Призрачный целитель

      Тсуна радостно бегала по коридорам. Пугающая мгла и замогильный холод этого безжизненного места не могли заставить малютку испугаться или же повернуть назад. Наоборот, каждый сантиметр тюрьмы был пронизан тайнами и загадками, которые принцесса стремилась отгадать, редко задумываясь о том, что везде расставлены ловушки, способные причинить ей вред (Вендиче, хоть и разобрали большую часть, не могли на 100% гарантировать безопасность Тсунаёши в тех или иных местах). Тсуна радостно хихикала и насвистывала песенки, щеголяя босыми ногами по ледяному полу тюрьмы. Звуки шлёпанья маленьких ножек эхом раздавались по коридору. Для места вроде этого, топот ножек со смехом в придачу — странная картина. — Попалась! — Улыбнулся Джинджер, появившийся из ниоткуда. Он легко подхватил малышку на руки, стараясь как можно бережнее держать её. Тсуна, пусть и являлась кареглазой шатенкой от природы, всё равно светилась, словно первый лучик весной, поэтому все стражи старались обращаться с ней аккуратно. Их недюжинная сила могла покалечить племянницу. Всем казалось, что маленькая наследница сделана из хрусталя, не иначе. Как же они ошибаются, однако. В девчушке спит огромная мощь, которая может перевернуть весь мир вверх тормашками, а может повести его по пути процветания. Но стоит ли об этом говорить маленькой Тсуне?       Тсуна улыбнулась в ответ живой кукле. Обняв друга, она постаралась устроиться на его руках, аккуратно разглаживая складки чёрного простенького платья, с серебряными узорами на подоле и пуговками на воротнике.       Даже если Бред всего лишь марионетка, наследница искренне верила в то, что он умеет чувствовать по-настоящему. А как иначе? Он всегда заботится о ней, махая рукой на дела, время и силы. Джинджер буквально заменил ей брата. Сама Тсуна помнила только примерную внешность своей семьи, но в сердце о них не осталось никаких воспоминаний. Лишь забытый смех и голоса, а после всё резко прерывалось скрежетом металла, из-за чего Тсуна пыталась забыть всё, что было до того, как она сюда попала       Принцессе казалось, что Бред был как её настоящий брат и даже лучше, чем её мужская копия. Шатенка знала, что у неё был человек, до ужаса похожий внешностью на неё саму, но если однажды Тсунаёши решит встретиться с ним, вспомнит ли он её? А её семья? Об этом кареглазая старалась не думать. — Как ты меня нашёл? — Спросила Тсуна. Джинджер пожал плечами, не сказав ничего вразумительного. Слишком хлопотно объяснять ребенку, что её пламя чувствуется почти во всей тюрьме. Не поймёт она ещё.       Получив свою норму объятий за день, принцесса хотела спуститься с рук, но весьма собственнический, в некоторых аспектах, Джинджер не позволил ей слезть. Внучка Бермуды лишь картинно вздохнула и поудобнее уселась на руках марионетки Алехандро. Бред самодовольно хмыкнул и направился туда, откуда маленькая принцесса убегала. Ему следовало отнести Тсуну в её комнату, но поскольку та ещё в процессе обустройства, то Джинджер понёс принцессу в кабинет босса. Сам марионетка подумал о том, что занять её каким-нибудь интересным делом, дабы Тсуна ещё в ближайшие три часа не вспоминала об этом коридоре. — Почему мне туда нельзя? — кареглазая всматривалась в темень коридора, куда пыталась добежать на протяжение года. Там, в самом конце, находится стальная дверь, укреплённая пламенем тумана, урагана и мрака. Джинджер Бред лишь пожал плечами. Сам он бывал в той комнате лишь раз, когда его только создали. В помещении страшно пытают и издеваются, всё время раздаются крики людей с осипшими голосами. Именно там, на самом нижнем уровне Вендикаре, держат невероятно опасных преступников и преступниц, нарушивших омерту или общие законы мафии. Изнеможённые тела висят на стенах, содержатся в особых водных капсулах, лежат на пыточных столах, а некоторые давно начали разлагаться и превращаться в непонятную зловонную субстанцию. Всё помещение ещё лет сто назад пропахло гнилью и кровью, а отмыть это даже Мистер Пропер не сможет. От этого тянет блевать всех без исключения, даже неживых существ. Весь ужас пыток Вендиче находится за этой дверью.       Да и спустя месяц там обитают уже не люди. Осунувшиеся существа, с впалыми щеками или насквозь прогнившими телами, с оторванными руками или оторванной головой. Их пустые глазницы смотрят на тебя в ужасе, моля лишь об освобождении из этого места или банальной смерти, которая никогда не будет лёгкой. Эта комната — один из скелетов в шкафу всех стражей Вендиче. Как можно заметить, это будет явно не самое приятное зрелище для трёхлетней девочки. Ему самому хватило одного визита на нижний уровень тюрьмы. — Поверь мне, принцесса, то, что ты там могла бы увидеть, тебе не понравится. Ужас, таящийся за этой дверью, будет мучить тебя до конца твоих дней… — поморщился Джинджер Бред, унося девочку всё дальше от злополучной стальной двери. Он надеялся, что маленькая Вихтенштайн ещё ближайшие лет тридцать не увидит того, что сокрыто в глуби коридора.

***

      Тсуна сидела в своей кроватке, явно задумавшись над тем, что могло бы быть за «той» дверью. Каждый раз, когда она бегала по этому коридору, кто-нибудь из стражей приходил за ней. Дяди ей улыбались, цокали из-под бинтов и говорили, что в ту комнату ей нельзя. Принцессу уводили из зловещего места, которое, как магнит, притягивало её всё время. Никто не позволял Тсуне отворить дверь и посмотреть, что же там такого. Всё бы ничего, может быть шатенка бы и забыла об этом месте спустя пару лет. Но… Каждый день, на протяжении месяца с её третьего дня рождения, она чувствует, что кому-то плохо именно в глубине коридора. Будто кто-то медленно умирает, не в силах позвать на помощь её или других стражей. И речь сейчас шла совсем не о заключённых, чьи духи обитали во всей тюрьме, которых она благополучно видела и даже говорила с ними. Шатенка подумывала, что за дверью умирает кто-то из хорошо знакомых ей стражей. Почему Тсуна так думала? Ответ весьма прост: интуиция. Колкое и звенящее чувство в её голове ревело, сдавливая черепную коробку, когда она предчувствует какие-то события. Об этом ей рассказал дух, которого видит только наследница. Кареглазой он нравился. Большие голубые глаза, излучающие дружелюбие и тепло. Нежная улыбка, немного грустная, по ощущениям самой Тсуны. Пушистая копна золотых волос. Чем-то прическа напоминала её беспорядок на голове. Одет дух в дорогой костюм с рубашкой и плащом, несколько отличающимся от её накидки, подаренной в дополнение к платью.       Этот блондин часто рассказывал истории Тсуне, когда она скучала в кабинете Бермуды. Рассказывал он о мафии, о своей жизни и о том, как Тсуна похожа на него. Неизвестный дарил необъяснимое тепло и… гармонию? Да, наверно это слово лучше всего опишет её ощущения рядом с этим духом. А звали духа — Джотто Вонгола, или Примо, как он сам привык себя величать. Блондин рассказывал забавные вещи, хотя слова «аркобалено» и «шаманы» Тсуна плохо усваивала. Слишком трудно ребёнку понять историю появления пустышек и радуги, которую ей рассказывал Джотто. Но ничего, придёт время, и избранная всё поймёт, а пока она должна быть сокрыта от глаз людей и мафии.       «Тюрьма… Да, пожалуй это лучшее место для того, чтобы Десятая провела беззаботно несколько лет. Мафия бы съела её с потрохами, а семья сделала бы послушной марионеткой, если бы Бермуда плюнул на правило о судьбе* и вернул девочку. Видимо, Тсунаёши, к тебе благосклонна удача…» — не раз думал дух, после того, как шатенка впервые пробудила своё пламя.       Интуиция говорила Тсуне уйти из кабинета дедушки. Благо, это не проблема. Давно научившись стоять и быстро бегать, кареглазая принцесса сбегала из комнаты, поскольку дедушка был всегда слишком завален бумажной волокитой, редко имея возможность лично последить за Тсуной. Наследница быстро оказалась у двери и, ведомая зовом интуиции, побежала вглубь коридоров тюрьмы, надеясь, что в этот раз её никто не поймает.       Тихим колокольчиком всё звенело в голове шатенки. Сворачивая то вправо, то влево, ощущения вели её окольными путями. Вскоре, малютка поняла, что попала в тайный проход, позволяющий попасть в запретную комнату. Выбив прогнившую решётку вентиляции, она оказалась в месте, слабо напоминающем тюрьму. Тсуна сконфузилась только от одних ощущений (было слишком темно, и она ничего не видела), невольно вжав голову в ключицы. Жуткая вонь настолько резко ударила в нос, что принцессе показалось будто она сама вот-вот умрёт из-за омерзительного запаха. — Как будто здесь лет сто не убирались! — возмущённо пыхтела девочка, зажав нос рукой. В принципе, она попала в точку. Где-то в уголке сознания мелькнула мысль о безнадёжно испорченной одежде, которую навряд ли отстирает от запаха порошок. Хотя, от дядей же этим не воняет, значит отмыться все же можно. Интересно правда чем и как, но об этом кареглазая позаботится уже после маленькой экспедиции по запретной комнате Вендикаре. Хотя, тут не комната, а скорее половина этажа.       Собрав волю в кулак, шатенка, закрывшая нос рукой и зажмурив на секунду глаза, вновь «уповала» на интуицию. Аккуратно ступая, она подмечала, что под ногами неприятно хлюпало и чавкало, иногда Тсуна пинала что-то или кого-то. Субстанция, по которой шла принцесса, неприятно просачивалась меж пальцев босых ног. Сейчас шатенка мечтала о фонарике, чтобы посмотреть, что же устлало весь пол? И только она подумала об этом, как из неоткуда появился Примо. Его она не видела, но чувствовала гармонию и уверенность, которые обычно появлялись вместе с этим духом. Джотто придавал ей решимости и вместе с тем успокаивал. — Просто зажги пламя, Десятая, — подсказал дух. Тсуна припоминала, что дедушка и стражи называли нечто чёрное — пламенем, которым они умеют управлять. Джотто приобнял наследницу за плечи, а сама шатенка задумалась о том, как это сделать. — Хорошо, Примо, научи меня. — Смотри, — он прикрыл Тсуне глаза, хотя, она и так ничего не видела. «А смысл закрывать глаза, если я в полнейшем мраке? Да и как я смотреть-то буду?» — подумалось Вихтенштайн, но Джотто прервал поток её мыслей. — Смотри в глубь своего разума… Подумай о том, что для тебя самое важное? — Я, — шатенка на секунду запнулась. Для неё было важно всё. Каждая мелочь, каждая крупица знания, каждый стражник тюрьмы. Всё это составляло её мир и если бы она потеряла хоть что-то, то всё превратилось бы в серый заунывный пейзаж. Тсуне необходима каждая секунда её жизни и чего-то особенно важного нет. Она не может выделить нечто определенное в особую категорию. — Я не знаю, мне всего три. Не рано ли рассуждать на такие темы? — чёткой и правильной речью с хорошо поставленной дикцией, Тсуна вновь заставила Примо усомниться в возрасте этого ребенка. С таким красивым итальянским произношением с лёгким японским акцентом она явно тянула на нечто большее, нежели три года. Улыбнувшись, Примо понял, что этот ребенок явно пробудит пламя и исполнит пророчество. — Хорошо, — призрак вздохнул. — Представь белое и пустое пространство. Над тобой огромное дневное голубое небо, в нём множество белых и пушистых облаков. Небо бескрайнее. — Красиво… —прошептала кареглазая. Она переминалась с ноги на ногу, всё чётче представляя картину, описываемую Примо. Небо Тсуна видела не так часто, но фантазии весьма красочные. — А теперь, кого или что тебе напоминает это небо? — Себя, - —с лёгким детским эгоизмом ответила Тсуна, сама не отдавая себе в этом отчёт. Джотто раздосадованно цокнул языком, понимая, что у наследницы не только пламя неба, но и пламя облака или тумана. Любовь к себе присуща только этим двум скрытным хранителям, но уж точно не небу. — Ладно, а если небо вдруг исчезнет? Что ты почувствуешь? — Злость и огорчение, — холодно ответила девочка, а уже через секунду испугалась собственного голоса, опасливо сделав от пугающей неизвестности шаг назад и чуть было не упав плашмя на вонючую жижу под ногами. Эгоизм не позволит ей расстаться с чем-то настолько прекрасным и величественным. Она хотела защитить это «нечто», что появилось в глубине её разума.       Что-то невероятно тёплое и приятное окутало её голову. Тсуна чувствовала нежное пламя, которое когда-то спасло её. Атрибут дарил гармонию, схожую с Джотто, но слегка отличался. Это была её гармония, собственная. — Молодец, пусть ты и пробудила его не так, как я ожидал… —похвалил дух и растворился. Часть пламени второго атрибута сказалась на характере девочки и на том, что ценнее всего для неё.       «Она очень рано смогла пробудить пламя и войти в гипер-режим…» — пронеслось у Вонголы в голове на последок. По его воспоминаниям, ему удалось разбудить пламя лишь в семь с половиной лет, да и то на небольшой промежуток времени под страхом смерти, чтобы спасти Джи и Козарто.       Порою, не всегда охота знать, что у тебя под ногами, но иногда это необходимо. А такие вот открытия могут не хило напугать, впрочем, что и произошло. Полная решимости Тсуна, уверенная в том, что теперь у неё есть свет, открыла глаза… — Святая Дева Мария! — взвизгнула шатенка. Ноги резко стали ватными и лишь усилием воли она не падала в море крови и разлагающихся трупов. В глазах поплыло. Как и предполагал Джинджер, зрелище, которая увидела юная наследница, стало слишком шокирующим. Минут пять Тсуна стояла в оцепенении. Отвращение и страх сковали её. До неё дошло, что весь свой путь от секретного хода до этого места она прошла по трупам или их частям, крови. Беспричинные слёзы покатились по щекам. Вихтенштайн не знала почему плачет, некая жалость взыграла в груди, защемив сердце. Она сдавленно всхлипнула, полагая, что не скоро отойдёт от ужаса, который увидела на самом нижнем уровне тюрьмы. — Ааааа… — Тсуна разревелась в голос, пытаясь вытереть кулачками глаза, но не получалось. Отвращение со страхом брали своё. — Тс...у...на...кх… — растягивая и прерывая имя племянницы, Джаггер позвал её к себе. Теперь до шатенки дошло, чью смерть она чувствовала всё это время. Приложив огромные усилия воли, наплевав на ужас, наплевав на отвращение, принцесса переборола себя и, закусив губу, продолжила шагать по трупам в направлении Джаггера. С каждым шагом слёзы усиливались, а сама наследница всё время извинялась.       Тсуна смотрела на него сверху вниз, и лишь тёплый оранжевый огонёк освещал наследницу, да и всё вокруг неё в радиусе метра. Шатенка беззвучно плакала, смотря на дядю. Он не мог ничего сказать внятно, лишь слегка открывал рот, словно рыба. К сожалению, шатенка не умеет читать по губам, но обязательно научится. — Мы видим… Слышим… Ты пока мала… Не помочь… Не помочь… — Тсуна услышала знакомый шёпот. Так говорили все призраки, что обитали в тюрьме. Она знала каждого наизусть. Матово-серое тело, слегка напоминающее очертание их тела при жизни. Смазанное лицо, с еле различимыми чертами. Призраки всё время шепчутся, что-то говоря принцессе о том, что она слишком юна для использования какой-то силы. Но какой? — Я…я...могу его спасти? Ответьте мне! — призраки резко стихли. Они лишь зашуршали, словно осенний ветер. Переговорили друг с другом и вновь затихли. Тсуне казалось, что они обсуждают помочь ей или нет. В их шёпоте была досада, словно они не хотели помогать, но не могли отказать. — Можешь… Мы поможем… — впервые Тсуна почувствовала отвращение и презрение в голосе одного из призраков, обычно существа говорят нейтрально. — Пожалуйста, буду премного благодарна, — дрожащим от недавних слёз голосом ответила Тсуна. Не успев опомниться, могильный холод резко пронзил руки, от чего шатенка содрогнулась и чуть было не упала в лужу непонятной субстанции. Холод казался ей настолько невыносимым, что хотелось кричать. Но, вновь ведомая интуицией, Тсуна закусила губу до крови и поднесла руки к Джаггеру. Тот кашлянул, а шатенка тем временем позволила холоду, который был на её руках, полностью уйти в Джаггера. Вперемешку со слабым сероватым светом к Джаггеру шла тонкая полоска фиолетового пламени, обволакивая стражника, словно бинтами. После этого ноги кареглазой подкосились, огонь потух, а сознание поплыло, не оставляя надежды на то, что девочка узнает продолжение этой истории. А ей так хотелось узнать, что за странности происходили все эти тридцать минут. Пламя, трупы, призраки, жизнь и смерть.