____________________________
[1] Коля и Лиза Калачёвы — персонажи романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» (1927), жители общежития студентов-химиков имени монаха Бертольда Шварца. Коля Калачев — бедный студент, подрабатывающий чертежником, который косит под идейного вегетарианца, потому что у него нет денег на мясо. Лиза — его жена, которая любит сосиски и не любит «фальшивого зайца».X.
3 февраля 2019 г. в 13:00
— Как самочувствие? — справляется Ирина. В руках у девушки почти полная кастрюлька, поэтому дверь при входе приходится пинать.
— Будто заново родился, — сонно бормочет Данила.
Идут четвертые сутки с их маленькой домашней «операции», и, кажется, прошла она успешно — рана больше не кровоточит, гноиться не начала и вообще выглядит хорошо. Даже корочка появилась. Хотя учитывая, сколько они с Гофманом влили в рану водки и как обильно смазали всё это дело зелёнкой, удивляться здесь почти нечему. Разве только тому, что их пациент не загнулся в процессе.
— Погоди, когда анальгин действовать перестанет, — хихикает Ира. Ставит кастрюлю на табуретку, вытаскивает из кармана мятые купюры с мелочью и вкладывает это добро Даниле в руку: — Сдача.
— Можешь оставить себе.
— Я съела тарелку твоего супа, так что, считай, в расчёте, — девушка решительно сжимает пальцы Данилы вокруг денег. Тот морщится, переворачиваясь на другой бок, и почти наощупь ищет во всё ещё валяющейся на полу куртке кошелёк. Живи они в более обеспеченное время, девушка бы решила, что широкий жест «оставь себе» вызван элементарной ленью.
Мама Ирины ещё со времён СССР работала на полставки санитаркой в стационаре, поэтому значительную часть своего детства девушка провела в больнице. И пусть большинство посиделок окончилось корпением над домашней работой где-нибудь в сестринской, оттуда она почерпнула немало полезного, начиная с чудодейственного фурацилина и заканчивая всякими уколами-капельницами. Там же, не говоря уже о собственном аппендиците в тринадцать лет, Ира выучила, что после операции больному положена диета, которую на четвёртый день можно разнообразить лёгким куриным супом.
Денег на мясо у неё не нашлось — самой приходилось брать пример с четы Калачёвых из «Двенадцати стульев»[1], — поэтому раскошелился Данила. И немало поразил девушку, выдав ей на все покупки десятидолларовую купюру.
Ира даже половины не потратила и честно вернула сдачу, копейка в копейку. Данила этого благородного порыва, кажется, не оценил, а вот суп пришёлся ему по вкусу. Гофману с тётей Зиной, которых мужчина решил пригласить на их незамысловатый обед, — тоже.
Позже Емельянцева проверяет рану и накладывает свежие бинты. Данила выпивает ещё одну таблетку анальгина — по его ощущениям, действие предыдущей закончилось. Ира бы поспорила насчёт столь частого приёма обезболивающих, но боится, что иначе её пациент начнёт «лечиться» водкой, и последствия могут стать более непредсказуемыми.
— Твоё? — девушка, собирая для стирки грязную одежду Данилы, поднимает с пола чёрно-белую фотокарточку — должно быть, из какого-то кармана выпала. На ней изображён лысый мужчина со шкодливой ухмылкой, лицо кажется Ире смутно знакомым. Будто она видела его раньше.
— Ага, — мужчина любовно улыбается, глядя на фотографию, и, заметив заинтересованный взгляд Ирины, поясняет: — Это Витька, брат мой. Большой человек здесь.
Ира вспоминает человека, словно из прошлой жизни: среднего роста, в деловом костюме, с дипломатом и сотовым. Она столкнулась с ним на ступенях академии.
— Он работает в СПбГАКе?
— Где? Не, он этот, как его… бизнесмен. Меня обещал к себе пристроить, как только с Чеченом всё устаканится. Совсем житья не давал, сволочь.
Девушка содрогается от одного только прозвища. Она не пошла в милицию с показаниями, но беспредел его прекратился — четыре дня назад кто-то взорвал на рынке по словам одних самодельную бомбу-хлопушку, по словам других целую гранату. И в суматохе застрелил Чечена, пока тот обходил свои владения. Никто толком не запомнил ни лица, ни особых примет одежды местного «героя» — просто какой-то невзрачный парень-очкарик, больше на рынке не появлявшийся.
Убирая использованные бинты, шприцы и обрывки упаковок анальгина, Ирина ловит себя на мысли, что этим «героем» вполне мог быть Данила. И не знает: хорошо это или плохо.