The Little Boy Lost

Я разделся, залез в душевую кабину, включил воду и завис, вспоминая свой тридцать девятый день рождения. Мы с Эмметтом заселились в отель и - короли жизни! - оккупировали диван напротив камина. Вокруг шарились, звеня сосульками в бровях (и не только), толпы веселых людей. Они смеялись, болтали, хлопали друг друга по плечам. А я сидел мордой в камин, погруженный в черную меланхолию. Планировалось, что я проведу этот уикенд с очередной любовью всей моей жизни, устраивая цунами в джакузи и вызывая снежные лавины истошными воплями сладострастия. Встречались мы где-то месяц, пока я не послал этого упыря ко всем чертям. И залог за номер пропал бы, так что пришлось все равно переться сюда, в горы. А вместо говнобойфренда взять с собой лучшего друга. Эм обещал, что так или иначе у меня будет сказочный праздник - и он пока не знал, насколько окажется прав. Эмметт захлопал в ладоши, и мне принесли торт. Я задул свечи и с дрожью в голосе произнес проникновенную речь о зрелости, мудрости и самодостаточности. И о том, какое ужасающее, чудовищное ликование вызывает у меня перспектива остаток жизни в радости и довольствии прозябать одному, словно стояк во тьме. Эм едва слезу не пустил, пока я высказывал всю эту задушевную муть, сжимая его руку. И не успел я сам глухими рыданиями испоганить кремовые розочки, как меня окликнул Блейк. Я чуть не опрокинул диван, вскакивая, и уже заподозрил у себя психическое расстройство. А он сказал, что приехал сюда с ралли горнолыжных педиков. Надо было, наверное, заорать, схватить свой торт и убежать. Но увы, способность принимать верные решения обратно пропорциональна треску ширинки штанов. "Мне больше нравятся спортивные игры один на один, - сказал я, - так действие становится более..." Нужное слово не шло на ум, и Блейк подсказал: "Напряженным". И он тоже пока не знал, насколько окажется прав. Эм благословил нас. Видимо, мой прозорливый (и сердобольный) друг мгновенно понял, что даже если я сейчас останусь с ним в лобби-баре, взор мой будет затуманен, члены сведены судорогой, и хорошо, если слюна не начнет капать изо рта. И едва он произнес свое "на старт, внимание, марш", я прыгнул на Блейка и утащил в свое логово. Первый раз я трахнул его, не раздевая, прислонив к двери номера - спасибо еще, с внутренней стороны. Пока мы пытались приспособить в качестве смазки крем для рук, пришло смс от самого заботливого лучшего друга на свете: "Встретил знакомого, он душка, заночую с ним. В сумке клубничный лубрикант и запас гондонов на год. Ни в чем себе не отказывай". Я последовал совету и не отказывал себе ни в чем. Возможность отсасывать Блейку под потрескивание углей в камине (что-то вроде очень сдержанных, но все же аплодисментов) была невероятным, фантастическим подарком на день рождения. И я был полностью уверен, что когда ночь закончится, чары развеются: Блейк навострит лыжи, и я не увижу его еще несколько лет. Но я не смог бы лишить себя волшебства, даже если бы точно знал, что к рассвету он планирует расчленить меня перочинным ножом и раскидать по окрестным сугробам. Каково же было мое удивление, когда утром мы проснулись, приняли душ, вместе позавтракали - и Блейк сказал, что с первой нашей встречи и по сей день он думает обо мне постоянно. Что любит меня. Что наша встреча здесь не может быть простым совпадением. И что он предлагает дать нашим отношениям еще один шанс. И мы поехали домой. На заднем сидении Эм лизался со своей очередной пассией, а Блейк, как в додревние времена, сидел в моей машине, рядом со мной. Это был новый виток спирали. В прошлый раз я вез Блейка в реабилитационный центр. Он был испуганным и растерянным, а я так и просто в ужасе. Сейчас без ужаса тоже не обходилось - но счастье было сильнее в тысячу раз. Немыслимое, пронзительное счастье, от которого трудно дышать.

***

Эмметт вломился в ванну и тряхнул меня за плечо. Оказывается, я сидел в поддоне душа уже минут сорок и не слышал, как друг стучит. "Эй!" - попробовал возмутиться я. "Ты хочешь сказать, у тебя найдется еще что-то, чего я не видел?" - Эм снял свитер и стал намыливать мне голову. Пока в квартире убирались, друг вытащил меня пройтись. От нервов и недосыпа я чувствовал ужасную слабость, но Эмметт держал меня под локоть, не давая слиться с пейзажем, рухнув в грязный снег на обочине. И щебетал без остановки. Мол, видел он недавно такой пиджак, прямо завтра пойдем и мне его купим. Вышел новый фильм с Мишель Пфайффер, и прямо завтра пойдем и его посмотрим. На Батлер стрит открылся новый рыбный ресторан, и прямо завтра пойдем туда и попробуем суфле из морепродуктов. В общем, хочешь не хочешь, Тедди, а прямо завтра ты должен быть жив, здоров и хотя бы относительно вменяем. На свежем воздухе мне полегчало. Я остановился и смотрел, как в свете фонаря кружатся снежинки. Как-то мы с Блейки встре­тились пос­ле ра­боты и от­пра­вились на про­гул­ку. Был такой же прекрасный зимний вечер. Падал снег - круп­ны­ми пу­шис­ты­ми хлопь­ями. Я обнял Блейка, поцеловал и сказал, что из нас сейчас можно ваять хрустальный шар. А Блейк ответил, что из нас сейчас можно ваять идеальную модель божественной благодати. Эм заметил, что я снова ушел в себя, и утащил в супермаркет. Мы купили продуктов на пару дней и новый горшок для орхидеи. Пока я стоял там перед прилавком, тупо глядя на ряды йогуртов, мне снова начало казаться, что все это не по-настоящему. Что я сплю. Сейчас проснусь и увижу рядом своего Блейки. Пожалуюсь ему, что мне опять снятся кошмары. А он заварит мне чай из ромашки и скажет, что я слишком нервничаю по пустякам. И все хорошо, ведь главное - мы вместе. Я укусил себя за губу, но не проснулся. И все было по-прежнему. Эмметт взял меня под руку и повел домой.

***

В квартире снова было чисто и пусто. На стене осталась вмятина, и Эм перевесил туда одну из моих гравюр. В остальном все стало более-менее по-прежнему. Правда, на меня больше не смотрел с полки Джузеппе Верди, и это было довольно непривычно. Эмметт перехватил мой взгляд и спросил: - А этого-то ты за что? - Выкинул нахуй. Все равно слушать больше не могу. - Ты же его главный фанат! - Эм нахмурился. - Похоже, придется передать фан-клуб кому-то другому. Не хочу больше никакой оперы. - Эй, как так? Ты обожаешь оперу. - Ну, представь, у вас с Дрю Бойдом наверняка же есть какая-то своя песня? Эмметт улыбнулся и наклонил голову. Я продолжил: - А у нас с Блейком вся "Травиата" - наша песня. Вообще весь Верди. А еще Россини, Пуччини, Бизе... - Послушай современное что-нибудь. - Современную оперу? Ну нет. Теперь композиторам главное, чтобы их творение не дай бог не приняли за мюзикл. Уши сворачиваются, как кислое молоко. - Ну ладно, а до Верди? Опера же ужасно старая штука. Наверняка найдешь там что-нибудь по душе. Так, благодаря Эмметту, я подсел на барокко. Мы слушали мадригалы Маренцио (ну, то есть, я слушал, а Эмметт болтался в интернете), когда пришел Брайан. - Теодор, на пару слов, - сказал он. Я выполз к нему на лестничную площадку. - Каких слов, Брайан? Некоторое время он смотрел на меня, облокотившись о стену. Потом вытряхнул из пачки сигарету и сунул в рот. - Люди - работают, вот каких, - сказал он. - И еще: хватит дрочить. - Это две пары слов. - Отлично, пусть групповушку устроят. Короче, завтра ты наконец притащишь свою жирную задницу в офис. Или можешь закопать ее тут навсегда. - Слушай, я прекрасно помню, в каком состоянии оставил дела. И сейчас я могу хоть на "Белую Вечеринку" съебать, ты ни цента не потеряешь. - Да. Но раз ты не собираешься съебывать на "Белую Вечеринку" и просто торчишь тут, засунув голову в жопу, завтра в девять чтоб был в "Киннетик". Потому что люди - работают. Или сидят с головой в жопе и дрочат. Понятно, Теодор? Я кивнул: - Понятно, Брайан. Он похлопал меня по плечу, добавил: "Сходи в солярий, морда цвета Барвинок Крайола", - и ушел. А я вернулся в квартиру и стал смотреть, как Эмметт готовит ужин.