«Он придёт, мой противник неведомый, Взвоет яростный рог в тишине, И швырнет, упоенный победами, Он перчатку кровавую мне. Тьма вздохнет пламенеющей бездною — Сердце дрогнет в щемящей тоске — Но приму я перчатку железную И надену свой черный доспех. На каком-то откосе мы встретимся В желтом сумраке знойных ночей. Разгорится под траурным месяцем Обнаженное пламя мечей. Разобьются щиты с тяжким грохотом Разлетятся осколки копья, — И безрадостным каменным хохотом Обозначится гибель моя.»
Роальд Мандельштам
Она смотрела на него исподлобья злым взглядом, словно на врага, которого вначале хочется застать врасплох внезапной атакой, а потом убить. Она чувствовала, что теряет его, и это вызывало отчаяние. Эллария Сэнд была весьма умной женщиной. Умной настолько, чтобы помнить о том, кем она является, умной настолько, чтобы это принимать и не обращать внимания на насмешки за спиной и косые взгляды, умной настолько, чтобы понимать — при таком положении и статусе она рано или поздно потеряет Оберина Мартелла. И вот этот день настал… Эллария знала, что если она не выведет принца из себя и просто уйдет в тень, не докучая ему, то сможет быть со своими девочками всегда. Оберин не отберет дочерей у неё…, но только в том случае, если она не будет совершать глупостей. Сможет ли она? Сэнд сжала губы и отпила вина. Оно было терпким и кисловатым — никакого намека на сладость, которая щекотала бы язык, заставляя жмуриться от удовольствия. Вкус этого вина был точно таким же, как и шаткое положение, в котором она сейчас очутилась. А всё из-за робкой девчонки Сансы Старк. Неужели эта Роза Севера лучше нее? Сэнд поморщилась. Навряд ли это так, но Оберин, судя по его поведению, считал иначе. Он становился более молчаливым и угрюмым. Поздно ложился, а когда Эллария просыпалась, то обнаруживала, что лежит в постели одна. Он не был с ней ласков, но и грубым тоже не был. Он вообще не обращал на неё никакого внимания. Эллария понимала, что стала для него пустым местом. Они не любили друг друга, но и не относились друг к другу равнодушно. Между ними была неудержимая страсть, общие интересы и увлечения, которые позволяли вести долгие и интересные беседы, а потом родились четыре прекрасные дочери, которые связали её и принца ещё сильнее. Но достаточно ли этого? Нет. И Эллария это прекрасно понимала. Она теряет Оберина, если уже не потеряла. Женщина понимала, что проигрывает юной девчонке, которая ещё даже не раскрыла свою женственность. Сэнд казалось, что боги насмехаются над ней: Оберина уводит изнеженная невинная девица, которая едва ли способна на что-либо в постели. Неужели это правда? Эллария вновь обратила свой взор на мужчину, который полулежал на софе и что-то читал, но сейчас задремал. Раскрытая книга лежала на коленях, а выражение лица казалось беспокойным даже во сне. Она видела его в таком состоянии только однажды: когда умерла Элия. Что же случилось сейчас? Кого так глубоко в своей душе похоронил принц Дорнийский? Сэнд поднялась на ноги и тихо пересекла покои. Подол нежно-оранжевого платья красиво развевался, плечи и спина были обнажены. Эллария была прекрасна, как и всегда. Она и ощущала себя такой: красивой, полной сил, желанной…, но только не для Оберина. Женщина взяла книгу и, закрыв её, положила на столик, стоявший неподалеку. Отвернувшись, она хотела отойти, но мужские пальцы внезапно схватили её за запястье. — Что тебя так беспокоит, что ты весь вечер сверлишь меня недовольным взглядом? Эллария чуть сощурила глаза, губы её сжались. Много едких и грубых слов, которые точно могли бы задеть Оберина, просились на язык, но сейчас не время. Женщина приподняла полы платья и, забравшись на софу, села принцу на колени, заглядывая ему прямо в глаза. — Я скучаю. И я боюсь. — Чего? — Завтра поединок… — Не начинай, — лицо Мартелла помрачнело, — мне вполне хватило гневного письма Дорана, который приказал мне немедленно возвращаться в Солнечное Копье и не заниматься глупостями. — Я видела Гору. Ты действительно собрался сражаться с этим… да я его даже человеком не могу назвать! — Ты думаешь, что я проиграю? — Я просто не могу исключить этот ход событий. Оба замолчали, сверля друг друга взглядами. Эллария, глядя в эти черные омуты, думала лишь о завтрашнем поединке. А Оберин с растерянностью подметил, что голубоглазые женщины всё-таки больше ему нравятся. — Почему ты вызвался защищать эту чертову Старк? — внезапно проговорила Сэнд. Руки её потянулись к застежкам на камзоле. — Потому что я так захотел, — просто сказал Мартелл. Он не стал останавливать Элларию, когда та начала целовать его, спускаясь ниже. Она была крайне нежна и вместе с тем ненасытна. Стянув с принца камзол, Сэнд притянула его к себе, заставляя сесть, а затем впилась в его губы. Оберин сильнее прижал к себе женщину. Возиться со всевозможными застежками и шнуровками на этом, пусть и легком, но достаточно замысловатым в плане надевания платье, ему не хотелось, и поэтому он буквально сорвал его, желая поскорее оголить тело Элларии. Женщина лишь улыбалась сквозь поцелуи. Тревоги мгновенно оставили её, и она снова почувствовала себя желанной. Софа была слишком узкой и неудобной, именно поэтому внезапное падение на холодный пол было проигнорировано. Мартелл навис над Элларией. Платье её было безнадежно испорчено, но женщина не обращала на это никакого внимания. Сэнд задышала чаще, её обнаженная грудь быстро приподнималась и опускалась от каждого вдоха и выдоха. Она выгнулась, словно кошка, тихо постанывая, когда руки принца заскользили под ногами, задирая шелковую невесомую юбку платья. — Ты сегодня страстная, — лукавая улыбка скользнула по губам Оберина. — Просто кто-то уделял мне слишком мало внимания, — с претензией сказала Эллария. — Вам придется это отрабатывать, мой принц. Она будто плавилась в его руках, прикрывая глаза в блаженстве, когда мужчина приник губами к её шее. Ей хотелось раствориться в этой неге и чувствовать удовольствие от их близости снова и снова. Сэнд широко распахнула глаза, когда в дверь внезапно постучали. Она ожидала, что Оберин проигнорирует этот стук, но ожидания её не оправдались. — Не обращай внимания, — сказала она, пытаясь притянуть Мартелла к себе обратно, но принц мотнул головой и поднялся на ноги. Кто бы это ни был в столь поздний час, а предстать в таком весьма потрепанном виде перед неизвестным гостем не хотелось. Поднявшись с пола, Эллария проследовала во вторую комнату их покоев, которая служила спальней. Оберин стремительно накинул на себя камзол и попросил стучащего войти. Завидев Тайвина Ланнистера, который никак не удивил принца своим визитом, Мартелл чуть присел на край стола, складывая руки на груди. — Лорд Тайвин, чем обязан? Десница короля молча прошел в покои, взгляд его был холоден и тяжел, как всегда, руки сцеплены за спиной. Один только вид Ланнистера говорил о том, что разговор предстоит долгий и серьезный. — Извините, что потревожил вас в столь поздний час, — проговорил лорд холодным тоном — так, словно и не извинялся вовсе. — Всё в порядке. — Готовы к завтрашнему бою? — Я всегда готов к бою, как и к внезапной войне, кстати. Тайвин чуть сощурил глаза и присел в ближайшее кресло. Оберин остался стоять. Некоторое время Ланнистер молчал, словно не знал, как начать разговор, впрочем, в данный момент, он и вправду был в небольшой растерянности по этому поводу. И дело обстояло даже не в деликатности, просто Тайвин хотел преподать всё так, чтобы Мартелл безо всяких претензий и подозрений принял его предложения. — Принц Оберин, я очень долго думал об… даже не знаю, как это назвать… вражде и неприязни между нашими семьями. Однако завтра вы получите желаемое, победив сира Клигана. — О, вы так уверены в моей победе, — прервал Тайвина Мартелл. Взгляд его стал насмешливым, как и сам тон голоса. — Уверен, — Ланнистер сохранил ледяное спокойствие. — Более чем. Вы искусный воин, а кроме того — весьма умны. Гора пусть и силен, но ему едва ли удастся перехитрить вас. — Да вы меня захвалили. — Это не похвала, а констатация факта — сир Григор Клиган проиграет, другого исхода завтрашнего боя я не вижу, — сказал Тайвин, повысив голос, что, однако, никак не было воспринято Оберином. Насмешливый взгляд, как и чуть кривоватая улыбка никуда не делись. Тайвин совсем не впечатлял его своим холодным спокойствием и яростью. — Итак, — Мартелл выпрямился и, отвернувшись от Тайвина, налил себе вина, — предположим, что завтра наступило, и я действительно выиграл. — Бросив взгляд на чашу с вином, принц вспомнил о правилах гостеприимства. — Вина? — Нет, спасибо, — проговорил Тайвин, решая не отвлекаться от основной темы. — Вы, наверное, хотите спросить меня, чего же я в таком случае от вас хочу? — Именно. — Умножить вашу награду. Брови принца приподнялись, лицо из насмешливого сделалось слегка удивлённым и задумчивым. — Награду? — Смерть Горы для вас нынче не награда? — Теперь настала очередь Тайвина удивляться. — Для меня это просто дар богов! — выпалил Оберин. — А молодая невеста может считаться даром богов? — как бы между прочим поинтересовался десница. Мартелл вначале ничего не сказал. Не сказал потому, что ему не была понятна суть вопроса Тайвина, хоть он и пытался лихорадочно её понять. — После такого вопроса люди, особенно если они не понимают всей сути, ждут объяснений, — проговорил принц, спустя минуту. — И я объясню. — Тайвин поднялся на ноги. — Санса Старк. Я не буду скрывать того факта, что вы последний кандидат на роль её мужа. Вся семья девушки убита, и, так как она воспитывается у нас, именно мы отвечаем за устройство её будущего. Если завтра все обвинения с неё будут сняты, и честь её будет восстановлена, она вполне подходит вам… как невеста и, в последующем, жена. Оберин, выслушав желанные объяснения, даже не знал, как реагировать. Санса — это юная и прекрасная девушка, которая даже не представляет, насколько она желанна. В один миг она стала так досягаема…, но что-то тут определённо не так, и Мартелл понимал это. Старк — ключ от Севера, а Ланнистеры только спят и видят, как подчинить себе всех северян и основать в Вестеросе полное господство Ланнистеров. — Скажите мне сразу: в чем тут подвох? — спросил Оберин, не желая впутываться в какие-либо интрижки. — Подвохов нет — только условия, — сказал Тайвин. — Мы выдаем за вас Сансу, принцесса Мирцелла и принц Тристан тоже свяжут себя узами брака, наши семьи наконец найдут взаимопонимание, а между Ланнистерами и Мартеллами больше не будет недосказанности. — У меня создается впечатление, что леди Санса — это сундук золота, который отдают мне, чтобы Мартеллы наконец успокоились и восстановили отношения с Ланнистерами. Неужели у вас закончилось золото, лорд Тайвин? Торгуете людьми? — усмехнулся Оберин. — Можете называть это так, — Ланнистер не обратил внимания на едкие слова, — однако, раз уж мы с вами говорим начистоту, то ответьте мне на один вопрос: была бы леди Санса, предположим на мгновение, самой дорогой шлюхой, не то что в Семи Королевствах, но и в Вольных городах, вы бы отказались от ночи с ней? — Вы умеете задавать вопросы. — И всё-таки я жду ответа. Ответа ждал не только десница, но и Эллария, которая притаилась возле двери спальни. Женщина была весьма обеспокоена данным разговором, точнее, он нагонял на неё панику и сильную злость. — А вы? — Оберин отпил вина. — Раз уж мы говорим начистоту. — Я весьма презрительно отношусь к шлюхам. — Представим, что она… только начала торговать своим телом, — не уступал Тайвину принц. — Не думаю, — спокойно изрек десница. — Вы врете, — уверенно заявил Мартелл. — А я бы переспал с Сансой, и тут уже не играет роли — шлюха она или нет, самая дорогая или самая дешевая. К тому же, она не шлюха, она молода и прекрасна. — Так вы готовы взять этот живой товар и заключить между нашими семьями перемирие? — Готов. — Но это не все условия, — решил не медлить лорд Бобрового Утеса. — Вот как? — Оберин только шире улыбнулся: как же ему было интересно вести дела с Ланнистерами, по большей части потому, что они были в меру наглые и без всякого понятия чести. — Санса Старк — ключ от Севера, точнее, она останется им, если завтрашний поединок пройдет благополучно. — И? — В браке, как правило, рождаются дети, — начал Ланнистер, — а если Санса родит от вас сына, то он по праву будет считаться наследником Винтерфелла. Отдайте мальчика на воспитание в Королевскую Гавань, как только ему исполнится семь лет. — Как видите, мне не особо везет с сыновьями. И вообще, если родится сын, вы действительно наивно полагаете, что я отдам своего единственного наследника вам? — Это всего лишь равноценный обмен, у вас ведь остается Мирцелла. При таком раскладе обе наши семьи будут… крепко связаны. — Вы умете выкручиваться из ситуации, — Оберин допил вино и поставил чашу на стол. — Мы так тщательно обсуждаем все эти вопросы, словно я уже победитель, а Санса Старк — моя жена и носит под сердцем моего ребенка. — Я предпочитаю озвучивать все предложения и условия сразу, чтобы потом не было недосказанности. Доверие приходит только путем правды и честности, — заявил лорд Тайвин. — Мне было десять, когда меня отправили в Песчаник воспитанником, и если Санса действительно родит мне сына, то я отправлю его в столицу Семи Королевств в таком же возрасте, — сказал Оберин. Ланнистер кивнул, чувствуя поверхностное раздражение. Однако он понимал, что такое соглашение лучше, чем ничего, и надо действовать, пока принц пребывает в более-менее хорошем расположении духа. — Если вы завтра выиграете, предлагаю устроить прием, где соберутся все уважаемые семьи Семи Королевств, которые сейчас находятся в Королевской Гавани. Там мы и объявим о вашей с Сансой свадьбе. Мартелл лишь кивнул. — Не думал, что мне когда-нибудь представится возможность быть женихом и мужем. — Честно говоря, я сам не могу представить вас в подобной роли. Однако леди Санса будет прекрасной, во всех смыслах этого слова, женой. «О, я не сомневаюсь!» — пронеслось в голове принца, и вновь улыбка озарила его лицо. В какой-то степени он уже был в предвкушении этой свадьбы, но с таким же нетерпением предвкушал и отъезд из столицы. Эллария Сэнд, притаившаяся за дверью спальни, крепко сжала руки в кулаки, думая о том, что отныне она ненавидит Оберина Мартелла.***
— Это безумие! — Это самое верное решение! Тирион ещё ни разу не видел Сансу в таком состоянии. Она стойко и без каких-либо колебаний отстаивала свою точку зрения, глядя ему прямо в глаза. Голос её был тверд, лицо беспристрастно, разве что краска сошла с щек, уступив место мертвенной бледности. Она была напряжена, но вместе с тем готова была идти до конца. — Сделайте это! — ещё с большей уверенностью говорила Старк. — Сделайте это, и я буду верить вам всегда. Я помогу вам, даже если весь Вестерос будет мечтать о том, чтобы вас убить. — Надеюсь, что такого не случится. — Случится может всё, что угодно! — отрезала Санса. — Я никогда бы не могла подумать о том, что буду просить вас достать яд, но это так, и я вас об этом прошу. Вы единственный, кто сейчас может мне помочь, и всё, чего я хочу — это услышать ваш ответ. «А девочка выросла. Стала волчицей», — в сотый раз подумал Тирион и сильнее натянул капюшон. Ему было непривычно находиться в столь позднее время на улицах Королевской Гавани, но делать было нечего — он пообещал Сансе помощь. Карлика успокаивал только тот факт, что рядом безмолвной тенью шагал Бронн. Вид у наемника был самый безразличный, какой только может быть, а безразличный вид — залог того, что рядом опасности нет. — И что же потом? — Ланнистер вскидывает голову и смотрит на Сансу. Она стоит, выпрямив спину и вытянувшись, словно струна. Руки её сжаты в замок, а подбородок вздернут. — Мы отравим копья, — она говорит так обыденно, будто они беседуют о погоде. — Как? — Очень просто, — выражение лица Сансы никак не меняется. — У Оберина есть оруженосец, заприте его где-нибудь на время, пусть Подрик побудет оруженосцем принца на время поединка. Пусть сделает вид, что полирует наконечник копья, а сам его смажет ядом… — Даже если получится сделать так, яд тоже должен быть особенным, чтобы не вызвать подозрений, — только и смог произнести Тирион. Сказать, что он был поражен её весьма хитрым планом — это ничего не сказать. — У вас ведь наверняка есть на примете кто-то, с кем можно посоветоваться или даже купить яд. — Я не травлю своих врагов ядом. — А я травлю. И сейчас мой враг — это Гора, и ему просто необходима моя помощь, чтобы умереть. У Тириона действительно не было на примете кого-нибудь такого, кто сможет продать не обычный яд, а яд, который отравит быстро, словно змея, но при этом не оставит следов. Однако Бес знал, кто сможет помочь ему в этом деле, и, когда обратился за помощью к Варису, понял, что не ошибся. Завернув за угол, полумуж и наемник оказались в плохо освещенном переулке. Помимо мрака, тут царила давящая на уши напряженная тишина. Тириону оставалось лишь чувствовать, как внутри всё холодеет, когда он заметил, что Бронн мгновенно выпрямился и положил руку на рукоять меча. Ему казалось, что если он сегодня умрет здесь, то это будет насмешка богов — ушел для того, чтобы помочь и спасти, но не смог выжить сам. «Наверное, надо было брать больше людей», — Бес покосился на бродягу, который, судя по его шатающейся походке, изрядно выпил. Он взял только Бронна по наставлению Паука, который заверил, что так будет надежнее, ибо никто не должен узнать, что Ланнистер куда-то ходил. Лишние подозрения ни к чему. Покосившийся каменный домик ничем не отличался от сотни других домов, мимо которых прошел Тирион за время своего пути. Но Варис заверил, что именно тут живет тот самый человек, который может помочь ему. Поднявшись на крыльцо, полумуж постучал в деревянную дверь и глубоко вдохнул прохладный воздух, чтобы успокоиться. Дверь открыла молодая черноволосая женщина. Волосы её были курчавые и непослушные, они торчали в разные стороны, словно их только что развеял ветер. Но, несмотря на это, Тирион тут же отметил её красоту. Женщина была невысокая, но стройная, черты лица казались идеально правильными. — Мне нужен некий Венус… — начал он. Незнакомка прыснула и лукаво улыбнулась, как будто слова Беса почему-то развеселили её. — Венус — это я. — Она вскинула голову, глаза её сверкнули в полумраке. — Мне уже нашептали птички о том, что вам нужна помощь. Брюнетка шире открыла дверь и отступила в сторону, пропуская ночных гостей в дом. Бронн и Тирион не стали медлить и быстро зашли внутрь. — Признаться честно, — Венус быстро прошла мимо своих посетителей, — впервые у меня такой богатый клиент! Кто бы мог подумать, что ко мне явится кто-то из рода Ланнистеров! Она скрылась в другой комнате, послышалась возня и тихое бормотание. Тирион переглянулся с наемником, тот лишь пожал плечами и, подняв голову, посмотрел на проем. — Я не буду говорить вам, как называется этот яд, — Венус снова появилась перед гостями, в руках она держала пузырек из прозрачного стекла. Жидкость, что наполняла эту маленькую емкость, была темно-синего цвета. — Одна капля — и человек почувствует слабость, две капли — он засыпает и умирает. — Как быстро начинает слабеть жертва? — поинтересовался Бес. — Пару минут достаточно. — То, что нужно. Достав парчовый мешочек, наполненный золотом, Тирион кинул его Венус, которая ловко поймала свою награду и снова улыбнулась. — Рада служить вам, милорд! А в голове карлика пронеслась мысль о том, что эта женщина сослужит верную службу в плане хранения его маленькой тайны. Иначе дело вновь не обойдется без наемника.***
Тирион почувствовал себя лучше только вернувшись в замок. Вокруг была тишина, но теперь она действовала на полумужа успокаивающе. Бронна он отпустил. Ланнистер чувствовал острую необходимость побыть одному и поразмышлять по поводу завтрашнего поединка. Пока он идет до своих палат, у него есть на это время, а дальше… Дальше ему хочется думать лишь о ноющих ногах, которые, впрочем, прекратят ныть, как только он уснет, а спать хотелось жутко. С утра пораньше Бронн запрет оруженосца Оберина Мартелла в самой дальней кладовке замка, которая находится в северном крыле. И надо будет предупредить Подрика. «Как же хорошо, что он вернулся вместе с леди Бриенной. Как раз вовремя», — пронеслось в голове, и Тирион даже позволил себе чуть улыбнуться. Такой человек, как Подрик — большая редкость, едва ли где-то можно найти ещё одного такого же преданного и честного оруженосца. — Вы вернулись весьма быстро, — Варис вышел из-за угла — как всегда внезапно и бесшумно. Мастер над шептунами уже в сотый раз оправдывал свою должность в совете таким образом и каждый раз впечатлял Тириона. — Место, куда вы направили меня, оказалось прескверным, — отозвался Бес. — Зато эта молодая женщина — Венус, согласитесь, она наипрелестнейшая девушка, а какая умная! У неё огромный потенциал, жаль только, что его никогда не заметят, потому что она девушка, к тому же бедная простушка, — Паук подстроился под небыстрый шаг карлика и двинулся с ним по коридору. — Сегодняшний случай заставил меня вновь убедиться в том, что яд — оружие женщины, и они все при возможности стараются этим оружием воспользоваться. — Признайтесь, вы надоумили Сансу на это? — поинтересовался Тирион. — Нет, — ответил Варис, — она сама додумалась до этого. Наша Роза Севера вырастает и крепнет. — Она не принадлежит дому Тиреллов. — Однако она является Розой Севера и более оправдывает девиз Тиреллов, чем кто-либо еще из их семьи. Поразительное дело, как меняется Санса! Единственное, чего я не могу понять, по какой причине она так меняется. Она так готова защищать принца… Тирион остановился. — Только не говорите мне снова, что есть ещё что-то, о чем я не знаю. — Вы знаете всё, что знаю я сам. Только вы не замечаете… — Чего? — Девочка влюбилась в принца Оберина, думаю, новость о свадьбе весьма обрадует её, если только не… — Если только не Серсея, — закончил Ланнистер. — Именно, — подтвердил Варис. — Вчера ваш отец поговорил с Оберином Мартеллом, тот согласился на брак, и, естественно, ваша сестра уже осведомлена об этом. — Дайте угадаю, она уже думает о том, как всё испортить? — Помолвку расторгнуть она не сможет, но вот леди Сансу она заставит спуститься с небес на землю. Думаю, если королева и миледи Старк как-нибудь останутся наедине, Серсея сможет это сделать. — Что бы она не сказала Сансе, уехать из Королевской Гавани девочка хочет сильнее. — Да, я такого же мнения, но всё же… — Варис посмотрел Тириону прямо в глаза. — Не стоит делать так, чтобы леди Санса и королева Серсея оставались наедине, лучше держать девочку подальше от вашей сестры. Думаю, вам не стоит объяснять, почему я так говорю. Бес лишь кивнул. Варис знает всё, как и всегда, но ничего не говорит напрямую. Благо, боги не обделили его умом, и Тириону хватило и этих ничем не примечательных фраз, чтобы понять — Серсея не успокоится просто так. Если Санса избежит казни, сестра постарается совершить свое правосудие и будет повторять попытки снова и снова, пока Старк не покинет столицу… или не умрет.***
Утро было на удивление солнечным, даже слишком… Солнце палило столь нещадно и сильно, что люди позабыли о том, что осень начинает вступать в свои права, и снова вспомнили о прекрасном и теплом лете. Некоторые считали, что это знак Мартеллов. «А завершится это предзнаменование тем, что Красный Змей пронзит свои копьем Гору, как пронзает оно солнце на знамени Мартеллов», — шептались между собой и придворные, и простой люд, который тоже знал, что сегодня состоится судебный поединок. Сансе позволили помолиться в богороще, причем приказ этот отдала королева Серсея, что так и кричало об уверенности Ланнистерши в своей победе. Она будто совершала эту снисходительность с мыслью: «Пусть девчонка помолится своим северным богам перед смертью». Старк, может, и оставалась по-прежнему наивной, но этот намек поняла быстро. Она с удовольствием вдохнула свежий воздух и подставила лицо ласковому ветру. Даже если ей и суждено умереть, главное — она помолится своим богам и увидит яркие лучи солнца и голубое небо. Пусть это солнце и небо принадлежит Югу, а не родному Северу, пусть молится она не в богороще Винтерфелла, она всё равно была рада такой возможности. В данный момент больше ничего не имело значения. Её сопровождали леди Бриенна Тарт и сир Джейме Ланнистер, и Санса была безумно благодарна, когда они остались у входа в богорощу, позволяя ей пойти дальше одной, чтобы в одиночестве помолиться Старым богам. Как только девушка оказалась у огромного дуба, она припала к его корням, чувствуя, что слезы наворачиваются на глаза. Она хотела начать молиться, но вместо этого громко разрыдалась. Санса чувствовала душевную боль, равносильную той боли, когда она узнала о смерти матери и братьев, когда на её глазах казнили отца. — Вы плачете так, будто меня уже убили, и вас завтра казнят, — внезапно раздался голос. Старк быстро подскочила на ноги и посмотрела на принца Оберина, который с непринужденной улыбкой на лице направлялся к ней. Сансу безумно удивил его безмятежный и спокойный вид, будто не ему предстояло в скором времени сойтись в поединке с Горой. — Что вы здесь делаете? — только и смогла выдавить из себя Санса. — Решил прогуляться, надо же как-то размять ноги. Увидел леди Бриенну и Ланнистера, они сказали, что вы тут, и я решил не упускать возможности увидеться с вами перед боем, — пояснил Мартелл. Он подошел ближе. Девушка вскинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. Сейчас Оберин казался Розе Севера странным, его обращение было иным, как и выражение лица, как и взгляд: он смотрел на неё так, будто знает что-то такое, что касается их двоих, только вот она пока по какой-то причине остается в неведении. — Никогда не понимал, как можно молиться деревьям, — нарушил минутную тишину, воцарившуюся в богороще, принц Дорнийский. — Вы просто не были в настоящих богорощах… — Почему же, был, я бывал во многих местах, и старые древние богорощи произвели на меня только пугающее впечатление. — Меня больше пугают пения, что раздаются в стенах септ, и душный запах благовоний. — С каких пор вы стали бояться септ? — С тех самых, как ступени одной из них окропили кровью моего отца, тем самым осквернив это место и заставив меня поверить в то, что Новые боги беспомощны. Оберин перестал улыбаться, лицо его сделалось серьезным. Сейчас он смотрел на это летнее дитя, которое росло на Севере в более суровых условиях и подчинялось более строгим традициям… Может, он зря согласился на брак? Они слишком разные — как пламя и лед, и неизвестно, кто кого погубит. «В Дорне нет богорощи, там она никак не сможет услышать шёпот своих богов», — внезапно пронеслось в голове принца, и отчего-то ему стало горько. — Вы бы хотели побывать в Дорне? — внезапно, пожалуй, даже для самого себя спросил Оберин у Сансы. — Я бы хотела побывать где угодно, лишь бы подальше от Королевской Гавани, — ответила она. «Это уже что-то», — с иронией подумал Мартелл. — Надеюсь, после поединка мы оба сможем вернуться в Дорн. Он резко развернулся и ушел, оставив Старк в полном недоумении. Девушка хотела спросить, что значат его слова, но всё, что она смогла сделать — это глубоко вдохнуть воздух и медленно выдохнуть. Слова принца стали ещё одной головной болью для неё: что это значит? С какой стати ей ехать в Дорн? Погостить? А её разве пустят? Её пустят только вперед ногами, Серсея будет очень стараться, чтобы это осуществить, так к чему же были сказаны эти слова? «Надеюсь, они не сулят ничего плохого», — подумала Санса. Листва на деревьях громко зашелестела, а ветер разметал опавшую листву. Старк подняла голову и посмотрела на небо. Ей казалось, что сквозь шелест листвы она слышит шепот богов.***
Ближе к полудню на улице стало совсем невыносимо. Солнце поднялось высоко и ещё более сильно палило своими лучами окрестности Королевской Гавани. Серсея решила не останавливаться и захотела устроить представление. Королева-регент решила устроить решающий поединок на одной из центральных и самых больших площадей Красного замка, более того, она приказала пускать всех желающих посмотреть на бой. Тирион видел, как ликующе улыбается сестра, как одаривает всех снисходительным взглядом, и ему становилось дурно: казалось, она знает что-то такое, доступное только ей и никому более. Бес даже напрямую спросил Вариса, нет ли каких новостей о Серсее, которые он должен знать, но Паук на этот раз не помог ему. «Надеюсь, она пребывает в таком прекрасном расположении духа потому, что уверена в силе Горы», — подумал Тирион и обратил свой взор на Сансу. Девушка находилась рядом с леди Бриенной и Джейме, чуть позади стояло ещё несколько гвардейцев. На самом краю площадки расположили навес, под которым стояла Эллария Сэнд в развевающихся пурпурных шелках. Женщина была недовольна. Смотря на Оберина Мартелла, который не выпускал чашу с вином из рук, она что-то негромко ему высказывала, стараясь заглянуть в глаза принца, но тот, судя по его непроницаемому лицу, не слушал её и никак не обращал внимание на недовольство возлюбленной. Принц Дорнийский не стал утруждать себя доспехами, рассудив, что броня из вареной кожи будет практичнее и удобнее. Тириона это насторожило: в какой-то степени от хорошей защиты тоже зависит твоя жизнь. Он покосился на Подрика, который старательно «полировал» наконечник копья. «Боги помогите мне», — карлик почувствовал, как напряженное и взвинченное состояние завладевает его телом, заставляя руки трястись. — Может, не стоит пить столько вина перед боем? — Он решил прервать ссору возлюбленных и всё-таки зашел под навес, решая, что надо проконтролировать ситуацию. — Может, не стоит действовать мне на нервы? — огрызнулся Оберин, снова наполняя чашу. Настроение у принца было скверным — это было понятно по одному тону голоса. — Я всегда пью перед боем. — Оберин… — начала, было, Эллария. — Замолчи! — Принц поднял руку, в которой держал чашу, и пальцем указал на женщину. — Тебе сейчас лучше вообще сделать вид, что тебя тут нет! — Я… — Поговорим после поединка, а теперь иди вон! Губы Элларии сжались в тонкую полоску, глаза наполнились слезами, но, не говоря ни слова, она развернулась и ушла. Тирион ожидал, что она вовсе уйдет с площади, не желая смотреть на поединок, но Сэнд последовала к трибунам. — Может, вы наденете хотя бы шлем? — слабо предложил Ланнистер, не понимая, что он вообще здесь делает. По-хорошему, ему следовало вообще уйти и не попадаться под горячую руку. Оберин резко поставил чашу с вином, да так, что сам столик покачнулся, а вино расплескалось. — Слушай, ты… — начал, было, Мартелл, и Тирион уже готов был звать на помощь, но внезапно услышал нежный голосок. — Принц Оберин. Бес обернулся и заметил Сансу, что смотрела на принца обеспокоенным взглядом. — Всё в порядке? — Она прошла под навес. Спокойная, с гордой осанкой — броня леди. Карлик понимал, что девушка никак не показывает своего волнения, в то время как её душа наверняка рвется на части. — Миледи! — мужчина улыбнулся. — Вам не стоит пить перед поединком, — внезапно сказала Санса, — и, прошу вас, наденьте шлем. Тирион снова приготовился к тому, что сейчас ему придется звать гвардейцев, потому что слова Сансы явно не пришлись по вкусу принцу. Каково же было его удивление, когда Оберин лишь криво улыбнулся и, отвесив поклон, сказал, что сделает всё, что угодно ради миледи. Слова были сказаны с долей иронии, однако Санса это проигнорировала. Сейчас ей было важнее то, что Красный Змей согласился выполнить её просьбу. На ватных ногах Бес проследовал вслед на Сансой. Он поднял взгляд, чтобы ещё раз посмотреть на её гордо выпрямленную спину. Внезапно карлику захотелось схватить её за подол платья и удержать, попросить развернуться и уйти подальше от этой площади, подальше от замка, подальше от Королевской Гавани. Санса села на скамейку, которую поставили именно для неё. Гвардейцы придвинулись чуть ближе. Девушка чуть удивилась, когда Тирион сел по правую сторону от неё. — Разве вы не должны сидеть на трибунах вместе со своей семьей? — не удержалась от вопроса она. — Неужели вы забыли, что я выступал свидетелем вашей защиты на суде? — только и произнес Ланнистер, понимая, что этот вопрос донесет суть лучше всякого прямого ответа. Санса лишь кивнула в ответ на его слова, а взор её быстро скользнул по центральной части трибун, которые находились под навесом и где сейчас сидели лорд Тайвин и Серсея. Когда раздался удар в гонг, Санса напряглась и вытянулась, словно натянутая тетива лука. Девушка почувствовала, как живот начинает скручивать от страха, когда она увидела сира Григора, что вышагивал к центру площади. Он был огромен, огромен настолько, что, казалось, мог заслонить собой само солнце. Его могучая черная тень падала на выщербленные желтые камни, которыми была выложена площадка. Взяв в руки копье, Оберин Мартелл вышел навстречу Клигану. Толпа возликовала при виде принца, а тот бросил приветливую улыбку в сторону трибун. Со стороны казалось, что для него всё это выглядит словно представление, на котором он покрасуется и не более… Лицо его уже не было злым или обеспокоенным, принц широко улыбался и выглядел вполне безмятежно. Старк забеспокоилась и заегозила на скамейке, чувствуя тошноту. — Вам нехорошо? — обратился к ней Тирион. Девушка лишь помотала головой, лицо её побледнело. Оберин, поигрывая с копьем, двинулся навстречу Горе. Улыбка пропала с лица, как только он посмотрел на сира Григора: лицо его потемнело, а в глазах черными водами плескалась самая настоящая ярость. — Тебе сказали, кто я? — громко спросил он у Горы. — Мертвец! — прорычал тот. Санса сцепила руки в замок и чуть прикрыла веки, чувствуя, как дурнота усилилась. — Мертвецом сегодня будешь ты! — уверенно заявил Мартелл, начиная медленно обходить Григора. — Я убью тебя за свою сестру, за её детей! Я — Оберин Мартелл, ты убил и изнасиловал мою сестру принцессу Элию, и сегодня ты заплатишь за это. — Вряд ли, — Гора усмехнулся и крепче перехватил свой огромный меч. Красный Змей тоже криво улыбнулся и внезапно бросился в атаку. Копье его скользнуло по металлу доспехов, меч Клигана рубанул по воздуху. Ловко перескакивая с места на место, Оберин наносил удары копьем, неповоротливый Григор едва поспевал за ним, не успевая отразить атаки. — Ты убил мою сестру! — твердил он в промежутках между ударами. — Убил её детей! Санса сжала юбку платья руками, наблюдая за дракой, она чуть подалась вперед, будто сама была готова в любой момент броситься в бой. Принц продолжал твердить обвинения, ловко избегая ударов и нанося новые. Внезапно Григор с удивительной быстротой и ловкостью подался вперед и вновь рубанул мечом, Оберин резко выставил копье вперед, но от сильного удара оно поломалось на две части. Чтобы острие меча не задело живот, Мартелл отскочил назад. Гора не растерялся и продолжил наступление, размахивая мечом. Отступая назад, Красный Змей неожиданно оступился и упал. Шлем с удивительной легкостью соскользнул с головы и с громким тарахтением отлетел в сторону. Клиган двинулся на Оберина, который, перевернувшись на бок, резко вскочил на ноги и повернулся прямо к Горе, тот махнул мечом, но как-то неумело и без должной твердости. Острие скользнуло прямо по лицу, оставляя дугообразный порез на левой стороне лица от виска до самого подбородка. Кровь закапала на кожаную броню, Оберин зашипел от боли, а Санса подскочила на ноги, успевая заметить ликующий взгляд Серсеи. — Санса… — Тириону только оставалось следить за тем, как девушка, вскочив, схватила копье, что стояло на изготовке и, окликнув принца, кинула оружие ему. Даже Джейме и Бриенна, что стояли рядом, не успели как-либо отреагировать. Такой поступок Сансы был весьма неожиданным. Бес посмотрел в сторону трибун. Лицо Серсеи исказилось от ярости: казалось, она едва сдерживается от того, чтобы вскочить с места и вцепиться Сансе в волосы. А вот Тайвин Ланнистер, вроде бы, не обратил никакого внимания на выходку Старк, всё его внимание было приковано к бою. Оберин поймал копье одной рукой и, ловко крутанув его, нанес Григору удар. — Изнасиловал! — яростно крикнул он. — Убил! Мартелл снова крутанул копье. Чтобы увернуться от удара, Гора отшагнул назад и задрал подбородок, оставив шею незащищённой. Воспользовавшись этим секундным замешательством, Оберин нанес удар прямо в шею, но он оказался недостаточно глубоким, чтобы быть смертельным. Санса почувствовала сильную досаду, она так и осталась стоять на том самом месте, с которого бросила принцу копье. Красный Змей нанес удар, а затем толкнул Клигана. Тот снова отступил назад, переворачивая чугунную горелку, которую зажигали вечером для освещения. Мартелл опять ударил, но на этот раз Гора отразил его и, резко поддавшись вперед, оттолкнул от себя принца, а затем наступил на него сам, нанося удары. — Признайся мне, — Оберин подался вперед и воткнул копье в щель, которая образовалась в броне противника. — Это сделал ты: убил Элию и её детей! — Заткнись! — Ты убил их, твои руки были по локоть в крови! — Снова удар. — Ты убил её детей. Ты убил её! — Закрой рот! Гора занес меч и удар обрушился на плечо принца, который упал на колени от боли. Лезвие меча прорубило кожаную броню, оставляя глубокий порез на плече. Санса вскрикнула и прижала руки к лицу, чувствуя, что её сейчас вырвет. Григор, решив, что из этого боя он выйдет победителем, хищно улыбнулся и, наклонившись к Оберину, сказал: — Да, это я убил твою сестру и её детей! Я размазал их мозги по стенам замка, а затем изнасиловал твою сестру, которая стонала от боли подо мной! Она плакала и кричала! Она звала на помощь, даже пару раз выкрикнула твоё имя, надеясь, что ты внезапно появишься и спасешь её! Мартелл вскинул голову, чувствуя, как ярость накрывает его с головой. Громко закричав, он бросился вперед и снова замахнулся копьем — удар пришелся в шею, а затем в правый глаз. Кровь полилась по лицу Клигана, закричав от боли, он хотел шагнуть назад, но упал. — Ублюдок! — Оберин снова нанес удар в шею. — Ты сдохнешь, как тварь! В ярости принц наносил удары один за другим, кровь Горы начала заливать каменную площадку. Санса увидела, что Клиган забился в конвульсиях, наверняка это подействовал яд. Красный Змей, поливая Григора грязными ругательствами, наносил удары снова и снова, пока тело его не дернулось последний раз и не замерло. «Я невиновна. Он победил», — Старк чувствовала, как слезы катятся по щекам. Она не слышала ничего и не видела никого. Ей даже не была интересна реакция Серсеи. Девушка отвернулась, потому что в нос ей ударили запахи пота и крови. Слабо перебирая ногами, Роза Севера двинулась куда-то вперед, стараясь стереть из воспоминания картину, где фигурировало изуродованное принцем Оберином тело Григора Клигана. Санса брела подальше от площади, даже не задумываясь о том, можно ли это делать. Хотя, с другой стороны, можно — она ведь невиновна. Она свободна. Она может больше не находиться под стражей. Старк хотела расхохотаться, но внезапно собственные ноги подвели её, и она упала на землю, выставляя ладони вперед и разбивая их. На смену смеху быстро пришли слезы. Когда сильные руки подняли её с земли, девушка вскрикнула. — Куда вы ушли? — Казалось, это не он только что сражался на поединке. Оберин Мартелл смотрел на Розу Севера с толикой беспокойства. Санса заметила кровь на лице принца и рану на плече. Оторвавшись от мужчины, она упала на колени, и её вырвало. Мартелл быстро отвел волосы девушки от лица и погладил её по спине. — Тише, — проговорил он, — всё позади. Старк замотала головой, чувствуя, как слабость накрывает тело: только сейчас до девушки дошло осознание, насколько же она вымоталась. Она поднялась, и, бросив взгляд на лицо Оберина, которое теперь украшал порез, снова упала, а бушующие волны темноты накрыли её с головой.