Медленно подбирался конец августа — оставшиеся теплые дни Сириус предпочитал проводить в компании друзей в Годриковой впадине. Не заботясь о своей безопасности, он садился на мотоцикл и мчал по улицам Лондона в сторону небольшого городка, где жили Поттеры. Октавия, конечно, была против подобного поведения мужа, и, безусловно, отказывала каждый раз на предложение поехать с ним. Во-первых, потому что она чистокровная волшебница, которая ни за что и никогда не сядет на безумное маггловское изобретение. Во-вторых, Октавия не желала рисковать своей жизнью ради глупых встреч с кучкой гриффиндорцев.
Тем более, что тревожное ожидание чего-то нехорошего повисло в воздухе, как грозовое облако. Вот уже неделю никаких нападений со стороны Пожирателей смерти не было. И это чертовски пугало. Октавия нервно поглядывала на тонкое серебряное кольцо на пальце. Ждала. Хотя сама не знала чего.
Она старалась не унывать и постоянно заниматься делами, чтобы не забивать голову лишними мыслями. Но, когда оставалась одна, одиночество душило и рвало на части. Ей не хватало компании — Цисси, Регулуса, Северуса, Эвана и даже придурка Маркуса. В глубине души теплилась надежда на то, что однажды они встретятся как старые друзья. Но разум говорил, что это было невозможно. Она враг для них — и враг для орденцев. Не принадлежащая ни к одному миру Октавия Блэк.
Мириться с вечным отсутствием Сириуса дома стало легче — он пообещал жене, что на выходных обязательно будет дома, а в остальное время будет стараться пораньше возвращаться. Впрочем, и сама Октавия начала свыкаться со своим положением. Одиночество сейчас переносилось гораздо легче. Работа в лаборатории над новыми зельями и артефактами поглощала ее полностью.
После прощания с Сириусом ранним утром она спускалась в подземелья поместья и до самого вечера работала. Варить зелья, зачаровывать вещи и изучать древние фолианты нравилось Октавии настолько, что она порой забывала про перекусы. В середине дня взволнованный домовик появлялся на пороге лаборатории с подносом в руках и напоминал хозяйке, что необходимо поесть. Октавия с благодарной улыбкой забирала еду и, не отрываясь от своей работы, ела.
Когда Октавия думала о своем одиночестве, становилось легче от мысли, что теперь рядом с ней Северус. Он все еще не одобрял ее выбора, но исправно приходил каждый вторник на чай. С собой Снейп приносил новые ингредиенты для зелий, учебники из библиотек чистокровных семей и новости из внешнего мира.
За маской холодности и скептицизма Северус скрывал искреннее волнение. Каждый раз, когда собирался к Октавии, внимательно осматривал маленькую комнату дома в Паучьем тупике, вглядывался в лицо каждого прохожего на полупустой улице через потрескавшееся окно, чтобы быть уверенным, что никто за ним не следит. Он боялся привести за собой хвост. Проверив несколько раз дом, он кутался в черную мантию и осторожно активировал порт-ключ в поместье Альфарда Блэка.
Дом Октавии и Сириуса встречал уютом и приятно щекочущим нос запахом свежей выпечки. Девушка, запомнив, что Северусу нравятся имбирные печенья, каждый раз просила домовика испечь их к его приходу. Снейп невольно растянул рот в кривой улыбке — было в этом всем что-то приятное, заставляющее сердце трепетать. Он прошел мимо горделиво смотрящих на него портретов в холл, где повернул на лестницу в подземелья. Приятная сырость и холод каменной кладки навеял воспоминания о слизеринском общежитии — месте, где он встретил настоящих друзей и нашел свой путь.
Из полуприкрытой двери лаборатории доносились знакомые уху звуки — ритмичный стук ножа, бульканье зелья, переливание жидких ингредиентов, шипение огня. Он аккуратно толкнул дверь, не желая мешать рабочему процессу. Октавия в легком белом платье быстро двигалась перед котлом. По тонкому запаху ромашки в воздухе Северус понял, что она готовит успокаивающее зелье по его рецепту.
— Тебя не учили здороваться? — тихо, не отрываясь от котла, сказала Октавия, краем глаза заметив его фигуру в дверном проеме. Снейп сдавленно хохотнул — так, чтобы она не заметила, — и прошел в комнату, закрыв за собой дверь.
— Не хотел отрывать тебя от работы, — он сел на стул напротив рабочего стола девушки, чтобы иногда встречаться с ней взглядами. — Решила приготовить зелье по моему рецепту?
— И даже доработала его, — ухмыльнулась Октавия, убавив огонь в котле до минимума. Северус, услышав это, удивленно поднял брови и поднялся со своего места.
Он осторожно подошел к девушке и заглянул в исписанный его кривым почерком дневник. В середине страницы чернилами была выведена фраза «засушенный цветок пиона усиливает успокаивающий эффект».
— Проверила на Сириусе в прошлую пятницу твой рецепт, — облокотившись о стол, сказала Октавия. — Он сработал, но не так быстро. Поигралась с ингредиентами и выяснила, что всего два лепестка пиона ускоряют действие зелья в несколько раз. Доработанный вариант начинает действовать уже через минуту, тогда как твой через целых пять минут.
— Я впечатлен, — поджав губы, прошептал он, с интересом всматриваясь в булькающий котел. — Не зря я приношу тебе ингредиенты из Лютного, — Северус, вспомнив о тянущих карман мантии склянках и мешочках, начал выкладывать на стол купленные вчера компоненты для зелий.
Октавия, не сказав ни слова, благодарно улыбнулась и, рассмотрев внимательно каждую баночку, принялась расставлять их на полупустой длинный стеллаж. Северус завороженно наблюдал за ее быстрыми движениями, совсем забыв о пергаменте, который лежал у него во внутреннем кармане. Он резко помрачнел и тяжело вздохнул — перед глазами встал образ Регулуса, который, стараясь не смотреть на друга, попросил передать Октавии письмо.
Когда девушка закончила с ингредиентами, Северус неловко кашлянул, привлекая ее внимание. Она обернулась на парня и мягко улыбнулась — так, как это делала Лили в детстве. Это сравнение болью отозвалось в сердце. Он не видел Лили уже несколько месяцев — с того самого момента, как они выпустились из школы. Тогда она кружилась перед Большим залом в объятиях Поттера и заливалась задорным смехом от гримас, которые этот идиот корчил. Такая счастливая и такая недоступная.
— К слову о Лютном, — начал он, отогнав образ Лили как назойливую муху. Его лицо вмиг сделалось холодным и несколько надменным. Октавия, услышав его слова, мгновенно вся напряглась. Фантомные руки Маркуса легли на плечи, заставив поежиться и дернуться. — Не думал, что гриффиндорская глупость передается половым путем.
— Северус! — возмущенно выдохнула Октавия, немного покраснев.
— На месте Эвана мог оказаться Рабастан или Беллатриса, и ты бы в считанные секунды предстала бы перед Лордом, который, поверь мне, каждый день засыпает с мыслью о твоем убийстве, — он склонился над столом, внимательно вглядываясь в напряженное лицо Октавии. — О чем ты вообще думала? Маркус еще неделю после твоей вылазки вспоминал, где видел «странную белую палочку»! И благодари Мерлина, что его крошечный мозг не подкинул ему воспоминания о необычной белой палочке кузины Октавии.
— Я думала… — начала она, опустив глаза в пол.
— Эвана пытали, — хрипло сказал Северус, вспомнив забинтованную руку и разбитое лицо Розье. Октавия пошатнулась и осела на стул — часто задышала, будто воздуха в подземельях резко стало не хватать.
Слова встали комом в горле, а нижняя губа задрожала, будто еще немного и крупные слезы покатятся из глаз. Октавия сжала в пальцах шелковую ткань платья, избегая взгляда Северуса. Она причинила боль. Эвану — тому, кто спас ее. Машинально, не осознавая, что делает, она коснулась тонкого серебряного кольца. Будто ее прикосновения к нему могли успокоить Розье и унять боль. Будто тепло ее рук способно решить все проблемы.
— Как он? — выдавила Октавия, все еще не поднимая глаз на Северуса.
— Я дал ему хорошие мази для восстановления, но Круциатус оставил шрамы на груди, — Снейп тяжело выдохнул и поднялся со своего места. — Я обязательно найду способ избавить его и от них…
— Я приготовлю зелье, — прервала его Октавия, решительно подняв голову на возвышающегося над ней друга. — Я недавно начала разрабатывать рецепт по книге из библиотеки Малфоев, что ты принес мне на прошлой неделе. Пусть это будет моим извинением за то, что произошло…
Снейп ничего не сказал — лишь осторожно притянул девушку к себе и неловко обнял. Октавия сначала застыла, не зная как реагировать на действия обычно не слишком тактильного друга, но, выйдя из ступора, мягко обвила руками его спину.
— Больше никогда так не делай, — шепотом сказал Северус и повернул заалевшее лицо в другую сторону. — Не подвергай опасности свою и наши жизни.
После этих слов он отпустил Октавию, которая грустно улыбалась в ответ на такое проявление заботы со стороны всегда сдержанного друга. Волновался. Боялся. Дорожил. Снейп, будто почувствовав себя уязвимым, вновь натянул на лицо маску холодности и безразличия. Он отступил назад и сделал вид, будто с интересом рассматривает книжные полки.
— Твой муженек не задается вопросом, откуда столько древних фолиантов? — язвительность в его голосе заставила Октавию растянуть губы в улыбке. Старый-добрый Северус.
— Сириус обычно не заходит в лабораторию, боится помешать процессу, — девушка провела пальцем по корешку ветхой книги заклинаний, написанной Финеасом Найджелусом Блэком.
— С его невероятным талантом все портить неудивительно, — Снейп поджал губы и запустил руку во внутренний карман. Пергамент, что лежал там, не давал ему покоя. Он должен был отдать его сейчас.
Регулус передал письмо еще две недели назад, сразу после их первого разговора об Октавии. Он просил как можно скорее доставить его ей, но Северус медлил. Будто понимал, о чем писал младший Блэк. Он взвешивал все «за» и «против», и на каждой встрече тянулся к аккуратному конверту, но не мог найти в себе силы передать его. Потому что он, Регулус, мог все разрушить. Мог не совладать с собственными чувствами, неосознанно заманить Октавию в ловушку и погубить — и себя, и ее. А Северус, будучи человеком рассудительным, не мог этого допустить.
После того как Эван рассказал о встрече с Октавией, Снейп был полон решительности сжечь письмо Регулуса и сказать ему, что Сириус нашел конверт и уничтожил. Он боялся, что Октавия решится на еще одну вылазку — теперь уже на Гриммо. Северус понимал, что Лорд мог оставить в доме отслеживающие артефакты. Очевидно, что он не доверял Регулусу на сто процентов после того, как Октавия сбежала с его братом.
Но отчего-то сейчас, видя ее боль и смятение после новостей о состоянии Эвана, Снейп решил отдать письмо. Он, не говоря ни слова, достал из внутреннего кармана мантии белый конверт с надписью «Р.А.Б.» на нем и передал Октавии.
Девушка осторожно приняла из его рук письмо и, не долго думая, начала распечатывать. Подрагивающими от волнения пальцами она схватила пергамент и мягко улыбнулась, увидев знакомый убористый почерк с красиво выведенными буквами.
«Дорогая О.,
Прими мои поздравления по случаю вашей с С. свадьбы. Не буду лукавить, что желаю вам долгих лет совместной жизни, но искренне хочу, чтобы ты была счастлива. Пусть даже с моим братом.
Мне было больно узнать от Северуса, что ты давно планировала свой побег. И, честно признаюсь, какое-то время я ненавидел тебя за это. Проклинал и думал, что ты нас всех предала. Но потом понял, что в нашем мире ты бы не стала счастливой. Леди Лестрейндж — как глупо и пошло. Настолько, что тянет опустошить желудок в ближайшей уборной.
Когда-нибудь эта глупая война закончится, и мы встретимся на Гриммо, будто не было всех этих битв и ссор. Как старые друзья. Надеюсь.
Камины моего поместья всегда открыты для тебя. Я буду счастлив, если ты навестишь меня до начала нового учебного года в Хогвартсе. И пойму, если не придешь. Хочу, чтобы ты знала — никто и никогда, даже под страхом смерти, не заставит меня выдать твое местоположение. Мое сердце навсегда принадлежит тебе. И если мне суждено умереть за тебя, я без сожаления это сделаю.
С любовью,
Р.А.Б.
P.S. Если с твоей головы упадет хоть волосок, я лично убью Сириуса.»
Дочитав до конца, Октавия всхлипнула и, вытерев выступившие на глаза слезы, мягко улыбнулась, будто Регулус мог увидеть эту улыбку. Она тронула кольцо на пальце, надеясь, что Регулус чувствует тепло ее прикосновений. Где-то на Гриммо младший Блэк выронил перо, испачкав пергамент чернилами, и неверяще посмотрел на подаренное Октавией кольцо. Тепло волнами разливалось по его руке, будто кто-то на самом деле гладил кончиками пальцев по костяшкам пальцев. Октавия. Она была так близко и так далеко одновременно — он дернулся, накрыл ладонью кольцо, желая, чтобы и она тоже почувствовала его прикосновения.
— Я никогда тебя больше не увижу, — прошептала Октавия так тихо, чтобы не услышал Северус. Эти слова — горькие, болезненные, — предназначались только ему, смешному мальчишке из рода Блэк.
***
Когда Снейп ушел, Октавия еще долго прокручивала в голове их разговор о Питере Петтигрю, которого она нашла со своими письмами в руках. Этот глупый дружок Сириуса вызывал столько подозрений, что она даже поделилась ими с Северусом. Она надеялась, что он расскажет ей, что видел на собраниях Пожирателей или хотя бы замечал его в компании Лестрейнджа или Крауча, но вместо этого он лишь удивленно вскинул брови и помотал головой. Потому что поверить в то, что такого несуразного и бесталанного волшебника возьмут в ряды Пожирателей смерти, было сложно.
Октавия уже даже начала думать, что просто стала слишком подозрительной. Ведь в реальность того, что на предплечье Петтигрю красуется Темная метка, не верилось. Этот парень с мышиноподобным лицом не обладал никакими талантами, кроме, разумеется, бездонного желудка. Он был слишком незаметен и жалок, чтобы становиться агентом Темного Лорда. Но, тем не менее, Октавия все равно приняла решение не сводить с него глаз.
***
Утром Октавия сонно пошарила рукой по кровати и, не ощутив рядом родного тепла, подскочила. Сон сняло как рукой — сердце бешено заколотилось в груди, а самые неприятные мысли тут же стали наводнять голову. Нет, нет, нет — с Сириусом все в порядке. По крайней мере, Октавия убеждала себя в этом, спешно спускаясь по широкой лестнице в гостиную, где стоял незарегистрированный камин. Ее не волновало, что на ней была только короткая пижама, — она готова была отправиться к Поттерам даже в таком виде, чтобы только узнать, что произошло с Сириусом.
Но никуда отправляться не пришлось. Октавия замерла в дверном проеме, увидев спящего Блэка на кресле у камина. Вокруг валялись наспех снятые вещи — маггловская футболка с дурацким принтом и джинсы. Палочка лежала на столе рядом с полупустой бутылкой огневиски. Сириус мирно спал, накрытый мягким белым покрывалом. Видимо, домовик заботливо укрыл хозяина, обнаружив того ночью спящего на кресле.
Спутавшиеся черные кудряшки мягко спадали на плечи и лезли в лицо, отчего он иногда морщился во сне. Октавия тихо хохотнула, рассматривая аккуратные черты лица мужа. Он был красив — на его белой, словно мраморной коже, играли лучи восходящего солнца. Розовые тонкие губы слегка подрагивали, будто во сне он пытался улыбнуться. Его вид пробудил в Октавии какую-то невиданную до этого нежность. Она, стараясь не выдать своего присутствия, осторожно вступила в ворс мягкого ковра. Ее ступни тут же окутали щекочущие ворсинки.
Она подошла ближе — беззвучно и легко, вглядываясь в расслабленное лицо мужа. Потом Октавия перевела глаза чуть ниже, на длинную шею, аккуратные ключицы и идеальную грудь, расписанную маленькими татуировками. Ей казалось, что за то время, пока они были вместе, она изучила их все. Вот трезубец над левым соском, символ силы и первородного хаоса. А под ключицей маленькая россыпь звезд с выделяющимся ярким Сириусом — дань собственному имени и семье. Прямо под ложбинкой ключиц темным пятном на коже выделялся салемский крест — зачеркнутая тремя параллельными линиями прямая, символ свободы и протеста.
Октавия не удержалась — мягко, почти не касаясь, провела кончиками пальцев по нежной коже мужа. Огибая шрамы, она провела рукой по его торсу и, хитро улыбнувшись своим мыслям, опустилась перед Сириусом на колени. Жар его тела манил. Она вновь прикоснулась к его коже и зачарованно проследила за тем, как пальцы скользят по многочисленным татуировкам. Осторожно откинув покрывало в сторону, Октавия закусила губу и шумно сглотнула.
Он был так красив, словно древнее божество, спустившееся с небес. Она мягко коснулась губами линии пресса — и тут же отстранилась, когда почувствовала, как Сириус напрягся и что-то пробормотал во сне. Но отступать она не желала — слишком давно они не были настолько близки.
Она накрыла ладонью его член, скрытый белой тканью трусов, и несильно сжала. Октавия заметила, как дернулся кадык Сириуса и рот приоткрылся, выпуская сдавленный стон. Веки задрожали, грозя открыться в любой момент. Октавия снова провела пальцами по еще мягкому члену и лизнула на пробу твердый темный сосок. Блэк, почувствовав прикосновения, напрягся, но глаза не открыл, все еще пребывая в объятиях сна.
Октавия, закусив губу, придвинулась к креслу, на котором спал Сириус, и легко достала его член из трусов. Сначала она провела пальцами по стволу, чувствуя, как он начал наливаться кровью и увеличиваться в размерах, а после игриво лизнула его. Легкий поцелуй куда-то в область головки — и вот Октавия, откинув спадающие волосы на спину, опустилась влажным ртом на член мужа. Негромкий выдох, взметнувшиеся вверх бедра, и большая ладонь Сириуса запуталась в золотых волосах Октавии.
Сонный и дезориентированный Блэк растянул губы в довольной улыбке, встретив лукавый взгляд жены, которая сидела между его ног. Дрожь волной пронеслась от кончиков пальцев на ногах до самой макушки, когда Октавия, не отрывая взгляда от Сириуса, провела языком по члену снизу вверх. Сердце пропустило предательский удар. Она, раскрасневшаяся, со спутанными волосами, румянцем на щеках выглядела так невероятно сексуально, что Сириус готов был прямо сейчас повалить ее на этот ковер и как следует напомнить, почему он все еще самый лучший мужчина на свете.
Она, будто в замедленной съемке, очертила головку кончиком языка и накрыла ее губами, полностью насаживаясь горячим ртом на его член. Сириус гулко выдохнул и запрокинул голову, теряясь в собственных ощущениях. Ее влажные губы проходились по чувствительной головке, а пальцы мягко поглаживали его бедра. Рука Сириуса требовательно надавила на затылок Октавии — он до звездочек перед глазами хотел кончить.
— Мерлин, — выдохнул Блэк, закатив глаза, когда жена взяла его член в рот до самого основания. Мягкие губы, тепло, исходящее от нее, сдавленные стоны — все это сводило Сириуса с ума.
Несдержанно толкнувшись несколько раз в рот Октавии, Сириус содрогнулся всем телом и кончил. Тяжело дыша, он посмотрел на все еще сидящую в ногах жену. Растрепанная, раскрасневшаяся, она шальными блестящими глазами смотрела на него и, не отрывая взгляда, пошло сглотнула. Сириус дернулся, желая убрать с ее губ остатки спермы, но Октавия не дала ему это сделать — пальцем она вытерла стекающую по подбородку сперму и абсолютно бесстыдно опустила его в рот, жмурясь от удовольствия.
— Миссис Блэк! — театрально ахнул Сириус, чувствуя разливающееся в груди приятное тепло. Он аккуратно притянул жену к себе на колени и поцеловал в податливые губы. Поцелуй вышел мокрым и несколько ленивым — они целовались, обвив друг друга руками. — Это было прекрасное пробуждение, — Сириус расплылся в улыбке и легко коснулся губами эротично обнаженного плеча жены.
Лямка ее пижамы скатилась на середину плеча, приоткрыв для него обзор на аккуратную грудь. Он легко провел пальцами по бархатной коже, что вызвало у Октавии сдавленный стон. Сириус залюбовался ей — такой беззащитной и родной. В лучах рассветного солнца она казалась наваждением, тенью. Он опустил руку на ее грудь, несильно сжав. Октавия вся напряглась и прошлась ягодицами по его члену. Удовольствие волнами прокатилось по тонкой фигурке Октавии.
— Сири…ус… — выдохнула она, когда пальцы парня спустились к ложбинке между бедер. Девушка уткнулась головой в плечо Сириуса, тяжело дыша от действий его умелых пальцев, ласкавших ее через ткань трусов.
Горячее дыхание обдало шею Блэка и он, рыкнув, подхватил жену под бедра и понес к ближайшей удобной поверхности. Гладкая поверхность стола обдала разгоряченную кожу холодом. Октавия поежилась, но тут же забылась, когда Сириус рывком развел ее ноги и опустился на колени. Он хищно облизнулся, избавил дрожащую жену от трусов и на пробу провел языком по влажным половым губам. Вид задыхающейся и дрожащей Октавии сводит Сириуса с ума. Голова идет кругом, когда она, постанывая в запястье, мечется по столу и пытается найти опору.
Под аккомпанемент ее одобрительных стонов Сириус втянул губами набухший клитор Октавии и жадно начал лизать напряженным языком. Сосредоточенно — так, будто в этом заключался смысл всей его гребаной жизни. Волны удовольствия накрывают Октавию с головой — она цепляется дрожащими пальцами за кудряшки Сириуса, направляя, подсказывая.
— О да, — бормотание, невнятное, глухое, в потоке стонов почти неразличимое. Пальцы на ногах поджимаются — и Октавия чувствует, что близка к оргазму.
Язык мужа настойчиво проходится по клитору — снова и снова, буквально сводя с ума. Сириус лукаво поглядывает на Октавию, и тянется к упругой груди. Он хочет ее. Так сильно, что сводит зубы. Его единственным желанием становится удовлетворение Октавии Блэк.
С громким стоном Октавия обмякла в его руках, задрожав всем телом и жесткой хваткой задержав его голову между своих ног. Сириус с игривой улыбкой поднялся на ноги и, поцеловав жену в ключицы, поднял на руки и понес в спальню.
***
После часа сна в объятиях друг друга, супруги еще несколько десятков минут просто смотрели друг на друга влюбленными глазами. Октавия обнимала Сириуса за талию и прижималась к нему так близко, насколько это было вообще возможно. Его пальцы перебирали ее волосы, а она — водила рукой по расслабленным мышцам.
— Я люблю тебя, Октавия, — прошептал Сириус и уткнулся носом в макушку жены.
— Я счастлива быть твоей женой, Сириус, — тихо сказала она, повернувшись к нему. — Несмотря на все… — Октавия замялась и села на кровати.
— Если бы не твоя семья, мы бы сыграли пышную свадьбу, завели детей и жили бы спокойно в этом доме, принимали бы гостей, — мечтательно улыбнулся Блэк.
— И ты бы не рисковал своей жизнью каждый мордредов день, — выдохнула она, вырисовывая на коже Сириуса узоры.
— Да, точно, — он грустно хмыкнул и дернулся, будто хотел что-то сказать, но передумал. От Октавии не скрылось это движение и она вопросительно на него посмотрела. — Ты ведь была в поместье своего дяди Адама?
Октавия напряглась, но кивнула. Она внимательно вгляделась в лицо мужа и, кажется, начала догадываться, к чему он ведет.
— Мы выяснили, что в поместье Эйвери тренируются новые члены Пожирателей смерти, — Сириус сглотнул и посерьезнел, будто раздумывая, стоит ли говорить жене о плане Ордена. — Орден хочет напасть на поместье и уничтожить боевое крыло Пожирателей.
— Блэк! — Октавия широко раскрыла глаза и резко встала. — Ты с ума сошел?! Я не позволю тебе так глупо рисковать своей жизнью.
— Я не буду рисковать ей, если ты нарисуешь схему проходов в поместье. Наверняка там есть секретные ходы…
— Ты себя слышишь, Блэк?! — девушка вскочила с кровати и часто задышала. В ее глазах заплескался океан недовольства. — И чем ты лучше всех их, твоих дружков, которые только и мечтают о том, чтобы я выдала все тайны своей семьи? — губы Октавии задрожали, будто она вот-вот заплачет.
— Октавия, — Сириус потянулся к жене, но она резко отошла на шаг назад. — Ви, я все понимаю, но ты могла бы спасти тысячи людей. Подумай только о том, скольких твой кузен и дядя выучат для того, чтобы убивать простых магглов и магглорожденных магов.
— Я не стану соучастницей убийства своих родственников! — выпалила Октавия и, не смотря на мужа, выбежала из комнаты. Блэк, не заботясь об отсутствии на себе одежды, подскочил за ней.
Октавия повернула к лестнице, вытирая ладонью горячие слезы. Что-то большое и явно живое перегородило ей путь. Октавия попятилась — с хищной улыбкой на нее смотрел ее ночной кошмар.
