Никого лишнего

Миюки наклонился чуть ниже и едва заметно прищурился, разбирая чужой почерк. Если материала было немного, Набе часто оставался, чтобы ответить на некоторые вопросы. Кроме записей, он многое хранил в голове. Обычно, это были вещи, которые ему самому казались не такими уж и важными, но Миюки спрашивал. До сих пор он ни разу так и не удивился, что Набе знал ответы на все из них. Набе потянулся и незаметно зевнул, бросив взгляд на настенные часы. Необходимость разобраться с еще не законченными повседневными делами торопила его, и порой ему казалось совершенно неприемлемым вот так сидеть и растрачивать время. С некоторых пор он нашел себе неожиданно интересное занятие: наблюдать за Миюки. В такие моменты, когда он оставался один, а Набе был уверен, что к нему Казуя относится не великодушнее, чем к стулу или лежащему на столе яблоку, Миюки становился сосредоточенным и серьезным. Ни следа повседневного озорничества и веселья не было на его лице, а свет лампы, отражающийся в очках желтыми бликами, оттенял черты лица темными тенями, делая его чуть суровее, чем обычно. Миюки громко выдохнул, повел плечами, разминая их, и проговорил, едва слышно хлопнув ладонью по столу: — Кинь яблоко. Яблоко лежало на тумбочке рядом, зеленое и совершенно безобидное. Кивнув, Набе взял его и кинул Казуе. Миюки, видимо, зачитавшись, подался вперед, оперевшись подбородком на руки, и вместо того, что поймать яблоко, получил им по лицу. «Лучше бы этого яблока здесь не было», — думал потом Набе. Однако, еще чуть позже он все-таки решил, что эта случайность была куда более счастливой, чем показалась вначале. — Прости! Ты в порядке? Миюки не выглядел «в порядке». Снял очки и, прикрыв глаз рукой, рассмеялся и негромко проговорил: — Похоже, я зачитался. Веселье началось на следующее утро. Весело было только Миюки, по крайней мере, Набе точно не было весело. Во-первых, он чувствовал себя виноватым за то, что Миюки придется недели две ходить с синяком под глазом. Во-вторых, он считал куда более правильным рассказать всем, что произошло на самом деле, но почему-то с самого утра Миюки подозвал его и попросил никому ни о чем не рассказывать. Оставалось только пожать плечами. * В это же утро в пятой комнате произошел серьезный разговор двух серьезных людей. Один из них был идиотом, второй — еще большим идиотом. Курамочи, конечно, не стал настаивать, но ему очень было любопытно, от кого Миюки успел нахватать за ночь. Но на простой вопрос: — Что с тобой? Казуя раздражающе мило улыбнулся и заявил: — Ничего. — Ага, ничего, — саркастично кивнул Йоичи. Спрашивать больше не стал, но от этого желание узнать правду отнюдь не покинуло его. Савамура был более прост как в выражении чувств, так и в словах: — Миюки Казуя, скажи мне, кто тебя побил, и я его побью! После долгого смеха и пары десятков язвительных шуток формулировка немного изменилась: — Миюки Казуя, скажи мне, кто тебя побил, или я тебя побью! В итоге, после мучительной утренней тренировки, вместо того, чтобы собираться на учебу, они молча сидели друг напротив друга: один — раздраженный, другой — озадаченный. — Если он подрался с кем-нибудь из наших, мы быстро об этом узнаем, — в конце концов, вздохнул Курамочи. — Ага, и тогда… — решительно начал Савамура. Йоичи стукнул его по голове, и сердитое выражение лица тут же сменилось удивленным. — Не торопись. Как будто Миюки не знаешь. Наверняка, он сам и напоролся. * Зоно сел рядом и состроив весьма оригинальное выражение лица (одно из тех, на которые только он способен), поинтересовался: — И что с лицом? «А с твоим?» — весело подумал Миюки, а вслух отмахнулся, с удовольствием наблюдая за переговаривающимися на поле Савамурой и Курамочи: — Да так, случайно ударился. Судя по лицу Эйджуна, они так ничего и не выяснили, что непременно радовало. Заметив недалеко от тренерской Набе, Миюки встал и направился к нему, невзначай добавив: — Только тем двоим не говори, они тебе все равно не поверят. Набе немного удивился просьбе капитана. Разве не странно скрывать правду, когда она такая безобидная? К тому же люди ведь могут Бог знает что подумать, а все из-за какого-то яблока. — Эм… но ведь это произошло случайно… — проговорил он недоумевающе. — Просто не говори никому, — махнул рукой Миюки. — Если что, ты просто ни при чем. Вопрос, насколько достоин Миюки Казуя доверия, всегда стоял в команде Сейдо, когда это не касалось бейсбола. Поэтому к просьбе Набе отнесся с двойным подозрением. Правда, все равно пришлось дать слово, и теперь к недоверию добавилась еще здоровая подозрительность. В таких ситуациях всегда лучше быть начеку. Однако ничего особенного на протяжении последующих дней не происходило. Возможно, если бы Набе не успел поделиться об инциденте с одним своим приятелем, то история на этом и кончилась, но Савамура и Курамочи оказались немного более настойчивыми в своих поисках, чем Миюки мог ожидать. Держа в руках тетрадь с записями, Набе лениво шел по общему коридору. Шел себе, никого не трогал, ловил взглядом мелькающие вдалеке освещенные окна и белые гвозди звезд с куска видного из-под крыши неба, не особенно торопясь, шел в комнату Миюки. К сожалению, по пути туда ему не повезло встретить Савамуру. Набе никогда плохо к нему не относился, да и сложно вообще найти человека, который плохо к нему относится, поэтому, увидев его издалека, улыбнулся и собирался поздороваться. Однако, чем ближе подходил Эйджун, тем растеряннее выглядел Набе. Такое выражение лица у Савамуры появлялось очень редко, а Набе и вовсе никогда его таким не видел. Но ожидать, что злость, так отчетливо отразившаяся в каждой черточке, относится к нему, он и вовсе не мог. Остановившись напротив, Савамура весьма ловко впечатал семпая в стену и одарил полным презрения взглядом. Набе и так был озадачен, но когда Курамочи неожиданно появившийся позади Эйджуна, приобнял его и назвав идиотом, потащил прочь, даже не поздоровавшись, он совсем удивился. Такими странностями, конечно же, надо было поделиться с Миюки. Тот тоже слегка удивился, улыбнулся и как-то странно переспросил: — Савамура разозлился? — а потом мечтательно о чем-то задумался. — Значит, план такой, — заявил он весело, — если они тебя спросят напрямую, пошли их куда подальше. — Ага, я живым-то после этого останусь? — пробормотал Набе, нервно вспоминая некоторые не самые хорошие слухи о Курамочи в средней школе и взгляд, которым его прожигал Эйджун, всего лишь случайно встретив. — Да не переживай ты! — заверил его Миюки. — Они же безобиднее одуванчика! Лицо Набе выражало вполне вежливое, но абсолютное упрямое «Я так не думаю», и Казуя на всякий случай добавил: — Если они тебя хоть пальцем тронут, я потом их сам прибью. Это обещание не особо обнадеживало, и поэтому жизнь Набе стала немного сложнее. Раньше он, конечно, не обращал внимания, но тут до него дошло, что Курамочи то и дело бросает на него хмурые взгляды. Настроенность Савамуры была заметна издалека и каждому, но все-таки внимание со стороны Курамочи напрягало куда больше. Когда Йоичи подошел на перемене, Набе даже не удивился. Скорее он почувствовал облегчение, понадеявшись, что эта запутанная история наконец разрешится. — Слушай, тут слухи ходят… Что это ты с Миюки подрался, — проговорил шорт-стоп, чувствуя всю неловкость ситуации. И что Набе должен был ему ответить? «Пошли их куда подальше»… Ага, а потом вылети из окна второго этажа, пожалуйста, это же не так уж и высоко. — Ну… — У вас с Миюки не все сложилось, но, вроде, в последнее время вы ладили, — продолжил Курамочи, задумчиво уставившись в пол. — И я бы, наверное, меньше удивился, если бы вы оба ходили с побитыми рожами… Что произошло? — он поднял на Набе внимательный взгляд. «Это была случайность, это была случайность, это была случайность», — мысленно повторял Набе, но вслух не ответил. Отвел взгляд, чуть нахмурился и заявил: — Не твое дело. Просьбы Миюки почему-то всегда сводятся к тому, что их исполнение обязательно. Раньше Набе думал, что это относится только к бейсболу, но на протяжении нескольких последних дней вдруг понял, что это совсем не так. — Так это все-таки ты был? — проговорил Курамочи удивленно. Все это время он никак не мог понять, что именно произошло между этими двумя. Миюки смеялся и молчал, как партизан, да и не было похоже, чтобы их взаимоотношения как-то поменялись. Поэтому Курамочи, в отличие от Савамуры, не торопился с выводами и склонялся скорее к версии о том, что Миюки снова задумал какую-то подлую шутку, после которых он постоянно нарывается то ли на драку, то ли на секс. Однако поведение Набе немного сбивало с толку. Теперь это становилось все больше похожим на настоящую ссору. Причем нешуточную. — И почему ты его ударил? Вообще-то, правду говорить было запрещено. «Делай, что хочешь, только не говори им, как это на самом деле произошло», — сказал ему Миюки. Вообще-то, не говорить было довольно сложно, когда тебе задали вопрос в лицо. — Он сам захотел, — выпалил Набе первое, что пришло в голову. Курамочи сначала завис, потом за две секунды несколько раз сменился в лице и, пробормотав что-то непонятное, резко развернулся и ушел. Набе облегченно выдохнул. Потом задумался. И достал телефон для того, чтобы написать очень важное сообщение. * Миюки сидел в классе и давился смехом. Пришло ему нежное: «Я сказал Курамочи, что ты сам попросил ударить тебя. Прости». Когда в дверях появился вышеупомянутый, Казуя умудрился притвориться спокойным. Внутри он давился смехом, но снаружи был почти идеальный Миюки Казуя с насмешкой в уголках глаз. Курамочи мрачно прошел мимо, приземлился на свой стул и решительно заявил: — Я все знаю. — О чем ты? — поинтересовался Миюки, едва сдерживая смех. — Что произошло между тобой и Набе, — ответил Йоичи более спокойно. Миюки уже было хотел все рассказать, но тут Курамочи, придвинувшись поближе и сложив руки в замок, полушепотом проговорил: — Какого черта ты попросил об этом Набе? Он тебе, что, нравится? Или ты думал, что я или Савамура не согласились бы? Казуя удивленно дернул бровями и задумался. А потом как ни в чем не бывало ответил: — Я хотел, чтобы это сделал именно Набе. К удаче Казуи прозвенел звонок, и начался урок. Продолжить разговор не удалось, но зато это дало Курамочи время на раздумья. Знал бы Миюки, не стал бы заходить так далеко. Йоичи всегда казались немного странными отношения Казуи и Набе, учитывая то, что Миюки редко выходил за диапазон бесконечных насмешек в отношениях с кем бы то ни было. Исключение составляли Крис-семпай, которого Миюки уважал, Нори, к которому не за что было придраться, и Набе. Почему Набе? Даже вспоминая их ссору… Миюки явно не знаком с чувством вины. Теперь же все вставало на свои места. Разговор с Савамурой оказался самым сложным. После долгих объяснений и разъяснений, когда до его тупого мозга наконец дошло, он покраснел, помял подушку и пробубнил так, что если бы они не жили в одной комнате так долго, Курамочи бы и не разобрал: — Мне нужно узнать его получше… — У тебя будет отличная возможность, — фыркнул Йоичи. — Я не это имел в виду, — процедил Эйджун, прожигая его через деревянный каркас кровати решительным взглядом. Потом поднялся на лестнице, показав на уровне подушки подозрительную моську. — То есть… я ходил все это время за ним и пытался выяснить, что произошло, а эта сволочь просто надо мной издевалась? — поинтересовался он неожиданно спокойно. — Это же Миюки, — пожал плечами Курамочи, — чего ты еще ожидал? «Хотя этого я от него точно не ожидал», — подумал в свою очередь Йоичи. — Вот обижусь и не буду с ним тренироваться! — заявил Эйджун, залезая наверх. Улегся рядом, обнял Курамочи ногами и руками и уткнулся носом в плечо. — Ага, так и вижу, как ты убегаешь от Миюки, а он такой: «Савамура-сама, дай мне половить твои подачи!» — Да! Так и будет! — решительно согласился Эй-тян. — Где-нибудь в параллельной Вселенной, кья-ха-ха! * Набе возвращался к себе, когда встретил Курамочи. Оказалось, он шел к автоматам. Заявил, что хочет о чем-то поговорить. Открыв банку с соком, Йоичи так из нее и не отпил. Тяжело вздохнул и вдруг спросил: — Слушай, тебе нравится Миюки? Внезапный вопрос заставил Набе вздрогнуть. Он отогнал ненужные мысли, уверив себя в том, что Курамочи имел в виду совсем не это. — Ну… он хороший капитан, — проговорил он, неопределенно покачав головой. — Я не об этом, — ответил тут же Йоичи. — В смысле, как ты относишься к нему, как к человеку? Задав этот вопрос, Курамочи и сам задумался. Сложно сказать о Миюки, как о человеке, что-либо хорошее, но куда сложнее признаться в том, что даже такой, абсолютно неправильный, он может нравиться. Этот разговор однажды завел Савамура. Была глубокая ночь, и тогда Йоичи понял, насколько на самом деле их чувства схожи. Наверное, поэтому и слов не надо было, не нужно было ответа, чтобы по одному выражению лица прочитать все, что было необходимо. Набе замялся. — Ладно, — пожал плечами Йоичи. — А что ты скажешь о Савамуре? Он мягко улыбнулся. — Савамура это Савамура, — проговорил он. — Конечно, он идиот, но я еще не встречал человека, который бы сказал о нем что-нибудь плохое. Курамочи посмотрел на него и слабо улыбнулся в ответ и тут же спросил: — А как ты относишься ко мне? — Нормально, — немного неуверенно ответил Набе. — Я не верю этим слухам о тебе, — заверил он спустя секунду. Курамочи хмыкнул и подался вперед, прошептав: — Снова мимо, — после чего поцеловал его. Вздрогнув от неожиданности, Набе попробовал отстраниться, но Йоичи оказался достаточно настойчивым, чтобы не дать ему этого сделать. Через какое-то время сопротивляться и вовсе перехотелось — Курамочи слишком хорошо целовался, чтобы эта мысль могла удержаться надолго. Он поднялся и потрепал Набе по волосам: — Увидимся завтра, Набе-чан. Если бы это было самое странное, что произошло за последнее время, Набе, может быть, не так сильно нервничал, но ситуация становилась все более запутанной. До определенного момента он никак не мог понять, чего хотят от него эти два еще совсем недавно абсолютно негативно настроенные человека. Буквально на следующее утро к нему подошел Савамура, извинился за свою прошлую выходку и завел весьма странный разговор. О Миюки. — Этот Миюки Казуя снова сбежал от меня, — начал он издалека. — Вот когда-нибудь я его поймаю и заставлю ловить мои подачи, пока руки не отвалятся! — грозно заявил он, помахав в воздухе кулаком. Набе посмеялся. — Обязательно. Эйджун выдохнул и моментально успокоился. Помолчал немного, а потом задумчиво проговорил: — Миюки та еще задница. Вечно ищет повод, чтобы улизнуть от своих обязанностей. Набе пролистнул последние сделанные видео и закрыл экран камеры. — Не думаю, что Миюки пытается улизнуть, — он покачал головой. — У него действительно много дел помимо того, чтобы просто быть кетчером. Савамура недовольно выдохнул. — Если бы он хотел, он бы нашел время. К тому же, он постоянно вместо того, чтобы тренироваться со мной, тренируется с Фуруей… Точно же назло, гад! Набе мог бы найти много способов, чтобы возразить, но другая мысль все никак не давала ему покоя: почему Савамура разговаривает об этом именно с ним? Они помолчали, а спустя какое-то время Эйджун «невзначай» спросил его про любимую мангу, кумира и, определенно для себя, про Тодороки Раичи. Набе не стал бы связывать поцелуй с Курамочи и этот странный разговор, если бы не произошедшее несколько дней спустя. Он, как обычно, дожидался, когда Миюки просмотрит тетрадь и задаст ему еще какие-нибудь интересующие вопросы, но вопреки обыкновению в комнате находились еще двое. И ладно бы они только находились, но в какой-то момент эти двое, совершенно никого не стесняясь, начали целоваться. Едва ли можно было, не краснея, смотреть на эти откровенные поцелуи и лезущие под одежду руки, но когда пальцы Курамочи проворно пролезли под резинку штанов Савамуры, Набе решил, что ему пора отсюда сваливать. За пару секунд до этого повернувшийся к ним Миюки тоже успел охренеть от ситуации. Покраснел, скривился в нервной улыбке и подхватив уже вставшего с места Набе под локоть, проговорил: — Пошли-ка на улице поговорим. Но потянув за собой, неожиданно почувствовал сопротивление. Нужно было быть полным идиотом, чтобы не сложить в единую картину все произошедшее. Кажется, в один момент Набе понял, что знает об этих троих слишком много. А последние события наводили на мысль, что узнал он об этом совсем не случайно. Отбрасывая все и возвращаясь в начало, была ли просьба Миюки лишь попыткой подшутить над Савамурой и Курамочи или изначально несла в себе совсем другие цели? Казуя обернулся и посмотрел на него, удивился и перевел глаза на Курамочи. Однако встретившись с его ожидающим взглядом и с не менее решительным взглядом Савамуры, удивился еще больше. Все пошло не по плану, в нем обнаружилась трещина. Набе собирался задать интересующий его вопрос, но запнулся о неожиданно потеплевший взгляд. Миюки бы обнаружил эту ошибку, раз и навсегда устранив все недоразумения, если бы действительно хотел ее обнаружить. С его губ вместе с ухмылкой сорвалось только негромкое: — Может, здесь и не нужно разговоров… А после эти же губы оказались слишком близко, запредельно близко, обжигающие пальцы коснулись кожи, и, вернувшись в логово этих троих, Набе уже не захотел никуда уходить. Он никогда не любил зеленые яблоки. После этого вечера — полюбил.