Между иллюзиями и реальностью

Постепенно его зрение привыкло к контрасту, и парень смог разглядеть своего недавнего знакомого Руслана. И хотя Герман пообещал себе не просить помощи у этого парня, сейчас он был бы рад хоть какому-то действию со стороны Руслана. — Я что, вам помешал? — бесцеремонно спросил он, стоя на пороге и держа дверь открытой. Видимо, осознав, что Миронов здесь не по собственной воле, парень подошёл к Илье, похлопал его по плечу и сказал: — Тебе лучше уйти и больше не появляться в поле моего зрения, пока я не доложил о твоих делишках Дормеру или Кролеву. А ещё я могу сам разобраться с тобой, но, думаю, тебе это не нужно. Ты же понял меня, да? Мужчина пару секунд поразмыслил, а затем, не выпуская из рук ножниц, молча развернулся и ушёл к себе в палату. — Ты выглядишь так, словно тебя здесь год пытали, — произнёс Руслан, улыбаясь. Он стоял и смотрел на сбитого с толку Германа, не предпринимая никаких попыток помочь ему. — Да пошёл ты, — вдруг огрызнулся Гера, тряхнул головой и встал с колен. Это показалось Миронову таким позорным зрелищем, что он захотел ударить Руслана, обеспечив невольному зрителю временную амнезию. А потом вспомнил, что это его спаситель, и передумал осуществлять сию затею. — Ты чрезвычайно груб для того, кто пару секунд назад стоял на коленях перед психопатом, — отозвался парень, скрестив руки на груди. Миронов решил перевести тему беседы: — Почему ты не смотришь фильм? — Если бы там показывали, скажем, «Человеческую многоножку», я с радостью пересмотрел бы. Но тут, к сожалению, не транслируют фильмы, которые могут навредить неокрепшим психикам или вдохновить людей творить хаос и насилие, — пожал плечами Руслан. Герман улыбнулся: — Здесь я с тобой согласен. Пациент доктора Дормера продолжал стоять и смотреть на Геру, словно на экспонат в музее. — Что? — не выдержал Миронов. Этот парень смущал его, и осознание подобного чувства вызывало у Геры отвращение к себе. — Во-первых, у тебя здорово поцарапана щека. Во-вторых, я не могу понять, чем ты вызвал такой повышенный интерес к себе, что даже Илья обратил на тебя внимание. — Спроси у этого сумасшедшего, — Герман указал пальцем в сторону двери. — Только когда меня рядом не будет. Руслан рассмеялся: — Он больше не полезет к тебе, можешь не беспокоиться. — Почему это? — Боится. — Тебя? — усмехнулся Герман. — Да, — односложно ответил Руслан. — Окей, но почему? Что ты такого сделал? — Пожалуй, расскажу тебе в другой раз. Сейчас мы уходим, потому что, если тебя здесь застанут, попадёшь в список буйных. — Интересно, — возмущённо начал Гера, — почему это «если я попадусь». Так говоришь, будто сейчас я тут один. — У меня особое положение, — таинственно улыбнулся Руслан. — Меня не будут бить. Только не по лицу! — парень шутливо вскинул руки, будто сдавался. Герман закатил глаза: — Пошли уже, — он взял Руслана под руку и повёл в коридор. — Знаешь, то, как ты говоришь, не похоже на речь сумасшедшего. — Это комплимент? — ухмыльнувшись, спросил парень. — Да я вовсе и не сумасшедший, было б тебе известно. — Конечно, все вы так говорите, — протянул Гера, покачав головой. — А ты что, не причисляешь себя к нашему числу? — удивлённо вскинул брови Руслан. — Нет. Я здесь по ошибке. Руслан искренне рассмеялся: — Эти слова произносит каждый второй в больнице, и они уже несут скрытый смысл типа: «Я определённо психически болен». Не говори так никогда, мой тебе совет. Миронов остановился у какого-то кабинета и в упор уставился на собеседника: — Ты что, мне не веришь? — Нет, — с улыбкой ответил Руслан, став рядом с Герой. — Ладно, тогда почему я должен тебе верить? — Насчёт того, что я не болен? — переспросил парень. Получив утвердительный кивок, он ответил: — Так я не заставляю тебя мне верить. Я просто сообщил тебе. Просто так. — Предположим, — сказал Герман, — что я тоже не принуждаю тебя мне верить. — И? — Есть, что сказать по этому поводу? Руслан немного подумал, а потом покачал головой: — Нет. — Вот и отлично. Спорить он тут со мной будет, — произнёс Гера и возобновил движение по направлению к своей палате. Парень зашагал за ним: — А вообще, если говорить о когнитивных расстройствах, то это только у некоторых психическое заболевание подразумевает нарушение мышления и прочих деталей. Я здесь знаю немногих, но тот же самый Дениска с шизофренией способен построить адекватное предложение, правильно употребив все слова и не выдумав ни одного нового. Шизофрения – это галлюцинации, бред и прочие радости жизни, но это не мешает Дениске рисовать такие картины... Приходи в его комнату на третьем этаже, увидишь всё сам... — Руслан помолчал, давая Миронову возможность высказаться, но тот молчал. Парень решил сменить тему на более увлекательную в надежде раскачать Геру: — Знающие люди уже наверняка рассказали тебе, почему я здесь. Так вот, хочу сразу предупредить: это правда. — Думал, ты опровергнешь, — удивлённо произнёс Герман. — Нет смысла этого делать. Здесь сарафанное радио работает на зависть хорошо. — Так ты совершил четыре убийства? — прямо спросил Миронов, а потом, подумав, что Руслан всё равно сумасшедший, поспешно прибавил: — Если не хочешь говорить об этом, то больше не полезу. — Четыре? — неподдельно удивился парень. — Издеваешься, что ли? — Мне так сказали, я ни при чём, — Герман поднял руки. — Кто сказал? — Прости, но этого ты от меня не узнаешь, — уклончиво ответил Миронов, не желая сдавать Эрика: вдруг ещё сцепятся и поубивают друг друга. Руслан задумчиво произнёс: — Ладно. Но знай: в моём деле русским по белому написано, что на моей совести одно, всего одно убийство. — Мало ли, что написано в твоём деле! — воскликнул Гера, после чего получил подозрительный взгляд от Руслана. — А что написано в твоём деле? — хитро сощурился он. — Без понятия, — развёл руками Миронов. — Серьёзно. А если так, то меня обвиняют в покушении на убийство дочери моей мачехи. — Ты пытался убить её? — улыбнулся Руслан. — Чувак, да ты опасен не менее меня. Герман понял, что нужный поворот уже близко, и поэтому ничего не ответил, пытаясь вспомнить, чего ещё не сделал сегодня. — Я, кстати, Рома, — сказал вдруг собеседник Геры. Парень удивлённо посмотрел на парня, будто спрашивая, что за бред он несёт. Руслан только усмехнулся: — Ты наверняка знаешь, что у меня раздвоение личности. Точнее, не у меня, а у хозяина тела. Он, к слову, сейчас заточён внутри. Я его стараюсь не выпускать, хотя он яростно этого желает. Его-то и зовут Русланом. Для прикрытия и я вынужден называть себя этим именем, хотя на самом деле я Роман. Рад познакомиться, Герман Миронов. Гера молчал, соображая, что до него пытаются донести. — Ты не боишься, что я начну осуждать или... не знаю, может, опасаться тебя? — через минуту поинтересовался он. — Осуждать меня за то, что личность парня по имени Руслан раскололась на две части, одна из которых – я? — уточнил Рома. Герман кивнул. — Это глупо, никто не будет осуждать за такое. А бояться меня, второго человека в этом теле, вполне можно. Я же убийца, не он. — То есть, Руслан не знает об убийстве? — Знает. Но есть вещи, о которых он не в курсе. Гера кивнул. Они с Ромой дошли до палаты Миронова, и парень, держась за железную ручку двери, сказал: — Спасибо, что выручил. Я твой должник. — Замётано, — улыбнулся Рома и отсалютовал Герману правой рукой. — Обращайся, Странник! Парень ушёл на третий этаж. Гера немного постоял на месте, гадая, почему Рома назвал его Странником, и хотел уже зайти в палату, но тут кто-то резко ухватил его за руку.