Смотрящий

Всю ночь Северус мучается от кошмаров, где стена полузатопленной гостиной Слизерина закрывается прямо перед ним, отрезая от мира и оставляя выбор только между быстрой или медленной смертью, а утром бодрый Герой стучит в его комнаты и приглашает на совместный завтрак. Северус злобно хлопает дверью Поттеру в лицо. Заклятье сушки волос выходит слабым, выдавая магическое истощение, а когда Северус выходит на улицу, его недостаточно сильные чары обогрева позволяют морозному воздуху проникнуть под мантию. Он находит слизеринцев в их палаточном лагере за стройкой, они уныло играют в шахматы, бледные, с темными синяками под глазами. Северус должен был остаться с ними после подземелий, и эта мысль болезненно колет в висках. Для него они дети и ими останутся, а дети никогда не должны были пострадать. — Профессор Снейп, — Пайк устало машет ему рукой. — Вы не знаете, вернулась ли мадам Помфри? Мы пытались найти ее вчера, но лазарет был закрыт. У директрисы Макгонагалл было восстанавливающее зелье, но оно не сильно помогло. — Мы устали, даже самые простые чары не удаются, спали ужасно, — бурчит Джемма. — У Дафны были кошмары. — Собирайтесь, — говорит Северус. — Если мадам Помфри еще не вернулась, я вам дам зелья из своих запасов. Пайк и Блейз встают, расправляя мантии, а слизеринки заторможенно возвращаются к палатке, чтобы привести себя в порядок. Дафна еле волочит ноги, и Северус думает, что она вот-вот упадет в обморок. Они молча идут в Хогсмид, как медленный и унылый караван. Мадам Помфри уже в лазарете, она выдает каждому по две капли усиленной формулы восстанавливающего зелья и какие-то целебные настойки, а на обратном пути гриффиндорская компания во главе с младшей Уизли преграждает им дорогу. Рыжая вся в пыли, и ее волосы как извалянная в грязи медь. — Ваше присутствие мешает всем, — заявляет она. — Слизеринцы наделали достаточно. Она сама сделала так мало, но имеет наглость указывать. Уизли всегда была дурой, но, когда она была младшекурсницей, она хотя бы стеснялась открывать рот. — Я полагаю, что вы, мисс Уизли, уверены, что ваше присутствие помогает? Вы всего лишь таскаете камни за строителей, — бесстрастно отвечает Северус. — А вы не таскаете ничего. Зачем вы здесь? Дорога пустынна, все припорошено снегом, и Джиневра будто чует чужую слабость — падальщица. — Я был лично приглашен директрисой Макгонагалл. Бывшие студенты моего факультета прибыли добровольно, как и вы, и теперь участвуют в восстановлении школы. — Не участвуют, — злобно шипит Уизлетта, и ее гриффиндорские прихвостни поддакивают — все с шестого курса, бравые партизаны, которые портили ему жизнь на посту директора. — Ваша неосведомленность превосходит вашу невоспитанность, — холодно отвечает Северус и с напряжением следит за ее рукой, вцепившейся в палочку. Если Уизли решит проклясть их, не хватит сил ни на контрзаклятье, ни на защитные чары, и они слишком заторможены, чтобы увернуться. Его слизеринцы стоят тихо и не ведутся на провокацию — умные и осторожные змейки. Северус делает шаг влево, чтобы было легче закрыть Дафну и Джемму, Пайк молча встает рядом. Гриффиндорцы не посмеют атаковать девушек без провокации, чего нельзя сказать о гриффиндорках, а Уизли нацелилась лично на него. — Ваши бывшие студенты шляются по стройке без дела, а до этого весь год безучастно смотрели, как Кэрроу издевались над нами! И вы тоже! — лицо Уизлетты покрывается красными гневными пятнами, и Северусу тошно на нее смотреть, ему физически дурно. — Если бы вы были чуть умнее и не лезли на рожон, смотреть на это пришлось бы меньше. Вы отвлекали меня от попыток помочь Поттеру — чего вы добивались? Если бы не Кэрроу, Темный Лорд мог бы отправить Сивого или Беллу, чтобы приструнить зарвавшихся студентов. Вы уже встречались с Беллатрисой Лестрейндж, мисс Уизли. — Они пытали детей, — прерывает другая гриффиндорка, и у Северуса настолько мутится в глазах, что он даже не узнает ее, однако, Мерлин свидетель, он принял бы все пытки на себя, не раздумывая, но тогда ему пришлось выбирать между большим и меньшим злом, и в этом решении его, наверное, поддержал бы только Альбус. — Все слизеринцы сбежали во время Финальной битвы, — продолжает Уизли. — Все? — зло кричит Дафна из-за его спины, и Северус никогда не слышал такого тона от его обычно приветливой и нежной змейки. Уизли кривит свое красное лицо и дергается, когда до них доносится чужой голос: — Профессор поддерживал нас все время. К ним неспешно подходит Джордж Уизли в мятой грязной мантии, его короткая стрижка открывает взгляду обрубок уха, и Северус невольно дергается. — Фред бы не простил так быстро! — обвиняет его рыжая, и Снейп ждет острую реакцию на упоминание о погибшем, но лицо Джорджа остается отрешенным. — Фред простил раньше меня. Он просто не привык рассказывать обо всем сестре, которая всегда сдавала нас маме, — отвечает он, и девчонка Уизли начинает уродливо плакать, захлебываясь слезами. Пайк хватает Дафну за плечи и ведет ее к Хогвартсу, пока бравые гриффиндорцы растерянно смотрят на обоих Уизли и тоже расходятся, чтобы не влезать в семейные разборки. Блейз и Джемма заглядывают ему в лицо с немым вопросом, и Северус слабо машет в сторону школы: «Идите». Его чары обогрева спадают окончательно, и ноги под мантией холодеют. Северус отходит совсем недалеко и пытается побороть головокружение, согнувшись и уперев руки в колени: надо было одеться потеплее, а не расходовать магию на повседневные чары. — Ты приехала сюда, чтобы помочь Гарри или отомстить ему, сестренка? — спрашивает близнец Уизли. — Лучше бы осталась дома с мамой и папой. Гарри сам должен со всем разобраться. — Я же не сделала ничего плохого, — рыдает Джиневра. — Я не требовала, поддерживала его, почему он так со мной? Зачем вообще думать о свадьбе в нашем возрасте? Он сам позвал меня замуж и сам передумал! Уизли обнимает сестру, и Северусу впервые немного жаль ее, ведь какой бы недалекой, грубой и тщеславной она ни была, Джиневра все еще ребенок, его бывшая студентка, которая, если бы не война, училась бы сейчас на седьмом курсе. Кто в юности блистал умом и расчетом? Даже Люциус в свое время натворил дел, даже Альбус Дамблдор. — Вряд ли Гарри сейчас знает, что хочет. А ты постоянно плакала при нем, — отвечает Джордж тоном, будто говорит с умственно отсталой об умственно отсталом — с теплом и терпением. — И он решил, что брак меня обрадует?! — взвизгивает младшая Уизли, а потом начинает реветь еще сильнее. — Я его люблю, я очень хочу помочь, но он изменился, ему будто плохо от одного моего вида. — Вернись в Нору, Джинни, — говорит Уизли, и младшая сестра начинает завывать, уткнувшись своими грязными волосами в его такую же измазанную мантию. — Нельзя помочь насильно, но ты можешь что-то сделать для себя и семьи. Тебе плохо здесь. Слизеринцы в этом не виноваты. — Вернусь только с тобой, — выдыхает Джиневра, и Джордж впервые делает то, что напоминает Северусу о нем в его школьные годы: он притворяется, что не расслышал, приставляет ладонь к обрубку уха и спрашивает: «Что-что? Что за «вину тыка сябой»? Сестренка, ты осмелилась пить без своего старшего брата?» — и младшая Уизли колотит его руками, когда он начинает шарить по карманам ее мантии в поисках бутылок. Северус внезапно думает, что же случилось с магазином Волшебных Вредилок, если владелец уже какой месяц безвылазно находится в Хогвартсе. Он с трудом разгибается и ковыляет в сторону Хогвартса: нужно убедиться, что его змейки в порядке, а потом схорониться в своих маленьких комнатах, утопая в дурноте и одиночестве. Северус завидует клану Уизли — ну, дожили, однако у них всегда есть, на кого положиться, и, должно быть, это приятно, даже если в семье есть такие женщины, как Молли и ее дочь. Когда он обходит стройку, его успевшие замерзнуть ноги согреваются, а сверху, будто пуховым одеялом, его привычно придавливает тяжелый взгляд. — Мистер Поттер, не могли бы вы перестать пялиться? Дыру протрете, — хрипло замечает Северус, даже не оглядываясь по сторонам. Он сам — дыра вместо человека, и все проходит сквозь него, утекая водой через решето. Магия утекает так же: по капле сбегает и капает с пальцев, и скоро он будет выжат насухо. Ему так дурно, что, видимо, придется обратиться к Поппи. Он плохо помнит дальнейшее: медведьма ругает его, как первокурсника, натирает тем самым зельем, которое дала Поттеру, вероломно накладывает заклинание сна, и он сползает прямо на левитирующие чары, а проснувшись следующим утром, молча сбегает из лазарета, ощущая выматывающую пустоту внутри, будто душевный вакуум хочет всосать его целиком. Он выдерживает еще одну экзекуцию у Поппи, пришедшей за ним следом, принимает благодарность за закрытые подземелья от Минервы, выслушивает, где еще нужна его помощь, соглашается на все, проверяет своих змеек на стройке, все еще бледных, но уже решительно окружающих французских строителей, посылает сову со списком ингредиентов к поставщику, доходит до Трех метел, заказывает целую бутылку трескучего рома, садится в дальний темный угол и пьет до тех пор, пока отстраненный настрой не отпускает его. А потом Снейп отводит взгляд от бутылки и видит Поттера, его рассеченную бровь, опухший красный глаз, уже наливающийся синим, и разбитую нижнюю губу. — Поделитесь? — хрипло спрашивает Поттер, кивает на трескучий ром и валится на стул напротив. — Почему вы не на стройке? — спрашивает Северус, и еще утром он был пуст, не чувствовал ни тоски, ни вины — ничего, а теперь он полон до краев, от вида потрепанного Поттера у него скручивает желудок и выпивка просится наружу. — Мне сейчас там не рады, — пожимает плечами бывший студент и наколдовывает стакан. Снейп отдает последние крохи магии в заживляющие чары, его руки привычно немеют, но сил все равно не хватает: Поттеровский глаз становится менее опухшим, перестает кровить губа, а порез над бровью рубцуется в розовый шрам. Он бы хотел сделать больше, чтобы ни осталось следа, но магии не хватило бы даже на Люмос. — Я подрался с болгарами, — Поттер наконец прерывает молчание, отвечая на немой вопрос Снейпа, и бывший преподаватель зельеварения замирает. — Мы с Джорджем на них зуб точили, еще когда они за нашей спиной начали эксперименты с защитным магическим контуром. Джорджа тоже выгнали со стройки, он их крепко проклял. Поттер наливает себе ром и глотает залпом, и его шея чистая, не тронутая синяками и ссадинами, по-зрелому широкая. Снейп не может прекратить смотреть, его собственная кожа будто слишком мала для тела, натянутая до предела. Он бы хотел отдать Поттеру многое, позволить себе больше, но он физически и душевно не может — так же, как не в состоянии полностью заживить Поттеровский шрам над бровью. То, что Герой сидит перед ним открытый и беззащитный, совершенно за гранью его возможностей, и Северусу остается лишь смотреть, терзаясь от недостойных фантазий. — Из наших мало кто знает, почему стена рухнула, только авроры, преподаватели и мы с Джорджем. Если бы наши узнали, ни Димитару, ни Вазилу не дали бы жить нормально, ведь каждый камень был на счету. Джордж… вы же знаете, что Фред погиб под обрушившейся стеной, и Джордж психанул, а я только через минут тридцать после обрушения узнал, что с вами все в порядке. Вы были слишком близко. Поттер судорожно вздыхает, наливает себе еще рома и кидает короткие взгляды на безмолвного Снейпа. — Что мне делать, если я боюсь спросить о чем-то важном, зная наверняка, что получу отказ? — внезапно спрашивает он, и Северус отвечает без раздумий: — Не позориться и забыть об этой идее. — Иногда мне кажется, что есть шанс. — Для отказа всегда есть причина, Поттер. То, что вы можете считать надуманным поводом, для кого-то иного — единственно возможная правда, — продолжает Северус. — Если вы знаете, что будет отказ, и все равно собираетесь спросить, то где ваша гордость? Поттер напряженно сжимает губы, осушает стакан и уточняет: — И шанса нет? — Я не обладаю настолько богатой фантазией, чтобы представить, о чем вы, мистер Поттер. Если вы знаете, что будет отказ, то закатайте губу и ведите себя как взрослый человек, от вашего «хочу» ничего не зависит. Поттер молча тянется за бутылкой, совсем юный, ищущий возможности, и он вряд ли сможет отринуть надежду на что-то, в чем ему откажут, потому что он молод, и когда-то Северус тоже был таким. Сейчас его собственные «хочу» грязные, и он знает, что от него никогда ничего не зависело, и гордость — все, что осталось. Поттер хорош даже в печали, его глаза особенно яркие, и, Мерлин, как жаль, что Северус не имеет права даже коснуться. — Зачем вы пришли сюда? — хрипло спрашивает Снейп, и его голос настолько низкий, что кажется чужим. Поттер смотрит на него не моргая, а потом обессиленно опускает голову. — Извините, что помешал, профессор, — наконец отвечает он и неловко встает, прощаясь. Пальцы не слушаются, когда Снейп пытается закупорить бутылку. Он уходит из Трех метел к себе в комнаты, где достает рецепт зелья для Поттера: Северус все равно бы не смог уснуть без снотворного, а беспокойные мысли и память о тяжко ссутуленной Поттеровской спине не дают ему спокойно дышать, стоит лишь принять отрезвляющее. Если Северус занимается зельями, он думает только о зельях, и четыре часа у котла дают ему некое подобие умиротворения, которого не добиться алкоголем. Его спину сводит, когда он распрямляется, он плетется в спальню и рушится на кровать, пытаясь устроиться так, чтобы облегчить спазм. А Поттер… Поттер подрался с болгарами — уму непостижимо. Северус переворачивается на бок и представляет себе, как бывший студент бьет наглое лицо главы болгарской группы артефактологов, который экспериментировал на их стенах, который не знает ничего о приличиях и уважении к другой культуре, который по-хамски снимает с себя футболку и расхаживает по стройке полуголым — даже молодежь себе такого не позволяет. Болгары бесят Северуса одним своим присутствием, и Поттер говорит ему, утирая кровь с разбитой губы: «Если честно, они мне тоже не нравились». Снейп ненавидит болгар и хочет Поттера до зубового скрежета вместе с его тяжелыми взглядами, очередной истонченной очищающими чарами майкой, всклокоченными волосами и дурацкой курткой. Когда Поттер целует его, Северус просыпается, задыхаясь, а потом вываливается из кровати, чтобы найти снотворное — призвать флакон магией сейчас не получится. Первая фаза зелья будет доходить еще пару суток, и утром следующего дня — прежде чем Снейп может заставить себя одеться и пойти на стройку проверять своих змеек — патронус от директрисы прыгает ему на плечо: «Северус, сегодня у всех выходной. Джордж Уизли рассказал мне о ситуации со слизеринцами, а после этого у него и Гарри возник конфликт с болгарами. Нужно, чтобы все отдохнули и расслабились, и мы составим график для бывших студентов, чтобы они не могли помогать на стройке каждый день, как сейчас. Вечером мистер Уизли организует танцы для всех, и мы надеемся, что это снизит напряжение». Альбус бы не допустил драк, и никто из них Альбуса не заменит, будь то хорошо или плохо. Когда Северус отрывается от котла с отрезвляющим, уже темнеет, поэтому он одевается и идет к стройке. Кто-нибудь из студентов обязательно принесет алкоголь, и могут возникнуть стычки из-за агрессивных настроений против слизеринцев. Его змейки слишком слабы после ритуала, Снейп тоже, но его авторитет как бывшего преподавателя и шпиона может помочь. Над поляной рядом со стройкой летают яркие зачарованные фонари, и там не слишком жарко, но и не так холодно, как в Хогсмиде. Северус слышит, что студенты обсуждают фейерверки, которые Джордж Уизли обещал привезти из своего магазина, оглядывается, но не видит ни его, ни сестры. Со стройки принесли деревянный стол, теперь заставленный закусками, и длинную скамью, на которой обычно сидел Поттер с болгарами. Молодежь нашла модифицированные маггловские радиоприемники, и Северус не узнает ни единой песни. Все, что он отчетливо помнит из музыки магглов — это «Ain’t no mountain high enough», которую обожала Лили. Несколько чистокровных бывших студентов, которых замечает Снейп, тоже выглядят растерянными. Он садится в пустующий угол стола, и его змейки сразу оказываются рядом, наряженные, как на бал. — Профессор Снейп! — радостно зовет Дафна. — Мы договорились с французами помогать на стройке нового слизеринского крыла! — Как вы себя чувствуете? — Лучше, мадам Помфри очень помогла, — кивает Джемма. — Теперь я могу нормально спать, а не утирать полночи чьи-то слезы. — Я не могу контролировать то, что мне снится, — огрызается Дафна, и девушки уходят к небольшой компании из Когтеврана, стоящих неподалеку. Женщин тяжелее видеть врагами нации, хотя бы слизеринкам здесь проще. Пайк и Забини остаются. Они садятся рядом, Блейз выуживает из кармана мантии две бутылки с элем, зовет домовика, чтобы принес стаканы, и твердо заявляет: — Профессор Снейп, мы заслужили. Пожалуйста. Дети приехали помогать, а бывшие однокурсники выживают их со стройки — Слизерин снова против всех. Они действительно заслужили отдых, но это праздник молодежи, Северусу на нем нет места, и он показательно смотрит в другую сторону, пока Пайк откупоривает первую бутылку. — Меня отшила когтевранка. Магглорожденная! Старше меня! — негодует Забини. — Потому что у нее есть мозги и опыт, и ей плевать на твою фамилию. Я бы тоже тебя отшил, — ободряет Пайк, и они пьют за глупых женщин. Окончательно темнеет, маггловская музыка не становится лучше, но, как и обещал Джордж Уизли, в небе изредка простреливали искрящиеся росчерки фейерверка, и Снейп точно знает, что самые масштабные зрелища рыжий позер припас напоследок. Забини немного навеселе, а Пайк угрожающе пьян, он перешел на фамильный коньяк несколько стаканов назад, и его настроение становится все хуже, когда он видит нарядную Дафну Гринграсс, пытающуюся уговорить какого-то пуффендуйца зачаровать фонари в зеленый цвет. У Северуса в кармане несколько флаконов с отрезвляющим, и он раздумывает, пора предложить зелье Пайку или отправить его спать — молодежь совершенно не умеет себя контролировать. Когда к их столу подсаживается угрюмый Поттер, Забини требует у домовика еще один стакан и наливает эль. — Я просто ей не нравлюсь, — монотонно бубнит Пайк. — У моей семьи есть деньги и связи, я не урод, я просто ей не нравлюсь, и кто угодно ей нравится больше. Я ей никогда не нравился. Мне казалось, что сейчас-то получится, когда Хогвартс закончился. После всего, что было в этом году, я будто другой человек. Но чувствую себя болваном, как и прежде, Поттер, ты понимаешь? Поттер мрачнеет еще сильнее и хватается за стакан. — За взаимность, — говорит Пайк. — Поттер, твоя рыжая на нас всех гриффиндорцев натравила, и мы нон-грата на основной стройке. Хогвартсу не настолько нужна помощь? — нарочито любезным тоном интересуется Забини, и Снейпу только еще одной стычки не хватало. — Разберусь, — обрубает Поттер и припадает к элю, а потом помогает разлить еще, намеренно не глядя на бывшего профессора. Вокруг слишком тепло от камней, чтобы Северус почувствовал жар магического выброса, но он чувствует знакомую обволакивающую магию Поттера и вытягивает руку, мешая бывшим студентам взять стаканы. — На сегодня хватит, — говорит он Забини и Пайку. — Либо идете спать, либо принимаете отрезвляющее. Вы не пользуетесь шансом наладить отношения с другими факультетами, мисс Фарли и мисс Гринграсс гораздо дальновиднее вас. — Тогда я спать, — упрямо отвечает Пайк. — Видеть ее не могу. Забини принимает отрезвляющее, а Поттер остается сидеть, уставившись в свой стакан. Когда слизеринцы оставляют их одних, Снейп говорит: — Мистер Поттер, вам нельзя пить до тех пор, пока вы не избавитесь от магических выбросов. Северус не решается сказать что-то еще, потому что бывший студент может психануть от чего угодно, как тогда, на кухне, когда Поттер целовал его, оставляя ожоги. — Вы меня слышите? Поттер взваливает на себя всю ответственность, ему не принадлежащую, и упрямо не желает брать свою собственную. Северус хочет сделать ему больно, чтобы тот очнулся и не рисковал безопасностью — своей и окружающих. Поттер опасен, а Северус не в себе, ведь часть этого жестокого желания основана на том, что, чтобы раздавить Поттера голыми руками, до него сначала нужно дотронуться. Герой так молод, он просто обязан был стать таким же напыщенным и поверхностным, как папаша с крестным, но на самом деле он напоминает Северусу себя в более юном возрасте. Поттер молча старается, падает в работу с головой в попытках не думать, и любое бездействие ведет к воспоминаниям, которые Поттер пытается заглушить алкоголем сейчас. Что-то случилось, что бывший студент так подавлен? От раздражения вкупе с беспокойством тяжело тянет в груди, и Северус хочет его, хочет трясти Поттера так, чтобы его тупая башка моталась из стороны в сторону. Становится жарче, стакан запотевает, и Северус жестко хватает Поттеровское плечо со словами: — Из-за вас сейчас могут пострадать люди. Но вам не привыкать, не так ли? Поттер каменеет, медленно поворачивает голову, и Северус проваливается в его воспоминания, видит Сириуса Блэка, падающего в арку, а потом розовое лицо Джиневры Уизли с красным носом и заплаканными глазами здесь, на фоне ярких фонарей в небе, которая говорит: «Я уезжаю домой, Гарри», — а Поттер чувствует облегчение, и ему стыдно за это. Перед ним мелькает кафе, где Северус позволяет Годфри взять его за руку, а потом он видит себя со стороны на маленькой кухне лондонской квартиры, такого худого, что вызвал бы жалость, но только не у Поттера. «Вы не настолько глупы, чтобы игнорировать взрослые стороны жизни», — и Поттер целует в ответ на издевку. Чужие воспоминания не окрашены болью, только выжигающей ревностью, и Поттер хочет оставить-на-нем-свои-метки-чтобы-чертов-маггл-больше-не-смел, потому что Поттер действительно больше не может ничего игнорировать. Герой отводит глаза, и Северус чувствует, как Поттеровская магия откатывает назад.