На изломе / Девичья честь

      Четвёртая смена ещё не успевает начаться, а Ирина уже теряет свою работу. Славный день занятий с Манишей завершается леденящим душу известием: магазин сожгли. И Васгена Аванесовича — тоже, а вместе с ним от дыма задохнулось несколько человек на первом этаже. Повезло ещё, что перекрытия выдержали.       Новостью огорошивает Гофман, встретившийся в подъезде. Наверное, Емельянцева должна была насторожиться, увидев, как взволнованно переговариваются друг с другом старушки у подъезда, но те лишь кивнули в ответ на её «добрый вечер!» и понизили голос — видимо, знали и не хотели волновать. Как будто было бы лучше, если бы завтра Ира пошла на рынок и узрела горькую правду сама, неподготовленная.       Впрочем, она всё равно идёт на пепелище. Вечером не решается, но после бессонной ночи мысленных споров с собой всё же приходит. Пожарные и наряд милиции разъехались ещё вчера, сейчас на месте выгоревшей квартиры бродят, что-то разыскивая, пара человек в «гражданке» — оперативники, если верить телевизору. Емельянцева не подходит ближе и тешит себя мыслью — это чтобы не мешать им работать. Не потому, что боится.       Она могла не приходить сюда, но… хотела увидеть. Убедиться. Часть её не верит даже сейчас.       Может, Гофман ошибся, и Васген Аванесович сейчас в больнице? Люди, страдая от обыденности, любят приврать, прибавить для красного словца. Сделать рассказ более интересным, захватывающим. А тут такая пища для сплетен!       Но нет, лавочница напротив клянётся, что лично видела вчера вечером, как накрытое простынёй тело грузили в машину вперёд ногами, а вокруг никто из медиков не суетился. Это подтверждают и мясник, и девчонка из газетного киоска — все они были вчера в толпе наблюдающих за тушением пожара. Тело успели вынести прежде, чем милиция разогнала зевак. Кто-то даже вспоминает знакомого своего родственника, у которого земляк работает в районном морге и который рассказал, что да, да, без сомнения, Васген Аванесович погиб, сам видел, так обгорел, что почти не узнать…       Это сделал Чечен — сомнений у Ирины не остаётся. Так хладнокровно, так… нагло? Хоть и не среди бела дня, но вечером, пока магазин ещё работал, а Васген Аванесович стопроцентно находился внутри.       А будь вчера её смена, миновала бы её беда? Стал бы Чечен разбираться, что перепуганная продавщица за стойкой только работает здесь и к их преступным делам отношения не имеет?       Иру так и подмывает пойти к оперативникам, рассказать о своих пугающих догадках, помочь, но девушка не может сдвинуться с места — ноги точно приросли. Запомнил ли Чечен её лицо? Станет ли искать, чтобы убрать ненужного свидетеля?       — Говорят, хозяин магазина внутри был, так и его сожгли, — прерывает напряжённые размышления незнакомый голос рядом.       Ирина видит близ себя молодого мужчину, едва ли сильно старше её самой. Он в сером длинном плаще, под плащом — светлый свитер грубой вязки с высоким воротником, на голове немного нелепый берет, но больше всего бросаются в глаза очки — округлые, в толстой оправе.       Покупатель на рынке. Наверное — вон, в руке два пакета. На помощников Чечена, во всяком случае, не похож.       — Жаль, хороший мужчина был, — нервно дёргает плечами Емельянцева, но за девушку сейчас говорит её воспитание. Любое незнакомое лицо в свете событий начинает казаться для Иры пугающим. — Вежливый.       — Русский? — спрашивает мужчина таким тоном, точно ответ имеет для него принципиальное значение.       — Армянин. Васгеном зовут… звали.       Голос незнакомца неожиданно становится резким:       — Там им, гнидам черножопым, и надо, — не просто резким, а прямо злым. — Слыхала ведь, что на Кавказе творится? Там вежливый — не вежливый, нашим пацанам глотки одинаково режут.       — Так то же вроде чечены, — растерянно отзывается Ирина, опешившая от столь бурной реакции. Да, она слышала краем уха, что в Чечне сейчас не всё спокойно, но из Петербурга это казалось таким далёким. Малозначительным. А любые новости на эту тему скупы фактами и наполнены только бестолковыми пересудами сплетников хоть на том же рынке.       — Думаешь, есть разница? Этот Васген, глядишь, тебя бы тоже в один прекрасный день прирезал. Или изнасиловал — кто знает, что кавказцу в голову взбредёт.       Плюнув под ноги, мужчина перекладывает ручки пакета из одной руки в другую и уходит восвояси. Девушка замечает, что, пока они разговаривали, оперативники тоже успели уйти.