«A drop of blood, Капля крови, A flood of anger for old times, Волна гнева на былые времена, Of the sorrow I lust. На столь желанную мне печаль…»
Два дня назад, Монти, Индиана. POV Дин. Время для меня остановилось. Мир перед глазами рассыпался на яркие, ослепляющие зрение искры. Я был уверен: этот момент навсегда изменит мою и без того дрянную жизнь, небрежно бросит в полыхающий костер, где языки пламени съедят её жалкие остатки, и я ничего не смогу сделать. И хоть мне не были известны дата и час, понимание того, что этот момент предопределен и неизбежен, всегда было со мной. Каждый миг, секунда, минута нещадно приближали меня к нему. В голове всё чаще вертелся лишь один, казалось бы, несложный вопрос. «Зачем?» И тут же айсбергом всплывало неясное подобие ответов, которое ещё больше вводило меня в заблуждение. Зачем? Чтобы избавить от того, что происходит последние три месяца? Освободить от этой страшной пытки? Или просто уничтожить, сделав меня тем, кем я быть никогда не хотел? Последнее пугало меня больше всего. Мне нужно было избавление. Нужна была чья-то помощь, но никто, ни одна живая душа не могла мне помочь. И я превратился в наркомана, брошенного на произвол судьбы. С каждым днём моя зависимость росла и крепла, а вместе с тем нарастало желание убивать. Жажда крови усиливалась и превращала меня в зверя. Казалось, этому не будет конца. Поэтому я пришёл на склад один, зная, что Метатрон ждёт нас здесь едва ли не с распростёртыми объятиями. Мой план был почти идеален: принять удар на себя, обезопасив Сэма и Триш, пусть даже обманом. Если бы не один жирный минус: отправившись сюда в одиночку, я рассчитывал прикончить сукина сына, а не умереть самому. Что ж. Пути Господни неисповедимы. Вопреки моим ожиданиям, Писарь Божий ловко «поставил меня на колени», и я предстал перед ним безоружным. Разве что Клинок лежал неподалёку, и я чувствовал его вибрацию. Но что в этом толку. Достать его всё равно не получилось, и даже эта неведомая сила, которой я теперь обладал, не смогла мне помочь. Я был слишком жалок, слаб и беспомощен. Спустя считанные секунды после того, как металлический предмет остро вонзился в мою грудь, мне стало ясно: до этого всё было довольно неплохо. И я едва смирился с физической болью, давящим на меня изнутри чувством пустоты и тесно граничащим с ним ощущением оскорбленного самолюбия. Я поднял глаза лишь на мгновение и сквозь мутнеющие блики в них по губам божьего засранца прочёл сообщение. «А вот и твоя подружка». Слова зазвенели в голове позже, словно в замедленном фильме, где сначала открываются рты и лишь потом, спустя доли секунд, звучат актёрские реплики. Однако это было не кино, а жестокая реальность, которая загнала меня в тупик. В душе похолодело. Во все глаза на меня оторопело уставились два самых близких человека. Я не почувствовал облегчения или радости от того, что они были рядом. Лишь отчаяние, что не сумел их обезопасить, и грусть от, того они застали меня здесь таким — слабым и беспомощным. Я видел, как большие карие глаза с ужасом смотрели в мою сторону, как трагически подрагивала нижняя губа самой прекрасной в мире девушки, моей будущей жены, и ощущал от этого куда больший дискомфорт, чем от того, как круг за кругом холодная сталь наматывала на себя мою плоть, заставляя боль сочиться из раны, и постепенно уносила силы. Сэм тоже был рядом. Даже теперь он не бросил меня одного. Мелкий засранец, как и в детстве, бегал за мной хвостиком. Может, теперь он заживёт спокойно, без выкрутасов родного брата, подобных этому, откровенно говоря, глупому и безрассудному, но уже совершенному поступку. — Эй, эй, Дин! Смотри на меня. Мы справимся, слышишь? Мы как-нибудь разберёмся. Молчи и береги силы. Кровь сейчас остановится. — Дин. Эй, Дин, мы тебя залатаем. Найдем врача или заклинание. Ты поправишься. — Сэм прав, всё будет в порядке… Эти слова звучали для меня, как в тумане. Какой в них был смысл, если я чувствовал, что умираю. Попытки заставить Сэма и Триш уйти или оставить всё так, как есть, не увенчались успехом. А сделать что-либо ещё, я просто был не в силах. — Эй, Дин. Знаешь, что меня радует? Что мы прибьём этого козла, Метатрона, и уже вечером будем сидеть втроём в кухне бункера и, попивая пиво, смеяться над всем этим, — Господи, сколько боли я слышал в её голосе. Сердце сжималось в комок. Всё, чего я хотел — чтобы мучения, как можно быстрее, прекратились. Сэм и Патриция их не заслуживали. — Сэм, стой подожди. Я… Я горжусь нами, — мне удалось подобрать только эти слова. Остальные минуты разговора вылетели из воспоминаний. Последнее, что крутилось в моей голове, — это напуганный взгляд шоколадных глаз, горячая рука брата на плече и произнесенная мной фраза, — единственное, что пришло на ум, когда я окончательно понял, что шанс выбраться из этого дерьма равен нулю. «Прости, — подобно старой киноплёнке раз за разом вертелось в моей одурманивающе кружащейся голове. — Прости, Сэм, что я снова по уши в дерьме. Прости, что сделал это без тебя. Я должен был обезопасить тебя. Должен был быть уверен, что с тобой ничего не случится. Я должен был сделать это один. Ты поймешь меня, знаю. Береги Триш, братец». «Прости, Патриция Эванс (почти Винчестер). Прости, что не успел сделать тебя своей женой, прости, что наши мечты так и не стали реальностью. Ты всегда будешь в моих мыслях, милая». В ту секунду, когда тёплые ладони любимой женщины облепили моё лицо и прикоснулись к волосам, я понял, что никогда не смогу с лёгкостью отпустить то, что у нас когда-то было. Никогда.***
Сейчас, Растон, Луизиана. Тёплый, ещё не слишком нагретый весенним солнцем воздух проникал в офис сквозь открытые окна. В кабинетах шумела компьютерная аппаратура, шуршали листы и стучали женские каблучки. В обеденный перерыв в фойе первого этажа здания было относительно тихо, поэтому на просьбу подняться она ответила отказом. К тому же, толстые бетонные стены верхних этажей давили на неё и вызывали неприятные воспоминания, а здесь были огромные окна, глядя в которые она могла разглядывать людей снаружи и спокойно выпить чашечку гляссе. — Кэрри Хайнлайн, вас ожидают в фойе, — с колонки оповещений холодно прозвучал электронный голос. — Кэрри Хайнлайн, вас ожидают в фойе. Кэрри Хайнлайн… — Я уже слышала, — из-за стойки администратора прозвучал ровный голос молодой девушки. И человек, ожидающий её, отставил чашку в сторону и поднялся с мягкого кожаного кресла. — И почему я была уверена, что это ты? — Потому что иногда ты следишь за моей жизнью? — губы тронула твёрдая улыбка. — Ведь так? Хотя бы иногда? — Ты ведь знаешь, что я не стану отрицать, — карие глаза напротив задорно заблестели, золотом отливая в полуденном свете. Собеседница кивнула, прикусывая нижнюю губу и едва сдерживая широкую улыбку. — Я скучала по тебе. — И я, — горячие объятия в страстном танце окутали обеих подруг. Не видя друг друга, они широко улыбались, согреваясь теплом друг друга. Брюнетке немного полегчало, но через доли секунды, когда она вспомнила о цели прихода в это место, боль в двойном размере ударила прямо под сердце. Девушка отстранилась первой: — Мне нужна твоя помощь. — Что-то случилось? — по немому взгляду подруги рыжеволосая прочла тревогу, быстро сменившую радость от их встречи. — Да, Чарли. Мне нужно многое тебе рассказать, — в тёмных глазах заблестел океан не пролитых слёз, и Эванс потянула подругу за рукав, уводя её на улицу и пряча разгоревшееся лицо от посторонних.***
Сутки назад, Лебанон, Канзас. POV Дин. Когда я открыл глаза, очнувшись в одиночестве на кровати в бункере, мир передо мной предстал в совершенно иных красках. Кроме чего-то необъяснимого, тайного и мистического, родившегося во мне в тот момент, внутри бурлило дикое желание испробовать «новые возможности», мощь которых я ощущал ещё со времён принятия Метки. Я был невредим, силён, как дьявол. И ничто, абсолютно ничто меня не тревожило. Никакого чувства вины, никаких обязанностей, ни эмоций, ни страха. Так начиналась другая жизнь. Жизнь, которую я всегда заслуживал и к которой так долго шёл. Жизнь за пределами человеческого.