На изломе / Девичья честь

      — Студенткам не сдаю, — точно отрезает сурового вида женщина, квартира которой находится в доме на Адмиральском проезде, недалеко от школы с химическим уклоном. И захлопывает дверь, даже не выслушав объяснений Иры. За сегодняшний день это далеко не первый домовладелец, принявший девушку за студентку.       Вариант на улице Кораблестроителей отпадает сразу же, как только Ира слышит цену: таких денег у неё нет, да и было бы за что столько платить. На линиях или где-нибудь в центре искать бесполезно — по её мнению, результат будет тем же, и объявления в газете лишний раз это подтверждают: либо дорого, либо уже всё занято всякими студентами, либо студентов сразу просят не беспокоить. Заметку о дешёвой комнате в Кронштадте девушка отметает, даже не задумываясь о приемлемой для неё цене — слишком далеко ездить будет и сейчас доехать тоже не на что.       В прошлый раз даже искать не пришлось — знакомая выпускница из академии, собираясь вернуться домой, дала адрес Нонны Карповны, чтобы хорошее место зря не пропало.       — Я работаю и заплачу остаток сразу же, как только мне дадут зарплату, — в отчаянии предлагает Ирина очередному арендодателю. За этот день, один из двух своих выходных, которые она решила посвятить поискам жилья, девушка обошла и объездила множество квартир, порядком вымоталась и сейчас согласна почти на что угодно. Даже умолять.       — Ксерокс трудовой принесёшь — тогда поговорим, — пожимает плечами хозяин вполне сносной по цене коммуналки. Слова о том, что работодатель Иры частник и документы оформить не удосужился, его не пронимают.       Заканчивается всё тем, что Ира сама отшивает следующего, до противного развязного хозяина, сходу предлагающего «неденежную» оплату аренды. До такого она точно не опустится — лучше дальше с Гофманом на кладбище ночевать, как пришлось делать уже не раз.       Если бы Немец не рассорился с тёть Зиной в пух и прах и не переселился к своим давешним собутыльникам на Смоленское лютеранское кладбище — неплохим людям, между прочим, — Ира могла бы остановиться на пару дней у них в комнате, хоть даже на полу. Заявиться на порог к тёть Зине самой и проситься пожить девушка не решается.       Немного отстранённо размышляя о том, не заметят ли Кругловы, что она уже несколько дней не мылась, Ира бредёт по Кирочной, мимо магазинчика в подвале, вокруг которого ошиваются панки и прочая субкультурная «нечисть». Где-то поблизости должна быть станция метро. Сегодня девушка проделала большой путь — шутка ли, обойти половину Васильевского и несколько спальных районов «на большой земле» — поэтому сейчас хочет только отдохнуть как следует.       — Ришик! — восклицает вдруг знакомый голос. — Емельянцева!       Подняв взгляд, Ира видит замусоленного вида девушку в кепке… и с трудом узнаёт в ней Катерину. В последний раз они виделись летом, когда Иру выселяли из общаги, и за эти месяцы Катя сильно изменилась — похудела, осунулась, одета в какие-то замызганные рваные джинсы и куртку не по сезону, будто несколько недель ходит в одном и том же, не снимая.       — Привет, — выдавливает Ира.       — Дарова! — широко улыбается Катя и поднимает руку: — Давай «краба».       — Как жизнь? — больше дежурно интересуется Емельянцева. Сил на радостную встречу не осталось.       — Как видишь, тусую. Меня из академии турнули за прогулы, — Катерина легкомысленно хихикает на этих словах, — теперь развлекаюсь — сейчас, вот, другана жду, мы в клубешник собираемся завалиться, — и знаешь, что? Нафиг мне это искусствоведение не сдалось. А ты сама как? Я думала, ты уехала.       Нервы Иры не выдерживают, и она буквально выплёскивает на бывшую соседку все свои проблемы, подробно рассказывая и о Васгене Аванесовиче, и о Лике, и о сегодняшних неудачах. Хочется пожаловаться хоть кому-нибудь, даже Катерине, которая слушает рассказ с видом «мне плевать». Или не слушает вовсе, а лишь кивает в паузах да поддакивает где надо.       На самом деле не столь важно. Ира наконец-то находит повод выговориться, и от этого становится легче — вот, что главное.       — Слу-ухай, — точно вспомнив что-то крайне важное, протягивает Катя, — ты ж, наверное, не в курсе. Стоякин-то того… тю-тю!       — Уволился? — уточняет Ира, но Катя только качает головой. — Уволили?       — Грохнули его. Прямо в тот день, когда тебя выпнули. Прикинь судьба?       От этого известия Ире аж дурно становится: она ведь желала этому человеку смерти, и, выходит, накликала на него беду. Разве что собственными руками не прикончила, и пусть Стоякин был тем ещё козлом, но это не значит, что он заслуживал именно такой участи.       — Видать, с чьей-то дочкой неудачно переспал, ох и шуму было! Я думала, может, тебя поискать, рассказать, но Питер большой, да и нафига тебе здесь торчать после отчисления, вот и решила не кантовать, — Катерина кажется виноватой, самую малость. Ира готова поспорить на последние копейки в кармане, что правда куда более печальна: подруга «забила» на неё сразу же, едва та съехала из общежития. — Знала бы, что ты здесь осела… ты ж в сентябре податься могла.       Да, могла и пробовала, но от одной только мысли, что придётся снова встретиться со Стоякиным, так сильно нервничала во время экзамена, что безбожно завалила его, не набрав даже мало-мальски приличный балл.       Катя, в честь их неожиданной встречи, предлагает «потусить» сегодня вместе. Ира пытается отказаться, сославшись на упадок сил, однако Катерина, если начинает убеждать, похожа на самосвал — завалит аргументами, уговорит даже самого большого упрямца. Удивительно, как только Ире удалось жить с ней в одной комнате и не стать такой же «тусовщицей».       — Привет, — слышит Ира рядом ещё один знакомый голос. К ним подходит улыбающийся Данила, и Ира первым же делом отмечает, что на нём больше не тот свитер крупной вязки, который она выстирывала от крови всеми правдами и неправдами и зашивала несколько недель назад. Водолазка новенькая, будто вчера купил, и ходит в джинсах. Видимо, брат, освободившийся от гнёта Чечена, всё-таки взял его себе в бизнес.       — О, не запылился, — комментирует появление Данилы Катя. — Знакомься, Даня, это Ришик, френда моя. Её соседка-проститутка со съёма выгнала, поэтому пока она не разберётся, чё да как, тусим вместе.       — Мы знакомы, — вздыхает Ира.       — Чё, в натуре? — восклицает Катя со смешком и заговорщически толкает девушку локтём. — Давай, колись, где такого обаятельного-привлекательного подцепила. На «Наутилусах», небось?       — Ага, на концерте, — соглашается Данила без долгих раздумий. — Светке некайф стало, она домой пошла, а Ирку на выходе чуть не грабанули.       — Да ты прям герой-любовник. Лан, харе трепаться, по коням. Оттопыримся сегодня.       Катерина протягивает руку с требовательным видом, и Данила кладёт ей в ладонь небольшой свёрток зелёных купюр.