Смотрящий

Когда Северус вертит в руках журналы, осторожно извлеченные из темного непрозрачного пакета, он униженно кривится: вряд ли Дамблдор имел в виду именно это, когда оставлял ему деньги. «Потрать их на самое необходимое, — говорил тогда директор. — Я уверен, что ты справишься, но сейчас лучше иметь несколько путей к отступлению». Позорней было, только если бы Снейп спустил все деньги на мальчиков по вызову, но его вовсе не успокаивает, что есть куда падать ниже. По совету консультантки он приобрел несколько изданий эротического характера, и только теперь, когда всеобъемлющее смущение отошло на второй план, Северус понимает, что для пробуждения либидо ему нужно нечто более распутное. Он смотрит на почти невинные обложки с обнимающимися партнерами и вспоминает ту периодику, которая была выставлена на другой полке прямо перед его носом: фотографии мужчин с неприкрытым пахом, гладко выбритой промежностью, развратно разведенными ногами — всем тем, о чем Северус не мог даже думать без содрогания, но теперь эти случайно подсмотренные картины отказываются уходить из головы. Еле заметная дрожь пробирает его от затылка до пяток, ведь бывший профессор зельеварения никогда не сталкивался с подобным: все магические книги о мужских интимных практиках ограничивались словесными описаниями и редкими нарисованными иллюстрациями. Будь его член в рабочем состоянии, он бы достиг эрекции прямо в магазине — кто знал, что откровенная порочность окажется настолько волнующей? Северус много лет был убежден, что непотребство отвратительно, а теперь ему горячо от одной только мысли, что кто-то живет, ходит на работу, обедает в кафе, а потом занимается этим за закрытыми дверями. Если бы какой-нибудь маггл попросил Снейпа показать себя подобным образом — он бы сделал это, сгорая от желания. Фактически, нет, это категорически исключено, но фантазия жжет его грудь изнутри, не зная пощады: несомненно, сначала Северус проверил бы мужчину с помощью легилименции и держал бы палочку поблизости для Обливиэйта, но потом, убедившись, что угрозы нет… Магглы — грязные развратники: он видел на витринах все те омерзительные вещи, которые их возбуждают, вроде подвешивания на крючках, засовывания кулака в анальный проход или введения металлических стержней в уретру. Снейп разглядывал разукрашенных мужчин с фальшивой грудью на обложках кассет, женщин с вырезанными молочными железами, так что его собственное тощее бледное тело, покрытое шрамами, наверняка тоже способно стать чьей-то извращенной слабостью. Если магглам нравятся уродства, то он будет нарасхват. Он смакует свою дефективность с почти мазохистским удовольствием, ведь она столько лет защищала его от всего мира, как непробиваемая стена: не давала никому подойти ближе, но и не позволяла Северусу выйти наружу. Он лелеял мысль, что есть мужчины с гораздо более отталкивающей внешностью, и почти верил в это. С другой стороны, физические недостатки других уверенно компенсировались чистокровностью, богатством или связями, в то время как сам Снейп был нищим полукровкой, работающим в школе — не самый привлекательный кандидат во всех смыслах. Магглы распалили унизительный костер надежды на близкие контакты, о котором он уже успел забыть. Эти раскрепощенные и порочные магглы, которым нравится всякая дрянь. Северус снова кидает взгляд на молодых людей на обложках — загорелых, без единого шрама на коже, с расслабленными пропорциональными чертами лица — и относит журналы к куче маггловской литературы на прикроватном столике. Он медленно облачается в старый отцовский костюм, потом, следуя внутреннему распорядку, открывает входную дверь, чтобы направиться в очередную прогулку до Теско: он предпочитает свежий хлеб — вчерашний больно застревает в горле. Дверь напротив распахивается так быстро, будто престарелая соседка поджидала его у глазка. — Сэмюэль, здравствуйте! Вчера к вам заходил мужчина со своими ключами, — докладывает миссис Йейтс. Северус на мгновение напрягается, но потом вспоминает свою встречу под оборотным зельем и кивает: — Да, он живет здесь. — Я никогда раньше не видела вашего молодого человека! Могли бы и предупредить беспокойную соседку, что у вас кто-то есть. Я очень волнуюсь о вас, вы же знаете. Снейп не спорит с ней так же, как не спорил по поводу своего имени, он лишь говорит: — Я не люблю разговаривать об этом. — О, не бойтесь, Сэмюэль, — миссис Йейтс выходит на лестничную площадку и прикрывает за собой дверь, — сейчас люди гораздо терпимее, чем были в мое время! Не стоит стесняться своего полюбовника, тем более что мужчины все чувствуют. Такое отношение до добра не доведет. Северус никогда не слышал слова «полюбовник», только читал в старых романах, и он цепляется за это слово, пытаясь не обращать внимания на содержание певучей уэльской речи своей соседки. — Мой покойный муж всегда знал, что я стеснялась показаться с ним в городе. Он был сельским человеком с сельскими привычками, — пускается в воспоминания миссис Йейтс, и Северус неловко переступает с ноги на ногу: колено снова начинает ныть. Он чувствует, как уголок рта напряженно съезжает вниз и наверняка придает ему вид человека, страдающего от боли. — Если бы меня меньше волновало, что скажут мои родственники, может, он бы и не спился. А я не смогла поддерживать хозяйство в одиночку, поэтому пришлось переехать сначала к сестре в Бристоль, а потом в Лондон… Покажите же вашему молодому человеку, что цените его! Он выглядел очень усталым, совсем как вы. Кстати, не хотите ли чаю с печеньем? Он смотрит на свою соседку и невольно сравнивает ее с Альбусом: она так же любит пускаться в пространные рассказы о своей молодости, от которых Северус регулярно хочет сбежать подальше, может, даже из страны. Миссис Йейтс тоже слишком настырна для своего почтенного возраста, а ее маниакальная любовь к домашнему печенью ощущается еще на лестнице — все пропахло имбирем. Она тоже добра к нему. Сейчас, учитывая все произошедшее после возрождения Темного Лорда, он понимает, что она добрее, чем Альбус когда-либо был. По крайней мере, после десерта она никогда не просила ее убить. Снейп бормочет, что он, к сожалению, очень торопится, и с трудом спускается по лестнице, стараясь не напрягать нестабильную ногу. Он делает привычный крюк до Теско и назад, проклинает несколько пролетов до своего этажа и быстро заскакивает в квартиру, надеясь, что соседке не придет в голову продолжить разговор. Она действительно сердечно относится к нему, и это отвратительно, потому что Северус не заслуживает и толики ее милосердия. Он заслуживает Альбуса, который заставлял расплачиваться за каждое незлое слово, заслуживает Минерву, которая ради детей пройдет по головам и вырвет сердце, заслуживает Азкабан, а не хорошего человека по соседству, размеренную маггловскую жизнь и обещанный орден Мерлина. Ему противно от самого себя. Он достает из своей оборотной коллекции волос какого-то кучерявого парня, глотает зелье, терпит трансформацию, сжав зубы, осматривает в зеркале ничем не примечательное лицо и выходит на лестничную клетку. Северусу кажется, что он слышит шуршание домашнего платья миссис Йейтс у входной двери, и вскользь задается вопросом, что же его соседка думает о нем сейчас, повидав уже двух мужчин, покидающих его квартиру. До Косого переулка бывший профессор зельеварения доезжает на метро, и, без происшествий пройдя через Дырявый котел, он направляется во Флориш и Блоттс. Он пытается не обращать внимания на яркие кричащие вывески и обновленные после войны фасады зданий. На улице многолюдно, и единственное, что удерживает Северуса от приступа параноидальной паники — это отданный Минервой маленький медальон-портключ, который он сжимает до боли в пальцах. Ему не нравится, как изменилась мода за те несколько месяцев, которые он жил изолированно от магов: мантии стали гораздо более пестрыми и торжественными, а от некоторых цветов откровенно рябит в глазах. Он привлекает внимание своей маггловской одеждой, и на него откровенно пялятся прохожие волшебники. Северус не продумал этот момент — жизнь среди магглов грозит сделать его тупее Лонгботтома. В книжном он старательно игнорирует менеджера и идет к секции зельеварения, но найти что-то среди тысячи книг без помощи магии почти нереально, поэтому он обреченно оборачивается к пожилому магу с эмблемой Флориш и Блоттс на мантии: — Где я могу найти книги о зельях для мужского здоровья? Волшебник одаривает его долгим скептическим взглядом, как самого отпетого лентяя, и делает взмах волшебной палочкой, призывая с полок несколько томов. Северус чувствует, как к его щекам приливает жар, и проклинает юношеское тело, способное так легко краснеть. — Что конкретно вас интересует: лечение дисфункции или венерические заболевания? — Дисфункция, — отвечает Снейп, пытаясь сохранять невозмутимый тон. — С базовыми зельями — «Зелья для унылого руноследа» Кенсифона Хакби. В наличии также есть «Impotens» Велроя Виндиктуса, но эта книга предназначена для продвинутых зельеваров. — Мне нужен Виндиктус, — моментально реагирует Северус и требовательно протягивает руку. Престарелый менеджер неодобрительно качает головой, но отдает книгу и идет к своему прилавку, чтобы принять оплату. «Impotens» стоит грабительские 170 галлеонов, и Снейп почти полностью опустошает свой кошелек, уговаривая себя, что только действительно хорошие экземпляры стоят такие баснословные суммы. Однажды он отдал 500 галлеонов за книгу по родовым проклятьям, которую нашел в Лютном переулке, но эта сумма включала в себя существенную скидку в обмен на одно полулегальное зелье. Книга стоила каждой монеты. Северус, все еще чувствуя алеющие щеки, поворачивает к Дырявому Котлу, но его нога начала болеть сильнее с утра, поэтому он через силу заставляет себя доковылять еще 200 метров, пройти сквозь стену, дернуть на себя дверь и рухнуть на стул прямо перед хозяином бара. — Плохой день, старина? — участливо спрашивает Том. — Свиное жаркое с парой стопок трескучего рома поднимут тебе настроение! Северус не помнит, когда в последний раз он чувствовал голод, но его живот настойчиво бурчит, и он неуверенно склоняет голову: — Есть что-нибудь мягкое? — Наша фирменная отбивная будет нежнее объятий твоей девушки! Том дает отмашку на кухне, и поворачивается назад к Северусу: — Слышал, что наши героические голубки разбежались? Я, конечно, не о Роне Уизли и его кучерявой подружке, а о Гарри Поттере и дочке Уизли. Кто бы мог подумать! Зря поставил десять галлеонов на их свадьбу. Северусу решительно все равно: он довытер Поттеровскую жопу и теперь может наблюдать со стороны, как сопляк рушит свою жизнь. Если Макгонагалл не бросится вправлять гриффиндорскому идиоту мозги, ничего путного из отпрыска Джеймса и Лили не выйдет. Слабый недалекий выродок, в котором нет ни капли благородства его матери, зато с лихвой хватает узколобости отца. Том ставит перед ним стакан с трескучим ромом и говорит: — Приятель, ты так побледнел. Совсем разваливаешься, я смотрю! Тебя, что ли, тоже подружка бросила? Снейп недоумевает, что такого бармен углядел у него на лице, но принимает ром и глотает все одним махом, потом закашливается и пытается переждать жуткую резь в горле: алкоголь был изначально плохой идеей. — Ничего, — продолжает Том и ободряюще подмигивает, — сколько на свете ведьмочек — закачаешься. Может, даже поймаешь себе дочку Уизли, она как раз свободна! Рыжие — самые темпераментные. Бармен ставит на стол отбивную, и Северус осторожно протыкает ее вилкой — она действительно очень нежная и, с удивлением осознает он, прожевав пару кусков, потрясающе вкусная. Он уже забыл пряный вкус специй, сочно оттеняющих мясо, потому что ему можно есть только пресные пюре и каши. Его горло будет нестерпимо болеть еще несколько дней из-за перца, но сейчас такие мучения кажутся ничтожными по сравнению со вкусом отбивной. — Поттер-то, небось, столько предложений получает от ведьмочек! Сам рад бы был сосватать ему одну из моих дочек, будь он постарше лет на десять, — не унимается Том. Северус закрывает глаза и пытается абстрагироваться от разрывающегося на части горла, сосредоточившись на вкусе. Обмен удовольствия на боль кажется ему таким естественным, что в голову даже не приходит мысль использовать обезболивающее, которое у него всегда с собой. — Хотя, честно говоря, жаль, что девчонка Уизли его бросила. Говорят, он сделал ей предложение еще до Битвы, — произносит бармен, и Северус давится куском отбивной, а боль взрывается в горле жгучей преисподней. — Респирато, — Том машет палочкой, и дыхательные пути пробивает холодным заклинанием. Он все еще кашляет из-за адского пламени, сковывающего его шею, но теперь хотя бы может как следует вздохнуть. Северус отодвигает тарелку, кидает два галлеона за ром и отбивную и, не прощаясь, вываливается из бара. Магглы в метро подозрительно косятся на него, когда он кашляет от нестерпимого жжения, они отходят подальше в другой конец вагона, будто он заразен. Ему плевать на них, он чувствует клаустрофобию, окруженный металлическим вагоном со стеклянными окнами. Проклятый Поттер, который даже с другого конца страны умудряется испортить ему день. Кто делает предложение на последнем курсе? Видимо, только Поттеры, это их фамильная глупость. У всех чистокровных магов помолвка происходит после школы, да еще длится больше года — предостаточно времени, чтобы передумать. О чем думал этот гриффиндорский идиот? Джиневра — точная копия своей матери, она настырна, хочет всегда всех контролировать, а о ее взрывном характере в школе было много слухов: девчонка разбрасывается летучемышиным сглазом, как Малфои — деньгами. Сейчас оказывается, что рыжая его бросила. Дура, конечно, будучи из семьи предателей крови, ей не светит партия лучше, чем Мальчик-Который-Выжил. Северус с трудом добирается до квартиры, заваливается на софу и ждет, пока оборотное зелье закончит свое действие. Жжение в горле уменьшилось, теперь только немного саднит. О коленке Снейп и не вспоминает: говорят, если наступить на хвост кошке, у которой болят зубы, зубы перестанут ее беспокоить. Вот уж правда. В окно стучится почтовая сова, нагруженная несколькими мешочками с ингредиентами, и Северусу приходится встать, чтобы впустить ее, а потом еще долго искать галлеоны на дне сундука: в книжном магазине он потратил почти все. Возмутительно дорогое издание «Impotens» подтверждает его догадки по поводу лечения: антибактериальная мазь глубокого действия, массаж простаты и регулярная мастурбация*. Это почти оскорбительно: потратить 170 галлеонов на то, чтобы прочитать информацию, до которой можно было додуматься благодаря дешевой маггловской книге. Конечно, рецепт мази немного отличается от того, что приготовил бы сам Северус, но некоторые модификации для такой интимной сферы следовало ожидать. Он расставляет на столе ножи, горелку, котел и задается вопросом: а что, если не сработает? Что, если импотенция — последствие какого-нибудь темномагического проклятья, и его тело постепенно перестанет работать, начиная с пениса и левого колена. Северус делает резкий взмах палочкой над зельем — и накопленная магия уходит из него, оставляя покалывающее онемение руки. Мазь полупрозрачная, по виду и консистенции напоминает сперму, и вся ситуация кажется Снейпу чудовищно ироничной. Он сверяется с «Impotens», читая, что пациент должен быть максимально расслаблен и положительно настроен, но к боггартам положительный настрой, когда есть такая проблема. Он снимает штаны с трусами, складывает их на подлокотнике и ложится на софу, разводит ноги, немного брезгливо направляет палочку на анус, произнося специальное очищающее заклинание. Правая рука немеет до плеча, и, видимо, ему придется проводить процедуру левой. Он неловко переваливается на бок, обмакивает пальцы в мазь и грубо засовывает их внутрь. Мазь действительно хорошая: модифицированный состав делает проникновение легким и безболезненным, но поза неудобна настолько, что у Северуса моментально сводит мышцы спины. Он злобно проклинает Мерлина, пытается нащупать в заднем проходе обещанный бугорок простаты, утыкается во что-то пальцем, и как только он пытается немного надавить, зад простреливает острой болью. Стоило столько времени бегать за Поттером, вытаскивать этого недоумка из опасных ситуаций, чтобы начать разваливаться на части в тридцать семь лет и ради лечения засовывать себе пальцы, куда не следует? Хуже всего, что мальчишка теперь бездарно тратит свою жизнь, и чуть не совершил такую ошибку, о которой жалел бы все оставшиеся годы. Снейп сжимает челюсть, пытается расслабить мышцы спины, при этом еще несколько раз задеть простату. Это чертовски больно, из его вялого члена вытекают несколько капель, и левую руку начинает сводить. На мгновение ему кажется, что это снова болит темная метка, и сама мысль бросает его в леденящий ужас. Он не может вытерпеть пытку ни секунды больше, вытаскивает пальцы и распрямляется на софе, невольно бросая взгляд на предплечье: уродливая татуировка все еще выглядит бледной и безжизненной. Северус закипает от презрительной злости на самого себя, потому что вся ситуация отвратительна, он отвратителен, а мысли о Поттере, который, оказывается, так и не нашел в себе зачатков здравого смысла, раз хотел связаться с мелкой копией Молли Уизли, переворачивают ему внутренности от бешенства. Он встает, смахивая сложенные штаны на пол, хватает «Impotens» и изо всех сил швыряет ее в стену. Мышцы спины немедленно отдаются болью, и Северус бессильно скрипит зубами. Это все из-за мерзкого Поттера.