***
Кошмар накрыл всех внезапно. Казалось бы, в этот день пролилось достаточно крови и достаточно людей испытали ужас, достаточно людей пострадало, но богам было мало. Боги хотели еще крови. Сансу нашла Тиена, которая некоторое время не могла пошевелиться, потому что картина ужаснула ее. Одно дело видеть кровь на поле боя, другое дело ступать на священную землю богорощи и видеть извивающееся от боли тело, на которое взирали глаза Старого бога. Кровь была всюду, кровь испачкала белоснежный снег, светло-голубое платье, а еще были крики… крики Сансы, которая не могла эту боль терпеть. Тиена слышала эти крики даже когда затыкала уши, видела кровь на снегу и печальный лик, даже когда закрывала глаза. Тиену от чего-то потряхивало и она даже не могла сделать глоток вина. Девушка хотела казаться сильной даже в такой переломный момент, чтобы вынести любые новости, но когда Джон зашел в ее покои, она внезапно разрыдалась и кинулась к нему. Заключив девушку в объятиях, мужчина внезапно почувствовал, как чувство пустоты уходит и становится легче. Он прижимает Тиену крепче, понимая, что нуждается в ней также как и она в нем. Они обмениваются только взглядами и прикосновениями то робкими, то наоборот смелыми, раскованными. Они хотели только ощущать друг друга, не говоря при этом ни слова. Тиена подается вперед и целует мужчину в губы, далеко не неуверенно, скорее до одури решительно. Она прижимается к Джону всем телом, проводя руками по груди, ясно давая понять, чего хочет. — Я не могу, — срывается с его губ. Тиена не желает слушать, она лишь подталкивает к кровати, а когда Сноу усаживается на нее, забирается мужчине на колени и, расшнуровав свою тунику, спускает ее с плеч, обнажаясь по пояс. Джон не сможет сдержаться и дыхание сбивается, когда он видит нежную девичью грудь с затвердевшими сосками, как она вздымается от каждого вздоха. Он припадает губами к выпирающим ключицам, а затем спускается ниже, целуя разгоряченную кожу и вызывая по всему телу Тиены приятную дрожь. Страстных поцелуев становится мало: Тиена хочет чувствовать его тело также близко, как и он чувствует ее. Тиена хочет принадлежать ему и чтобы он принадлежал ей. Она как можно скорее помогает избавиться ему от одежды и полностью раздевается сама. Удивление накрывает ее, когда Джон подминает девушку под себя, как бы показывая, что процессом будет руководить он, а не она, и Сэнд лукаво улыбается, раздвигая ноги, подпуская Сноу настолько близко насколько это пока возможно. Джон покрывает каждый участок ее кожи поцелуями, спускаясь ниже. Тиене приятно и она едва ли не тает от удовольствия, однако, когда Сноу целует ее между ног, она напряженно выдыхает и не может сдержать стон удовольствия. Все начинается также быстро, как и заканчивается. Резкий стук в дверь приводит в чувство обоих. Понимая, что новости могут касаться Сансы, Тиена вскакивает с кровати и накинув тунику, бежит к двери. — Миледи, — мейстер смотрит на девушку. — Принцесса Санса родила… Когда мужчина замолк, девушку пробил озноб и стало трудно дышать, словно страх приблизился вплотную к ее телу и вцепился ледяными, цепкими пальцами в ее нежную шею. Душу наполнили противоречивые чувства: с одной стороны хотелось узнать правду и принять ее, с другой — не хотелось ничего слышать, несмотря на то, что молчание в данной ситуации можно было сравнить с самой настоящей пыткой… — Что с ней? — Она потеряла много крови. К утру ее не станет, она очень слаба. Сэнд молча отворачивается и смотрит прямо на Джона, который стоит около кровати в полной растерянности от услышанного. Обоих уже не заботит то, что их кто-то увидит и возможно пойдут слухи. Они молча одеваются и выходят из палат, направляясь в покои Сансы. Первое, что видит Тиена — окровавленные простыни, которые валяются на полу. Служанки кружили вокруг Сансы, поправляя подушки и чистые простыни, промокая ее лоб и подавая воду в те моменты, когда девушка начинала кашлять. Она была в полубессознательном состоянии и лежала на постели практически не шевелясь, и прикрыв веки. — Милорд, миледи, — к Джону и Тиене приблизилась служанка, качая на руках завернутое в чистую простынь дитя, — родился мальчик. Сэнд молча протянула руки, желая забрать брата к себе и заключить его в свои объятия. Глядя на это крохотное дитя с черными пушистыми волосами, которые покрывали голову, девушка невольно удивилась, понимая, что Санса была права, когда заявляла, что внутри нее растет законный принц Юга. Джон приблизился к девушке и аккуратно погладил младенца по голове. Он не смог сдержать улыбку, глядя на своего племянника, который сладко посапывал на руках у Тиены. Служанки забрали грязные простыни и поспешно покинули покои, чтобы милорд и миледи остались наедине с принцессой. В глазах каждой читалось сочувствие, потому что все уже знали — Санса до утра не доживет. Джон тихой поступью подошел к кровати, чувствуя, как внутри все сжимается от страха и жалости. Ему не хотелось осознавать то, что Санса умрет, ему не хотелось, чтобы она бросала свое дитя, даже толком не увидев его. — Джон, — срывается с губ девушки болезненный вздох и она чуть приоткрывает глаза. Мужчина молча берет ее за руку, которая была ледяной и сжимает. Отчаяние заполняет душу без остатка и он не знает, что должен сейчас говорить сестре, чтобы ей не было страшно. Тиена подходит к кровати, продолжая убаюкивать ребенка, она надеется, что Санса хоть на мгновение откроет глаза, чтобы взглянуть на своего сына. — Кто? — вырывается у Старк и она снова прикрывает веки. — Ты родила чудного сына, Санса, — говорит Сноу. — Оберон… его имя — Оберон, он во всем должен походить на отца, — вырывается у северянки и она сжимает руку брата крепче. — Я хочу спать, проснусь, когда Оберин приедет, он уже близко. Тиена молчит, лишь прижимает Оберона крепче к себе, словно хочет защитить это маленькое дитя ото всех невзгод. Внезапно со стороны окна раздается громкое карканье. Тиена и Джон одновременно поворачивают головы и смотрят на черного ворона, который, снова громко каркнув, слетает с окна. — Я не умру, — внезапно выдает Санса, как только ворона улетела, — Трехглазый ворон мне сказал. Я очнусь, как только Оберин прибудет и возьмет на руки свое дитя. Хватка девушки ослабевает и она погружается в сон. Джон продолжает удерживать руку сестры, надеясь, что она говорит правду, что она действительно доживет до утра, поправится, сама вырастит свое дитя. Он будет надеяться каждую секунду, каждую минуту, каждый час, если это действительно поможет.***
Ветер был ледяным и пробирал до костей. Сложно привыкнуть к холоду, когда проводишь большую часть своей жизни там, где ярко светит солнце и его лучи нещадно палят. Глядя на хмурые леса и редкую растительность, Оберин никак не мог понять, что же лучше: бескрайняя жаркая пустыня или унылая ледяная пустошь? Санса выбрала бы холод, тут даже с богами не поспоришь. Она ведь Старк, лед у нее в крови. Мужчина внезапно почувствовал сильную тоску по жене. Слишком много всего произошло, слишком долгой была разлука, ему казалось, что он заглядывал в ее голубые глаза и гладил по огненным волосам целую вечность назад, а ему сейчас было это необходимо. Смилуются ли боги на этот раз? Оставят все как есть или подбросят новые испытания в виде разлуки, виде войны, в виде чужих смертей? Оберин внезапно словил себя на мысли о том, что слишком устал и он слишком стар для такого. Даже таким людям как он, которые прибывают в вечном жизненном поиске, вольно-невольно, но хочется покоя. А покой ему могла дать только Санса… Он постоянно поднимал голову, откидывая капюшон и подставлял обветренное лицо холодным порывам ветра, в надежде увидеть очертания величественного Винтерфелла. Как-то он слышал шутку о том, что на Севере, куда не глянь, а Винтерфелл близко или далеко, но увидишь. Стало быть ему идти еще целую вечность, раз замка все нет и нет? Сгущались сумерки и становилось еще холоднее, чем было днем. Казалось, что северные боги жестоки и суровы — вместе с ночью посылают смерть. Оберин возглавлял небольшой отряд воинов: часть были те, которые прибыли с ним еще из Дорна, а другая часть — Безупречные Дейенерис Таргариен, которая желала лишь того, чтобы принц прибыл на Север целым и невредимым. Воины спешились на небольшой опушке, чтобы разбить лагерь и развести костер. Внезапно вдалеке послышался волчий вой. — Сразу видно, — подал голос один из дорнийцев, — на землю Старков ступили. И Оберин не мог с ним не согласиться. Холоднее и темнее становилось с каждой минутой. Путники жались ближе к костру, протягивая руки к языкам пламени. А волчий вой не прекращался. — Мне кажется, или они подобрались ближе? — внезапно подал голос юноша, который пусть и был искусным воином, но все же был самым молодым среди отряда. — Как будто рычат прямо за деревьями? — Подбросьте веток, пусть костер горит ярче, — приказал Мартелл, поднимаясь на ноги. Ему не было жутко или страшно, волки часто так делают, окружают лагерь и ходят неподалеку, надеясь на легкую добычу, он путешествовал слишком много и достаточно повидал, чтобы пугаться такого пустяка… Оберин чувствовал другое. Кто-то другой смотрит, наблюдает и это не волки. Внезапно на ветке каркнула ворона, Мартелл, который отошел от костра, слегка вздрогнул и посмотрел наверх. Птица посмотрела на мужчину черными блестящими глазами и улетела. Разве вороны не засыпают с наступлением темноты? Что-то было не так и Оберин это чувствовал. Мужчина прошел вглубь леса, держа кинжалы на изготовке и внимательно смотря по сторонам. Тут он заметил мелькнувшую среди деревьев тень, но принадлежала она явно не волку… — Не страшно бродить в лесу посреди ночи, да еще и в окружении волков? — подал голос Оберин, разглядев человеческий силуэт. — А если волки не страшны? — послышался мальчишеский голос. — Только безумец не может бояться хищника или тот, кто этому хищнику подобен. — Стало быть, я подобна волку. — Только Старки подобны волкам. — А вы за Старков? — За Север и Юг. Из тени появилась девушка с темно-русыми волосами и серыми глазами. Роста она была невысокого и одета она была в легкую кожаную броню из коричневой варенной кожи. Странное чувство посетило Мартелла в тот же миг, как она вышла к нему: девушка была абсолютно незнакома, однако, создавалось впечатление, будто он хорошо знает ее. — Арья? — вырвалось у него против воли и Оберин сам удивился тому, что произнес это имя. Санса часто рассказывала ему о сестре, но как она выглядит, принц, разумеется, не имел понятия. — Я разве вас знаю? — Нет, мы вроде как незнакомы, но мне приходилось многое слышать про твою семью и про тебя в частности… От твоей сестры. — Вы муж Сансы, — тут же догадалась Старк. Девчонка оказалась весьма догадливой. — Именно, направляюсь в Винтерфелл. — Как и мы. — Мы? — Волки возвращаются в Винтерфелл. Арья улыбнулась и поманила Мартелла за собой. Заинтересованный мужчина пошел за девушкой следом, думая о том, какие еще сюрпризы его ожидают этой ночью. — Я возвращалась на Север, чтобы пойти на Стену и разыскать Джона, о нем, надеюсь, вы тоже слышали? — Старк повернула голову и посмотрела на мужчину. — Более чем, — отозвался принц. — Я обогнула Винтерфелл, — продолжила свой рассказ Арья, — боясь наткнуться на солдат Болтона, не хотелось бы привлекать внимание лишними убийствами… — Очень самонадеянно. — Поверьте, моя самонадеянность возникла не на пустом месте. Все рано или поздно поплатятся за убийство моей семьи… кто-то уже поплатился. Внезапно Оберину вспомнился рассказ, который он услышал около недели назад. Весь простой люд, что жил в деревнях Речных земель с содроганием рассказывали, что от половины семьи Фреев, так же как и от самого лорда, остались, в прямом смысле, кожа и кости, а остальные члены семьи были отравлены. В живых остались некоторые жены, в том числе и молодая вдова старого лорда Фрея, которая не могла ничего рассказать от шока. Все что она могла прошептать: «Север помнит», «Старки», «зима пришла». — Сама вырезала целое семейство? — Половину… другая половина была отравлена. — Кто тебя обучал? — Никто. Все Старки одичали, стали бешенными и злыми как дикие волки, все Старки готовы мстить. Это было понятно из поступка Сансы, теперь, стало понятно и по поступку Арьи. Старки показывают зубы, утробно рычат, выпускают когти, Старки готовы ринуться даже на трехглавого дракона, если он будет представлять опасность их дому. Старки готовы убивать и уже делают это… «Не до конца их оценила Серсея», — мимолетно подумалось Оберину, а затем внимание его привлек отблеск огня, что миражом мелькал среди силуэтов деревьев, немного рассеивая зимнюю тьму. — Я встретила их, когда почти подошла к Стене, — снова подала голос Старк, — было радостно встретить брата, но и немного досадно услышать о том, что я зря прошла мимо Винтерфелла. Мартелл посмотрел на девушку с кучерявыми волосами, которая сидела около костра. Когда она увидела его и Арью, выходящими к костру, то подскочила на ноги, настороженно поглядывая на принца. Девушка стояла около грубо сколоченных саней в которых лежал юноша, закутанный в шкуры. Судя по прикрытым векам и ровному дыханию, он спал. — Бран Старк? — вырвалось у Оберина. — Я же говорила, что волки возвращаются домой. Мартелл слегла улыбнулся, понимая, что желание его жены сбывается: Север возрождается, Север скоро услышит волчью песнь.***
Санса не пришла в себя даже на третий день, но радовало то, что она не скончалась к следующему утру после родов, как говорил мейстер. Она беспокойно спала, а Тиена сидела около ее кровати, смазывая губы водой и медом, чтобы девушка хоть как-то набиралась сил. Ее кожа стала белее чем снег и настолько истончилась, что можно было увидеть каждую кость, она казалась больше призраком нежели чем живым человеком. Именно поэтому Тиена ни разу не сомкнула глаз, боясь, что открыв веки, увидит лишь пустую постель, что Санса исчезнет и от нее ничего не останется. Оберон был беспокоен, но не заплакал ни разу, хоть и понимал, что матери, того самого человека, который долгие месяцы носила его под сердцем, которая рожала его в мучениях, нет. Он не принимал грудь кормилицы и недовольство свое выражал напряженным сердитым кряхтением. Тиена в такие моменты, позволяла себе улыбнуться и показать свою радость Джону: сразу видно дорнийский нрав! — Он вылитый отец, — сказала она однажды, — папа такой же упрямый. Джон так же как и Тиена дежурил около кровати сестры и убаюкивал маленького Оберона, хотя времени на это выпадало немного… Недавно проблем прибавил побег ублюдка-Болтона, которого, к милости богов, поймали быстро. Джон еле угомонил свой гнев, однако, понимал, что Рамси он оставил для личной мести Сансы… Он снова приказал запереть его на псарне, совсем не предполагая, что на следующее утро Болтона найдут разодранным. — Псов перебили, — доложил стражник и не сдержавшись, пнул ногу изуродованного тела. — Он их, оказывается, любил человеченкой подкармливать, вот сам от этого и пострадал. Джон приказал выкинуть тело в яму с помоями, понимая, что на этом история с Болтоновским бастардом завершена. Спустя несколько дней, он узнал, что королева Серсея тут же всполошила весь Юг и объявила войну предателям с Севера. В знакомой для Ланнистеров манере, она предлагала заключить мир, через принятие ее на Железном троне и признании того, что она является истинной королевой. После получения этого письма, Сноу понял, что трудные времена только вступают в свои права. Джон сжег это письмо в Великом чертоге Винтерфелла, не произнося ни слова, но в глазах виднелась суровость. Тиена невольно поежилась, взглянув на него. Не было Джона Сноу, был Король Севера, в крови которого присутствует лед северных пустынь. Арео Хотах, сир Давос и лорды, что являлись сюзеренами Старков и Мартеллов, сидели за столом, чтобы обсудить дальнейшие действия. — Из-за Ланнистеров Север был раздроблен, а многие великие дома пали. Сколько умерло людей из-за нечестной, грязной игры, что вели Ланнистеры? Они те — кто должны умереть и поплатиться своими головами, но вначале… мы должны заключить мир ради того, чтобы победить общего врага. Врага, который находится на Стеной. — Что это значит? — леди Делонна Аллирион с интересом взглянула на Сноу. — Разве единственным нашим врагом являются не Ланнистеры? — Нет. С Севера на нас надвигается более серьезная угроза, — сказал Джон. — Какая? — подала голос маленькая, но на удивление храбрая и стойкая Лианна Мормонт. — Нам надо победить армию мертвецов… Иных, Белых Ходоков, можно называть как угодно, — ответил Джон. Победить армию мертвецов… Джон говорил об этом так, будто имел представление, как они могут убить целую армию тех, кто по сути уже мертв. Мужчина чувствовал себя обманщиком, чувствовал себя тем, кто дает ложную надежду на то, чего попросту не может быть. Правильно ли он делает, уверенно заявляя о том, что им надо сражаться с армией мертвых? Быть может, надо просить этих людей убираться далеко на юг, а может и вовсе уплывать из Вестероса? Одним богам известно какой будет исход. — Это чушь и чепуха, сказки! — отмахнулся лорд Айронвуд. — Разве такое может быть? — Еще некоторое время назад, мы бы посмеялись с рассказа о том, что некая Дейенерис Таргариен возродила из пламени трех драконов, а теперь вы хотите воевать на ее стороне, — парировал сир Давос. — Это другое дело, — заспорила Касселла Вейт, — в такое проще поверить, потому что драконы когда-то действительно существовали. Что же касается Ходоков, то всем так и непонятно правда это или сказка для маленьких детей. — Стена уже служит доказательством, что когда-то на крайнем Севере обитало что-то такое, от чего люди хотели отгородиться, избавиться, — попытался привести хоть один аргумент Джон. — Стена служит доказательство того, что северяне хотели отгородиться от Одичалых, — возразил ему лорд Айронвуд. Наверное, спор продолжался бы долго. Ведь у каждого из лордов был свой взгляд на ситуацию и своя позиция, относительно слов Джона, но все резко замолкли, заслышав торопливые шаги. — Милорд, — в зал зашел стражник, вид у которого был весьма взволнованный. — Оберин Мартелл прибыл в Винтерфелл и не только он… — Кто еще? — Бран и Арья Старк прибыли вместе с ними. Джон посмотрел на стражника взглядом полным растерянности и удивления. Он был готов услышать, что угодно, но только не это. Он надеялся на то, что когда-то воссоединится с Арьей, с Браном, как и каждый день надеялся и верил, что они живы и прибудут домой целыми и невредимыми, но он не ожидал, что это произойдет так скоро, не ожидал, что боги могут быть настолько милостивыми. Стало быть, их семья теперь воссоединилась, волки вернулись и теперь Винтерфелл точно принадлежит Старкам? Джон хотел верить и надеяться на это, а еще это новость словно вселила в него силы: теперь они точно обязаны победить, ради друг друга.***
Первая встреча прошла в полном молчании, Джон был ошарашен настолько, что не мог отпустить Арью даже на секунду. Он прижимал ее к себе крепко-крепко, боясь, что если отпустит, она растворится в воздухе словно дым. Бран был на удивление молчаливым и сдержанным, в то время как Арья рассказывала, как нашла младшего брата, он не проронил ни слова, он даже не сказал, что именно видел за Стеной и зачем вообще пошел туда. Оберин и Тиена оставили братьев и сестру наедине. Джон видел, что Мартелл хочет что-то обсудить со своей дочерью и судя по недоброму взгляду темных глаз, разговор должен был быть не самым приятным. Сноу пообещал себе, что оправдает Тиену и Сансу всеми возможными способами, как только побеседует с Арьей и Браном. — Ты принял правильное решение, Джон, — внезапно высказался Бран, который до этого хранил молчание. — Мертвых можно победить только объединившись. — Ты видел Ходоков? — удивился мужчина. — Я много что видел, — неопределенно ответил Старк, — я видел прошлое, я видел настоящее, которое происходило за много миль от меня. Я видел мертвых, которые танцуют во время сильной вьюги, которые собирают армию себе подобных. Я видел Короля Ночи и он гораздо ближе, чем мы думаем. — В таком случае нам надо собирать армию и… — Джон поднялся с места, весьма обеспокоенный и озадаченный словами брата. — Я видел, как ты родился и видел твою мать. Я видел, как ты оседлываешь последнего дракона и сражаешься с армией мертвых, как ты восходишь на Железный трон. — Что? Бран перевел взгляд на арочный проем небольшого чертога, в котором они находились, прямо на пороге стояли Оберин, Тиена и сир Давос. — Ты родился в браке Лианы Старк и Рейегара Таргариена. Ты — законный наследник престола. У нас есть только два исхода: погибнуть или жить в мире и процветании, и этот исход зависит только от тебя, Джон, потому что именно ты — будущее Семи королевств.