***
Владычица одарила каждого участника Похода особыми дарами. Все очень обрадовались волшебным плащам дивных эльфов, которые словно бы подстраивались под мир, что их окружал, сливаясь с сумерками, деревьями и даже самим небом, если то было необходимо для владельца чудесного дара, что был изготовлен специально по мерке каждого Хранителя. Ещё ни один чужеземец не выходил из этого края в одежде лориэнцев, только те, что были удостоены особой дружбы Владык. Также всех ждал не менее приятный прощальный сюрприз. Когда все расселись по своим ладьям: в первой — Фродо, Сэм и Арагорн, во второй — Мерри, Пин и Рейнделл с Ридом, в третьей оказались сильно и крепко сдружившиеся в последнее время Гимли и Леголас (в их лодку сложили больше припасов), ну, а Ним не отставала от своего принца, усевшись с ними, — Владычица неожиданно перехватила Хранителей дальше по течению притока и пригласила на последнюю трапезу, где каждый сделал прощальный глоток из общей чаши. Слишком не хотелось покидать такие тихие и мирные земли. В такие момент каждый понимал, на сколько важна их миссия, и сколько от её исхода зависит. Ну, да не будем слишком глубоко нырять в подсознание Хранителей, им и без нас есть, о чём подумать, давайте лучше узнаем, что же приготовила Галадриэль в память о себе и дружбе с её народом. Арагорна одарили первым, как Предводителя Отряда Хранителей ножнами под стать прославленному мечу Элендила, который, будучи извлечённым из них, не мог ни сломаться, ни затупиться, а также брошь из прозрачно-зелёного самоцвета в виде орла с распростёртыми крыльями. Двум юным хоббитам Она подарила серебряные пояса с массивными пряжками в виде цветков; для Ним и Леголаса были приготовлены два лориэнских лука, что были более упругими и мощными, чем лихолесские и даже имладрисские, и колчаны с тонкими, но тяжёлыми стрелами. Она обратилась к ним: — Тетива ваших луков сплетена из волос лориэнских дев. Такое бывает редко, но вам повезло получить оружие из локонов одной девы. Вы также дополняете друг друга, как эта пара, да будут всегда метки ваши стрелы. Леголас и Нимфа нежно переглянулись и поклонились довольно улыбающейся Галадриэли под странную усмешку Ридернара. Ему в дар принесли тоже не простое, на первый взгляд, копьё, в замен утерянного. Владычица протянула эльфу оружие и едва заметно покраснела. — Я прошу прощения за моё излишнее любопытство к той машине, что ты так ревностно оберегаешь. Прошу, прими. Оно сделано из мэллорна, да пусть оно никогда не потеряет цель, но разит справедливо. — Что вы! Я просто был не в себе и сорвался на вас, простите, и благодарю, — склонился донельзя польщённый эльф. Садовнику Сэму подарили шкатулочку с семечком мэллорна, которым он однажды воспользуется как нельзя лучше и полезнее. Ну, а любезный гном Гимли скромненько попросил всего лишь один локон прелестных золотых волос Владычицы. Настала очередь Рейнделл. — Дитя, твоё любопытство, с которым ты расспрашивала эльфов про нашу музыку, не скрылось от меня, — улыбнулась Владычица Галадриэль. Взгляд Рейнделл явно выражал мысль «Саурон эльфийский, обыкновенный. Зеркало-Око в придачу». — Я хотела бы, чтобы ты приняла этот дар, несмотря на все наши недопонимания. Владычица протянула Рейн небольшой предмет в чехле с эльфийской росписью. Стоило беловолосой недоэльфийке заглянуть в чехол, как все неприятные мысли мигом исчезли из её головы. В чехле из кожи лежала небольшая лира из тёмного дерева, покрытая незамысловатыми узорами. Если бы Владычица могла видеть самые потаённые тайны и секреты Рейнделл, то она бы знала, что попала точно в цель. В прошлой жизни Рейн довольно неравнодушно относилась ко всем струнным музыкальным инструментам и нередко мечтала о похожей лире, поэтому все «недопонимания», едва не доходящие до споров, были мигом забыты. — Спасибо, эм… — замялась Рейн, не зная как обращаться к Владычице. Последняя улыбнулась ей и повернулась к остальным. Самым последним Она одарила Фродо и хотела, чтобы его путь во Мраке был хоть немного светлее, поэтому она преподнесла ему филиал с водой из своего Зеркала, пропитанной лучами Вечерней Звезды. Полезная вещь хоть и показалась такой бесполезной, но то было первым впечатление, какое нередко бывает ошибочным. Когда же, наконец, все дары были подарены, а трапеза закончилась, Келеборн проводил Хранителей к их ладьям, отпустив напоследок напутствий, которые разве что записать у всех на лбу позабыли. Лодки подхватило течение и унесло к ленте из бирюзового шёлка, отправляя их всё дальше на юг, туда, где ждала таинственная неизвестность. А, может, не такая уж и неизвестность?***
Что может быть увлекательнее сплава на лёгоньких лодочках-скорлупках по спокойным водам широкого Андуина? И только любой из нашей троицы смело вам ответит, что лучше этого может быть только валяться дома в кроватке. Да, пейзажи, от которых дух захватывало, да, хорошие попутчики, но только не тогда, когда есть угроза перевернуться и окунуться в ледяную воду (всё-таки не май месяц нынче). Сплав по реке не привёл ни к чему необычному, за исключением ужасно болящих рук и вечных подгоняев от Рейнделл и хоббитов. Первая ещё пыталась что-то бренчать на лире. — Рейнделл, давай, как встретим первого арфиста, заставим научить тебя играть, а то сейчас… не очень, — тщательно подбирая слова, сказал Рид, так как все «радости» путешествия в купе с бренчаниями его начали выводить. — А ты не можешь? — спросила сестра. — Нет, я только на лютне могу играть, — уже более раздражённо ответил Рид и качнул лодку с такой силой, что эльфийка выронила свою лиру, но он подгрёб и схватил инструмент. — Гад, — фыркнула на него Рейн. — Не гад, а эльф, который гребёт. Мне покой нужен, — усмехнулся эльф и отдал лиру назад, предварительно сказав: «Прошу, не играй». Он оглянулся по сторонам. Их лодка плыла позади всех, сказывался недостаток опыта Рида в гребле, а он ведь говорил! В идущей впереди лодке Нимфа о чём-то тихонько беседовала с Леголасом, то и дело касаясь своих волос, губ, ушей, покрываясь румянцем на холодном ветру. Подобные действия навевали Ридернару небывалую тоску о Меретсун; о её прекрасных светло-серых, почти что серебристых, глазах и золотых волосах, которые мерцали в сумраке садов Имладриса. Едва ли не автоматически лицо эльфа озарилось улыбкой от воспоминаний о той, что грела его душу. Он определённо вернётся и докажет её отцу, что достоин его дочери, а ей, что он любит её больше всего на свете. — Ридернар, ты чего так улыбаешься? — спросил Пиппин, обернувшись на эльфа. — Да ничего, друг мой, я просто вспомнил о хорошем, — ответил Рид. — Не о Меретсун ли? — язвительно хохотнула Ним, когда лодки поравнялись. — Да, о ней. И, если не хочешь, чтобы я прервал ваши с Леголасом увлечения… — коварно улыбнулся Рид. — Завидуй молча, друг! — расхохотался Гимли. — Не мешай сестре наслаждаться обществом этого остроухого князька, — раскатисто продолжал смеяться гном. Этот небольшой разговор немного разрядил обстановку, и остаток пути прошёл в светлых мыслях. — Арагорн, надо пристать к берегу, мы не преодолеем пороги в темноте, — сказал Леголас, осматривая берега в призме сумерек. — Мы должны. Нам надо добраться до Порт-Гален, как можно скорее. Будем идти в сумерках, так больше шанс уйти от возможного преследования, — ответил ему следопыт и сделал показательный гребок веслом, ускоряя свою лодку. Пороги уже начались и то и дело грозились скинуть лодки на высокие. Однако пороги были ещё не столь сильны, и пока даже Рид с ними справлялся. Внезапно, свист стрелы разорвал тишину журчащих порогов. На восточном берегу показались первые враги. — Орки, — оповестил Арагорн всех не догадавшихся с первого раза и начал разворачивать лодку к западному берегу. — Придётся возвращаться! Леголас последовал примеру своего бывшего ученика, как и Ридернар. — От чё-ё-ё-рт! — вырвалось из Ридернара, когда, из-за недостатка опыта, их лодку начало сносить под град стрел. Чтобы вытащить лодку из схватившего её течения, Риду пришлось привстать на одно колено и прикладывать к гребку всё свою силу, и, когда они почти выплыли, две рядом летящие стрелы пронзили бедро Рида и тот, вскрикнув, схватился за ногу, едва ли не потеряв весло, но смог его перехватить. — Выгреби, — перебросил он весло Рейнделл. — Как? — искренне удивилась, поймавшая весло эльфийка. — Бер-р-рёшь в рук-к-ки и гребёшь, — слегка заикаясь от страха, сказал Пиппин. Рейнделл, кое-как ухватив весло, начала отчаянно бить им по воде, и лодка всё-таки вышла на спокойную воду, пристав к берегу рядом с остальными лодками братства. — Рид! — бросилась Ним к брату. Однако, её остановил Арагорн, позволивший Леголасу вытащить стрелы, и стал обрабатывать рану эльфа под болезненные стоны. — Ты не сможешь идти, — сказал он, закончив обрабатывать рану Ридернара. — Нас ждёт пеший переход, а тебя нести не кому… Не думал, что скажу этого, но тебе придётся вернуться в Лориэн. — Что? И как я, по-твоему, это сделаю, да ещё и сестёр оставлю? — разозлился эльф. — Возьми одну лодку и поднимайся вверх по течению, здесь оно слабее и ты сможешь подняться до Леса. Владыки не откажут тебе в помощи. А за сестрами твоими есть, кому присмотреть. — Эх… Ладно, видно и в правду нужно, удачи всем и… Вы чё думали, я так просто соглашусь? — вновь начал негодовать эльф. — Рид, — тише, чем обычно произнесла подошедшая Ним. — Пойми, мы не хотим тебя оскорбить, но тебе сейчас придётся покинуть нас. Вернись в Лориэн, путь с твоими ранениями слишком опасен. Дослушав Нимфуин, Ридернар осмотрел всё братство, в глазах каждого читалось согласие со словами сестры. — Хорошо, — помрачнев, сказал Рид… — Прощайте. Он взял лежавшее рядом копьё и, опираясь на него как на трость, пошёл к лодкам. Сев на освобождённую от вещей и нагруженную лишь небольшим запасом еды, он услышал позади голос Рейн. — Стой. Я с тобой. Если ты, конечно, не хочешь от усталости и одиночества посмотреть на другой свет, — подмигнула эльфийка. — Так ты же грести не умеешь, — съехидничал эльф. — А ты мне на что? Научишь! К тому же я тоже имею об этом представление, — отобрав весло, уселась девушка в лодку. Грандиозный сплав закончился там же, где и по всем известному канону — у водопада Рэрос. Если у наших героев осталась хоть малая часть из воспоминаний о грядущих событиях, то они уже давно унесли бы оттуда ноги, но они не помнили, да и что могло случиться, если Боромира больше не было в отряде? Оказалось, кое-что может. Гимли с интересом поглядывал на Нимфу, пытающуюся отобрать у Сэма ложку и показать «как надо» варить уху, и размышлял над тем, чем бы ещё развлечься. Ему на глаза попался Леголас, и срочно нужно было чем-нибудь его задеть. В глазах гнома вспыхнули искорки. Этот дуэт рыжих из Рида и Гимли немного доконал лихолесца, он спокойно к этому относился, отпуская не менее остроумные шуточки. Наконец, Гимли не удержался, когда эльфийка, в порядке вещей, легонько чмокнула в подбородок эльфа, пришедшего за добавкой супа. — Сколько можно его облизывать? Меня сейчас стошнит. — А ты не смотри, — бросила Ним и отдала ложку Сэму. — Держи. Ты за главного. — Какая честь, — насупился хоббит и отвернулся к кастрюльке. А Гимли продолжил свою очередную порцию насмешек, любовно потирая лезвие своей ненаглядной секиры. — Вы слишком много себе позволяете, мой принц, — задорно сказал он, готовый убегать от ничуть не смущённого, но готового к бою Леголаса. — Да, мой принц, вы слегка обнаглели, — подтянулась эльфийка к разговору старших. — Сам зашивай свой дурацкий плащ. — Ты женщина, ты и зашивай, — спокойно ответил эльф, скрестив руки на груди. — И где на мне написано, что я умею шить? — возмутилась Нимфа, наигранно рассердившись. — Просто неслыханная наглость! Это же, можно подумать… Дальше ей пришлось бежать, потому что Леголас решил найти эту самую надпись где-нибудь на ней. Нет, ну, а что? Она, в конце концов, — его женщина, пусть зашивает. Простая логика, которая явно не устраивала слишком гордую для этого дела Нимфу, поэтому ей пришлось бежать и бежать быстро, ибо принц был твёрд в своём убеждении, что женщина просто обязана уметь шить, вот прям рождаться с иголкой и ниткой в руке. Ну и он просто хотел укрыться от слишком любопытных хоббитских глаз где-нибудь, где только он бы слушал такой родной смех и видел эту улыбку. Ах да, и где точно никто не давай комментариев ни к месту и времени, чем очень любили заниматься Гимли и Ридернар. У Леголаса складывалось такое впечатление, что они вечность от него не отстанут, хоть он и старался вести себя много проще, чем кронпринц. Естественно, он старался не замечать едких, уже совсем нешуточных, выпадов эльфа, но тот постоянно о себе напоминал. Почему он просто не мог оставить их с Ним в покое? Между тем, эльфийка бежала по усыпанной золотом поляне и громко смеялась, старалась как можно дальше увести возлюбленного от отряда, ей тоже хотелось отдохнуть от друзей. Ним не могла поверить в то, что ей так мало нужно было для счастья, и теперь она точно знала, зачем пошла в этот поход, точнее за кем. Он ей так что-то напоминал, что-то родное, но что именно, она не могла вспомнить. Что-то, что она когда-то любила. И любит сейчас, убегая всё дальше в лес, накрываемый сумерками, чтобы никто не увидел. Темнело быстро, и Леголас забеспокоился, когда на миг потерял из виду девушку, но, заслышав совсем близко приближающийся голос, он обернулся и увидел его обладательницу. Он сравнивал её с ночью, но всегда говорил, что она ясна, словно яркий день, только вступивший в свои права. — Далеко отходить не стоит, — мимолётно заметил он, приблизившись и взяв её за руки. — Но ты же защитишь меня? Вон, какой ты у меня сильный и грозный с тяжёлым, тугим луком, — подзадоривала эльфийка принца, пытаясь дотянуться до оперения стрел в его колчане. Но это лишь прикрытие, она тянулась к аккуратному острому ушку. — Осторожность не помешает. — Да ну? Разве, ты не хотел бы оказаться здесь, со мной, наедине? Поцелуй меня. — Хм… Даже не знаю, что делать, — игрался эльф. — Интересное предложение, мне надо подумать. Ним развернулась и зашагала прочь, громко хмыкнув на прощание, но эльф обнял её со спины и шепнул на ушко: — Я согласен. — Ещё бы ты не согласился, — проворчала эльфийка, но таки развернулась к спутнику лицом и пристально начала разглядывать каждую чёрточку его лица: безусловно красив, аристократичен и утончён. Едва он склонился к ней, как прямо над ними раздался душераздирающий вопль. Назгул, верхом на крылатой твари. Рефлекторно заслонив Ним собой, эльф потянулся за спину, но отчего-то пошатнулся и упал на землю. Испуганная эльфийка даже не поняла, что произошло. Она осталась одна. Стараясь привести возлюбленного в чувства и позвать на помощь, она сама не заметила подступающей угрозы. Огромные крылья потоком воздуха кружили в темноте опавшие листья, что цеплялись за волосы и одежду, не дав Ним разглядеть призрачный силуэт, подкравшийся со спины. Она почувствовала его кожей, но слишком поздно. Сзади её как охапку сена кто-то схватил за плечи и куда-то потащил, но девушка упорно цеплялась за никак не реагирующую руку Леголаса, плача и зовя его, но он не услышал. Слёзы капали из глаз, застилая и без того ослепшие глаза, но Ним упорно рвалась на свободу. Когда её усадили в седло (так ей показалось в темноте) и больно дёрнули за волосы, она вжала голову в плечи, лишь бы не слышать этого ужасного, зловещего шёпота\кряхтения прямо в самой голове. — Хочешь, чтобы брат остался жив, сиди смирно. Падать долго и больно. Она не очень-то вдавалась в подробности, её больше волновало благополучие Леголаса, нежели Рида, но Рида смогут защитить друзья, а принц здесь один, против двоих назгулов, да ещё и без сознания. Испуг заставил её проглотить крик и слёзы, омерзение и… беспокойство. Она молча сидела на летающей твари, пока та поднималась над верхушками деревьев, пока издали доносились крики друзей, а она молча сидела, высматривая где-то впереди себя пряди золотых волос. Передний назгул не утруждал себя грузить эльфа в седло, а просто сунул его в когти своего «коня», поэтому Ним не мешала спина Кольценосца. Эльфийка боялась только одного, что назгулы посчитают Леголаса не нужным, когда узнают, что он — не её брат, что они ошиблись с эльфом. О да, Ним потеряла контроль над ситуаций, но не голову. Она прекрасно поняла, о чём толковал ей назгул, кому-то понадобились дети другого мира, и прислужники этого кого-то промахнулись, схватив не того. Страшно было даже думать о будущем: куда их везут и зачем.