Доверья тоненькая нить

            К большому балу духов готовились заранее. Причем готовились сами элементали: чистили, мыли, стирали, в замке с утра до ночи что-то шуршало, звенело и шелестело. Эйхани и Тэма от участия в этом всем избавили, предоставляя им право заниматься тем, чем им хочется.             Тэм таскал мужа на поляну в лесу или на берег озера — позвенеть мечами, как он выражался. Потом, смыв пот и усталость от хорошей тренировки, они перебирались в библиотеку, стараниями Конрада, а иногда и духов, понемногу заполнявшуюся книгами, где Эйхани, освежая и свои знания, впихивал в голову мужа этикет. Или Симмериль делал то же самое, только вдалбливал в них законы элементалей, которые знать следовало не просто отлично — чтоб глубокой ночью с постели поднялись, не проснувшись толком, и на любой заковыристый вопрос ответ дали.             Ирис вместе с Келеном и Симмерилем в замке поселились, никуда не отлучаясь. Как сказал сильф, тут было спокойно и хорошо. Но во время подготовки спокойно было только камням, а хорошо — коням, которые жили в деревне в дне пути отсюда. Тэм ворчал, что кони разжиреют, и надо подновить конюшню, а летом накосить сена. Косить он умел — гарнизонная жизнь научила многому, но кто-то из лесных объяснил, что он может просто попросить травы, а не резать насильно. Надо было видеть глаза Таммейна, когда он так и сделал. Росный луг с травой по пояс просто лег — каждая травинка переломилась по второму от корня коленцу. — Повелитель травы, — вспомнил Эйхани, посмеиваясь.             Вопрос с сеном решили, но до конюшни руки не доходили. Рубить деревья на доски Тэм не мог просто физически, вблизи опушки сухостоя не было, и вопрос откладывался. Потом просто не стало времени: близилось летнее солнцестояние. Оба полукровки нервничали, стараясь этого не показывать.             Эйхани думал о том, что надо сдерживаться и улыбаться. Ард ведь должны были объяснить, что не стоит злить сильфов и тех, в ком течет их кровь. Она и так достаточно сделала, чтобы не появляться в замке, если у нее есть хоть немного здравого смысла. Сколько надо наглости, чтобы сразу после слов «мой супруг» совать этому супругу розу?             Наглости оказалось много. На бал Ард явилась в сопровождении братьев, и в ее косах цвели теперь не те бледные розочки, что в первый ее визит сюда, а тяжелые бархатные цветы. Тэм ощутимо напрягся, увидев и ее, и этот знак. — Расслабься, — улыбнулся Эйхани. — Я от тебя ни на шаг не отойду. Просто не смотри на нее, вот и все. Мы вообще можем уйти в сад погулять, если хочешь. — Думаешь, прибыли уже все, кто пожелал? — Таммейн неловко передернул плечами, затянутыми в атлас: хранителям полагалось быть нарядными, и Симмериль с Келеном расстарались. Лесной чувствовал себя цирковой лошадью в расшитой попоне с побрякушками. — Думаю, что да, — Эйхани потянул его к двери. — Кому надо, подойдут и в саду.             Через секунду уже Тэм тянул его прочь из замка.             Стараниями и Истайни, и Сармейна, и Келена, и самого Таммейна, трудившихся осень и весну не покладая рук, сад в пределах замковых стен теперь был, и не просто десятком тонких прутиков-саженцев яблонь и груш, да считанными кустиками роз. Деревца вытянулись и заматерели, отполыхали белыми кострами цветения и грозили завалить их осенью плодами. А в розах можно было спрятать не то, что Тэма и Эйхани, но и целый отряд. Кусты сплетались арками и стенами, образуя небольшой лабиринт. Сильфид привел мужа к центру этого самого лабиринта, посидеть на резной скамье, любуясь розами, белыми и легкими. — Все-таки вы устроили отличный сад, Тэм. Здесь так спокойно и тихо. — А малину твой дядюшка так и не прислал, — скорчил смешливую гримасу лесной. — В который раз напоминаем — забывает. Вот выкопаю в лесу и обсажу замок, будет как в сказке про ту спящую девчонку. — Проще будет самим съездить и забрать эти несчастные кусты, — хмыкнул сильфид, приваливаясь головой к его плечу. — Пока ты не превратил замок в легенду. — А что? Самое то для замка, где духи всех Стихий собираются на балы.             Тэм прижал мужа крепче, провел губами по виску. За прошедший неполный год он немного изменился. Эйхани эти изменения радовали. Словно с глыбы породы потихонечку, по песчинке, опадала грубая корка, через которую уже сверкали, полыхали внутренним светом грани чудесного самоцвета. — Вот так пустить бы тут корни и просидеть до самой осени, обняв тебя. — Из тебя получится добрый ясень, — рассмеялся Тэм. — Высоченный, белокорый.             Эйхани смешливо фыркнул. — Для тебя — хоть дуб. М-м-м, идет кто-то… — Нет, Эйни, дуба из тебя не выйдет.             Тэм знал, кто идет, узнал по шагам — легким, чуть слышным, по запаху роз, отличному от того, что витал над лабиринтом замка. Это был тяжелее, насыщеннее. — Здравствуй, Ард, — он поднялся первым, шагнул, словно прикрывал собой сильфида. Или мешал ему вцепиться в глотку дриаде.             Она взглянула на него, улыбнулась. — Здравствуй, Тэм, — и протянула уже две розы.             Он покачал головой, отказываясь принимать эти цветы. — Больше одной розы на моей ветви не распустится, дочь западных садов. — Почему? — жалобно спросила Ард. — Потому что я уже сплел корни с Эйхани, и останусь верен ему. Ты красивая, Ард, нежная, твой голос похож на шепот твоих цветов летней луне. Найди того, кто свободен. — А мы можем поговорить наедине? Я стесняюсь при твоем супруге.             Высоко вверху слегка потемнело, ветер предупреждающе прогудел. — У меня нет от Эйхани тайн, — Тэм нахмурился.             С одной стороны — это всего лишь разговор, не к чему ревновать. С другой, просто не хотелось злить мужа. Почему Эйхани вздумал вдруг ревновать его, хотя сильфы и сильфиды отличаются ветреным нравом и супружескую верность хранят до первого, к кому потянет, Тэм не знал. Но зачем лишние конфликты? Он навоевался по самую маковку, хотелось мира и покоя. — Хорошо. Я хочу, чтобы ты зачал со мной дитя… ой… — ветром ее отшвырнуло прямо в куст роз.             Тэм едва успел приказать не ранить ее — розы все же, хоть и были ее тотемным растением, но росли на его территории, а полет в колючую гущу мог обернуться нешуточными даже не царапинами — ранами: сильфид выбрал целью самый ощетиненный шипами куст. Ард взвизгнула, попыталась выбраться — куда там, ее дернуло, словно Эйхани вознамерился проволочь дриаду по всем кустам сада. — Что я такого сказала… Ой… — Тихо. Успокойся, Эйни, — Тэм шагнул к разозленному супругу, крепко, до боли, сжал его в объятиях. — Посмотри на меня. Ну! Успокойся. Тихо.             Эйхани отпустил ветер, успокоившись в руках лесного. Ард тихо хныкала, потом ее личико просветлело. — Я поняла! Ты тоже хочешь дитя, да, поэтому злишься, что тебе я не предложила? Я и тебе могу родить.             Таммейн только и успел — заткнуть Эйхани рот поцелуем. И не отпускать. И только когда тот почти поплыл, когда Тэм ощутил ко всему прочему еще и отклик его тела, отстранился, чтобы резким жестом отослать глупую девчонку к старшему брату, замершему на самом краю сада. — Уйди, Ард. Сегодня достаточно.             Сармейн сразу же подхватил ее за руку, увел прочь. — Нет, ты это слышал? — негодовал Эйхани. — Слышал, — спокойно согласился Тэм. — Это стоило риска начать немирье сильфов с лесными заново? — Какого риска? Она предложила тебе… — Эйхани задохнулся от негодования. — Это всего лишь слова. — Ничего себе слова, — сильфид постепенно успокаивался, уговаривая себя, что Ард просто лесная простушка, привыкшая все выбалтывать сразу и откровенно.             Тэм эти мысли подтвердил: — Да, слова. И сказанные прямо и честно. Я полукровка, а лесные девы славятся своим умением творить приворотные зелья. Могла и опоить, но ведь не стала. И не станет. Я все же поговорю и с ней, и с Сармейном. — Хорошо. Пойдем в спальню? Туда точно никто не явится…             Тэм полыхнул зеленым пламенем взгляда, усмехнулся: — Идем.             В спальне Эйхани сразу же обо всем забыл, кроме своего волка, которого нужно было любить и нежить. Тот позволил ему делать, что заблагорассудится, понимая, что сильфид взвинчен и расстроен, и дергаться сейчас просто не стоит. За прошедшее со свадьбы время он стал гораздо отзывчивее в постели, перестал зажиматься, раскусил прелесть неспешных ласк. Очень многое изменилось. Хотя он все равно оставался волком, диким и яростным, но рядом с Эйхани оттаивал и усмирял нрав.             Сильфид, сколь бы не был расстроен, в постели с мужем всегда был ласков, сегодня разве что был торопливее обычного, будто хотел скорее удостовериться, что никакие дриады не сманили любимого. Тэм на эту торопливость ответил очередным укусом, но даже не зарычал. И сам придержал Эйхани, который после всего, отдышавшись, сообразил, что мог доставить некоторые неприятные ощущения, и дернулся за мазью. — Тихо. Ляг, — прижал собой и замер, уткнувшись носом в шею. Ему нравилось так делать, пить запах супруга, чистый, терпкий, словно древесный сок весной.             Звуки музыки, смех и голоса доносились и сюда — духи веселились вовсю. Эйхани прислушался и улыбнулся. — Они иногда совсем как дети. — Почему — иногда? Всегда, — Тэм зевнул. — Дети бывают разные. Иногда более жестокие, чем взрослые. Бесцеремонные. Глупые. Но честные. — Это точно. Засыпай, — сильфид поцеловал его.             Последняя мысль Тэма, словно зацепившись за колючку, за розовый шип, засела в уме, как заноза под кожей. Эйхани, потихоньку выбравшись из-под тяжелого тела супруга, подошел к балкону, выбрался на него — узенький, только-только поместиться вдвоем. Ветер тут же огладил ласково и вопросительно, через пару мгновений сверху на перила спустился Ирис, заглянул в глаза: — Что случилось, Эйни? — Ард предложила Тэму зачать ей ребенка. А я так глупо себя чувствую из-за этого… Потому что… Не знаю. Потому что мы полукровки, жить будем не вечно, а замок нужно кому-то оставить? Или я просто ревную.             Ирис помрачнел. Почему-то вопрос ударил неожиданно больно. Или Ирис просто слишком привязался к этому своему ребенку? Хотя Эйхани был не первым полукровкой, которого он зачинал. — И что мне делать? — не отставал Эйхани. — А что говорит сам Тэм?             Сильфид покачал головой. — Пока ничего. Мы… Не обсуждали это. — Так поговорите. Знаешь, иногда разговор по душам помогает многое понять о партнере. И стать ближе. Я знаю, что Таммейн иногда слишком молчалив, переживает все внутри. Помоги ему, и поможешь вам обоим. Ты ведь у меня умница, — Ирис погладил его по волосам, отросшим за год до лопаток. Тэм тоже оброс, грозился срезать свое кудрявое богатство к Тьме, но почему-то за нож не хватался. — Спасибо, папа, ты всегда знаешь, какой совет дать, — Эйхани улыбнулся. — Вот и хорошо. А теперь иди спать, иди-иди, с гостями мы разберемся сами.             Сильфид вернулся в постель, успокоенный, обнял Тэма. Его единственное сокровище, которое дороже всего на свете. Пусть волк молчит о своих чувствах, пусть все еще не до конца принимает их, но Эйхани видел — кроме доверия, сплетаясь с ним, как лоза, потихонечку растет в Тэме и любовь. Только нужно помочь ей вырасти и окрепнуть.             Утром Эйхани проснулся сразу же, как только супруг шевельнулся. — Тэм… — М-м? — тот потряс головой, еще больше растрепывая и путая кудри. — Утро? — Утро. И нам надо поговорить, ты не находишь?             Тэм просыпался быстро, мгновенно даже. Вот и сейчас сонная муть из глаз пропала, как не было. — Поговорим. Сперва умывание, тренировка, завтрак. — Хорошо, — согласился Эйхани, поднимаясь.             Кое-что никогда не менялось. Например, почти армейская дисциплина, к которой потихоньку привыкали даже духи. Умывание у колодца в теплое время года, в купальне — в холодное. Тренировка, или же физический труд, когда требовалось — уборка снега, например. Потом сытный завтрак, потому что эта трапеза дает силы на половину дня. Дальше уже что понадобится: занятия законами, этикетом, чтение, игра с Симмерилем в фишки, а с Келеном — в «две встречи», охота, рыбалка, просто прогулки.             В этот раз все было как прежде, разве что Эйхани нервничал и поглядывал на мужа вопросительно. Тэм никуда не торопился и не позволял себя торопить. Но, наконец, завтрак был окончен, и он кивком позвал Эйхани за собой в сад, на любимую лавочку. — Я слушаю, Эйни. — Это предложение Ард… Что ты о нем думаешь? — Эйхани взволнованно взглянул на супруга, ожидая ответа даже с некоторым страхом. — Что девчонке давно пора было надрать зад, но братья у нее вечно заняты, — буркнул Тэм. — Хотя здравое зерно в ее словах есть. Нам нужен наследник. — Но где мы его возьмем? — Эйхани покачал головой. — Дай мне два дня, чтобы поговорить с Ард и лесом, — сказал Тэм, и на этом разговор в тот день завершился.              После большого бала все духи ушли. Кроме Ард и ее братьев, ну и неразлучной троицы старших духов. Тэм знать не хотел, делили ли Симмериль и Келен Ириса, или нет, и как они это делали, если да. Просто знал, что Ирис отлучался из замка очень редко, как и остальные. Сегодня его больше волновали не сильф с его компанией, а лесные. Он отыскал всех троих в покоях, отведенных для Ард. Властно кивнул: — Идем, — и первым отправился к алтарю Стихий. Ему нужен был совет, и он привык спрашивать его у леса, тот никогда не отказывал своему хранителю.             Возле алтаря братья Ард слегка замедлили шаг. — Это ваше с ней на двоих дело, — объяснил Сармейн. — Лес должен рассудить двоих, мы здесь не имеем права вмешиваться. — То есть, вы примете любое решение, мое и Ард, которое мы выберем? — уточнил Тэм. — Да, — кивнули они.             Ард нервничала, розы в косе слегка пожухли, лепестки сжались. — Хорошо, — Тэм кивнул, и тропа, словно ожидала этого, вильнув, вывела его и девушку к холму с алтарем.             Лесные остались ожидать решения стихии, волнуясь — сестру было жаль, но и разозленного сильфида в недругах иметь не хотелось. Да и ребенок дал бы Ард счастье, которого ей так не хватало в ее садах, прекрасных и одиноких.             Тэм поприветствовал Стихии, коснулся древнего камня ладонью. «Ответь мне, что делать?»             Лес зашуршал листвой без ветра, рисуя перед ним простые и понятные образы, как и всегда. Тэм вспыхнул густым, тяжелым румянцем, когда понял, что требует от него лес. «Что ж, если ты так уверен… Но как отнесется Эйхани? Как мне не обидеть его?»             Лес снова зашелестел, показывая усыпанные земляникой поляны, мягкую траву на берегу ручья, отражающиеся в воде звезды. Тэм усмехнулся. Что ж, великому и древнему лесу, всей Стихии Земли виднее. — Я согласен, Ард. Теперь жди, я должен уговорить Эйхани. Мы встретимся на осеннем балу.             Дриада снова расцвела вместе со своей косой. — Я рожу для себя девочку и для вас мальчика. Я назову ее Береникой и буду заплетать ей косы и шить милые платья.             Тэм кивнул и повел ее назад, к братьям. Там же они и расстались — лесные ушли в свои леса, Таммейн направился домой. У него было полгода, чтобы подготовить и Эйхани, и себя. А еще — посетить Аланию и Эфран и закрепить Замок-над-Озерами и земли вокруг него за их семьей, как наследуемый домен.             Эйхани встретил его вопросительным взглядом, шагнул навстречу. — И… Как вы поговорили? — Ард родит для нас сына. Это будет только наш ребенок, и он будет чистокровным духом. Лес объяснил, как это сделать, — Тэм крепко взял его за руки. — Но так будет, только если согласен и ты. Полгода на то, чтобы ты принял решение, есть.             Ветер над замком взвыл так, что едва не посыпалась черепица. Глаза Эйхани слегка потемнели, но вслух он все-таки произнес: — Я подумаю.             Тэм обнял его, зарылся пальцами в волосы. — Думай. Идем за земляникой, мой ветер?             Земляника ненамного, но примирила Эйхани с перспективой того, что его любимый супруг проведет ночь с какой-то лесной. — Идем, мой любимый волк.             Тот, усмехаясь, повел его, но не на знакомую уже поляну, а дальше, в сердце леса, к источнику, вытекающему из-под корней исполинского дерева. В солнечном свете его крона казалось, парила над лесом, как темное облако, а по стволу невозможно было понять, что это - дуб, бук, черный ясень или что-то иное. Ствол этот обхватить не смогли бы и шестеро мужчин разом, так он был могуч. Под деревом, на берегу ручейка, росла шелковистая мелкая травка, и в ней не валялось ни орехов, ни плодов, ни опавшей листвы, а остальные деревья росли в почтительном отдалении от пра-дерева. И за кругом травы расстилался почти алый от ягод земляничный ковер. — И это все мне, — сильфид накинулся на ягоды, словно стремился одними ими наесться на пару недель вперед.             Судя по тому, что на поляной он уже почти парил, настроение у него было прекрасным. Тэм смеялся: сладкоежка, такой же, как Ирис! Он собирал ягоды в горсти и подсовывал их Эйхани, потом опрокинул на траву, вылизывая его рот, жадно целуя и пьянея от ягодного вкуса, как от старого вина.             Вкус земляники в поцелуях, дурманящий запах ягод и трав, сплетающийся воедино, любимый супруг в объятиях — больше для счастья Эйхани ничего нужно не было. Он и не думал, что Тэм подарит ему еще что-то, кроме этого. И уж точно не ожидал, что Тэм, избавив их от одежды, заласкав его до едва сдерживаемых стонов, не возьмет сам, а впустит в себя, крепко обхватив бедра ногами. И, наклонившись к самым губам, хрипло скажет: — Люблю тебя. Будь со мной одним целым. — Тэм…             В этот момент Эйхани решил, что он больше никогда не станет ревновать Тэма. И ни к кому, даже к дикарке из заброшенных садов.             Накувыркавшись по траве, под которой не встретилось ни единого камешка или сучка, обожравшись ягодами до икоты, напившись воды, с которой даже подаренная Келеном не могла сравниться, они вернулись в замок довольные и тихие. Ирис, сидя на краю крыши, проводил их внимательным и теплым взглядом. — Рад? — Симмериль выбрался из чердачного окна и сел рядом, обнимая сильфа и притягивая к себе. — Даже не знаю… Они ведь смертные, — Ирис привалился к его плечу. — Они вскоре уйдут. Старшие правы — нельзя нам видеть свой «дикий овес», встречаться с ними, привязываться. — Глупости это все. И встречаться, и привязываться нужно, иначе мы, погрузившись в стихию, вовсе забудем все, что делает нас живыми.             Келен, выглянув из того же окошка, усмехнулся: — Сидите? Закат какой красивый, да?             Сильф поманил его присоединиться, и огненный впервые ничего не сказал язвительного. Они оба обнимали Ириса, постепенно перестававшего грустить. Да, дети уйдут, но останется внук, которого тоже нужно будет воспитывать, останется замок, за которым нужно присматривать.