул в него безвольной куклой. Он откинул голову на спинку и тяжело задышал. Эванс, видя состояние орденцев, подскочила к ним. — Что случилось? — встревоженно спросила она, анализируя магией Пруэттов и Грюма. Он устало привалился к стене и прикрыл глаза. Трясущимися руками парень достал из кармана плаща помятую пачку сигарет и поднес одну штуку ко рту. — Мордредовы Лестрейнджи увязались за нами в Лондоне, — выпустив облако дыма, прохрипел Аластор. — Я пытался запутать их и увести с людных улиц. Не знаю, что им было нужно… — Вероятно вынюхивали что-то о твоей женушке, — Фабиан, который поил зельем брата, повернул голову к Сириусу. Он сидел, сжимая кулаки. Снова Пожиратели. И снова потери. И снова из-за него и Октавии. В последнюю неделю Пожиратели действительно активизировались. Они перестали держаться на расстоянии и часто вступали в бой. Джеймс предположил, что последователи Темного Лорда решили, что Октавия вступила в Орден вместе с Сириусом. И теперь ищут ее среди всех орденцев. — Эта девчонка обязана рассказать нам все, что знает о своих родственниках, — опустившись в кресло напротив Сириуса, прошипел Грюм. Его карие глаза внимательно смотрели на Блэка, запустившего здоровую ладонь в черные кудряшки. — Почему вы считаете, что она может что-то знать? Неужели родство с кем-то дает доступ ко всем семейным тайнам? — Сириус посмотрел на Аластора исподлобья, нахмурив брови. Ему все это не нравилось. Он не хотел, чтобы Октавию впутывали во все это. — Родство, может, и не дает, но Октавия ведь не просто дочка Министра магии, — в комнате появился Римус, который спустился со второго этажа. Он проводил там много времени, изучая учебники по колдомедицине. Блэк устремил тяжелый взгляд на друга и шумно сглотнул. — Что ты имеешь в виду? — Фабиан, сидевший рядом с братом, раны которого обрабатывала Лили, подозрительно сузил глаза. Люпин хмыкнул и прошел вглубь комнаты, с вызовом смотря на Сириуса. Тот прожигал взглядом друга, с силой сжимая собственные колени. Он не верил, что Римус мог рассказать тайну Октавии. — Сириус, может, поделишься со всеми остальными грязным секретом своей женушки? — Люпин поджал губы и спиной привалился к стене. Он встретился глазами с уничтожающим взглядом Блэка и мило улыбнулся. Лили, которая понимала, про что он говорит, вся сжалась и попыталась разрядить накалившуюся обстановку, предложив всем чай. Но никто ей не ответил. Все внимательно смотрели на напряженную фигуру Сириуса. Блэк впился пальцами в колено, до боли сжав его. Он не мог рассказать им всем то, что ему доверила Октавия. Он не мог дать орденцам еще одну причину ненавидеть ее. В голове Сириус прокручивал варианты исхода этой ситуации, но все они были печальны. Кому-то из них придется открыть тайну. — Что, Сириус, боишься? Боишься, что все узнают, кто она на самом деле и возненавидят и ее, и тебя? — Люпин усмехнулся, чувствуя свою власть. Это было не в характере Римуса, но почему-то хотелось сделать больно приспешнице того, кто причастен к смерти его родителей. — Еще хоть слово о моей жене и, Римус, клянусь, я не посмотрю, что мы друзья и убью тебя! — взревел Сириус, здоровой рукой хватаясь за палочку. Морщась от боли, он вскочил на ноги и хотел было подлететь к ухмыляющемуся Люпину, но был остановлен Грюмом, который перегородил ему путь. Он схватил Блэка двумя руками за плечи и попросил успокоиться. Палочку из его пальцев Аластор успешно выудил. Сириус, вырываясь из его цепкой хватки, пытался добраться до Люпина, вжавшегося в стену. На его лице не было ни тени страха, а на губах играла ядовитая улыбка. — Октавия Смит не просто дочка Дарио Смита, Министра магии, но и человек, который носит на предплечье Темную метку, — прошипел Люпин, глядя Сириусу прямо в глаза. Братья Пруэтт одновременно ошарашенно выдохнули, а Грюм неверяще проморгался и с недоверием посмотрел на брыкающегося Блэка. — Это правда? — поджав губы, спросил он. В его голосе было так много боли и отчаяния, что Сириусу стало не по себе. Он скрыл все от них. Для блага жены. Потому что знал — Пожиратель смерти среди орденцев не вызовет восторгов. — Октавия ненавидит магглорожденных и полукровок и наверняка убила множество невинных людей, а сейчас просто скрывается среди нас, чтобы выведать побольше информации и передать своему сраному папаше, — выплюнул Римус, чувствуя, что Сириус ничего ему сделать не сможет за сказанные слова. — Заткни свой поганый рот, Люпин! — закричал Блэк, пытаясь вырваться из хватки Грюма. Он бил его по ногам и рукам, но разница в росте и габаритах была не в пользу Сириуса. Его глаза горели яростью — он хотел ударить Люпина, как и тогда в школе. Потому что никто в этом мире не смеет говорить об Октавии что-то такое. — Вы не знаете об Октавии ничего! Ничего, блять! — А ты знаешь, Сириус? — прошипел Люпин, глядя другу прямо в глаза. — Ты ненавидишь ее за то, что она даже не совершала! Хватит строить из себя обиженного маленького мальчика, Люпин, — выплюнул Сириус, пытаясь дотянуться до лежащей на кресле Грюма палочки. — Моих родителей тоже убили, но это не сделало меня придурком, который ненавидит всех. У Октавии не было блядского выбора! Ты понял меня? Блэк тяжело дышал, его кудряшки растрепались и лезли в глаза. Внутри все клокотало. Он смотрел только на Римуса, который сильнее сжимал свою палочку в руках, не замечая никого вокруг. Ни Лили, которая пыталась их успокоить, ни Джеймса, который только зашел в дом и тут же подбежал к разъяренному лучшему другу. — Ведь так сложно сказать «нет» тем, чьи взгляды ты не разделяешь, да? — прошипел Люпин, подавшись вперед. — Выбор есть всегда. Но кто-то трусливо подчиняется, а кто-то идет против своей семьи. Как ты, например. — Не сравнивай Блэков с семьей Октавии! — кричал Сириус, пока Поттер, подлетевший к другу, пытался найти на его руке порт-ключ в поместье. Это надо было заканчивать. — Я мог уйти, потому что мои родители не были друзьями Темного Лорда. Я мог уйти, потому что в моем доме не жила свора Пожирателей смерти. Я мог уйти, потому что у меня было к кому идти. На этом моменте комната завертелась, лица начали расплываться, а пространство сужаться и расширяться. Блэк, все еще заключенный в объятия Джеймса, быстро посмотрел по сторонам. Они стояли в гостиной поместья Альфарда. Домовик, почувствовавший приход хозяина, тут же материализовался в комнате, низко склонившись в учтивом поклоне. — Блять, отпусти меня, Джеймс, — Блэк дернулся из хватки друга и рухнул на широкий диван, тут же поморщившись от боли. — Зачем ты это сделал? — Иначе ты бы не успокоился, — спокойно ответил Поттер, садясь рядом с ним. — Он наверняка сейчас гордится собой и считает, что поступил правильно, — выдохнул Сириус и запустил здоровую руку в кудряшки, чуть их растрепав. — О, Мерлин, Сириус, — в дверях гостиной появилась Октавия, выражение лица которой изменилось с недовольного на взволнованное в тот же момент, когда она увидела состояние своего мужа. Его рука была полностью забинтована, губа рассечена, под глазами залегли крупные синяки. — Что случилось? — она подлетела к мужу, на ходу сканируя того магией. — Краймс, принеси мне заживляющую мазь и настойку бадьяна. Эльф покорно кивнул и растворился в воздухе. Октавия села на пол, абсолютно не беспокоясь о том, что может запачкать свои белоснежные штаны, и положила руку на лоб Сириуса. Блэк, почувствовав тепло жены, расплылся в довольной улыбке. Буря, которая была у него в душе от разговора с Люпином, тут же успокоилась, стоило Октавии оказаться рядом с ним. Он даже не подозревал, насколько она нужна была ему. В груди резко потеплело, а боль и обида отступили на второй план. Девушка осторожно осматривала его раны — и Сириус заметил, что ее прикосновения были в тысячу раз приятнее, чем прикосновения Лили. Кожа Октавии была мягкой, словно дорогой шелк. Тепло ее рук заставляло его сердце трепетать. — Что случилось с моим мужем, Поттер? — Октавия повернула голову на Джеймса, который с ухмылкой смотрел на то, как его лучший друг превращается в довольного золотого ретривера из разъяренной черной овчарки. — Небольшая стычка с Пожирателями в Министерстве, — невинно пробормотал он, запустив руку в растрепанные волосы. Октавия недоверчиво изогнула бровь и внимательно посмотрела на мужа. — Небольшая стычка, после которой у тебя сломана рука, повреждено колено и рассечена губа? — Блэк удивленно распахнул глаза, услышав про больное колено. Ему удавалось скрывать это от Лили, но от жены, кажется, ничего невозможно было скрыть. — Поттер, спасибо за то, что вернул мне Сириуса, но в следующий раз не оставляй его у себя на неумелое лечение, а отправляй сразу ко мне. Думаю, тебя уже ждет Эванс, — поджав губы, Октавия изобразила подобие вежливой улыбки и посмотрела на Джеймса. Тот понятливо кивнул и, пропустив мимо ушей фразу про «неумелое лечение», направился к камину. Он попрощался с парой и скрылся в дверях. Октавия, услышав всполохи незарегистрированного камина в соседней комнате, облегченно выдохнула и осторожно погладила мужа по взъерошенным кудряшкам. — Сириус, больше не оставляй меня одну, — она аккуратно взяла его лицо в ладони и коснулась его губ своими, даря полный нежности поцелуй. Ее губы были податливыми и мягкими — такими, что Сириусу захотелось раствориться в ней полностью. Он потянулся вверх, стараясь насытиться пьянящим поцелуем. С легкой улыбкой на губах она отстранилась, лукаво смотря в его помутневшие от возбуждения глаза. — Никогда, любимая, — он потянулся к девушке и втянул ее в новый поцелуй. Страстный. Требовательный. Полный желания и чувства.

***

Нарцисса с тревогой смотрела на свежий выпуск «Пророка», раз за разом пробегаясь по строчкам «Октавия Смит все еще находится в лапах похитителей. Когда найдут дочь Министра магии?» После начала нового учебного года в Хогвартсе Октавия и Нарцисса начали меньше общаться — девушки были заняты собственными делами. Нарцисса привыкала к новой роли, а Октавия старалась совместить все свои обязанности с прилежной учебой. Цисси искренне радовалась за подругу, которая нашла в стенах школы новую компанию. Ей было больно думать о том, что та может остаться в одиночестве. То, что произошло на выпускном, повергло новую леди Малфой в шок. Она несколько дней не могла найти себе места — спрашивала у Люциуса, что ему известно об этом деле, пыталась разведать информацию у своей семьи, но никто не давал ей четкого ответа. После очередного «Не забивай себе голову, Нарцисса», она решила, что сама все узнает у человека, который точно должен знать о судьбе Октавии хоть что-то. Когда в Хогвартсе закончился учебный год, Нарцисса, дождавшись, когда Люциус уйдет из дома по делам, отправилась в Лондон. Она трансгрессировала на порог знакомого дома на площади Гриммо. Со стен на нее с любопытством смотрели портреты родственников, с которыми она учтиво поздоровалась. Цисси прошла по узкому коридору, чувствуя присутствие хозяина где-то рядом. — Доброе утро, кузина, — поздоровался Регулус, грациозно спустившись по ступеням крутой лестницы. На нем был черный парадный жилет, брюки в тон, а по-детски худая ладонь была увешана кольцами, из которых выбивался фамильный перстень Блэков с серебряным вороном на нем. — Доброе утро, Регулус, — поджав губы, Нарцисса склонилась перед главой рода в учтивом реверансе. — Чем обязан твоему появлению в моем доме? — он жестом пригласил ее в просторную столовую. Длинный стол был сервирован всего на одного человека, из-за чего Нарцисса с грустью посмотрела на кузена. Он выглядел словно фарфоровая кукла — его идеальное лицо не выражало никаких эмоций. Создавалось ощущение, что он не испытывает чувств вообще. Но Нарцисса помнила Регулуса забавным мальчишкой, который шалил не меньше Сириуса. Она не узнавала в нем того озорного мальчика, каким он был раньше. Перед ней стоял совершенно другой Регулус Блэк. Холодный, подавленный и ужасно одинокий. — То, что пишут об Октавии в «Пророке», — правда? — дрожащим голосом спросила она, наблюдая за тем, как меняется в лице Блэк. — Я посылала ей сов, но все письма возвращаются. — Октавия действительно пропала, — начал Регулус, смахнув упавшую на лицо кудряшку, — я даже не подозреваю, где она сейчас может находиться. Однако то, что пишут в «Пророке», полная ложь. Никто ее не похищал. Она сбежала сама, — он тяжело сглотнул и аккуратно опустился на деревянный стул. — Сбежала? — неверяще пробормотала Нарцисса, осев на стул рядом с младшим Блэком. Внутри что-то рухнуло. Октавия — та, которая верила в идеалы семьи, которая вела за собой десятки людей, сбежала? Предала их всех? Девушка, не веря, замотала головой. — Скрылась в неизвестном направлении с моим братом, — с горечью добавил он и повернул голову на Цисси, которая закрыла рот ладонью. — Но, знаешь, судя по всему, у нее все просто прекрасно… Он встал и жестом позвал Нарциссу идти за собой. Девушка тут же поднялась на ноги и направилась за кузеном. Они оказались в комнате с гобеленом — Цисси тут же ухватилась взглядом за свой портрет и протянувшуюся от него линию к Люциусу Малфою. Регулус подошел к выжженному пятну на стене рядом с собственным изображением. Девушка поняла, что когда-то на этом месте был Сириус. Она проморгалась, когда заметила, что от него тянется небольшая веточка с надписью «женат на». Нарцисса ошарашенно выдохнула и округлила глаза, когда увидела, что на гобелене горит надпись «Октавия Смит». — Этого не может быть, — она закрыла рот ладонью и отступила на шаг. — Вероятно, церемонию провел дядя Альфард. И найти ее не могут сейчас только потому, что она стала частью нашей семьи, — устало потерев виски, сказал Регулус и повернулся к кузине. — Она ведь не могла так поступить со всеми нами? — она задала этот вопрос, скорее, самой себе, нежели Регулусу. Нарцисса ошарашенно стояла, не в силах найти слов и оправданий поступку подруги. Она не могла поверить, что та так просто может отказаться от них всех. От нее, Эвана, Регулуса, своей семьи. — Но она поступила, — сказал Блэк и поджал губы. Ему было больно. Настолько больно от осознания, что Октавия бросила их всех, что хотелось на стены лезть. В первые дни после выпускного весь замок стоял на ушах — Пожиратели смерти и мракоборцы опрашивали каждого студента, в коридорах после восьми вечера появляться было нельзя. Барти и другие ребята проклинали Октавию за то, что она сделала, а Регулус просто не мог поверить в то, что случилось. Их отношения с Сириусом были ему… непонятны, но он думал, что они продолжат встречаться тайно, как и было раньше. Он даже не подозревал, что Октавия может бежать с его братом и более того — стать его женой. Она должна была стать леди Блэк. Но его леди Блэк. Ее ветвь должна была тянутся от его изображения на гобелене, а не от выжженного пятна Сириуса. Это он, Регулус Блэк, должен был спасти Октавию от ее семьи и прошлого, а не мордредов выскочка Сириус. — Но она ведь… — начала было Нарцисса, но тут же была прервана Блэком. — Октавия встречалась с Сириусом с мая прошлого года. Она была его девушкой, но никто, Мордред ее раздери, не понял этого. Она провела нас всех, — горько усмехнулся Регулус и вышел в коридор. Он застыл, увидев перед собой фигуру мужчины в идеально сидящем костюме. — Добрый день, Регулус, — низким голосом произнес Реддл и выдавил из себя дежурную улыбку. Блэк застыл, потом низко склонился перед своим Лордом и припал к его ладони. — Миссис Малфой, не ожидал вас здесь увидеть, — он учтиво улыбнулся Нарциссе, которая вжалась в стену. Это был первый раз, когда она видела Тома Реддла так близко. Обычно на приемах он не подходил к ней и ее семье. Сейчас, стоя от него в нескольких метрах, она тяжело дышала. От него исходила какая-то зловещая аура, которая буквально заставляла смотреть только на него. Он завораживал. Он манил. Он пленил. Он пугал. Его демоническая улыбка заставляла сердце забиться в страхе. — Миссис Малфой, вы не будете против, если я украду у вас Регулуса на время? — Нарцисса нервно кивнула и посмотрела вслед грациозно поднимающемуся по лестнице Реддлу. За ним семенил младший Блэк. Когда они скрылись в кабинете Ориона Блэка, Нарцисса поспешила удалиться. Она выяснила все, что ей было нужно. — Так значит Октавия давно была в отношениях с этим поганым предателем крови? — Реддл, оказавшись один на один с Регулусом, внимательно посмотрел на жмущегося к стене мальчишку. — Мой Лорд, клянусь, я ничего не знал о планах Октавии, — Регулус стыдливо опустил голову и тяжело выдохнул. Сердце отбивало бешеный ритм в груди. Было страшно навлечь на себя гнев повелителя. — Я верю тебе, мой мальчик, — снисходительно сказал Том. В его голосе чувствовались нотки раздражения. Вся эта история с Октавией выводила его из себя. Дарио потерял девчонку, без которой невозможно получить полную власть. Самое главное — никто из этих идиотов не мог найти ее. — В любом случае… Я пришел не для того, чтобы обсуждать мисс Смит. Для одного дела мне нужен твой домовик. Не будешь ли ты так любезен одолжить мне его?.. Регулус воодушевленно ахнул. Внутри все затрепетало. Его Лорд просит у него такую мелочь, как домовика. Он оказал ему честь, обратив на Блэка внимание. — Да, мой Лорд, для меня и для Кикимера честь служить вам…