Между иллюзиями и реальностью

Герман проснулся от какого-то постороннего шороха в своей пустой и мёртвой палате. Ему показалось, что кто-то приоткрыл дверь и, тихо ступая, зашёл в помещение. Парень открыл правый глаз и попытался разглядеть нежданного гостя. Он подскочил с кровати, как только увидел приятную улыбочку на красивом лице светловолосого человека. Это был Штольц. Эрик Штольц. Пациент психиатрической больницы номер семь, парень с эпилепсией и ещё черт знает чем. Человек, который смеялся над Германом и вместе с ним, поддерживал его, ругался, обижался, но всегда оказывался рядом, если это было нужно. — Эрик, — улыбнулся Миронов и подошёл к другу. Штольц одной рукой приобнял его за талию, а другую опустил на плечо. Гера проделал то же самое, после чего впервые за несколько дней почувствовал себя хорошо. Они качались в такт мелодии, которую тихонько мурлыкал Эрик. Качались, качались и... Герман Миронов открыл глаза с горьким осознанием, что всё происходящее было сном. Этот танец казался ему таким живым, таким реальным... Похоже, я действительно сумасшедший, усмехнулся Гера. Может, Эрик и правда был лишь иллюзией? Появлялся, когда я спал, давал мне советы, помогал выжить в этой больнице. Может, Штольца никогда не существовало, а то, что я ощущал, было лишь частью сна? — Лена! — позвал он медсестру, уведомляя о своём пробуждении. Надо убрать эти глупые мысли. Эрик есть, и Кролев куда-то спрятал его, чтобы свести меня с ума. Спустя час после завтрака Герман направился в больничный отсек к Родику и Олегу. Молодая девушка с синими волосами (как её только не уволили за это?), которая пропускала всех, кого только можно, при виде Геры обеспокоенно вскочила с места: — Посещение запрещено, вернитесь в палату. — Что? — удивился парень. — Вернитесь в палату, — повторила она. — Я хочу навестить Родиона Евдокимова и Олега Зайцева. Пропустите меня, — повторил Герман, надеясь, что на этот раз она растолкует его слова правильно. — Я позову охрану, если вы сейчас же не уйдёте, — предостерегла его медсестра. — Почему я должен уходить?! — Там карантин. Посещения запрещены. — Да ладно! А все, кого вы пропускаете, имеют иммунитет? — Никого я не пропускаю, — девушка села на место и отвела взгляд от Геры. — Последнее предупреждение, молодой человек. Уходите отсюда. Миронов, игнорируя слова медсестры, обошёл её пост и устремился к двери, ведущей к палатам. — Охрана! — крикнула синеволосая девушка. Из-за угла появились двое и направились в сторону Германа. — Стойте! — послышался тоненький голос. Вездесущая Лена, подумал парень, когда медсестра взяла его под руку и сообщила охране, что сама доведёт буйного до палаты. — Мог бы хоть поблагодарить, — недовольно произнесла девушка, когда они спускались на второй этаж. Она всё ещё держала его под руку, чтобы Гера не сбежал. Конечно, их силы были не равны – медсестра определённо уступала парню – однако Лена надеялась, что Миронов не станет обижать того, кто так много для него сделал. — Знаешь, твоя ложь не достойна благодарности, — Герман состроил противную гримасу. Медсестра возмущённо фыркнула: — А ты забыл, что я по-прежнему приношу тебе завтрак, обед и ужин прямо в палату, хотя у нас работает общая столовая? Забыл, как я упрашивала Кролева выпустить тебя из изолятора? Ты помнишь только то, что я тебе сказала об Эрике. Глупый ты, Миронов. — Ладно, хорошо. Спасибо за то, что ты такая добрая и помогаешь Кролеву свести меня с ума. Девушка понизила тон, будто кто-то мог подслушать их разговор: — Если бы ты замолк и подождал немного, то всё было бы нормально. А ты бесишься, бегаешь туда-сюда, орёшь... — Сколько ждать? Три месяца, как сказал Кролев? А ты в курсе, что я учусь? В десятом классе, кстати. И сдаю экзамены в следующем году. Хоть я и сумасшедший, Лена, но забочусь о своём образовании. Ладно, наплевать на школу, — сказал Гера. — Знаешь то чувство, когда тебя без особой причины помещают в психушку, где ты знакомишься с настоящим человеком, а потом тебе говорят, что он – плод твоего воображения? Не знаешь? А я знаю, Лена! Вся проблема в том, что до одного момента никто не обращал внимания на то, что я говорил о Штольце и со Штольцем, а затем все разом начали твердить, что этот человек – выдумка. Значит, кто-то одним взмахом руки приказал им делать это. Как вычислить, кто? Тот, кому все подчиняются. Главврач Пётр Борисович Кролев. Вот и распутан клубок тайн! Всё просто, Лена. И я оказался сумасшедшим, и Кролев в шоколаде. Хороший план, да? — Если бы ты с самого начала не спорил с Кролевым, все жили бы долго и счастливо, Герман, — сказала медсестра. Они зашли в палату Миронова; тот сел на кровать, а Лена устроилась на стуле напротив него. Девушка кинула взгляд на кровать Родиона и тяжело вздохнула: — тебе нужно просто немного подождать, и всё наладится. Я обещаю. — Почему меня не пустили к Родику и Олегу? — решил спросить Гера, когда ему надоело слушать эту бессмысленную болтовню. — Ты мог подхватить какое-нибудь заболевание, находясь там. Я навещала ребят и могу сказать, что им уже лучше, — заверила парня Лена. — Они рассказывали тебе, как и почему оказались в психиатрической больнице? — Нет. Расскажи, — попросил парень, обрадованный возможности отогнать беспощадные мысли хотя бы на некоторое время. — Начну с Родика. Он попал сюда в конце августа прошлого года, и сам Кролев сразу же взялся за лечение такого сложного и интересного экземпляра. Евдокимова пришлось накачать успокоительными, потому что приступ панической атаки, с которой он попал сюда, длился полтора часа. Мать Родиона рассказала Кролеву, что он с самого детства не любил физических контактов с другими людьми, и поэтому избегал мест большого скопления народа. В тот день они с сестрой ехали в наполненном людьми вагоне метро. Девчонка поведала, что им срочно нужно было куда-то попасть, и поэтому она потащила брата в подземку, думая, что его фобия – это лишь притворство. Естественно, в поездке Родик был прижат к другим людям. Вследствие этого появился страх перед грязью, а затем произошёл приступ панической атаки из-за безвыходной ситуации, ведь выбраться из переполненного вагона не так-то просто. Сестра поняла, что тут происходит что-то неладное, и начала проталкиваться к выходу, таща за собой Родиона. Когда они выбрались, Родик забился в угол, начал кричать, что умирает, и всячески отмахивался от помощи сестры. Девчонка позвонила матери, и та посоветовала вызвать бригаду из психиатрической больницы. Так Родиона доставили прямиком к нам. Кролев быстро нашёл подход к Родику. Помню, я первое время водила его в душ каждый раз, когда он чувствовал себя грязным. Доктор приказал персоналу не прикасаться к нему, и все подчинились. Спустя время Родион здесь освоился. Рецидивы хоть редко, но происходили. Один из них ты видел. Когда Родик упал на льду, помнишь? — Помню, — кивнул Герман. — Есть ещё такая деталь... Он привык к своей кровати здесь. К её положению, к свету, который поступает от лампы, к нахождению двери. В больничном отсеке он чувствует себя некомфортно, потому что там всё по-другому. Надеюсь, через неделю Кролев позволит ему вернуться сюда, — произнесла медсестра и взглянула Гере в глаза: — история Олежки сильно отличается от истории Родиона. Тот тоже оказался здесь в прошлом году, но второго мая. Запомнила этот день так хорошо потому, что у него как раз был день рождения. Привезли всего такого вёрткого, сопротивляющегося. Пришлось пристегнуть к кровати и дать лекарство. Да, как ты понял, здесь все проблемы решаются успокоительными. Шесть человек – его родители, два брата и две сестры – наперебой и с ужасом в глазах рассказывали, что он натворил. И я подслушала. Как оказалось, биполярное аффективное расстройство было у его бабушки по материнской линии. Проявляться у Олега оно начало с пятнадцатилетнего возраста, когда он пережил стресс из-за смерти той самой бабушки. Никто из семьи не заострял внимания на периодической депрессии, сменяющейся маниакальным настроем. Думали, что подростковое. А зря. Второго мая прошлого года Олежка, находясь в маниакальном состоянии, разбил своей однокласснице нос. Если не ошибаюсь, это происходило на уроке физкультуры, и удар был произведён мячом. Наверняка, он просто не рассчитал свои силы... А может, сделал это специально. То, что боишься сделать во время интермиссии, смело делаешь в маниакальной фазе. Как думаешь, что предпринял Олег после того, как его одноклассница пожаловалась учителю? — Гера пожал плечами, и Лена продолжила: — он забрал вещи и побежал домой. Прихватил свой загранпаспорт, немного денег, переоделся и поехал на вокзал. Если бы старшая сестра не поймала Олежку за руку, он бы уехал в Литву к тёте. Именно девушка приволокла брата сюда. Нет, по-моему, вместе с ней был её парень, потому что хрупкая Лиза не справилась бы с маниакально настроенным Олегом. Сначала решили оставить его здесь на пару дней, пока он вернётся в адекватное состояние, но этого никак не происходило. Кролев настоял на госпитализации на более долгий срок. Спустя три месяца выяснилось, что каждая фаза, включая интермиссию, длится не менее трёх недель. Во время одного из перерывов семья настояла на том, чтобы забрать Олега домой, но тот отказался. Сам принял решение остаться здесь, чтобы больше не было непредвиденных ситуаций. Во время маниакальных фаз Олежка постоянно хочет сбежать отсюда, но ему никогда не удавалось выйти за пределы здания. А когда нашёлся человек, который тоже хочет сбежать, то Олег с первой попытки смог выскочить на улицу. Вот только он не знал, что делать после того, как окажешься на пятнадцатиградусном морозе без куртки. Олежка был шокирован тем, что его умный компаньон остался в больнице, и поэтому сел на скамейку, чтобы подождать его. А компаньон даже и не думал убегать, — чуть улыбнулась медсестра, глядя на Миронова. Тот чуть покраснел от стыда. — Не думай, Герман, что никто не знает о твоих замыслах и похождениях. Мы узнаём твои планы раньше тебя самого. Гера уставился взглядом в пол. Лучше бы она этого не говорила. — Думаю, тебе нужно развеяться. Не хочешь сходить на прогулку вместе со всеми? — спросила девушка. — Нет, пожалуй. — Ладно. Тогда иди в общую комнату, пока проветрится твоя палата. — Нет, не хочу, — твёрдо повторил Герман и улёгся на кровать. — Поднимайся! — воскликнула Лена, взяла парня за руку и попыталась поднять его с кровати. — Пошли, пошли! Миронову ничего не оставалось, как встать и последовать за медсестрой.