Broken

Октавия застыла и, кажется, перестала дышать на целое мгновение. Перед ней стоял, победоносно улыбаясь, ее ночной кошмар. Она дернулась, чтобы предупредить приближающегося Сириуса, но не успела — сильные руки цепко схватили ее за горло. Глаза Октавии расширились от испуга, когда лопатки со стуком впечатали в стену. Она сделала несколько рваных вдохов и лихорадочно зашарила по мантии противника, надеясь достать его палочку. Но он не дал ей этого сделать — ударив ее по рукам, он склонился к самому ее лицу и зарычал: — Кажется, я тебя нашел, несостоявшаяся женушка, — лицо Рабастана Лестрейнджа искривилось в лукавой улыбке. Октавия поморщилась, когда его рука грубо сжала ее грудь и скользнула ниже, на бедра. Ледяные пальцы Рабастана приподняли край короткой сорочки и накрыли горячие половые губы. Октавия задергалась в руках мужчины, пытаясь убрать его мерзкие руки со своего тела, но Лестрейндж только усмехнулся и сжал ладонь на горле девушки. Рабастан упивался своей силой и беззащитностью Октавии. Казалось, ему доставляло какое-то особое, садистское, удовольствие смотреть за тем, как ее рот приоткрывался в попытке набрать в легкие воздуха, а тело извивалось в его руках. — Такая красивая, — Лестрейндж ослабил хватку на горле и провел тяжелой ладонью по нежной щеке Октавии. Девушка тут же закашлялась. Ноги, словно налившиеся свинцом, подкосились, но Рабастан не дал ей упасть, перехватив за талию и прижав к себе. — И теперь моя. — Как бы не так, — Октавия повернула голову на голос Сириуса. Он стоял у лестницы, крепко сжимая палочку в руке. Он видимо злился — сжатые челюсти, напряженная поза и эта неестественно ровная спина кричали о бушевавшей внутри него буре. — Отойди от моей жены, — Сириус отточенным движением взмахнул палочкой. Рабастан не успел ничего сделать — его палочка оказалась зажата в ладони Блэка. Она затрещала в его пальцах — и Сириус сделал над собой усилие, чтобы не сломать это мордредово древко. Обезоруженный Лестрейндж болезненно дернул Октавию за руку и потянул ее на лестницу, чтобы скрыться в спасительном огне камина. Блэк с животным рыком бросился к нему и, отцепив руки Лестрейнджа от тела жены, повалил того на пол. Он навалился на парня сверху и изо всех сил ударил его по лицу. Потом еще раз. И еще. Что-то хрустнуло — тело под Сириусом зашипело от боли. Кровь горячими струйками потекла по разбитому лицу Рабастана, лишая былой привлекательности. Перед глазами Сириуса стояла картина, как этот урод нагло трогал его жену. Его Октавию! В груди поднималась такая неистовая ярость, что хотелось убить Рабастана прямо на месте. Он неистово бил его по лицу — капли крови измазали голую грудь Сириуса и надетые наспех штаны. Блэк занес руку для очередного удара, но надрывный плач Октавии где-то над ухом вдруг заставил его остановиться. Он перевел взгляд на мелко дрожащую жену и застыл. Сириус посмотрел на лежащего под ним без сознания Рабастана с разбитым лицом, кровь на стертых костяшках и перевел взгляд на Октавию. Она сидела, подтянув ноги к груди, и часто всхлипывала. — Любовь моя, — прошептал Сириус одними губами и, дернувшись вперед, крепко прижал жену к себе. Кровь Рабастана пятнами расползлась по белой ночнушке Октавии. — Я убью того, кто показал ему путь в наш дом, — его ладонь мягко и успокаивающе поглаживала локоны девушки. — Спасибо, — всхлипнула Октавия и, прикрыв глаза, уткнулась лицом в грудь мужа. Она не хотела видеть все, что творилось вокруг. Она хотела спрятаться в объятиях Блэка и забыть о том, что случилось раз и навсегда. Тепло тела Сириуса дарило успокоение, но мелкая дрожь все еще била ее тело. Она повернула голову в сторону лежащего на полу Рабастана и тяжело сглотнула. На душе было гадко. Фантомные прикосновения Лестрейнджа до сих пор горели на коже — руки инстинктивно легли туда, где он касался. Острые ногти впились в бедра, предплечья, живот, расчесывая их до красноты. Хотелось стереть с себя все следы Рабастана. Содрать. Октавии до тошноты хотелось помыться. Она смотрела на его тело отсутствующим взглядом и не верила, что старый друг мог так с ней поступить. — Ви, — Сириус перехватил запястья Октавии. Она подняла на него заплаканное лицо и беспомощно всхлипнула. Сердце пропустило удар. Он убьет каждого, кто сделает ей больно. — Тебе нужно отдохнуть, а я здесь закончу, — Сириус сделал попытку встать, но Октавия остановила его, потянув за руку. — Не оставляй меня, — прошептала она, мокрыми глазами смотря на мужа. Что-то внутри Сириуса оборвалось. Сердце Блэка сжалось от вида заплаканной Октавии, цепляющейся пальцами за его предплечье. Он хотел ее защитить, бросить весь мир к ее ногам, прижать к себе и никогда не отпускать. В этой маленькой хрупкой фигурке, дрожащей от холода и страха, для него заключался весь смысл его мордредовой жизни. В том, чтобы видеть ее улыбку, слышать смех, обнимать, нежно целовать и дарить самые лучшие ночи на земле. Сириус щелкнул пальцами — перед ним тут же появился домовой эльф. — Отправляйся к Поттерам, найди Джеймса и скажи ему, что нам нужна его помощь. Домовик низко поклонился и тут же растворился в воздухе. Сириус, не желая терять времени, при помощи заклинания связал Рабастана. Он аккуратно подхватил Октавию на руки и понес в гостиную. Уложив жену на широкий диван, Блэк осторожно опустился рядом с ней на колени и нежно накрыл ее бледную ладонь своей. — Лорд знает, — тихо выдавила Октавия, повернув голову в сторону мужа. Желваки Сириуса нервно задвигались, а пальцы руки тревожно начали выстукивать рваный ритм. — И совсем скоро он с твоим отцом будет здесь, — Блэк тяжело сглотнул и в очередной раз покосился на камин. Тревога камнем давила на грудь и не давала набрать в легкие воздуха. — Тебе нужно уходить, Сириус, — стараясь не смотреть на мужа, прошептала Октавия. Знала, что если посмотрит, не сможет отпустить. — Ты с ума сошла? — встрепенулся Блэк и осторожно повернул лицо жены к себе за подбородок. В его глазах горело непонимание. — Хочешь, чтобы я оставил тебя здесь на растерзание этим ублюдкам? Темный Лорд убьет тебя при первой же возможности! Неужели ты думаешь, что я оставлю свою жену — ту, которой я дал клятву верности на крови? — выпалил Сириус. — Я не готова потерять еще и тебя, Сириус, — Октавия аккуратно положила ладонь на его щеку. Она сделала над собой усилие, чтобы не всхлипнуть. Сириус, такой родной и любимый, смотрел на нее большими черными глазами, ища ответов на свои вопросы. А у Октавии их… не было. Больно было даже думать о том, что муж пожертвует своей жизнью ради нее. Она была не готова терять кого-то — тем более Сириуса. Он остался единственным родным человеком в этом ставшем чужим мире. Он был ее мостиком между прошлой правильной жизнью и новой, абсолютно непонятной и непредсказуемой. Смерть Сириуса оставит ее одну на обломках рухнувшего мира — страшного, неизвестного и враждебного. Смерть Сириуса уничтожит ее — сделает из Октавии призрак, бесплодную тень. — Я поклялся на крови, что сделаю все для твоей защиты. И если ради этого потребуется умереть, я без сомнений сделаю это, — накрыв ее ладонь своей, Сириус посмотрел Октавии в глаза. Она видела в его взгляде решительность и всепоглощающее чувство любви. Октавия всхлипнула и крепко прижала Сириуса к груди. Было так больно. От мысли, что она может стать причиной гибели второго родного человека. Долгие и ужасно хрупкие несколько секунд в объятиях мужа Октавия думала, как избежать смерти. И, кажется, нашла выход. Огонь в камине вспыхнул — из него с обеспокоенным взглядом вышел Джеймс. Сириус тут же отпрянул от жены и поднялся на ноги, чтобы поприветствовать лучшего друга. — Что случилось? На вас напали? — Поттер метнул взгляд в сторону растрепанной Октавии и, покраснев, посмотрел на Сириуса. Видеть жену друга в таком легком одеянии было крайне неловко, и Джеймс приложил все свои усилия, чтобы поменьше смотреть на нее. — Рабастан проник в дом, — Поттер шокировано поднял брови. — Он сейчас на втором этаже. Я его обезвредил и связал. Нужно срочно собрать Орден и допросить его. — Мы со всем разберемся, — Джеймс выдавил успокаивающую улыбку и повернул голову в сторону Октавии — но так, чтобы не встретиться с ней взглядом. — Вам небезопасно здесь оставаться. Будет лучше, если вы поживете пока в другом месте. — Спасибо, Джей, — Сириус, поняв, что хочет предложить Поттер, благодарно улыбнулся и крепко обнял лучшего друга. — Я попросил Лили не убирать твой собачий хлам из старой комнаты, так что обстановка для тебя будет знакома, — хохотнул он и подмигнул Сириусу. — Не называй мои плакаты собачьим хламом! — тот пихнул его в бок и щелкнул пальцами, вызывая домовика. Когда существо в белой потрепанной тряпке появилось перед ним, он отдал приказ собрать самые необходимые вещи в сумку и принести в гостиную. Видя, что Октавия немного успокоилась, Сириус пообещал ей быстро вернуться и взлетел по лестнице следом за Джеймсом. Тот уже стоял на втором этаже, рассматривая избитого и связанного Рабастана. Он все еще был без сознания и прерывисто дышал — видимо, Сириус ему что-то сломал. — Неслабо ты его, — присвистнул Поттер, смотря на залитое кровью лицо Лестрейнджа. — Было за что, — кулаки Блэка инстинктивно сжались, стоило в голове всплыть образам этого утра. — Мы заставим его рассказать все — и о том, кто его впустил, и о Пожирателях, — заверил Поттер и положил руку на напряженное плечо Сириуса. — Я лично проведу допрос. И потом этими руками, — он поднял ладони разбитыми костяшками к Джеймсу, — убью того, кто нас предал. Поттер понятливо кивнул и наложил заклятие левитации на Рабастана. Его тяжелое тело вмиг поднялось над полом, словно пушинка, и полетело вслед за указаниями палочки Джеймса. Перед входом в гостиную Поттер вдруг остановился и внимательно посмотрел на Сириуса. — Бродяга, прошу, не наделай глупостей в моем доме, — встретив недоуменный взгляд лучшего друга, Джеймс тяжело выдохнул и потер переносицу. — Римус и остальные вряд ли будут в восторге, когда увидят Октавию… так что, сохраняй спокойствие. — Ничего обещать не могу, — Сириус толкнул плечом дверь и вошел в гостиную. Он не смог сдержать улыбку, когда увидел Октавию — с идеальными локонами, в элегантном костюме черного цвета и с фирменной холодностью на лице. И только мелкая дрожь при взгляде на Рабастана выдавала, что случилось нечто… страшное. Она скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на Джеймса и Сириуса. — Я оставила сигнальные артефакты у камина и приказала эльфам немедленно сообщить мне, если кто-то переступит порог нашего дома во время небольшого… отпуска, — Сириус хмыкнул — Октавия никогда не позволяла другим видеть свои слабости. Только с ним она была искренней и честной. — Надеюсь, Джеймс, что в твоем доме есть лаборатория. Поттер кивнул и они вместе покинули особняк Альфарда Блэка.

***

«Что она здесь делает?» — остервенелое, громкое и чертовски неприятное разрезало тишину дома Поттеров, когда из камина появилась, поправляя волосы, Октавия Блэк. Она, заметив сидящего на диване Аластора Грюма, улыбнулась и без всяких церемоний выдала: — Милый, я тоже не в восторге от того, что вынуждена буду смотреть на тебя чаще одного раза в сутки, но не истерю, как школьница, впервые увидевшая пикси, — Октавия наслаждалась покрасневшим лицом Грюма и его в раздражении сжатыми челюстями. В такие моменты она была благодарна за то, что ее воспитали в лучших традициях чистокровных семей. Навык прятать от всего мира то, что болит, и показывать ему только уверенность и силу, помогал сейчас не сломаться. Октавия мастерски заменила чувство страха и непонимание на язвительность и самоуверенность. Она могла поклясться, что сейчас все присутствующие в этой комнате видели в ней ту самую слизеринку, с которой Сириус постоянно ругался в коридорах Хогвартса. И ей это нравилось. Октавия аккуратно села в свободное кресло и, скрестив руки на груди, надменно обвела взглядом собравшихся в гостиной. Грюм недовольно смотрел на нее, явно сдерживая себя от гневной речи, Доркас Медоуз, которая сидела рядом с ним, успокаивающе погладила его по предплечью, а братья Пруэтт явно потянулись к своим палочкам. Вспыхнуть конфликту не дал Джеймс, вынырнувший из камина с телом Рабастана Лестрейнджа. Все тут же перевели взгляд на него и на Сириуса, который вышел следом. — Как вы?.. — вопрос Гидеона Пруэтта потонул в потоке гневных высказываний Грюма. — Зачем вы притащили этих двух змеек в штаб? — рыкнул он, красными от раздражения глазами смотря на Поттера и Блэка. — Вы ставите под угрозу не только свою, но и чужую безопасность. Наверняка Рабастан в сговоре с Октавией и прямо сейчас она сообщает своему Лорду наше местоположение, — Октавия, заметив, как перекосилось от гнева лицо Сириуса, резко встала и подлетела к Грюму. Он зашипел, когда щеку обдало жаром. Аластор отшатнулся и неверящим взглядом посмотрел в ледяное лицо Октавии, которая потирала саднящую после удара ладонь. — Знаешь что, Грюм, на твою жизнь мне абсолютно плевать, — прошипела она, не отрывая от него взгляд. — И если бы я была агентом Пожирателей, ты был бы первым в списке на уничтожение. Но как видишь, ты все еще жив. И все еще успешно капаешь ядом на меня и моего мужа, жизнь которого для меня важнее, чем весь ваш сраный Орден. Сомневаться во мне, значит сомневаться в Сириусе. А в его лояльность ты, конечно же, веришь. И не раз видел, как он рвется в бой. Так вот, — она склонилась над Аластором, почти шипя ему в лицо, — сегодня утром Рабастан ворвался в мой дом и, поверь мне, не для того, чтобы поблагодарить за верную службу. Как бы вы тут не кричали про верность и честность, в ваших рядах завелась крыса. — Предатель? Среди нас? — неверяще переспросил Фабиан Пруэтт. — Как бы вам не хотелось верить в обратное, я не поддерживаю связей ни с кем из своих родственников и друзей, поэтому проникнуть в наш дом через камин с их помощью Рабастан не мог. Наш камин открыт только для ограниченного числа людей. И предатель, позволивший Лестрейнджу сегодня проникнуть к нам с Сириусом, сейчас сидит среди вас, — закончив, Октавия опустилась на кресло и метнула взгляд на абсолютно потерявшего дар речи Блэка. Он стоял, глупо улыбаясь, и явно был сильно горд, что его женой стала именно она. — Ты не можешь обвинять, не предоставив доказательств! — парировал Грюм. — Тебе это не мешает обвинять меня во всех преступлениях, — девушка изогнула бровь и опустила голову на кулак. — И не волнуйся, Грюм, доказательства я найду, — Октавия выудила из кармана пиджака флакончик веритасерума. — Собираешься напоить сывороткой всех нас? — хмыкнул он, на что девушка только закатила глаза и цокнула. — Много чести — тратить на вас всех такое сильное зелье. Нет, — она вернула его в свой карман, — мое зелье предназначено для Рабастана. — Фабиан, Гидеон, — позвал Джеймс, когда Октавия с ядовитой улыбкой закончила говорить, — подготовьте все в подвале для допроса. Рыжие макушки тут же, почти синхронно, поднялись и скрылись под лестницей. Поттер левитировал тело Лестрейнджа за собой, особо не заботясь о его сохранности — голова Рабастана с грохотом опрокинула стоящие у лестницы тяжеловесные часы, а они чуть не заехали по лицу Грюму, который жевал во рту несказанные слова. Сириус подошел к Октавии и, легко поцеловав жену в уголок губ, прошептал ей на ухо: — Миссис Блэк, вы великолепны. Она на это только ухмыльнулась и вынула из кармана пиджака флакончик с искрящейся жидкостью. Октавия аккуратно передала веритасерум Сириусу и, притянув его к себе за шею, шепотом сказала: — Не забудь снять с него кольцо рода, оно будет блокировать действие зелья. Тот понятливо кивнул и, прихватив с собой все еще раздраженного Грюма, спустился в подвал. Октавия мягко улыбнулась Доркас, которая с открытым недоверием смотрела на нее своими ярко-зелеными глазами, словно кошка, готовящаяся напасть. — Почему ты помогаешь нам? — вдруг вырвалось из ее аккуратного рта. Октавия подняла глаза на темнокожую девушку и в скучающем жесте опустила голову на подставленный под щеку кулак. — Не обольщайся, милая, я помогаю не вам, а только себе, — услышав это, Медоуз фыркнула и поднялась со своего места. Она быстро вспорхнула на второй этаж, с силой хлопнув дверью ближайшей к пролету комнаты. Никто из них не мог понять простой мотивации Октавии — сохранить собственную жизнь. Она не была мессией и никогда ей не станет. И этот здоровый эгоизм, нежелание отдавать жизнь за идею, было чуждо и непонятно всем членам Ордена. Октавия, выросшая в среде людей, которые добивались своих целей руками других, не знала другого пути. Все вокруг нее всегда ставили свою жизнь и благополучие превыше сотен тысяч других душ и судеб. Для ее мира — чистокровных аристократов, — одна жертва во спасение тысяч была невозможна. Потому что они не спасатели и не спасители, они — победители. А победители не останавливаются не перед чем в погоне за достижением своей цели. И если эта цель сохранение жизни — Октавия не переминет пожертвовать орденцами.

***

В подвале было душно и пахло сыростью. Свечи неярко освещали маленькую пустую комнату. На каменных стенах не было ничего, кроме запылившихся и покрытых паутиной подсвечников. Фабиан и Гидеон трансфигурировали из лежавших на земляном полу камней стол и стул. Джеймс, вошедший почти следом за ними, усадил на хлипкий деревянный стул Рабастана, зафиксировав его руки за спинкой. Сириус, Грюм и откуда-то возникший Питер Петтигрю забились в маленькую комнату. Петтигрю заметно задрожал, когда увидел перед собой разбитое лицо Лестрейнджа. Его маленькие коричневые глазки забегали по комнате, ища хоть какой-то ответ на тревожащий его вопрос «Что делать?». — Питер, принеси из лаборатории бодрящий раствор, — скомандовал Сириус, обращаясь к одному из старых друзей. Петтигрю тут же покорно кивнул и нервно выбежал в коридор. В соседней комнате, которая служила лабораторией, он остервенело огляделся. Мысли в голове путались и не давали сосредоточиться. — Думай, Пит, думай, — прошипел он себе под нос, разглядывая склянки на полке. Если Рабастан примет сыворотку правды, ему не снести головы. Все узнают. Они узнают. — Мерлин! — взмолился Петтигрю, перебирая толстыми пальцами разнообразные склянки. Он ничего не смыслил в зельеварении. И даже не представлял, какие зелья могут нейтрализовать веритасерум. Со школьного курса он помнил только одно — сыворотку правды может обмануть только мощное противоядие. И Питер мог поклясться, что в кладовой Поттеров оно должно быть. Сунув в карман склянку оборотного и бодрящий раствор, Питер вновь пробежался глазами по верхнему ряду флакончиков. На маленьком искривленном сосуде неровными буквами было выведено «от всех ядов и зелий». Ликующе пискнув, Петтигрю опустил его в карман и на негнущихся ногах вернулся в комнату для допроса. Дело оставалось за малым — подменить зелья. — Ну наконец-то! — выдохнул Сириус, увидев Питера на пороге. — Я думал, что на тебя напала стая голодных пикси. Давай раствор. — Я… мне… давай я, — руки Питера задрожали, — подготовлю все. Он может резко прийти в себя и разбить флакон веритасерума, так что давай мне его, я подам тебе его, когда Лестрейндж очнется. Сириус сузил глаза всего на мгновение, а потом, видимо, подумав, что Питер говорит дело, протянул ему флакончик сыворотки правды. Тот схватил его своими цепкими пальцами и отвернулся к столу. К нему со спины подошел Джеймс, потребовавший бодрящий раствор, и Питер покорно отдал его. Все присутствующие в комнате обступили Рабастана, держа наготове свои палочки. Петтигрю воспользовался ситуацией, осторожно перелив противоядие во флакончик от веритасерума. Сердце билось как бешеное в груди — казалось, что оно вот-вот вырвется на свободу. Сыворотка правды растеклась пятном по его рубашке — ведь он не придумал ничего лучше, чем вылить зелье на себя. Земля очевидно впитает ее и выдаст обман. Быстро избавившись от пятна, мелко дрожащий Питер повернулся к друзьям. Джеймс держал родовое кольцо Лестрейнджа, а Сириус осторожно поднес к разбитому носу бодрящий раствор. Резкий кислотно-приторный запах заставил Рабастана открыть глаза и с остервенением осмотреться по сторонам. Он обвел глазами собравшуюся вокруг него толпу и хмыкнул. Его взгляд впился в грузную фигуру Питера. Петтигрю почувствовал, как земля ушла из-под ног, а кровь прилила к лицу, — он отступил назад, поясницей уперевшись в стол. Рабастан смотрел на него так, будто сейчас же выдаст его тайну. Без всяких зелий. Питер не слышал никаких голосов — лишь свое гулкое сердце. — Удивлен, что ты не убил меня, — прохрипел Рабастан, с трудом подняв голову на Сириуса. — Не волнуйся, я исправлю свою ошибку в скором времени, — кровожадно улыбнувшись, протянул Блэк и в доказательство своих слов размял кулаки. — Но прежде — ты расскажешь все, что знаешь. Рабастан, услышав это, лающе рассмеялся. Жуткие хрипы родились где-то в центре его искалеченного тела и вылились изо рта мерзким потоком. Даже в этой ситуации он делал вид, что контролирует все. Будто сейчас на пороге появится его отец и разнесет каждый камень. — Не боишься последствий для себя и женушки? — заплывшее веко дернулось, стараясь сфокусировать взгляд на Блэке. — Мой отец обязательно об этом узнает. И ее отец тоже. — К тому моменту ты будешь уже кормить собой червей, — Сириус присел на корточки перед Рабастаном, всматриваясь в его разбитое лицо. — Так что не волнуйся, тебе не придется переживать смерть своего мерзкого папаши. Услышав это, Лестрейндж неистово дернулся вперед, чуть не утянув за собой стул. Если бы не Джеймс, стоявший позади него, Сириус сейчас был бы распластан под телом Рабастана. Пленник задергался на стуле, попытавшись высвободиться. — Вы мерзкие предатели крови и любители грязнокровок, — выплюнул Рабастан, дернувшись еще раз. На этот раз сильные руки Грюма остановили его — на плече расцвел фиолетовый синяк. Сириус жестом, не смотря, попросил подать ему сыворотку правды. Дрожащими руками Питер, не отрывая взгляд от Рабастана, подал ему подменный веритасерум. Будто желая показать свою поддержку, Петтигрю едва кивнул. Знак. Знак, что он лоялен. Что он помогает. Что он… спасает себя. Блэк насильно влил Лестрейнджу в рот зелье и на несколько секунд замолчал. Пленник опустил голову и, изображая покорность, произнес стандартные имя-фамилия-принадлежность к роду. — Как ты попал в мой дом? — Сириус нервно постучал подушечками пальцев по своему предплечью. — Через камин, — выдавил Рабастан, совершенно не желая делиться другой информацией. — Кто тебя впустил? — Блэк нахмурился. — Я сам, — Лестрейндж лукаво улыбнулся. — Мне не нужно приглашение, чтобы найти твою женушку. А она, кстати, там действительно крышесносна. Я тоже не смог устоять. Его слова оборвались звонкой пощечиной. Сириус с абсолютно ледяным взглядом занес кулак для второго удара, но Джеймс подскочил к нему и поймал его руку в воздухе. Тот дернулся и зашипел себе под нос какие-то проклятия. — Он того не стоит, — шепнул Поттер, пытаясь успокоить Блэка. — Через чей камин ты пришел? — Петтигрю, стоявший позади него, сжался от страха. Взгляд Рабастана метнулся к жмущейся к столу фигуре. Сердце, на секунду будто остановившееся, забилось в бешеном ритме, когда Лестрейндж вновь насмешливо посмотрел на Сириус и Джеймса. — Кого-то из орденцев, — разбитая губа дернулась. — Не помню, в чей дом на этот раз я ворвался. Но хозяин услужливо оставил камин открытым. И, какое чудо, я наконец смог попасть к драгоценным Блэкам. — Ты не знаешь, чей дом это был? — нахмурился Поттер. — Не имею ни малейшего понятия. Вас так много в рядах Пожирателей, что я даже не разбираю. Может, хозяин этого дома сейчас в этой комнате?.. — Рабастан зашелся в лающем смехе. Ему доставляло искреннее удовольствие наблюдать за тем, как меняются выражения их лиц. Как они недоверчиво поглядывают друг на друга. Будто пауки в банке — в шаге от того, чтобы начать друг друга жрать. — Сколько? — выдавил Фабиан. — Может, пять или десять, или вовсе пятнадцать. Кто знает? — Он играет с нами! — взревел Грюм, еле удерживая себя от того, чтобы не врезать ему по его наглому лицу. — Он принял сыворотку правды! — пискнул Питер. Джеймс потер переносицу и тяжело вздохнул. Если верить Рабастану, большая часть Ордена работает и на Пожирателей. И этим, конечно, можно объяснить провал больших миссий — враг всегда знал, куда орденцы ударят. И ни с чем, кроме как сливом информации, он это связать не мог. Но кто же это мог быть? Поттер в голове подбирал варианты, но отметал почти каждого — все были проверены боями, ранениями и абсолютно точно не могли работать на Темного Лорда. Тогда… Рабастан врал? Но как? Родовое кольцо, блокирующее всякие чары, было у него в кармане. И Поттер мог поклясться, что Октавия не стала бы давать Лестрейнджу нереботающее зелье. Потому что его слова… его слова заставляли задуматься о том, что же на самом деле произошло утром. — Завтра мы еще раз тебя допросим, — сказал Поттер, смотря прямо в глаза Лестрейнджу. — Тебе придется напрячь свою память, чтобы рассказать нам всю правду. — Вы узнаете лишь то, что я захочу, — хмыкнул Рабастан и вызывающе посмотрел на Сириуса, который буквально закипал от злости. Джеймс видел, что лучший друг сейчас сорвется, поэтому пообещал тому обеспечить приватный разговор с Рабастаном, если тот сейчас же успокоится. Блэк дернулся и сжал-разжал кулаки. Он был готов на все — только бы узнать, что задумал Лестрейндж и как он попал в его дом.

***

Через два часа Джеймс под мантией невидимости вслед за Сириусом вошел в комнату для допроса. Это была всего лишь мера предосторожности — он не хотел подслушивать, просто боялся за Сириуса и жизнь Рабастана. Увидев Блэка в комнате, Лестрейндж растянул губы в болезненной улыбке. — Без своей свиты? — рыкнул он, всматриваясь в темноту. Никого. — Думаю, что без лишних глаз ты будешь более полезен, — тихо сказал Сириус и трансфигурировал себе стул. — И что же ты хочешь узнать? — его глаза горели недобрым огнем. — Ваши планы на Октавию. Зачем она вам? Неужели простая месть стоит того, чтобы пытать наших людей и остервенело искать наш дом? — Сириус подвинулся к Рабастану, сокращая дистанцию до минимума. — Предатели заслуживают самой жестокой смерти. А твоя женушка не просто предатель, она наследница великого рода. И, думаю, ты понимаешь, что у нее остались некоторые незавершенные дела. — О чем ты? — Блэк непонимающе нахмурился. — Она дала кое-какое обещание кое-кому и не выполнила его. — Кому? — Сириус нетерпеливо дернулся. — Лорду и своему отцу. Их связывает темный магический контракт. И, поверь, Блэк, Октавии придется его выполнить. Хочет она того или нет. Он найдет ее. И заставит ответить за все. Сириус тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Контракт. Магия. Мерлин! Он резко встал во стула, направляясь на выход из комнаты. — Она никогда не станет частью вашего мира, — прохрипел Рабастан и поднял тяжелую голову на Сириуса. Он зло сощурил глаза и сжал кулаки. — Октавия всегда будет с нами — хочешь ты этого или нет. — Что ты имеешь в виду? — рыкнул Сириус, едва сдержав себя от того, чтобы заехать по его наглой роже. — Ты затянул ее к грязнокровкам и сделал предателем крови, но каждой клеточкой тела она все равно поддерживает нас. В скором времени она сама прибежит к нам на коленях, потому что секс с тобой это еще не все, что ей нужно. Звонкая пощечина разрезала тишину комнаты, а Сириус раздражено выбежал из комнаты и направился наверх — поговорить с Октавией.