The Little Boy Lost

Естественно, чем яростнее я гнал от себя мысли о Блейке, тем настойчивее они лезли мне в голову. Так-то я был занят двумя вещами: работой и сексом. Мне настолько понятнее стал Брайан за последние дни! Кажется, перестанешь решать вполне конкретные практические задачи, из области карьеры или соблазнения, неважно, - и тебя просто утянет в трясину. Ну и еще у Брайана-то наверняка с самооценкой все в порядке, а вот мне постоянно нужны были подтверждения: во-первых, нет такой задачи, с которой я бы не справился, а во-вторых, я по-прежнему могу подцепить любого парня, которого пожелаю. С первым все было просто. Я ли не бог бух­галте­ров, ко­роль а­уди­торов, фи­нан­со­вый ге­ний Те­одор Шмидт?! Любому плюну в глаз, кто посмеет с этим поспорить. Если оплеванный соберется меня бить, можно наврать, что это была просто небольшая проблема с дикцией. "Вавилон" мне тогда удалось восстановить за три недели. Я бы и раньше справился, если бы Брайан не мял сиськи, решая, нужна ли ему эта сломанная игрушка или проще ее выбросить. Более того, я умуд­рился не то что не вы­вес­ти Кин­ни в убы­ток, перетряхивая страховщиков, а еще и при­нес­ти небольшую прибыль (Брайан всю ее отдал мне в качестве премии - и я оплатил два семестра учебы Блейка). Это только один из моих подвигов! "Вавилон" процветал, "Киннетик" купался в деньгах, а я сидел в своем закулисье и собирал шестеренки бизнеса в идеально слаженный механизм. Но стоило дню пройти без заплетания в косичку какой-нибудь очередной Лернейской гидры, я начинал ощущать свою ничтожность и психовать. Что до возможности подцепить парня, Блейк меня, видимо, испортил. Нет, во мне сохранилось ощущение: если ты уже заранее решил, что парень тебе даст, у него просто не будет вариантов. Жаль, чтобы принять эту мысль, мне потребовалось сделать липосакцию и полморды перекроить пластикой, а то я мог бы здорово сэкономить. Долбаная Рита, например, огромная, как скала, и с кошмарным вкусом в одежде, просто стиль раннего Эмметта, - но она приходит и берет все, что ей нужно. Например, видит чужого бойфренда, подсовывает ему сборник фантастических рассказов - и все, привет. А испортил меня старина Блейки за два года так: я трахал этих парней, и мне было весело и приятно (по крайней мере, когда жопа сохраняла целостность), но где-то на краю сознания зудела мысль: "Тед, что ты делаешь?! Зачем?! Это ли тебе нужно?!" Сначала мне удавалось успешно эту мысль игнорировать. К тому же первое время я действительно нуждался именно в том, чтобы доказать себе: мир большого секса все еще готов принять меня в свои объятия - хотя мне за сорок и я давно уже подкрашиваю волосы. Да и что говорить, сам процесс не лишен задора. Но потом я наелся бессмысленного либертинажа и захотел чего-то большего. Потому что я все еще спал точно на своей половине кровати. И потому что Блейк снился мне каждую ночь.

***

Это были обычные бытовые сны про нашу с ним жизнь. Вот мы идем за продуктами и готовим вместе ужин. Гуляем в парке. Купаемся и смеемся. Танцуем. Самыми мучительными снами были, конечно, эротические. Я себе сразу запретил допускать присутствие бывшего бойфренда во влажных фантазиях, как бы он туда ни втискивался. Но во сне мозг творит что захочет, поди воспрепятствуй. Вот и просыпаешься среди ночи, не зная, к чему прикладывать салфетку, то ли к члену, то ли к глазам. И очень часто мне снилось, как мы ссоримся. Последние полгода мне казалось, что роль Блейка в моей жизни целиком сводится к двум вещам: все замусоривать и везде опаздывать. Как-то он засиделся с Ритой и не успел к началу оперы. Нам пришлось ждать второго акта, и, кажется, до самого антракта я читал своему бойфренду нотации. Он не слушал. Он полностью ушел в себя. Взгляд расфокусирован, уши прилеплены к голове исключительно из декоративных соображений. И это бесило даже сильнее, чем само опоздание. Меня бесил Блейк, как он не уважает ни искусство, ни мое время, ни мои усилия сделать его счастливым (посредством пилы и лопаты, само собой). И меня бесил я собственным бурчанием. В конце концов, я мог плюнуть и пойти один. Или хотя бы перестать бубнить, заткнуть этот паршивый фонтан хоть на минуту. Потому что даже пока фонтан бил, я прекрасно осознавал, что лучше не делаю и не добавляю в пространственно-временной континуум ни пунктуальности, ни спокойствия, ни любви. Сижу, множу энтропию безо всякого толку. А еще меня бесили чашки. Когда Блейк читал, он пил чай или кофе. А осушив свою чашку, просто ставил ее под диван и брал следующую. Иногда к чаю он покупал что-нибудь вкусное (хотя я тысячу раз просил его не таскать в дом сладости и не искушать меня), и к чашкам прибавлялись грязные тарелки, крошки и упаковки от печенья. Кажется, Блейк ни разу не донес посуду до мойки. И сначала мне было совершенно на это наплевать. Тем более, что готовил почти всегда он - и очень вкусно! Но чем больше мы отдалялись друг от друга, тем сильнее мне бросался в глаза весь этот постоянный бардак. Уборщица приходила раз в неделю, и мне казалось, что я только и делаю, что хожу по дому и сгребаю за Блейком раскиданную одежду, книги, посуду, мусор, всю эту дрянь. И каждый раз, когда он приходил, я начинал пилить его за это. Сначала мягко, дескать, любовь моя, я снова убрал чашечки в моечку, но ты, мой сладкий, мог бы как-нибудь сделать это сам. И поцелуй, чтобы Блейк не дай бог не решил, что я на него злюсь. А потом, когда ему стало не до кулинарии, я уже просто начал орать. Все эти бытовые нестыковки не стоят стесанного дилдо, пока в паре царят взаимопонимание и горячий секс. С Эмметтом мы в свое время научились уживаться, хотя это было очень непросто. После той нашей отвратительной ссоры из-за разведенного им на моей кухне срача я обещал себе заняться самовоспитанием и никогда больше не предъявлять близким претензий из-за всякой херни. Но когда ты в изоляции блуждаешь между злостью и виной, хочется просто взять эти чертовы чашки и грохнуть их об пол. Тем более, что в характере Блейка скорее выбросить их, чем помыть. Ах, Тедди, Альфредо ты сраный. Расселся, чешешь яйца, занимаешься самооправданием! А Блейк не выдержал и ушел. Может, он правда думал, что и для меня так будет лучше. Может, спасался от душащего его брюзгливого чудовища. Какая теперь-то разница! И я не знал, когда теперь смогу пойти в оперу. Я перестал слушать Верди. Перестал смотреть кино. Перестал готовить. Потому что все теперь ассоциировалось у меня с Блейком. Даже то, что появилось гораздо раньше, чем он.

***

Я открыл мессенджер и стал листать историю нашей переписки. "Ты ушел на работу, а я решил написать как сильно я тебя люблю. Гугл был прав, день солнечнее некуда. Посмотри как искриться воздух! Свет идет через меня как через бу­сину, я чувс­твую его внут­ри и сна­ружи. Музыка в колонках мешаеться с солнечными лучами. Я сварил себе кофе, сыпанул по привычке в фильтр слишком много. Ты сейчас по ту сторону монитора, где-то в полу-часе езды. А я думаю о тебе, пью этот слишком крепкий кофе вместе с этим потрисающим утром. И мне ужасно радостно думать, что сейчас я оденусь и поеду к тебе в офис. Возьму тебя и мы пойдем вместе есть салат с тунцом. Ты будешь меня смешить, а потом мы будем целоваться. А может даже не только! И за что да­еться та­кое счастье? Прос­то так в подарок, я знаю. Спасибо за него тебе. И за тебя небесам. Возьму это счастье и принесу к себе на группу. Раздам каждому по куску, как пирог. Потому что во мне его безграничное колличество, хватит всем. Невозможно так любить, как я люблю тебя. Все, поехал!" Блейк написал это ужасно давно. Надеюсь, он тогда и в самом деле был настолько счастлив. Если прав Воннегут и время не просто череда пейзажей, проносящихся мимо поезда нашей жизни, то, как все закончилось, сосуществует с тем, как все началось. Может, это даже равнозначные вещи. Тогда потерянное нами не настолько важно, потому что уравновешивается приобретенным когда-то. И все это дерьмо, все эти нескончаемые ссоры - стоили того. Я быстро вытер глаза и вернулся к работе. Мне предстояло самое уютное занятие на свете: решение конкретных практических задач. Спасибо Брайану и небесам, их на сегодня было много.