***
Санса поняла, что ей будет трудно. Ей будет трудно привыкнуть к самому жаркому Дорну, который состоял из высушенных солнцем каменных пустошей и песчаных пустынь. Этот край казался ей совсем чужим, даже в Королевской Гавани она не чувствовала себя так неуютно как сейчас. Это была не столица с ее садами и умеренным климатом и тем более, это был не Север с его темными лиственными и хвойными лесами. С его холодными ночами и пасмурными днями. Жарко было невыносимо, а воздух был высушен настолько, что первое время Старк казалось, словно ей его не хватает, словно она вдыхает недостаточно. Пыль постоянно летела в глаза, оседала на одежде. Иногда разыгрывалась непогода. Горячий ветер поднимал клубы пыли, которые окутывали тебя словно туманное грязно-желтое облако. Привыкшие к таким сюрпризам климата дорнийцы, даже толком не обращали внимания на такую непогоду, не обращали внимания на жару, пыль и сухой воздух. Когда начинался сильный ветер, они закрывали лица платками, чтобы пыль оседала на ткани, а не попадала в нос или рот. Сансе казалось, что она увядает: Дорн не нравился ей абсолютно, ей казалось, что она никогда не сможет привыкнуть к этим перегретым на солнце камням и золотистому песку, который многометровыми горами возвышался над ними. Оберин, напротив, как будто стал другим человеком: он шутил, весело что-то обсуждал с людьми из своей свиты и вообще был разговорчив. Иногда даже вспоминал какие-либо смешные случаи из своего прошлого. Казалось, будто Дорн вдохнул в него жизнь. В такие моменты Санса любила наблюдать за принцем и внимательно слушала каждое его слово, чтобы просто получше узнать этого человека. Они ведь и вправду ничего не знали друг о друге. До этого и Санса, и Оберин жили только настоящим, показывали друг другу что они из себя представляют по предоставленным случаям. Старк не рассказывала ему, как прошло ее детство, какой была жизнь на Севере, не рассказывала ничего про свою семью. Мартелл также избавил свою молодую жену от рассказов о себе. Передвигаться пришлось на конях, даже Сансе. Лорд Тирион выделил Старк двух служанок, которые должны были прислуживать миледи в дороге. Каждый вечер они смазывали мозоли на ее руках и ногах мятным маслом, чтобы хоть чуть-чуть снизить боль. От долгого сидения на коне, девушка натерла жуткие мозоли на ногах, бедра были стерты. Руки ее также пострадали от поводий, которые иногда девушке приходилось слишком сильно натягивать, чтобы остаться на своей кобыле. Каждая ночь была для Сансы настоящей пыткой, потому что она никак не могла уснуть из-за боли: мозоли кровоточили, спина и ноги дико болели, ей было даже трудно лежать. Но чтобы не показаться слабой, каждое утро она выходила из дорожного шатра с непроницаемым лицом и превозмогая боль, садилась на коня. Оберину северянка тем более не смела жаловаться. Ей казалось, что прошла целая вечность до того момента, когда принц объявил, что они прибудут в Солнечное Копье через два дня. Дорнийцы из свиты возликовали и подняли чаши, которые были наполнены водой, над ярким костром. Уже наступала ночь, путники устроили привал. «Значит мои мучения скоро закончатся», — только и подумала Санса. Она как всегда оставила ужин нетронутым и поспешила скрыться в шатре, чтобы обработать раны. Старк зашла внутрь и скинула с себя дорожное платье, оставшись только в легкой полупрозрачной сорочке. Она умыла лицо, руки и опустила ноги в чан с холодной водой, чувствуя небольшое облегчение. Прикрыв глаза, она стала ждать появления служанок, которым приказала прийти как только они поужинают. Санса услышала, как отодвигаются тяжелые ткани, которые висели на входе. Не открывая глаз, она проговорила: — Принесите быстрее мятного масла, мне очень больно. — Почему ты ничего не сказала мне? Услышав голос Мартелла, она подскочила и испуганно посмотрела на него. — Оберин… — Санса, мы несколько недель пересекаем Дорн, приближаясь к Солнечному Копью и все эти несколько недель, ты терпела эту боль, ничего не говоря мне. Она явно слышала в его голосе укор и недовольство. — Я не хотела беспокоить вас. — Ты обязана меня беспокоить в таких случаях. Он подошел к столику на котором стояли небольшие пузырьки с разными маслами. Взяв несколько, Оберин вернулся к Сансе и приказал ей сесть. Девушка тут же повиновалась. Бесцеремонно задрав сорочку, оголив ноги девушки, он принялся рассматривать ее мозоли, которые уже превратились в кровоточащие раны. Старк почувствовала, как щеки ее становятся пунцовыми. — Мятное масло только помогает снизить боль, но оно не заживляет раны, — проговорил Мартелл. Он открыл коричневый пузырек и капнул небольшое количество масла на рану, на внутренней стороне бедра. Санса дернулась, потому что сильно защипало. — Тише, — шепнул Оберин, — зато это поможет. — Что это? — Масло растения, которое называется «Медь короля», оно не очень распространено среди мейстеров, но раны от него заживают быстро. Старк просто кивнула. — Откуда вы это все знаете? — не сдержалась от вопроса она. — Я много где был и по большей части, мои путешествия были небесполезны, — проговорил Оберин. — Я изучал искусство врачевания и яды за Узким морем, даже учился в Цитадели и выковал себе шесть звеньев мейстерской цепи. — И что же потом? — Надоело. От чего-то Санса улыбнулась. — Вот так просто: вам надоело и вы тут же бросили, и вам не было жалко бросать свои труды? — Нет, — ответил принц, — жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на какое-либо бесполезное занятие. Я считаю, что если тебе что-то наскучило, надоело, ты не можешь это терпеть дальше, надо бросать. Именно в этом и заключается причина моих долгих путешествий. — Потому что вам надоедал Дорн? — Нет, потому что мне надоедало быть принцем. Санса ничего не сказала на эти слова, но, как ни странно, в какой-то степени, она понимала, что именно надоедало Оберину. Увидев это понимание в глазах своей жены, Красный Змей продолжил: — Ты как никто другой можешь понять меня, Санса. Ты ведь принцесса Севера, с детства тебя учили манерам, вбивали в голову разные правила… я знаю, ты образец истинной леди, но всегда ли это нравилось тебе? — Нет, — тут же призналась Старк. — Впервые я почувствовала ненависть к своему статусу, когда… когда мне сказали, что мой брат Джон — бастард и я, учитывая мое благородное происхождение, не должна общаться с ним. Вначале я не понимала, что в этом такого, я хотела играть с ним как раньше, но, я боялась гнева матушки. А потом, спустя время, я начала поддаваться мнению, что бастарды — плод позора и мне, благородной леди, действительно не стоит с ним общаться. Поэтому, я могу понять почему вы иногда уставали быть принцем. Бывает твой статус многого тебе не позволяет, возлагает слишком большой груз ответственности. Мартелл пристально посмотрел девушке в глаза, словно решая, стоит ли ей сейчас сказать то, о чем он думает. — Но есть то, что мне никогда не надоедало, — внезапно заявил он. Масло закапало на другую рану, Старк лишь вздрогнула. — Что же? — Быть отцом, — признался Оберин, — это никогда не может надоесть, никогда ты об этом не пожалеешь. У меня восемь дочерей, каждую я вырастил почти что на своих руках, каждой горжусь, каждой восхищаюсь. Санса понимала, что это глупо, но внезапно она почувствовала какую-то поверхностную ревность, но не из-за того, что Оберин так ласково высказывался о своих дочерях. Вдруг он все еще любит или как-то привязан к своей последней любовнице, которая родила ему четырех дочерей? Будет ли он любить также и ее детей? А вдруг еще и помимо самой Элларии у него есть какие-то женщины, к которым он привязан? Только сейчас Санса поняла, насколько сложно ей будет в Дорне. Сложно будет не только потому, что она Роза Севера, наследница Винтерфелла, которая, при желании, запросто может стать северной королевой, созвав все знамена. Сложно будет не только потому, что Дорн сильно отличается от других частей королевств своими нравами. Будет сложно еще и потому, что ей, едва ли не в прямом смысле, придется бороться за своего мужа.***
Санса увидела этот таинственный блеск издалека, когда еще само Солнечное Копье и Тенистый город, который раскинулся вокруг замка, казались большими несуразными грудами камней. Оберин объяснил ей, что это так блестят две главные башни замка: башня Солнца, которая была увенчана большим куполом из хрусталя с позолотой и башня Копья, на вершине которой располагается настоящее громадное копье из золота. Казалось, что оно в действительности пронзает солнечный диск, как на родовом гербе Мартеллов. Замок, как и сам город, располагался на краю полуострова Перебитая рука и с трех сторон его окружало Летнее море. Санса почувствовала едва уловимый запах водорослей и йода, который принес ветер. С каждым шагом, город был все ближе. С каждым шагом, волнение девушки усиливалось. Спустя несколько часов путники подошли к городу и Санса вскинула голову, смотря на оборонительные стены замка, которые петляли через весь Тенистый город. Все, начиная от маленьких домиков, в которых жил простой люд и заканчивая самим замком правящей семьи, было сделано из желтого кирпича. Замок величественной громадой возносился над шумными, запутанными и тесными улочками города, бросая свою могучую тень на маленькие сооружения и до Старк дошло понимание, почему городок прозвали именно Тенистым. Он и правда был как тень, призрачный отблеск, который никак не мог сравниться с необычайностью Петляющих стен и самим замком, две главные башни которого, казались просто невероятными! Как только они зашли в город, народ начал восторженными криками и поклонами встречать Красного Змея. Везде было слышно его имя, люди улыбались так, словно само солнце спустилось с небес и одарило этот душный и пыльный городок своими лучами. Санса поняла, что Тирион не преувеличивал, когда говорил, что простой народ очень любит принца Оберина. Она ехала на своей кобыле прямо за принцем, сжимая поводья так сильно, словно боялась, что у нее их отберут. Как только проезжал Оберин, крестьяне переводили свой взгляд на Старк. Девушка явно видела непонимание, неприятие, она была для них почти что чужестранка. Все дорнийцы были темноволосые, со смуглой кожей, темными глазами, а она была полная противоположность им, не говоря уж о нравах, законах и элементарном поведении. Никто не приветствовал ее, впрочем, Санса этого и ждала. Пока что она — всего лишь жена принца Дорнийского, но что она из себя представляет, покажет время. Замок защищали тройные ворота, которые были открыты, что уже говорило о том, что их ждали, причем с явным нетерпением. Как только они заехали в главный двор замка, к ним тут же выбежали конюхи, которые приняли у путников лошадей. Санса с облегчением выдохнула — их путь окончен, слава богам, теперь ее раны смогут зажить. Из замка вышел крупный чернокожий мужчина в медных доспехах за которым, судя по одинаковым желтым кафтанам, на которых была вышита символика Мартеллов, шел отряд стражников замка. Оберин слез со своего коня и тут же направился к нему. — Арео! — сказал принц имя темнокожего мужчины. — Я думал вы в Водных Садах. — Принц Доран, как и ваши дочери, не могли пропустить ваше прибытие, — глухо и даже как-то тихо, что показалось Сансе несвойственным для такого большого человека, произнес Арео. — Я очень рад, что вы прибыли, принц Оберин. Взгляд его метнулся по направлению к Старк. Девушка чуть вздернула подбородок и в ответ посмотрела на него, взгляд отводить она не посмела. — Леди Санса, — он поклонился ей. — Не леди, а принцесса, — поправил его Оберин, снимая жесткие кожаные перчатки с рук, — мы заключили брак перед Старыми богами. Северянка увидела на лице Арео явное непонимание и она знала почему: с чего бы принц Дорна, который верует в Семерых, ни с того ни с сего, заключает брак перед Старыми богами? — Санса, это Арео Хотах — капитан гвардии моего брата и его личный телохранитель, — представил Оберин мужчину. — Ты также можешь обращаться к нему по любым вопросам. — Я всегда к вашим услугам, принцесса. «Принцесса» — как же это резало слух. Нет того привычного обращения «миледи», нет теперь ее имени Санса Старк; как когда-то ее мать из Кейтилин Талли, стала Кейтилин Старк, так теперь и она стала Сансой Мартелл. Ей даже не было так непривычно в Королевской Гавани, как здесь. Все тут было другое и все казалось чужим. Внезапно девушка почувствовала еще большую тоску по родному дому. Они зашли внутрь и Санса на мгновение остановилась, чтобы получше разглядеть огромный холл замка. Она увидела широкую лестницу, которая выводила к большим резным дверям, судя по убранствам и обстановке за теми дверями — это был главный чертог замка, какой был и у них в Винтерфелле. Оберин, не долго думая, направился туда, Санса последовала за ним. Когда она вошла в большой зал, то отметила про себя, что солнечного света сюда проникает гораздо больше, нежели чем в главный зал в Винтерфелле. Ближе к стенам стояло три больших стола, за которыми могли разместиться несколько сотен человек, не меньше. Но сейчас за одним из этих столов, рядом друг с другом сидели девушки. Все были схожи между собой внешне, но явно были разных возрастов. — Отец! — Первыми подскочили две маленькие девочки. Одна была чуть выше второй и выглядела немного старше. Обе были черноволосые и кареглазые, и, как показалось Сансе они больше были похожи на Элларию, нежели чем на Оберина. Девочки подбежали к принцу и он, раскрыв свои объятия, схватил младших дочерей в охапку и закружил. Следом поднялись еще четыре девушки. Две из них выглядели старше самой Сансы, а две другие, судя по тому, на сколько лет они выглядели, были двумя первыми дочками Элларии и Красного Змея. Они улыбались, глядя на Оберина и как только он закончил обнимать младших, перевел взгляд на них. — Мне ничего не сказали про твое прибытие, — обратился он к высокой стройной девушке, которая, была очень похожа на самого Мартелла. Из всех дочерей, она казалась самой старшей. — Ним прибыла несколько дней назад, отец, ты уже был в пути, не было смысла предупреждать тебя об этом. Санса перевела взгляд на ту, что говорила. Девушка была среднего роста с короткими каштановыми волосами и темными глазами. Почувствовав на себе взгляд северянки, она в ответ посмотрела на нее. — Это и есть та самая Роза Севера — Санса Старк? Точнее, теперь уже Мартелл. Дядя сказал нам, что ты заключил брак перед ликом Старых богов. В голосе слышались нотки недовольства и издевки. Санса тут же почувствовала себя неуютно. — Верно, — подтвердил Оберин, не придав значения тому, каким тоном разговаривала Тиена. — Санса, это мои старшие дочери: Нимерия и Тиена. Младшие: Элия, Обелла, Дорея и Лореза. Из младших дочерей больше всего похожей на Оберина была Элия, которая смотрела на Сансу с явной враждебностью и девушка понимала почему. Обелла, вторая из младших дочерей, унаследовала от матери густую копну вьющихся волос и стройный стан, но глаза у нее были отцовские. В отличие от других дочерей, Обелла была явно скована и она была единственной, кто не бросал в сторону Старк воинственных или злых взглядов. — Мне очень приятно, — проговорила Санса, почувствовав, что в горле пересохло. — Нам тоже, — сладко улыбнулась Тиена. Улыбка ее в какой-то степени была угрожающей. Привыкшая, за годы проведенные в Королевской Гавани, к лицемерию, Старк быстро осознала, что вежливость это показная и, скорее всего, все дочери Оберина ее невзлюбили. Благо Нимерия молчала, хотя взгляд ее также не предвещал ничего хорошего. — Обелла, — принц улыбнулся дочери и она тут же подошла к нему чтобы обнять. Судя по такому внезапному порыву, девочка была очень привязана к отцу. Когда Оберин посмотрел на Элию, она демонстративно отвернулась и ушла из зала. Нимерия вздохнула, смотря младшей сестре вслед. — Думаю, мне надо поговорить с ней, — сказала она отцу. Лицо Красного Змея сделалось хмурым и недовольным, однако, комментировать поведение дочери он никак не стал и просто кивнул. — Я с тобой, — пропела Тиена и двинулась за старшей. Сансе казалось, словно у нее сейчас уйдет земля из-под ног. Все оказалось в сто раз сложнее чем она думала. Любовницы, Эллария, уважение придворных, теперь это уходило на второй план… почему же она заранее не подумала про дочерей Оберина, с которыми найти общий язык будет труднее всего? Особенно если учесть такую разницу в возрасте. Одни годились ей в старшие сестры, другие ненамного младше ее, пожалуй, с самыми младшими она еще сможет как-то наладить контакт и-то в лучшем случае. — Обелла, думаю Дорее и Лорезе сейчас стоит прогуляться, — сказал принц, многозначительно посмотрев на дочь. Она поняла все без слов и взяв младших сестер за руки, и бросив на Сансу короткий взгляд, вывела их из зала. Мартелл подошел к жене и взял ее за руки. Санса стояла опустив голову. — Посмотри на меня. — Они меня ненавидят. — Старк подняла взгляд. — Не тебя, а мой выбор. — Разве это не одно и тоже? — Нет. Им непонятна сама моя идея о браке и дело не в том, что с тобой что-то не так, они осуждают меня. Санса отвела взгляд, обреченно вздохнув. — Мне не легче от этого, Оберин. — Она высвободила руки. Это был второй раз, когда Санса назвала его по имени, обратилась к нему на «ты». Слышать такие вещи от девушки, для Красного Змея было равносильно тому, если бы Санса выругалась при нем. Странно…, но ему было приятно, когда она говорила его имя. Было приятно, что хотя бы на мгновение, но она разрушает эти границы, эту твердую броню леди и показывает истинные эмоции, как это было сейчас. Северянка не только была расстроена и растеряна, она была раздражена из-за сложившейся ситуации, что также было для принца в новинку. Оставалось только гадать, что именно раздражало ее сейчас и кого она в этом винит, хотя мужчина догадывался… — Принц Оберин, — в дверях появился Арео и Санса, которая и думать забыла о нем, невольно задумалась: был ли он тут все время или куда-то отлучался, — принц Доран ждет вас в своих палатах. Мартелл кивнул и тут же направился к выходу из зала. Санса направилась вслед за ним, понимая, что к разговору, который прервался, придется еще вернуться. Пока они шли по замку, девушка вертела головой, оборачивалась, крутилась, пытаясь идти и все разглядеть. Замок был большой и, как казалось Сансе, он был весь наполнен солнечным светом. Пару раз она от невнимательности и рассеяности, врезалась в Оберина, который шел чуть впереди. Он лишь улыбался на это, видя, как Старк вертит головой, стараясь все разглядеть. — Солнечное Копье поменьше Красного замка и уже тем-более Винтерфелла, тут ты не заблудишься, — по-доброму усмехаясь, сказал Мартелл. Но Санса так не считала: от чего-то этот замок казался для нее настоящим лабиринтом, в котором она всегда будет блуждать, не зная, куда идти. Все окна в покоях были зашторены и пахло какими-то травами. Лишь через приоткрытые двери, которые вели на террасу, лился поток дневного света. Санса посмотрела на заправленную кровать с мятым покрывалом, на котором, судя по всему кто-то недавно лежал. Когда они прошли на широкий балкон, Старк увидела мужчину, который сидел в кресле и смотрел на город, который расстилался перед ним. Его лица девушка не видела, но успела заметить, что он достаточно худощав, а волосы его почти все поседели. Когда они обошли кресло и встали перед ним, Санса посмотрела на принца Дорана, лорда Солнечного Копья: вид его был изнеможённый и уставший, и естественно, Старк тут же поняла, что мужчина болеет и скорее всего недуг давно мучает его. — Миледи… простите, принцесса Санса, — принц Доран внимательно посмотрел на нее и уголки его губ растянулись в улыбке, — извините, что не оказал должного приема. — Все нормально, Доран, главное, что теперь мы дома, — подал голос Оберин. Он наклонился к брату, чтобы обнять его. — Ты писал мне, что чувствуешь себя лучше. — Я не хотел тебя беспокоить, к тому же, я смотрю поединок не прошел даром, — принц внимательно посмотрел на Красного Змея, — ты теперь хромаешь и на один шрам у тебя больше. — За каждую победу приходится чем-то жертвовать, — отозвался Мартелл, — главное, что я отомстил за нашу сестру. Доран лишь кивнул и снова перевел взгляд на Сансу, которая, по какой-то причине не могла отвести от принца глаз. Они были похожи с Оберином и одновременно с этим, сильно отличались друг от друга: если от ее мужа сразу чувствовалась какая-то невидимая опасность, властность и сила, то от Дорана веяло спокойствием и каким-то апатичным умиротворением. — Теперь я понимаю, почему мой брат решил связать себя узами брака, — Доран улыбнулся шире, — вы невероятно красивы, Санса. — Благодарю, — тихо пробормотала девушка, щеки ее залились маковым цветом. — Я очень рад приветствовать наследницу Винтерфелла, одну из дочерей лорда Эддарда Старка. Ваш отец был очень честным и благородным человеком, весть о его смерти расстроила меня, — сказал Доран. — Вы знали моего отца? — осмелев, задала вопрос Санса. — Да, не могу сказать, что мы близко с ним общались, но все же, он всегда производил хорошее впечатление. Очень жаль, что такие люди как лорд Старк страдают от несправедливости, которой он подвергся в Королевской Гавани. Почему-то от этих слов стало легче. Санса видела, что принц говорит это все искренне, а не просто потому, что обязан поддержать светскую беседу. Может хоть в Дорне на нее не будут смотреть как на дочь предателя? Может хоть тут она не услышит грязных слов, способных осквернить память ее отца, матери и братьев? — Должно быть вы устали с дороги, — произнес Мартелл-старший. — Санса, ты должна отдохнуть, — сказал Оберин, поворачиваясь к жене, — я побуду с братом немного. — Вечером состоится ужин, — предупредил Доран, — наша семья большая, все хотят познакомиться с Розой Севера. Старк снова, непонятно от чего, покраснела и кивнула. Арео приказали провести миледи до покоев. Оберин проводил хрупкую фигуру молодой жены взглядом, а когда она ушла с террасы, с хитринкой посмотрел на брата. — Роза Севера? Слухи дошли и до Дорна. — За последний месяц я только что и слышал ваши имена: «Санса Старк и Оберин Мартелл», «Красный Змей и Роза Севера». Мартелл сел в кресло, которое стояло по левую сторону от Дорана. — Признайся, — принц внимательно посмотрел на младшего брата, чуть сощурив глаза, Оберин невольно напрягся, такой взгляд брата ему никогда не нравился, потому что он не предвещал ничего хорошего, — тебе всегда нравились такие: голубые глаза, белая кожа… — И рыжие волосы. — Мартелл решил не отрицать очевидного. — Рыжие женщины — прекрасны, я никогда не мог устоять, есть в них какая-то прелесть. — И какая прелесть есть в Сансе, помимо красоты? — Она очень умна, нежна, а главное, она оказалась на удивление храброй девушкой, а главное стойкой. Если бы ты только знал, как Серсея и покойный король Джоффри измывались над ней. — Как? — с интересом спросил Доран. — Так, что мне оставалось удивляться, как она выжила после всех побоев. Мужчина замолчал, переводя задумчивый взгляд с Оберина на шумный город под ногами. Конечно слухи о юном короле Джоффри ходили неприятные, но так издеваться над столь хрупкой девушкой… Доран понял, что Ланнистеры не изменились с годами. Как было раньше, так и сейчас в их семье царит тщеславие, жестокость, высокомерие. Хорошо хоть Серсея отправила свою дочь — принцессу Мирцеллу им на воспитание. Девочка растет невинной, нежной и прелестной, как подобает настоящим принцессам. — Она потеряла всех, Оберин, — начал Доран, — у нее не осталось никого и она оказалась в еще большей дали от дома. Теперь мы ее семья, она одна из Мартеллов, ты должен сделать так, чтобы Санса забыла о тех горестях, которые пережила. Надеюсь, ты понимаешь, что брак несет собой некие обязательства? — Не начинай, — недовольно выпалил Красный Змей. — Никаких борделей, шлюх, мужчин, проще говоря, никаких измен и надеюсь, следующие твои дети будут рождены в браке, а не от непонятных женщин, — сказал Доран, не обращая внимания на недовольство брата. — Если ты продолжишь жить так как раньше, позор ляжет, прежде всего, на Сансу, а не на тебя, потому что все будут думать, что она плохая жена. Оберин лишь отмахнулся. Конечно он все это понимал, но и представить себя в роли примерного мужа не мог. — Где Эллария? — поспешил перевести тему мужчина. — В Водных Садах. Злится и проклинает тебя. Арианна, Тристан и Мирцелла должны приехать после полудня, им тоже не терпится увидеться с твоей женой и… — Доран внезапно замолчал и Оберин тут же почувствовал неладное. — Что случилось? — Ничего, просто кое-кто решил вернуться в Дорн, на время, я полагаю. — Кто? — Мелларио. Вспомнив все беды, которые были непосредственно связаны с этим именем, Мартелл почувствовал злость. — Пусть катится в Норвос, — зло процедил он. — Оберин, послушай… — Она не должна тут быть! — твердо изрек принц, вскакивая на ноги. — Она бросила тебя, когда ты оказался в таком тяжелом положении, когда ты заболел и тебе нужна была поддержка. Она уехала, зная, что ты будешь от этого страдать, за это время не написала тебе ни одного письма! А теперь она является в Дорн, прекрасно понимая, что ты будешь защищать ее, потому что все еще любишь. — Мы оба пострадали от этого! — поспешил вмешаться Доран. — Я отобрал у нее детей и я считаю, что это самая большая глупость, которую я совершил в жизни, тем более не обдумав всей ситуации как следует. Мелларио будет здесь столько сколько потребуется. Прошу прояви терпение, не ради меня — ради своих племянников. — Постараюсь, но ничего обещать не могу, — проговорил Оберин и стремительно, под печальный взгляд старшего брата, покинул террасу.***
Ей выделили покои с большими окнами, проникая через которые, солнечные лучи заливали палаты золотым светом. Из них не был виден шумный и пыльный город. Санса вышла на террасу и посмотрела на большие барханы горячего песка Дорна, теплый сухой ветер подул ей в лицо и девушка с какой-то тоской подумала о том, что этот край очень отличается от всех остальных уголков Семи Королевств. Она выросла среди холода, снега, тенистых лесов и северных ветров, последние же года, до отъезда в Дорн, она провела в солнечной, цветущей и утопающей в зелени Королевской Гавани. Но эти пески Дорна казались ей крайне негостеприимными и она никак не могла к ним привыкнуть. Санса почувствовала еще большую тоску по дому. Ей хотелось почувствовать ледяное дыхание ветра, увидеть снег, что мягко укрывает землю, пройтись по коридорам Винтерфелла… Правильно ли она сделала, что согласилась на этот брак, тем самым, еще дальше оказавшись от дома? Когда к ней пришли ее служанки, Старк их отослала, понимая, что никого не хочет видеть и ей надо побыть одной. Девушка открыла сундук, в котором лежали вещи привезенные ей еще из самого Винтерфелла. Она достала шкатулку, в котором лежал медальон с изображенным на нем лютоволком. Украшение было сделано из почерненного серебра и когда Сансе только подарили его, она не особо восхищалась им, но теперь девушка понимала, что у нее нет ничего дороже этой вещи. Дальше пошли книги с ее любимыми песнями и сказками, которые ей еще наизусть рассказывала старая Нэн. Последняя вещь особенно привлекла внимание Сансы, сердце ее затрепетало, а руки задрожали, когда она достала окровавленный белый плащ. Пятна крови на нем потемнели, а сама ткань, которой предназначалось быть белой, посерела от грязи и пыли, от плаща пахло гарью, однако, выбросить его Старк никогда не посмеет. «Отправившись с ним, обрела бы я счастье?», — рассеянно подумала Санса и как тогда, как ей казалось, целую вечность назад, прижала ткань к груди. Ей было так жаль, что она поняла, значимость этого человека, только тогда, когда под покровом битвы на Черноводной, он покинул столицу.