Broken

Октавия бросила все свои силы на то, чтобы Сириус в короткие сроки поправился. Он, конечно, бравировал и делал вид, будто все хорошо на второй день лечения. Но Октавия видела, что с ее мужем сделало неумелое лечение Лили. Не нужно было быть волшебником, чтобы заметить, что кости срослись неправильно. Сириус, мужественно стиснув зубы, пережил повторное травмирование руки. Октавии физически становилось нехорошо от одной только мысли, что она сломает мужу руку, поэтому пришлось вызвать на помощь Джеймса. Он с садисткой улыбкой на лице сделал то, что от него требовала Октавия, добавив что-то про сведение счетов с Сириусом за многочисленные переломы в школе. Вот уже третий день Блэк вынужден был лежать в постели и смотреть в потолок, периодически извиваясь от болезненных ощущений, что приносил «Костерост». Октавия часто пропадала в лаборатории, ища лучшее зелье для быстрого восстановления его формы, но при этом не забывала заботиться о муже. Сириус каждый раз еле сдерживал собственный восторг, когда она, мягко касаясь его кожи, аккуратно меняла бинты, подносила к потрескавшимся губам стакан с чаем и обрабатывала мазью его синяки и порезы. Ему хотелось взять ее за руку и никогда не отпускать. Остаться вот так, в объятиях друг друга, на вечность. Октавия каждый вечер приходила в одно и то же время менять бинты, поэтому ее появление в дверях комнаты не стало для Сириуса сюрпризом. Заметив в её руках склянки с противными лекарствами, Блэк искусственно улыбнулся и рывком сел на кровати, скривившись от неприятных ощущений в плече. — Я уже чувствую себя отлично, — выдавил Сириус и попытался встать. В ту же секунду он со стоном осел на кровать, морщась от сильной боли в районе груди. — Ничего-ничего, не обращай внимание, просто передумал вставать, — хохотнул он, усиленно делая вид, что превосходно себя чувствует. Октавия нахмурилась и, поджав губы, подошла к постели мужа. Она жестом попросила его снять растянутую черную футболку и повернуться спиной. Девушка аккуратно провела кончиками пальцев по покрасневшей коже и опустила голову на здоровое плечо, руками обвив его торс. — Сириус, без этих мерзких лекарств ты быстро не поправишься, — прошептала Октавия прямо на ухо парню. Стая мурашек пробежала по телу вслед за теплым дыханием девушки. — Неужели нельзя без них? — Сириус совершенно по-детски закусил щеку и опустил взгляд на перебинтованное колено. — Скажи спасибо своей гряз… — Октавия осеклась, заметив, как Блэк поджал губы, — Эванс. Ее лечение только калечило тебя. Повисло тягучее молчание, прерываемое только треском разрываемого Октавией бинта. — Джеймс заходил днем, спрашивал, как ты, — тихо сказала девушка, опуская палец в густую мазь. Сириус, услышав о друге, встрепенулся и с интересом повернул голову к жене. — Я попросила не беспокоить тебя несколько дней, но он очень настойчиво просил передать информацию о собрании Ордена. И вот это письмо, — Октавия вытащила из кармана свободных брюк помятый желтый конверт с печатью в виде герба Хогвартса. Сириус в нетерпении вскрыл его и начал бегать глазами по строчкам. Чем дальше он читал, тем глубже становилась морщинка на его лбу. Закончив с письмом, Блэк разочарованно поджал губы и скомкал бумагу, тут же сжигая ее при помощи простейшего «Инсендио». Закончив с обработкой ран Сириуса, Октавия собрала все склянки и поставила на прикроватную тумбочку. Коротко бросив взгляд на часы, девушка хотела было выйти, чтобы распорядиться об ужине, но неловкое покашливание мужа остановило ее у кровати. — Ви, — начал он, поднимая глаза на девушку, — я хочу предложить Дамблдору этот дом в качестве второй штаб-квартиры. Октавия застыла, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться. Она осела на кровать и сжала в руках белую простынь. Внутри поднялась буря, обуздать которую она была не в состоянии. Чтобы не наговорить лишнего, девушка прикрыла глаза и выдохнула, потом повернулась к Сириусу лицом и, поджав губы, сказала: — Ты пустишь в наш дом людей, которые сомневаются в моей честности. Железный голос не дрогнул. Она буравила взглядом мужа, будто ища в его глазах ответ на свой незаданный вопрос. Зачем. Зачем он это делает? — Лили и Джеймс… — он осекся и запустил руку в непослушные кудряшки. — Понимаешь, в их доме постоянно кто-то есть, а им… им нужно свободное пространство. Для своей жизни, — Сириус многозначительно посмотрел на жену, будто пытаясь сказать что-то еще одними глазами. — А нам с тобой, значит, оно не нужно? — Октавия вопросительно изогнула бровь и выпрямила спину. — Этот дом слишком большой, всем хватит комнат, — начал он, но тут же был перебит Октавией, которая резко встала с постели и, поправив рубашку, направилась к выходу из спальни. — Я не позволю сделать из этого места приют для бедных и раненых орденцев, — отчеканила она, открывая дверь. — Ты ставишь под удар не только свою, но и мою безопасность, Сириус, — Октавия с горечью посмотрела на покрасневшего Блэка. — Никто в Ордене не посмеет раскрыть местоположение штаб-квартиры, даже под страхом смерти, — Октавия ухмыльнулась, услышав это. — И даже Люпин? — она сделала шаг вперед. — Рискнет собственной жизнью ради той, кого он ненавидит? Или, может, Мэри Макдональд не скажет ни слова о том, где я нахожусь, если у ее горла будет кинжал? Октавия смотрела на Сириуса с хищным блеском в глазах. Она уверенно наступала, вскоре остановившись в нескольких сантиметрах от кровати. Ее серые глаза встретились с черными омутами, в которых плескалось разочарование и боль. — Правда такова, Сириус, что все они без раздумий рискнут своей жизнью ради тебя, но на меня им плевать. Никто из них даже пальцем не шевельнет, если я окажусь в беде. Потому что для них всех я мерзкая слизеринка, приспешница Темного Лорда и дочь Дарио Смита, Министра магии, уничтожающего маглов и грязнокровок. Даже если я честно расскажу все о своей семье, вряд ли кто-то в Ордене поменяет свое мнение обо мне. — Но ты ведь ни разу не говорила с ними открыто, — Сириус поднял на Октавию грустные глаза. — Не представлялось возможности, — парировала девушка, чувствуя, как раздражение начинает разливаться по каждой клеточке тела. — Я организую встречу в пятницу, на которой ты сможешь все рассказать, а я обещаю никогда больше не заикаться о штаб-квартире, — Блэк протянул руку Октавии, чтобы скрепить их договор. Девушка поджала губы и видимо начала колебаться, но быстро пожала крепкую ладонь мужа в ответ.

***

Октавия много думала о предстоящем разговоре с орденцами и не понимала, зачем согласилась. Ее передергивало от мысли, что они, грязные и обозленные, плюхнутся на чистые диваны, обтянутые дорогими арабскими тканями. Она морщилась, представляя, как их тяжелые ботинки, закопченные в саже и грязи, замарают изысканные итальянские ковры ручной работы. Все эти предатели крови и грязнокровки окажутся в древнем доме Блэков, и в один голос будут обвинять ее, наследницу благородного рода, во лжи. У Октавии не было никакого желания ничего доказывать этим невеждам. Каждое ее слово они подвергнут сомнению и, конечно, не поверят в то, что она навсегда разорвала связи с родственниками. Потому что таким, как они, не свойственно доверять таким, как она. Сириус усмехнулся, увидев в дверях комнаты безупречно одетую Октавию. На ней была идеально отглаженная шелковая рубашка винного цвета и официальные черные брюки. Всем своим видом она показывала собственное превосходство над очевидно нежеланными гостями. Девушка, гордо вздернув подбородок, под цокот каблуков прошла до свободного кресла. Она элегантно опустилась в него и скрестила руки на груди, с ядовитой ухмылкой оглядев всех собравшихся. Грюм, что сидел по левую руку от нее, нахмурился и прочистил горло. — Не понимаю, к чему весь этот цирк, Сириус, — проворчал он, откинувшись на мягкие подушки дивана. — Мы действительно собрались здесь для того, чтобы выслушать твою лживую женушку? Блэк оскалился: его желваки задвигались и было видно, что он отчаянно хотел что-то сказать, но Октавия остановила мужа, мягко положив руку на нервно трясущуюся ногу. Она наклонилась чуть вперед и изогнула бровь, с насмешкой смотря на Аластора. — Не забывай, Грюм, в чьем доме ты находишься, — она выпрямила спину и положила элегантную ладонь на колено, выставляя напоказ тонкое серебряное кольцо с изумрудом. Знак принадлежности Октавии к этому дому и к древнему благородному роду. — Может, мне еще тебе ручку поцеловать, Смит? — скривился Грюм и показательно втер грязь со своих ботинок в ворс белоснежного ковра. — Блэк, — недовольно поджав губы, поправила его девушка, стараясь никак не показывать поднимающегося внутри раздражения. — И да, согласно этикету ты должен поцеловать мне руку, как настоящий джентльмен. Но не переживай, я не позволю твоим невежественным губам прикоснуться к моей коже, — она улыбнулась одними уголками губ, с удовольствием наблюдая за тем, как лицо парня покрывается красными пятнами от злости. Он зашевелил губами, пытаясь подобрать нужное слово. — Следи за языком, змейка, — прошипел веснушчатый парень, расположившийся рядом с Сириусом на диване. Его лицо показалось Октавии смутно знакомым, поэтому она нахмурилась, пропустив мимо ушей мерзкое обращение. Она напрягла память, пытаясь понять, где уже видела парня. — Твоя мать ведь Блэк, не так ли? — сощурив глаза, спросила Октавия, осознавая, что видела его лицо на огромном семейном гобелене. Гидеон застыл, не зная, что ответить девушке, но она не нуждалась в его ответе. Откинувшись на спинку кресла, Октавия хохотнула. — Забавно, что в этой комнате почти все находятся в дальнем родстве. Кроме вас двоих, — она указала пальцами на недовольно поджавшего губы Грюма и сжавшегося у камина Петтигрю. — Мы здесь для того, чтобы обсуждать родство? — раздраженно буркнул Аластор, метнув строгий взгляд на усмехнувшегося Сириуса. Он наслаждался игрой жены, поняв, что та собрала всех только для того, чтобы устроить представление. — Я думала, что вы хотели узнать о моих родственниках. Что ж, можем начать с собравшихся в этой комнате, — Октавия откровенно издевалась. — Сириус мой муж, а также он приходится двоюродным внуком моей прабабушке. Как, впрочем, и Джеймс, Фрэнк и мистер, эм, — она замялась, вспоминая фамилию парня, — Пруэтт. — Перестань играть, Октавия, — выпалил Грюм, нервно задергав ногой. — Ой, ты вспомнил мое имя, как мило, — елейно пропела девушка, наслаждаясь реакцией всех присутствующих. Сириус на пару с Джеймсом усмехались, видя искреннее удовлетворение на лице Октавии, Фрэнк буравил взглядом ворсистый ковер, Питер косил глаза на портрет Сигнуса Блэка, а Гидеон Пруэтт, скрестив руки на груди, нахмурился. — И, Аластор, я рассказываю то, что вы хотели от меня услышать. — Мы собрались здесь, чтобы ты рассказала все о своих родственниках! — выпалил он, рывком поддавшись вперед. — Я именно это и делаю, — Октавия усмехнулась и закинула ногу на ногу. — Что ж, родословная Смитов уходит корнями в историю итальянских волшебных семей. По легенде, мой предок одолел в бою самого бога войны Марса, и он даровал нашей семье немыслимые богатства и артефакты, сила которых не сравнится ни с одним оружием в мире. Из поколения в поколение смыслом жизни моей семьи была борьба с грязнокровками и магглами. — Перестань морочить нам голову, Смит! — Грюм, покрывшись красными пятнами от злости, вскочил на ноги и рывком достал из кармана черного пальто палочку. Сириус дернулся, чтобы вырвать ее, но Октавия была быстрее. В ту же секунду она вскочила с кресла и отточенным движением вытащила из рукава рубашки белоснежную палочку. Ее кончик уткнулся в шею Грюма, который оскалился от злости, и прохрипел что-то невнятное. — Я Блэк, идиот, — она зажала в пальцах потрескавшуюся палочку Грюма, не давая ему сдвинуться с места. — И перебивать некрасиво. Тем более девушку из более благородного рода. — Плевать я хотел на все эти ваши благородные семьи, — прошипел он и попытался сделать шаг в сторону, но был остановлен связывающим заклинанием Октавии. Грюм с грохотом упал на пол, пытаясь выбраться из опутавших его тело веревок. В тот момент, когда он раскрыл рот для того, чтобы начать кричать, девушка наложила на него оглушающее. — Надеюсь, мальчики, на этом мы закончим наш разговор о моей семье раз и навсегда, — Октавия горделиво выпрямила спину и подняла голову на присутствующих. — Становиться предателем я не желаю, — она метнула взгляд в сторону покрасневшего Питера и, мягко улыбнувшись всем остальным, вышла из комнаты. Гидеон коротко посмотрел на не скрывающего улыбки Сириуса и опустился на пол, чтобы помочь Грюму освободиться от веревок. Фрэнк Долгопупс задумчиво глядел на роскошный интерьер комнаты, тогда как Джеймс шепнул Сириусу, что тот выбрал девушку под стать себе. И только Питер вглядывался в закрывшиеся за Октавией двери, думая о чем-то своем.

***

После пятничного спектакля Октавии вопрос о появлении в их доме штаб-квартиры Ордена больше не поднимался. Сириус понимал, что формально Октавия выполнила свою часть сделки — честно рассказала о своей семье. Блэк долго хохотал, говоря, как сильно ругался Грюм после ее ухода и обещал больше никогда не появляться в этом доме. Сириус через несколько дней полностью поправился и уже свободно ходил на миссии Ордена. Он уходил утром и появлялся в огне незарегистрированного камина только к ужину, что Октавию в целом устраивало. Она вновь начала заниматься артефактами и зельеварением, поэтому проводила свободное время в своей лаборатории. Она хотела сделать усовершенствованное оборотное зелье, при помощи которого сможет выбираться в мир без страха быть замеченной. Сейчас даже под чужой личиной ее могли вычислить по палочке или голосу. Одним пасмурным утром, проводив Сириуса на очередную миссию Ордена, Октавия спустилась по винтовой лестнице в просторную лабораторию. Помещение освещали парящие над потолком свечи, на длинных деревянных стеллажах аккуратными рядами стояли подписанные ингредиенты для зелий. В середине комнаты стояло три стола: один — с котлами, второй — с местом для работы, а третий — для создания артефактов. Девушка в задумчивости открыла книгу зелий Блэков, в очередной раз сетуя на то, что не может получить древний фолиант с рецептами из библиотеки Смитов. Она пробежалась глазами по уже знакомым строчкам, перебирая в голове ингредиенты и пропорции для зелья. Звук трансгрессии заставил Октавию испуганно развернуться и крепко схватить палочку. Страх сковал легкие, не давая вздохнуть. В голове промелькнула мысль о самом худшем — ее нашли. Заметив знакомую летящую черную мантию, Октавия опустила палочку и застыла, силясь не расплакаться. Хотелось кинуться Северусу на шею и зареветь. Потому что разлука была слишком долгой и болезненной. Будто ножом резали по живому. — Сев, — выдавила она, сделав неуверенный шаг вперед. — Октавия, — он еле заметно улыбнулся, складывая по привычке руки на груди. — Удивлен, как несколько месяцев в заточении сделали из тебя совершенно не волнующуюся о своей безопасности ведьму. А если бы портключ перехватил твой отец? Или Темный Лорд? — Я… — Октавия замялась, понимая, что друг абсолютно прав. — Я не знала, как… иначе, — она стыдливо опустила глаза, чувствуя, как увлажняются глаза. Руки Северуса неловко обвили хрупкую фигурку Октавии — и девушка всхлипнула куда-то в щуплую грудь парня, переполненная чувствами и эмоциями. Чувствовать тепло человека из прошлого было… непривычно и странно. Определенно странно. Казалось, будто Северус прибыл из другого мира. Холодного и непонятного. Из мира, в который Октавии путь закрыт. — Я скучала, — прошептала она, обвив руками его торс. Северус поморщился для вида и, кажется, кинул что-то едкое, но тепло приобнял в ответ. — Лестрейнджи и Эйвери получили приказ найти тебя, — Снейп отстранился и вмиг нацепил маску холодности и равнодушия. Будто ему не хотелось предупредить подругу вот уже несколько месяцев о надвигающейся опасности. — И, кажется, они вышли на след. Я… — он перешел на шепот и приблизился к лицу Октавии. — Я слышал, как они обсуждали, что ты в доме Альфарда Блэка. Октавия пошатнулась, услышав это из уст друга. Она уперлась руками в стол позади себя и прикрыла глаза. Сердце забилось с бешеной скоростью. Девушка забегала глазами по комнате, пытаясь понять, кто мог выдать ее местоположение. — Они были у Регулуса, — Северус замялся, встретившись с испуганным взглядом девушки. — Он заверил их, что не знает, где находится дом его дяди, потому что никогда там не был. Октавия прикрыла глаза, пытаясь успокоить стучащее в груди сердце. Он солгал. Ради нее. Ради той, кто его предала. — К Нарциссе они тоже приходили, но она не смогла ничего сказать, — он тяжело вздохнул, — разрыдалась на плече Рудольфуса. Она до сих пор не может поверить в то, что ты отказалась от всего ради этого гриффиндурка. Девушка с укором посмотрела на Северуса, который даже бровью не повел на ее осуждающий взгляд. Он стоял перед ней, скрестив руки на груди, и старался не показать внешне своего волнения и жуткого страха, сковывающего его внутренности. Он боялся, что не сможет предупредить Октавию. И еще больше боялся, что даст возможность Лестрейнджам отследить девушку. Северус не хотел видеть ее с разбитым лицом на полу кабинета Темного Лорда. Северус не желал слышать ее крики, отбивающиеся от стен поместья Смитов. Северус не хотел стоять на кладбище с букетом красных роз над ее могилой. Потому что эта девочка стала такой близкой и родной. Человеком, который поверил в него и дал шанс. — Старайся не выходить, Октавия, ради собственного блага, — сдвинув брови к переносице, сказал Снейп. — Пусть твой муженек бросается в бой без раздумий, а ты будь хладнокровна и расчетлива. Не дай им тебя изменить, — с этими словами Северус, коротко обняв Октавию, тронул портключ на пальце и растворился в воздухе. Девушка опустилась на колени и, закрыв лицо руками, горько заплакала. Внутри было так больно от того, сколько страданий она причинила близким людям. Она представила заплаканную Нарциссу, которая, всхлипывая, шепчет о предательстве, и Регулуса, раздраженно играющего желваками, пока Лестрейндж-старший спрашивает его о ней. Они все не заслуживали страданий. Они все не заслуживали быть обманутыми. Но Октавия не могла иначе — они бы не поняли и не приняли. Они бы… они бы никогда не встали на ее сторону.

***

Сириус, крепко держа палочку в руках, исследовал темные комнаты дома Боунсов, из которого несколько минут назад поступил сигнал о нападении Пожирателей. Джеймс и Сириус практически сразу трансгрессировали на тихую улицу, заполненную небольшими маггловскими домиками. Среди них стоял неприметный дом Эдгара Боунса и его новоиспеченной супруги Элизабет, не выделявшийся из общего пейзажа ничем, кроме пышного сада за белым дощатым забором. Эдгар, держа под руку раненую жену, встретил Сириуса словами «Они где-то в доме» и поспешил трансгрессировать в безопасное место. Блэк и Поттер разделились, чтобы осмотреть как можно больше площади, пока Пожиратели не сбежали. На кухне не было ни души — лишь чайник звонко свистел на включенной плите. Сириус повернул в сторону лестницы, услышав шаги наверху. Освещая дорогу тусклым «Люмосом», он аккуратно поднялся на второй этаж и открыл дверь спальни. Он закашлялся, когда в грудь уткнулась чужая палочка. Сириус поднял источник света вверх, чтобы рассмотреть лицо противника, и застыл, заметив знакомую копну черных кудряшек. Регулус грустно улыбнулся, увидев брата, и сильнее вжал кончик палочки в его грудь. — Не думал, что мы встретимся так скоро, — безэмоционально сказал он, пряча в черную мантию какой-то предмет. — Тебе лучше уйти с дороги, Сириус. — Боишься? — хмыкнул старший Блэк, готовясь использовать заклинания. — Не хочу драться с братом, — флегматично ответил Регулус, не отрывая взгляда от наливавшихся кровью глаз Сириуса. Злился. Раздражался. Бесился. От того, что младший не хочет играть по его правилам. — У меня нет брата, — Регулус разочарованно опустил глаза и поджал губы. Его слова ощущались так, будто маленькое сердце младшего Блэка вырвали из груди и безжалостно растоптали. Нет брата. Регулус усмехнулся и поднял глаза на Сириуса. — Семью не выбирают, Сириус, — выдохнул он и отступил на шаг назад. — Единственная семья, которая у меня осталась, это Джеймс и Октавия. А ты лишь жалкое посмешище, играющее в Лорда Блэка для своего Лорда, — выплюнул Сириус, с удовольствием наблюдая за разочарованием и болью на лице брата. Он хотел, чтобы тот страдал. Он упивался его болью. Потому что такой как он заслуживает страданий. Регулус Блэк должен страдать за всю ту боль, которую причинил Сириусу за эту жизнь. За то, что отталкивал. За то, что не разговаривал и делал вид, будто брата не существует. За то, что посягнул на его девушку. Вспышка красных искр, пролетевшая рядом с головой, заставила Сириуса подпрыгнуть. Он взмахнул палочкой, надеясь обезоружить противника, но Регулус ловко увернулся. — Остолбеней! — выкрикнул старший Блэк, высунувшись из-за письменного стола. Белый луч ярко осветил комнату и растворился черным пятном на противоположной стене. — Экспеллиармус! — парировал Регулус, чувствуя, как краснеет его лицо и учащается дыхание. Увернувшись от очередного заклинания брата, он спрятался за шкафом, продумывая шаги для отступления. Он не желал драться с Сириусом, несмотря на всю ту боль, что тот причинил ему. Потому что они одной крови. Они Блэки, а Блэки не поднимают палочки друг на друга. В стену прилетело еще несколько заклинаний, а голова отказывалась работать. Трансгрессия казалась самым правильным шагом, но велик шанс был того, что Сириус ухватится за него и окажется перед десятком Пожирателей в одиночку. Ему нужно было выбраться из этой комнаты. Регулус высунулся из своего укрытия и послал сноп белых искр в Сириуса. Он хотел его обездвижить, чтобы уйти. Он не желал причинять ему вред. На лестнице послышались торопливые шаги. Регулус повернул голову в сторону дверного проема, в котором появился обеспокоенный Джеймс. Поняв, что силы на стороне Сириуса, Регулус вышел из своего укрытия и, задержав руку на портключе в поместье, произнес: — Ты забрал у меня все, но я не могу ненавидеть тебя, как бы не старался. Красный луч ударился о стену, перед которой секунду назад стоял Регулус, образовав черное пятно.

***

После того разговора с Северусом прошло несколько дней. Октавия заканчивала свое оборотное, в последний момент заметив, что ей не хватает одного ингредиента. Она в панике заметалась по комнате, не представляя, что делать дальше. Если не принести его сегодня, зелье испортится, но выйти в свет она не могла. Северус ведь предупредил ее. Взгляд упал на стеллаж с готовыми оборотными зельями, рядом с которыми лежала коробочка заготовленных заранее волос. Октавия приказала домовику собирать их у прохожих на улицах, чтобы потом проводить с ними эксперименты. Поджав губы и, кажется, решив все где-то на подкорке сознания, девушка потянулась к стеллажу. Отточенным движением она бросила белый волос в зелье и залпом выпила, поморщившись от мерзкого вкуса. Она почувствовала, как вытянулась и заметно постройнела, — с некогда пышных бедер съехала короткая юбка, руки стали тоньше и длиннее. Октавия вышла из лаборатории и застыла у зеркала, рассматривая свое новое отражение. Волос принадлежал милой блондинке с узким лицом и карими глазами, тонкой полоской губ и очаровательной родинкой над губой. Октавия поднялась по лестнице, укуталась в черное пальто и, запрятав подальше приметную палочку, шагнула в огонь незарегистрированного камина. Всегда тихий и ужасающий Лютный переулок встретил десятками любопытных глаз. Ведьмы и колдуны, волшебные существа, которые сидели на площади перед дрянным пабом, внимательно смотрели на девушку, вынырнувшую из камина соседнего магазина. Отряхнувшись от сажи, Октавия сильнее закуталась в плащ и повернула в сторону знакомой лавки для зельеваров. Воздух настоящей улицы пьянил. Октавия со страхом и трепетом шла по узкой мощеной улочке, глубоко вдыхая ароматы реальной жизни, которая каждый день течет за окном ее поместья. На повороте к лавке девушка вскрикнула, почувствовав сильные руки на своем плече. Палочка уткнулась в горло Октавии, угрожающе посверкивая. Девушка застыла, не решаясь сделать шаг. Незнакомец крепко сжал ее руку. От этого невинного движения Октавия широко раскрыла глаза и рот в изумлении. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто ее поймал. Когда-то эти руки дарили тепло, служили поддержкой и опорой. Когда-то они были такими родными. — Так-так, кто это у нас тут? — Октавия оцепенела, когда парень начал шипеть ей прямо в ухо. Она тяжело сглотнула, пытаясь ничем не выдать свое волнение. — Что у тебя там, Маркус? — голос Эвана резанул ножом по сердцу. Октавия задрожала всем телом. Она не хотела с ними сражаться. Она просто не могла поднять палочку на людей, которые так ей дороги. Она не могла проклясть Розье или кинуть в Маркуса даже «Остолбеней». — Посмотри, какая интересная гостья пожаловала к нам, — промурлыкал Эйвери и провел руками по талии Октавии. Она замерла, не в силах даже вздохнуть. Страх сковал легкие и каждую мышцу в теле. Маркус был так угрожающе близко, что Октавия несколько раз мысленно прокляла себя за то, что решила рискнуть выйти в Лютный переулок. — Хватит, Маркус, — Розье жестко подвинул облизнувшегося Эйвери, вглядываясь в черты лица девушки перед собой. Октавия, сама не понимая что делает, осторожно накрыла ладонью кольцо, которое сделала для Эвана перед выпуском. Почувствовав тепло ее прикосновения на своем пальце, Розье ошарашено поднял брови вверх. Он проморгался и дотронулся до своего кольца, словно проверяя, не показалось ли ему. Октавия вновь коснулась холодного металла, надеясь, что Эван догадается, кто перед ним. Взгляд Эвана метнулся к руке девушки. Маленькое серебряное кольцо на пальце заставило его застыть на месте и шокировано вглядеться в черты лица незнакомки. Он опустил глаза ниже, на белоснежную палочку, которую она крепко сжимала. Розье отшатнулся, с открытым удивлением смотря на девушку. Он тяжело сглотнул и, будто соображая, что делать дальше, схватил Октавию под локоть и отвел в сторону. — Я сам проведу осмотр, Маркус, — уверенным голосом обратился Эван к другу, который высматривал на улице других подозрительных людей. Под внимательный взгляд Эйвери Эван отвел Октавию в сторону и для вида начал шарить по карманам. Он наклонился к уху девушки, чуть слышно бормоча: — В соседней лавке есть камин. У тебя будет несколько секунд перед тем, как Маркус побежит за тобой. Я постараюсь остановить его своим падением, но не знаю, поможет ли это. Розье прокашлялся и для вида повернул девушку к себе лицом, ощупывая внутренние карманы пальто. Он то и дело косился на Маркуса, нетерпеливо выглядывающего на дорогу, в ожидании подходящего момента. — Я скучаю, Окти, — с горечью в голосе прошептал он и, заметив, что Маркус отвернулся, резко толкнул Октавию к двери соседней лавки. Она, не успев обернуться на него и попрощаться, со всех ног устремилась к заветной двери. Уже в лавке она услышала истошный вопль Розье и ругань Маркуса. Но все это уже не имело смысла — Октавия растворилась в зеленом огне камина.