Are we able to forget each other?

Когда я проснулся, я даже не мог понять, который час. Уилл тихо сопел рядом со мной, лежа на животе, а за окном были то ли сумерки, то ли что-то близкое к рассвету, этого я спросонья просто не мог понять. Я сел на кровати и стал осматриваться по сторонам. Мы вдвоем были на диване, который стоял очень близко к окну, настолько близко, что с той стороны почти нереально было пройти. Вероятнее всего, в обычное время, Уилл придвигал его вплотную, а сейчас из-за меня ему пришлось сделать перестановку. Также в комнате стоял шкаф, дверь которого была слегка приоткрыта, письменный стол, на котором, к моему удивлению, вообще ничего не лежало, и стул с какой-то перекинутой через спинку одеждой. Я оглядывал комнату в попытках найти какие-нибудь часы, но никак не мог. Два дня до отлета я отвратительно спал, в день перелета я и вовсе не смог этого сделать. Сейчас, после многих часов сна, я чувствовал себя как-то средне между абсолютно убитым и бодрым. Я начинал думать о том, чтобы снова уснуть, но понимал, что у меня уже не получится. Я тихо встал и неслышными шагами вышел из комнаты. В неосвещенной прихожей не было видно абсолютно ничего, так что я наугад прошел по ней и открыл какую-то дверь, надеясь, что это была кухня. Мне повезло, однако потом я вспомнил о том, что мой телефон находился в спальне. Так что я снова, не нарушая стоявшей в квартире гробовой тишины, прошел обратно. Телефон мой был заботливо поставлен Уиллом на зарядку. На всякий случай я проверил, мой ли это, посмотрев на заставку. Я совершенно не хотел ошибиться и вновь возвращаться. Взяв его, я, наконец, направился на кухню. Я вошел и аккуратно затворил дверь. Уилл теперь не мог уже услышать меня. Ему ничего не мешало. Включив свет и сев за стол, я на минуту замер. Пока я был единственным бодрствующим человеком в квартире, я просто не знал, чем бы таким себя занять. Я заварил чай и вновь сел за стол. Пар едва заметными белыми полосами поднимался из чашки, сквозь открытое окно веяло определенно утренним холодом и такой же мертвой тишиной, какая была в квартире. Дома в теплое время года я предпочитал спать с открытым окном, а в спальне Уилла, когда я проснулся, тишина в закрытой комнате просто задавила меня. Внезапно где-то шумно проехала машина, и это будто пробудило меня ото сна. Я уже абсолютно бодро думал и смотрел трезвым взглядом. Наконец, я заметил хоть какие-то часы: было четыре с минутами утра, а на моем телефоне время все еще не было переведено. Я был уверен, что мои друзья уже завалили меня вопросами о том, как я долетел и как себя чувствую, и я понимал, что должен ответить. И очень кстати я заметил на столе записку, в которой была написана точка доступа Wi-Fi и пароль к ней, а также что-то о том, какая еда есть в холодильнике. Я подключился к интернету и на моем телефоне тотчас стали всплывать уведомления. Мне писали Зак, Райан, мама, Мэй и Колин. И все написали уже не одно сообщение с вопросами, куда я делся, так как вчера я так никому и не ответил. Я стал по очереди писать всем. Колин и Зак еще не ложились, так что с ними завязались разговоры. Поговорив с друзьями, я отложил телефон и стал пить достаточно остывший чай, прислушиваясь к звукам за окном. Все еще не было ни машин, ни даже птиц. То ли это был такой тихий район, то ли что, но я слышал лишь давящую на барабанные перепонки тишину. Перескакивая с одной мысли на другую, с уже абсолютно пустой кружкой я досидел до пяти утра. Кухню освещало бледное солнце. За окном было светло, а в квартире нужно было бы включить свет, чтобы читать, но было уже хоть что-то видно. От нечего делать я осмотрел тихонько всю квартиру в этом тусклом свете, помылся, оделся и вновь сел на кухне. И за все это время я не издал ни единого громкого звука, а Уилл все продолжал спать. Была уже половина седьмого, солнце временами ярко просвечивало сквозь облака, а шума на улице все не было. И мне было некомфортно сидеть и слушать лишь свое дыхание, читая какую-то взятую в другой комнате книгу. Она была мне сложна и непонятна, юридические темы — определенно не мое, а, судя по всему, я взял какой-то университетский учебник Уилла, однако это помогало мне убить время. Я не знал, сколько уже так просидел. За окном точно уже было какое-то оживление: машины, птицы, изредка — голоса. — Дизайнером стало неинтересно быть, решил податься в адвокаты? — оторвала меня от чтения добродушная усмешка Уилла. — А что поделать, если у тебя на виду только учебники стоят? — ответил я вопросом на вопрос. — Там ведь на столе лежит Брэдбери, — вновь усмехнулся он. — Я не заметил, — разочарованно вздохнул я. — Написал бы и это в записке, что б нет? — Не думал, что ты настолько рано встанешь. — Он громко зевнул и вышел из кухни. Посмотрев на часы, я выяснил, что было восемь утра. Книгу я отложил и возвращаться к ней больше не хотел. Так что я просто взял телефон и стал бездумно просматривать социальные сети, пока в кухню не вернулся Уилл с мокрыми растрепанными волосами. — А ты давно уже помылся, — заметил он. Я вопросительно на него взглянул, — у тебя волосы уже совсем сухие. Есть хочешь? — Как-то не слишком. — Ладно, так, кстати… Куда сегодня пойти хочешь? Или ты даже не думал об этом? — Я думал, но, знаешь, я считаю, что в первый и последний дни надо просто гулять по городу, наслаждаясь его красотой. А заходить куда-то как-то даже глупо. Я буду тут еще долго, успеем. — Думаю, ты прав. Поехали тогда просто в центр, там погуляем. Мы позавтракали, оделись и вышли из дома. Волосы Уилла все еще были немного мокрыми, однако уже не слишком растрепанными, так как он их расчесал. Выйдя из переулка, мы прошли по улице и добрели не спеша до метро. Там опять было душно и как-то сковывающе. Ты на виду у нескольких десятков людей. Да, на улице тоже, но только тут еще и закрытое пространство. Я даже не следил за тем, какие станции мелькали за окном, потому что мне не было это интересно. А вот Уилл не обращал на них внимания, потому что хорошо их знал. На нужной он просто взял меня молча за руку и повел к двери, когда поезд еще не остановился и не было объявлено, какая это остановка. Он просто хорошо помнил, что это именно та, которая нам нужна. Наконец, мы вновь оказались на открытом пространстве, и я смог вздохнуть полной грудью. На улице было куда комфортнее. Я не знал, как называются все эти места, но впечатление они производили невероятное. Я совершенно не готовился к путешествию, тратя время за изучением местных достопримечательностей. Я знал лишь какие-то общеизвестные названия. Мы просто гуляли по городу, наслаждаясь его необычайной красотой. Уилл что-то постоянно рассказывал. То исторические факты об этих зданиях, то какие-то смешные истории из жизни, пережитые с друзьями. Он рассказывал, как впервые здесь побывал, когда ему было шесть, как он волновался и как был впечатлен. Я знал, что родился он где-то в другом месте, однако никогда не спрашивал, где именно, а сейчас мне даже не было интересно — я просто слушал все эти глупые рассказы, которые приходили ему на ум. За всю нашу прогулку он вспомнил, казалось, столько, сколько я за всю жизнь не переживал. Потом его истории перешли из Лондона в родное гнездо, он рассказывал о маме, папе, брате, сестрах, друзьях детства и всех тех неважных мгновениях, которые мы запоминаем навсегда. Те детские вещи, которые заставляют нас непроизвольно улыбаться десять, двадцать или пятьдесят лет спустя. Мы любовались архитектурой, наблюдали за людьми, пили кофе, гоняли голубей, искали смешные вывески и оба хотели остаться в этом дне. Этом бесконечном дне, полном бесконечно-прекрасных моментов. Мы прошли столько, что в обычной ситуации я бы сел и уже не смог бы встать, но в тот день я был готов пройти еще столько же, лишь бы послушать еще этих историй, посмеяться с дурацкой шутки или что-то еще увидеть. Я старался запечатлеть Лондон и Уилла в своей памяти именно такими, какими они были тогда. Оба, полные своего собственного очарования, каждую минуту открывали мне что-то новое. Мы поворачивали за угол и видели какой-то магазин с сувенирами, серую кошку, греющуюся на солнце, тихие старые дома или граффити на стене розовато-серого здания. Мы поворачивали на эту новую улицу — и начиналась какая-то новая история Уилла. Мы ходили до самого вечера, пока наша прогулка не стала похожа на поиск лавочек, потому что ноги уже совершенно не ходили. В голову даже не приходило ныть и жаловаться, мы смеялись со своей утомленности, нежелания двигаться и голода, который становился все заметнее. Мы ели только в середине дня что-то мучное, купленное за слишком большую цену в магазине на одной из площадей. А был уже вечер. И было то красивое городское оживление. До заката было часа два или три, и очень многие выходили просто так погулять, побродить, как и мы, по городу. За весь день я слышал столько языков, сколько мне было даже представить сложно. Что-то, что я не мог понять, разнообразные акценты английского; британский Уилла, американский мой. И все это совершенно никого не смущало — это было самым обычным делом. — Может, пойдем, поедим? — негромко произнес Уилл, когда мы сидели на очередной скамейке. — Я только за. Только подожди, посидим. — Блин, я же не закончил. Так вот, когда мы с ним приехали на Грэндж-Хилл, — внезапно прямо перед Уиллом приземлился голубь и стал ходить около его ног, — даже не думай, мне нечем тебя кормить, я сам голодный. — Он шумно топнул ногой недалеко от голубя, отчего тот отлетел от нас на несколько метров. Я рассмеялся с этого. — Так вот, мы с ним приехали на Грэндж-Хилл, — в этот момент мой живот громко заурчал, — а черт с ним, с этим Грэндж-Хилл, пошли уже есть! — так громко произнес Уилл, что люди с соседней скамейки недовольно покосились на нас. Уилл резко и бодро подскочил со скамейки, схватил меня за руку и потащил куда-то. Я едва передвигал ногами, а вот в нем будто проснулось второе дыхание, он шел сам и почти тащил меня. — Вот что мы не поели раньше? — впервые за день я слегка заныл. Уилл не ответил на мой вопрос, а просто продолжил рассказывать ту историю, которую ему все не давало рассказать то, что происходило вокруг нас. Безуспешно проходив так около двадцати минут с мыслями лишь о том, что нужно поесть, мы, наконец, набрели на какой-то достаточно приличный ресторанчик. Мы устало плюхнулись на диванчик недалеко от двери и замолчали. В кафе фоном играла какая-то музыка, и вокруг ужинало порядка двенадцати человек. Все сидели компаниями по два или три человека. — Давай это будет нашим первым свиданием? — внезапно произнес Уилл. Я слегка усмехнулся: — Мы же черт знает сколько встречаемся. — Но у нас не было еще ни одного свидания, — возразил он. — А ведь да… — задумчиво сказал я. Мы встречались с октября, что значило, что мы были вместе уже девять месяцев. И за весь этот период мы ни разу еще не виделись даже, а о свиданиях не могло быть и речи. Отношения по интернету — добровольное лишение себя всех позитивных возможностей отношений, кроме разговоров. Я добродушно на него посмотрел и улыбнулся. Едва он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, как к нам подошел официант. — Добрый вечер! Сразу заказывать будете или позже? — Позже, — ответил я моментально. Он протянул нам меню, и мы углубились в его изучение, в попытках найти что-то одновременно сытное, вкусное и не запредельно дорогое. В конце концов, каждый смог найти что-то по вкусу, и, дождавшись официанта, мы сделали заказ. — Итак, у нас свидание, — задумчиво произнес Уилл, — у меня давно его не было. — Сколько, если не секрет? — вновь с легкой усмешкой спросил я. — Оу, последний раз это было порядка года назад. Боже, это был полный провал, — он рассмеялся. — Я повел того парня, я тебе говорил про него сегодня, Джоша, в кафе. Вот вроде все должно быть хорошо. Но ничего подобного! Все не заладилось еще с утра. Я проспал учебу, немытый побежал быстро из дома, и все равно не успел вовремя. И да, я пропустил важную и интересную лекцию, потом пришлось переписывать с чужих конспектов. Так вот, мы договорились встретиться в шесть. После пар я помчался домой приводить себя в порядок. По крайней мере, помыться. Единственное, что мне там удалось нормально — помыться, — он слегка грустно улыбнулся, а мне хотелось уже смеяться. — Так вот, потом оказалось, что мой телефон к чертям разряжен, на рубашке, которую я хотел надеть — пятно, и я вот-вот опоздаю. Я позвонил Джошу, попросив взять с собой портативный зарядник, в это время ища себе какую-то приличную рубашку в шкафу. Потом я бегал, гладил ее, а потом опоздал. Пока мы гуляли, я умудрился подвернуть ногу, а за ужином я неудачно резал еду, так что небольшой кусок мяса из моей тарелки улетел в тарелку Джоша. Боже, это был полный провал. И это очень смешно сейчас. И он вновь расхохотался со своей же истории, что дало мне сигнал, что я могу не стесняться и тоже смеяться. Хоть ему и было за это стыдно, то скорее перед собой и перед Джошем, но точно не передо мной. Это была не единственная позорная история, которую он рассказал сегодня. И, что мне ужасно в нем нравилось, он никогда ничего не стеснялся мне сказать: он всегда рассказывал все, что хотел сказать абсолютно прямо, никак не изворачиваясь и не опуская нелицеприятных и постыдных моментов. И от всего, что происходило в этот день, у меня создавалось впечатление, будто мы едва знакомы. Он рассказывал сотни историй, и абсолютно все это было для меня новым. Это все было тем, чего я о нем не знал. Он говорил много, интересно, при этом совершенно не заставляя меня рассказывать хоть одну историю. Каждый знает, как трудно рассказать что-то, когда тебя просят, и как легко это делать, когда ты начинаешь говорить, а потом цепляясь за что-то переходишь дальше, дальше и дальше. Он говорил, как играл с какой-то девочкой в догонялки, а потом пришла ее мама и что-то такое сказала, что их двоих так рассмешило, а потом стал рассказывать городские слухи об этой женщине. Он говорил, как однажды засиделся у друга допоздна, а потом ему пришлось по темноте добираться домой, а затем говорил о том, как в детстве он боялся темноты. И так и проходил весь наш день. С темы на тему, с улицы на улицу. Я и не мог придумать дня лучше, чем этот. И вот у меня было первое с ним свидание. И я надеялся, что оно пройдет так же приятно, как и весь день. Я надеялся, что Уилл не будет его вспоминать, как самое худшее свидание своей жизни. Мы ужинали, говорили так же обо всем. За то время, которое мы провели в ресторанчике, на улице начало темнеть. Расплатившись и спросив, где ближайшая станция метро, мы вышли на улицу и побрели в ее сторону. Было зябко, однако моей толстовки хватило для того, чтобы не замерзнуть. Иногда холодный ветерок пробирался под одежду и касался кожи, отчего я каждый раз неприятно ежился. Мы медленно шли по направлению к метро, чтобы поехать уже домой. Уилл взял меня вновь за руку, и мы оба замолчали, прислушиваясь ко всему тому, что было вокруг нас. Он улыбался каким-то своим мыслям, и я клянусь, его улыбка могла бы осветить весь мир. Он выглядел самым счастливым человеком на свете. Я невольно и сам улыбнулся. Я улыбался, потому что весь этот день был прекрасен, потому что я был в Лондоне, потому что было лето, потому что мы вкусно поели, потому что я рано проснулся и посидел в тишине, потому что я весь день хорошо себя чувствовал и просто потому что я был с Уиллом, который так беспечно улыбался своим мыслям и много говорил о детстве весь день. На одной из темных улиц, где нечего и некого было стесняться, он меня поцеловал. После девяти месяцев отношений, у нас было первое свидание и первый поцелуй. И затем он вновь улыбался. И я вновь любовался им. Я наблюдал за его лицом, движениями, и находил в нем миллионы не замеченных прежде прекрасных черт. Я будто вновь влюбился. Я ощутил себя так, будто мне снова было лет пятнадцать, когда я был невероятно влюблен, что было для меня впервые. Это чувство меняло меня и мое настроение. И то же самое было и сейчас. Наконец, мы дошли до метро, доехали до станции, на которой жил Уилл, и вновь вышли на совершенно холодную улицу. Толстовка уже не спасала, я мерз. А ведь днем было действительно тепло. Было темно, и мы все так же шли, держась за руки и время от времени что-то говоря. Наконец, мы вошли в темную квартиру. Уилл включил свет и сказал: — Я хочу чая. Будешь? — Буду. Только у меня дельце есть. Я обещал позвонить Заку, — я улыбнулся ему, как бы спрашивая взглядом, могу ли я это сделать, не помешав ему. — Можешь сесть в спальне, можешь в гостиной, нет разницы. Я достал ноутбук, подключился к WiFi и написал Заку, что я уже дома и хотел бы с ним поговорить. Он незамедлительно ответил. И вскоре посреди экрана у меня появился значок входящего вызова в скайпе. Я ответил, и на экране появилось его лицо. — Привет, слышишь меня? — спросил он. — Слышу, ты меня? — Тоже. Ну как твой день? Мне не хотелось говорить о личном, так что я просто стал пересказывать все свои эмоции от самого города. Хоть Зак и был одним из лучших друзей, даже ему я не хотел говорить всего, что произошло. Не хотел говорить об историях, свидании, поцелуе и этой прекрасной улыбке. — Джек, твой чай остынет! — услышал я крик Уилла из кухни. — Зак, я сейчас вернусь, погоди немного, — затем я крикнул Уиллу: — иду! Я прошел сквозь прихожую и зашел на кухню, где сидел он. — Знаешь, бери свой чай, покажешься Заку. Пошли. Не стесняйся. Я взял свою чашку, а он слегка неуверенно встал со своей в руках. Ему, возможно, эта идея не казалась настолько замечательной, однако я хотел, чтобы они поговорили. Наконец, мы сели перед ноутбуком, однако Уилл все старался не попасть в кадр и сидел на некотором расстоянии от меня, будто бы боялся лишний раз даже меня коснуться. — Привет, я Зак, может быть, Джек обо мне говорил. А ты Уилл? — Да, — кивнул он. Повисла недолгая неловкая пауза, которую нарушил Уилл. — Джек о тебе говорил, как о друге, но по сути я ничего о тебе не знаю. Можешь так, в общих чертах, рассказать о себе? — он старался звучать дружелюбным и заинтересованным, но я видел, что он был чем-то слегка расстроен и взволнован, однако в своем поведении никак не мог найти причины. — Ну, я Зак, да. Я старше Джека на пару месяцев, учимся мы с ним вместе. Как хобби, увлекаюсь спортом и фотографией. Вся моя семья удивилась, когда я пошел на дизайнера, а не на фотографа, как того ожидал каждый из них. В таких нотах дальше разговор и пошел. Мы все спокойно поговорили. И даже в какой-то момент я чувствовал себя третьим лишним, так хорошо они нашли общий язык. Затем Уилл извинился и ушел делать что-то свое, под предлогом, что он хотел дать нам поговорить вдвоем и не мешать. Разговорившись с ним, Зак начал много болтать. У него мало всего происходило, однако он находил много тем, которые мы могли обсудить, начиная с бытовых, заканчивая чем-то абсолютно абстрактным. Проговорив час, мы попрощались, и я пришел к Уиллу. Тот сидел и читал, абсолютно погрузившись в книгу. — Уилл, я устал, думаю, пойду спать. Ты пойдешь или позже? — Да, — слегка растерянно ответил он, — сейчас пойду. Я почистил зубы, переоделся и лег, погасив свет. Через пять минут вошел Уилл, в темноте переоделся и тоже лег. И впервые за день он лежал настолько рядом, а я почему-то чувствовал его чужим. Я не мог его понять. Я лишь ясно видел, что чего-то я точно не знаю. Затем я стал вспоминать весь прошедший день и с улыбкой на лице уснул.