Рябина и можжевельник

Гаунау. Неподалеку от Кляйнхоффа. 2 год К. В., 2-й день Весенних Скал Фридрих был радостно возбужден – наконец-то, после бессмысленного, по его мнению, ожидания, пришло время действовать и заодно отомстить этому старому жирному медведю Хайнриху. Как он посмел так обойтись с ним – с самим кесарем! Ничего, теперь старикан получит свое. Уж сейчас, когда все внутренние неурядицы и Излом позади, Фридрих воздаст бывшему союзнику по заслугам. Бруно займется тем, что не успел довершить – Марагоной и фрошерами. А Фридрих пойдет на бывшего зятя – это решено. Тем более что, если слухи верны, там же будет этот талигойский выскочка – отличный шанс поквитаться с ним лично за разгром в Кадане. Пережитый тогда позор до сих пор заставлял Фридриха скрежетать зубами. Но теперь все по-другому. Теперь он – Фридрих – кесарь. И теперь он не позволит никому над собой насмехаться. На этот раз все получится, да, на этот раз он покроет себя славой, он прискачет в Эйнрехт с белобрысой головой этого выскочки-талигойца! А для начала он… - Позволите, мой маршал? – Лионель моргнул, возвращаясь из образа Фридриха. Без рамочки перевоплощение давалось труднее, но Фридриха Лионель знал давно, поэтому мог представить себе тот портрет без особых усилий. Сэц-Алан мялся у входа в палатку с какими-то бумагами. - Да, - кивнул Лионель. – Что у вас? - Донесения разведки. И господин Лауэншельд нашел подробную карту здешних мест. Вот, - Сэц-Алан передал бумаги Лионелю. Тот положил их на стол и тут же углубился в изучение, параллельно возвращаясь в образ Фридриха-кесаря, пытаясь предугадать, каким образом тот нанесет первый удар. Где – это как раз понятно. Небольшая деревня на границе, недалеко от Кляйнхоффа, идеальное место для Фридриха – можно занять удобную диспозицию, да и роща там весьма подходящая, чтобы сделать ловушку «медведям». Вот только ничего у вас не выйдет, господин кесарь. Потому что диспозиция уже занята талигойско-гаунаусской армией, и горы и перевалы находятся под присмотром. Поэтому, господин кесарь, путь вам один – в капкан собственной глупости. Или вы думали, что в здешних местах ничего не изменилось? Увы, теперь в Гаунау обитает Леворукий, так что, господин кесарь, убирайтесь-ка к себе домой, пока можете. Лионель не ошибся в том, что Фридрих решит начать войну с Гаунау. Хайнрих воспринял эту весть спокойно – он ожидал подобного и был готов «задать трепку этому болвану», как он признался Лионелю, после того как они вместе изучили доклады «фульгатов», сообщающие о перемещениях дриксенской армии. Бруно шел на юг, и Лионель, как только узнал, написал Эмилю, хотя предполагал, что тот и так осведомлен о грядущей кампании фельдмаршала. А они с Хайнрихом занялись обсуждением плана по выдворению Фридриха с границы. - Люсьен, - позвал негромко Лионель. - Мой маршал? - Давенпорта ко мне. Давенпорту, похоже, пошло на пользу общение с гаунау, отметил про себя Лионель, когда тот вошел в палатку. Ну, то есть как – лицо все такое же недовольное, и «короля-маршала», как Лионеля прозвали в Северной армии, он ненавидит по-прежнему, и, тем не менее. - Довольны жизнью, Давенпорт? – осведомился Лионель, усмехаясь. - Простите, мой маршал? – да, шуток мы не понимаем по-прежнему. - Позовите мне Хейла, Айхенвальда, Фажетти из наших. И гаунаусских генералов. Через час будет совет. - Да, мой маршал, - Давенпорт отдал честь и повернулся, чтобы выйти, но Лионель окликнул его. – Что-то еще? – Давенпорт еле заметно скривился, явно желая как можно быстрее избавиться от общества Лионеля. - Если вдруг «почуете» грядущие обвалы и прочие неприятности – докладывайте. Это приказ. После ухода Давенпорта Лионель сел за стол, собираясь перед советом написать письмо Хайнриху и сообщить о том, что он уже решил делать. Лионель усмехнулся, вспомнив, с каким трудом ему удалось убедить Хайнриха остаться в Липпе. Тот рвался в бой и был весьма недоволен тем, что Лионель изъявил желание возглавить армию в одиночку. Лионелю пришлось тогда задействовать целиком свою сторону Рафиано, чтобы привести нужные доводы. - Я никогда не отсиживался во дворце во время войны, - сверкнул глазами Хайнрих. - Я не прошу вас отсиживаться, Ваше Величество, - поправил его Лионель. – Но, посудите сами, какой толк будет в том, если на войну отправимся мы оба? Я полагаю это лишним. Вполне достаточно одного из нас, чтобы командовать армией. И, позвольте напомнить, что я хорошо знаю поведение Фридриха и могу гарантировать вам успех кампании. - А мне предлагаешь пропустить все веселье, зарывшись здесь в бумажки и приказы? – прорычал Хайнрих. – Почему бы тебе не остаться и не следить за торговлей с Талигом? - Хотя бы потому, что я недостаточно изучил ресурсы Гаунау, чтобы вести переговоры с Манриком с наибольшей эффективностью, - едва заметно улыбнулся Лионель. – В то время как военное дело и вашу армию с ее возможностями я знаю вполне неплохо. В итоге Хайнрих сдался и отправил Лионеля на границу вместе с армией. Разумеется, Лионель не признался Хайнриху в главном – в том, что, отведав свободы от дворцового паркета, он не рвался снова заключить себя во дворце. «Ваше Величество, считаю своим долгом сообщить, что из предоставленных мне сведений разведки, можно заключить, что Фридрих собирается подтянуть основные силы к границе примерно через пять-семь дней», - Лионель остановился, сверяясь с картой, и продолжил писать Хайнриху. Нужно было успеть отправить письмо до начала совета, и Лионель писал – об армии, о дриксах, о наиболее вероятных планах Фридриха. Неожиданно подумалось о том, как Хайнрих будет читать его письмо – вероятнее всего за бокалом вина или кружкой пива, усмехаясь на тех моментах, где Лионель описывал Фридриха, и кивая, чуть прищурившись, одобряя выбранную тактику ведения сражений. Мысль почему-то заставила улыбнуться. Лионелю даже в голову не пришло, что можно было написать и о себе самом – в частности о том, как ему нравится Гаунау, как он доволен текущей кампанией и как, на самом деле, почему-то даже предвкушает бой с Фридрихом. «Главное, не словить несвоевременную пулю», - вдруг решил он, запечатывая письмо двойной печатью – помимо кольца с гербом Савиньяков он теперь носил еще одно, с королевским гербом Гаунау. Гаунау. Неподалеку от Кляйнхоффа. 2 год К. В., 10-й день Осеннего Ветра Пулю Лионель все же словил. Хорошо, что хотя бы в самом конце кампании, когда всем, от генерала до последнего рядового было ясно, что «гуси» потерпят неудачу и снова начнут хлопать крыльями только следующей весной. Лионель покачнулся в седле и, не издав ни звука, стиснул ладонью правое плечо. Рукав и перчатка мгновенно пропитались теплой липкой кровью, окрасившись в алое. Лионель мысленно выругался, не упустив возможности «заглянуть» в сознание попавшего в него солдата – похоже, тот уже представлял себе, как хвастается Фридриху, что подбил талигойского выскочку. Нет, все же не похвастается. Бэзил Хейл ловко разрядил свой пистолет в удачливого стрелка. - Мой маршал!.. - Все в порядке, - в порядке все не было, кровь не останавливалась, но солдатам это знать ни к чему. – Продолжайте наступление, силы «Неистового» на исходе, - проклятье, как же некстати. Впрочем, удача и так долго ему благоволила, поэтому Лионель не удивился – рано или поздно он был бы ранен, и в этом не было ничего особенного. – Нужно добить его сейчас, пока инициатива на нашей стороне, - Грато встревожено всхрапнул и заржал – почуял кровь хозяина. – Ну-ну, - Лионель неловко похлопал его по шее левой рукой – правая ощущалась тяжелой, чужой, неподвижной. – Ничего. Успокойся, - перед глазами появилась красноватая мутная пелена. Лионель моргнул, отгоняя слабость и сонливость. Нужно было добраться до лекаря, но, помимо этого, следовало остаться и проследить за тем, чтобы сражение было окончено, как подобает.