Смотрящий

Мисс Беннетт передает ему список зелий, сварить которые Северус бездумно согласился в момент слабости, а потом когтевранка сообщает, что Джиневра Уизли наконец-то уехала домой. — Такая недовольная ходила, и чем она зацепила Гарри? Сначала бросила его, издевалась, а он из-за нее не смотрел ни на кого вокруг, даже обедал только с артефактологами, — добавляет Лилит, и Северус вздыхает, гадая, насколько влюбчивые девушки вроде мисс Беннетт достали Поттера, если тот предпочел прятаться за спинами болгар. Гриффиндорец умудряется быть безрассудно смелым везде, кроме отказов прекрасному полу. Интервью с Гарри Поттером, опубликованное в Пророке, окончательно портит настроение когтевранки и многих очарованных Героем волшебниц. . . . Г.П.: Джинни всегда поддерживала меня, и она не привыкла к нападкам из-за сплетен: на некоторые письма, которые она получала, были наложены проклятья. Рита: Мерлин Великий, для такой юной и нежной особы это должно быть действительно пугающим! Г.П.: Да, быть моей девушкой — это большой риск, и я оказался не готов рисковать Джинни. Однако мы с ней остались близкими друзьями. Рита: Значит, сейчас твое сердце свободно? Г.П.: Пока не спадет общественный интерес, тема личной жизни для меня закрыта. Сейчас я помогаю в восстановлении Хогвартса, и, если у кого-то из читателей возникнет желание сделать пожертвование, реквизиты можно узнать в Гринготтсе. Рита: Я уверена, что многие из читательниц не боятся общественного интереса и могут постоять за себя. Как им заполучить твое внимание, Гарри? Г.П. смущается и трет свой знаменитый шрам в виде молнии: Я сторонюсь настойчивых девушек, мне нравятся скромные и умные, которые позволяют себя завоевывать. Рита: О, нет! Современные ведьмочки активны и смелы, разве это не привлекает? Г.П.: Мои друзья действительно любят таких, но я старомоден. Когда мне кто-то нравится, я хочу сам делать шаги навстречу. . . . Поттер снова пытается выгораживать всех вокруг и одновременно неуклюже открещивается от настойчивого женского внимания — как предсказуемо, в эту чушь не поверил бы и Лонгботтом. Расстроенная Лилит Беннетт возвращается с толпой болгар, и они с помощью чар перевода объясняют, что им нужно от зелья для магического контура, передают старый рецепт, который нужно адаптировать для местных растений, а потом ретируются под его злым взглядом. Рецепт непрост, но это достойный вызов, поэтому, когда в комнаты стучат, Северус и не думает отступить от котла — просто взмахивает палочкой и слышит, как двери скрипят, открываясь. — Здравствуйте, профессор Снейп! — приветствует Поттер, и Северус даже не удивлен, что, испарившись из его головы на несколько часов, гриффиндорец является лично. — Я принес несколько книг, откуда мы брали изначальный рецепт, и рекомендации профессора Спраут. Вазил только вернулся из Лондона, поэтому мы не могли отдать вам их сразу. Снейп молча кивает, мешает зелье десять раз против часовой стрелки, убавляет огонь и начинает счет заново. Он слышит, как Поттер кладет книги на стол, но не уходит, и Северус давит в себе желание обернуться. — Когда вы вызываете патронуса, вы думаете о зельеварении? — прерывает тишину Поттер. — С чего вы взяли? — Воспоминание для патронуса должно быть полностью счастливым, без сожалений, — Поттер медлит и, не дождавшись ответа, признается. — Для меня это тот момент, когда Хагрид принес письмо из Хогвартса и сказал мне, что я волшебник. Северус бросает взгляд на часы и поворачивается — в дутой маггловской куртке и раскрасневшийся с мороза Поттер выглядит совсем как мальчишка, от чего желание, уже столько времени наполняющее Снейпа, начинает сильнее отдавать омерзением к себе. — И вы ни разу об этом не пожалели? — уточняет он. — Я не жалею об этом сейчас, — Поттер уходит от ответа, но его лицо неуловимо меняется, будто он вспоминает тот самый день как первое чудо в своей жизни. У Северуса екает в груди от его почти нежного выражения — его личная постыдная слабость, в которой Поттер совсем не виноват, но которая стремится к Поттеру, как магнит. — Если согласитесь оказать мне небольшую личную услугу, — говорит гриффиндорец, — я расскажу, кто украл шкуру бумсланга на втором курсе. — Вы и украли, — зельевар косится на часы и убавляет огонь еще сильнее. Поттер лишь молчит в ответ, и Северус не выдерживает: — Что за личная услуга? — Ничего сложного. — Мистер Поттер, за свою жизнь я слишком много раз оказывал личные услуги, не зная наверняка, что за ними стоит. Вы были свидетелем, что из этого получилось, — в его словах недостает яда, и это то, что делает с ним Поттер. Книги готовили его к тому, что он захочет прислуживать объекту своего желания, стать добровольным рабом чужих прихотей и настроений, но кто в своем уме поверил бы в такое? Северус начинает верить сейчас, он — мастер окклюменции, он полжизни посвятил тому, чтобы не думать об одних вещах и думать о других, обмануть себя, чтобы обмануть других, но теперь, как верный подданный своего правителя, Снейп гадает по лицу Поттера, доволен ли он, и готов рвать жилы, чтобы дурака-Героя не настигли последствия его собственной глупости. — Вы мне не верите? — спрашивает Поттер, и, Мерлин его возьми, Северус верит, что у Поттера нет низких мотивов, но их взаимоотношения достаточно сомнительны и без личных услуг. — Поттер, вы же понимаете, что это ребячество. Поттер улыбается, будто рыбак, завидевший круги на воде, расходящиеся от поплавка: — Вам совсем не интересно? — Говорите, кто украл, — упрямо требует Снейп. — Но вы согласитесь на услугу? — Я не буду приносить формальное обещание. Кто? — Гермиона. — Вот сучка, — вырывается у Снейпа, и Поттер давится воздухом, а потом смеется в голос. У него тогда зелье пропало, а Поттер хохочет так, что его румяное от холода лицо краснеет еще сильнее, а у Северуса снова екает в груди. — Что за услуга? — обреченно спрашивает он. — Зовите меня Гарри. — Нет, — отрезает Снейп, и улыбка сходит с лица Поттера. — Могу я звать вас Северус? — Нет. Он не может позволить подобные фамильярности, это неприлично для преподавателя, это неправильно, им необходима дистанция. И если у них обоих есть хоть капля рассудка, они никогда не станут обсуждать то, что Поттер выжил из ума и поцеловал его, и то, что Снейп окончательно свихнулся, потому что хотел подобной близости с бывшим студентом, сыном своей подруги и человека, которого он ненавидел, с мальчишкой на двадцать лет младше. — Вы же знаете, что я к вам неравнодушен? — спрашивает Поттер, и как самонадеянно мечтать о том, что постыдное воспоминание будет молча похоронено между ними. Гриффиндорец имеет смелость и не бросается словами вроде «люблю», но это лишь попытка казаться более зрелым, чем он есть на самом деле. Северус был обречен с первого поцелуя, он знал, что рано или поздно Поттер решится, но его собственная реакция неожиданно сильная: его пробирает до костей, он оглушенный, будто внутри теплилась тщетная надежда, что раскат грома после молнии разразится не так громко, не прямо над его головой. Это неправильно. Забота Северуса Снейпа более жестока, чем безразличие, он хочет сказать нечто грубое, омерзительное, что вовек отвратит Поттера не только от него самого, но и от Хогвартса — для его же, Поттера, блага — но он не может заставить себя быть бездушным. Северус, наверное, даже благодарен, что он больше не чувствует себя изгоем, не заслуживающим приязни. Это единственное признание за всю его жизнь, и, пусть Поттер совершенно чокнутый, услышав ядовитые слова, он расстроится, значит Северус должен отказать мягко — насколько может — в благодарность за его чувства. — Поттер… — тихо произносит Снейп, и его тон нельзя истолковать превратно. — Я понимаю, — дерганно кивает Поттер и сжимает губы. — Такому молодому человеку как вы не пристало водить близкие знакомства с людьми вроде меня. Глаза Поттера влажно блестят, но он красивый молодой маг, у которого вся жизнь впереди, и связь со старым мерзким бывшим шпионом может испортить если не все, то многое. Джордж Уизли говорил верно: Поттер совсем не знает, чего хочет, и, когда придет в себя, он передумает, совсем как с девчонкой Уизли. — Вы по-особенному смотрели на меня в тот день, когда загорелись камни, и тогда, на кухне, и я подумал… — Поттер запинается, потом качает головой. — Я понимаю. Мне нужно идти, профессор. Поттер не дожидается ответа, его лицо напряженное и даже загнанное, и впервые с момента возвращения Северуса в Хогвартс Герой выглядит так, будто предпочел бы быть где угодно, только не рядом с бывшим преподавателем зельеварения. Он опускает голову, сдавленно прощается и выходит из лаборатории, оставляя Снейпа по колено в сожалении. Поттер неравнодушен к нему, а Северус не может стать монстром, который с жадностью примет дары его привязанности. Поттер — вчерашний подросток, ведомый романтическими иллюзиями, а Снейп — взрослый маг, который закрывал глаза на интимную сторону жизни слишком долго, и теперь его тело выходит из-под контроля, отчаянно желая единственного человека, который находит его компанию приемлемой. Вечером он не видит Поттера на стройке, и несколько томов по травологии с краткими заметками ему приносит домовик. Поттера и следа нет, он отсутствует днями, но на периферии Снейповского зрения то и дело мелькают знакомые растрепанные черные волосы и дутая куртка — все воспаленные фантазии, льющиеся у него из головы. Не мог же Поттер уехать из Хогвартса из-за отказа? Когда Северус спрашивает Лилит о Герое, она пожимает плечами: — Гарри? Он сейчас вместе с профессором Спраут разбирается с растениями для магического контура. Макгонагалл зовет его на встречу с Помоной, Филиусом, артефактологами и Поттером, который выбирает место подальше, за болгарами, и даже не смотрит в его сторону. Поттер избегает его, и Снейп должен быть доволен таким исходом, но вместо этого он чувствует себя отравленным медленно действующим ядом. Отказать — правильно, все должно быть так, и скоро влечение к своему бывшему профессору станет для Поттера лишь постыдным воспоминанием, о котором Северус никогда ему не напомнит. Северус возвращается в свои покои, трансфигурирует в лаборатории софу, на которой собирается спать, и перестает отходить от котла совсем, погружаясь в работу с головой. Это то, как он выживал многие годы: эксперименты, новое знание, чудо в котле, и мысли, в которых нет ничего, кроме тонкого и опасного искусства зельеварения — он растворяется в них. Он отчитывает домовика, принесшего рагу, за то, что ингредиенты нарезаны слишком толсто, ему снится, что он помешивает суп пять раз по часовой стрелке, чтобы сделать его более соленым, он отмывает стандартные котлы №5 только в четный час, и это маленькое безумие внутри его головы, которое всегда помогало ему справиться с безумием снаружи. Он не думает о Поттере, но ему иногда кажется, что в темно-коричневом стеклянном пузырьке с очередным вариантом состава плавает короткий черный волос, однако это лишь отражение от висящего на крючке черпака. Все необходимое ему обеспечивает домовик, и, когда через неделю пробный образец зелья оказывается готов, Северус смотрит в зеркало и ужасается: его волосы и кожа в налете сажи, он зарос щетиной, в которой виднеется редкая седина, от него несет потом и дымом. Он забывает обо всем, когда варит зелья, но раньше он хотя бы прерывался на преподавание, а теперь его ничего не останавливало, и только эльф стоял над душой, пока Северус не съест хоть что-то. Он разминает затекшие мышцы, отправляет образцы Помоне через домовика и идет мыться. Он входит в спальню мокрый и чистый и замечает несколько торжественно украшенных коробок у кровати, с ошеломлением понимая: он пропустил Рождество и даже не заметил. Северус берет палочку, накладывает самые простые сканирующие чары, и разворачивает традиционные лакричные палочки от Минервы, книги от Поппи, Филиуса и Помоны и красные чернила «от Дж. Уизли с пожеланиями счастливого Рождества». Мистер Уизли вполне мог сделать свой подарок взрывоопасным или проклясть, и Снейп зачаровывает защитный кокон вокруг склянки. Слизеринцы положили в конверт сертификат на приобретение торжественной зимней мантии в магазине Мадам Малкин, а в последней самой большой коробке Северус видит чьи-то кости, и у него холодеют руки. «Ребра василиска» — указано на записке, и Снейп холодеет еще сильнее. Это от Поттера, другого варианта быть не может. Только такой идиот мог положить кости в коробку, никак их не обработав. Северус быстро промывает подарок, погружает в спецраствор, и только тогда переводит дыхание. Сам он не подарил ничего и никому — большая ошибка для человека, который хотел бы вернуть дружбу Филиуса, сохранить расположение Поппи и слизеринцев и поддержать лояльное отношение директрисы. Разумеется, нельзя оставаться в долгу перед Поттером: это похоже на своеобразное гриффиндорское извинение за все, что между ними произошло, но только бездумному идиоту могло прийти в голову запросто отдать чуть ли не полсотни тысяч галлеонов — а этот ингредиент стоит каждого кната. Северус не может заставить себя вернуть подарок: он мечтать не смел о такой ценности, а с Поттера станется просто выкинуть кости, и это сродни богохульству. Снейп еще раз бросает взгляд на разорванную оберточную бумагу. Ребра василиска — с ума сойти. Поттер. Поттер, который принял его отказ с уважением и без подростковой истерики, как мужчина, а не зеленый импульсивный сопляк. Такого Поттера не стыдно желать, и, Мерлин свидетель, это почти все, что Северус делает в последнее время, когда не стоит у котла.

***

Восемь месяцев после Финальной битвы: Гарри Поттер — Гарри Поттер просил говорить, когда профессор Снейп не заботится о своем здоровье! Профессор Снейп мало ел, целый день был в лаборатории и почти не спал! — докладывает эльф. Гарри отрывается от монографии про растения Запретного леса и смотрит на домовика. — Он выглядел довольным? — нерешительно спрашивает он. — Типпи думает, что да. — Типпи, проследи, пожалуйста, чтобы профессору Снейпу никто не мешал, и настаивай на том, чтобы он поел хоть что-нибудь. Домовик кивает головой и с хлопком исчезает, а Гарри стучит лбом о монографию и не может понять, почему он такой идиот. Снейп ему отказал, хотя ему не очень-то и верилось, что Снейп согласится и внезапно воспылает к нему чувствами. Снейп предупреждал, чтобы он не позорился, но он просто обязан был попытаться и получить отказ, чтобы жить с определенностью. Сдался он Снейпу, когда у него есть тот маггл. Наверняка у Годфри нет шрамов, ему не снятся кошмары, он хороший любовник, и Снейп не учил его в школе шесть лет. Профессор сказал ему не позориться, потому что сразу все понял — и Гарри лучше отстать и заняться травологией, иначе Димитар будет рвать и метать.