Прочь из моей головы

Гермиона Билл читал лекцию едва ли четверть часа, а Гермиону уже начинало клонить в сон. Слишком многое пережила она этой ночью, чтобы сосредоточиться на теории защиты от темных искусств. Было немного совестно, конечно: уже который раз Гермиона относилась халатно к одной из важнейших дисциплин седьмого курса. Но заставить себя анализировать формулы и вслушиваться в историю создания сглазов, когда в непривычно пустой голове звенели единственные слова «ты моя», было выше ее сил. Панси, сидящая рядом, даже не пыталась ее растормошить. Судя по ее угрюмому взгляду, устремленному поверх затылка Забини, Паркинсон и саму занимали мысли, далекие от учебы. — А теперь рассмотрим подробнее серию инфекционных сглазов... — начал Билл, мелом расчеркивая доску на три ровных столбца, когда хлопнула дверь. Студенты очнулись от сонливости, мгновенно обернувшись на звук. У Гермионы невольно екнуло сердце. — Извините за опоздание, — прохладно отозвался Драко в ответ на удивленный взгляд профессора Уизли. Застегнул пуговицу на воротнике форменной мантии — судя по всему, в школьное он одевался уже по пути в аудиторию. — Задержался у директора. Все неотрывно смотрели на Малфоя, кто удивленно, кто с равнодушием, а кто и с ощутимой насмешкой. Драко окинул аудиторию невыразительным взглядом, ни на кого толком не обращая внимания, и уголок его губ дрогнул в неприязненной ухмылке. — Рад снова видеть вас, мистер Малфой, — Билл добродушно, но слегка натянуто улыбнулся и указал на вторую парту. — Садитесь к Поттеру и нагоняйте, мы уже на сглазах. Гермиона удивленно вздернула брови. Неужели, Билл не понимал, что не стоило сажать этих двоих вместе? Неужели, действительно не заметил ничего подозрительного в хмуром взгляде Гарри, так и не поднявшемся с парты, в презрительном смешке Драко? Когда Малфой проходил мимо ее парты, Гермиона молилась, чтобы он обернулся. Всего пары секунд хватило бы, чтобы понять по его взгляду, что творится у него на уме. Но Драко даже головой в ее сторону не повел, бросив сумку во втором ряду и развалившись в привычной чуть вальяжной манере на стуле возле Гарри. — Ого, тебя снова прокатили? — оживилась Панси. Ничто не вырывало ее из состояния апатии так резко, как подробности личной жизни Гермионы. — Красавица, он тебе что, даже спасибо не сказал? «Сказал», — подумала Гермиона. Молча. И не один раз за вчерашнюю ночь. Панси расплылась в широкой улыбке. В других обстоятельствах Гермиона порадовалась бы, что Паркинсон, в последние пару дней отмалчивавшаяся и непривычно потерянная, вернулась к своему обычному состоянию: ей не к лицу была глубокая печальная задумчивость. — Грейнджер, ты же не просто так у МакГонагалл на всю ночь отпрашивалась, — Панси сощурилась, — Если вы с Малфоем не переспали, ты мне больше не подруга. — Панси! — тихо застонала Гермиона, закрыв ладонями вспыхнувшее от смущения лицо. Не приведи Мерлин, это услышал бы Нотт, сидящий через проход от них. К счастью, Тео в этом семестре усиленно работал на высший балл по защите, чтобы зимой подать документы в аврорскую академию, и от конспектов не отрывался. — Прекрати... Панси фыркнула. — Все равно я все на твоем лице прочитала... Вечно ты все держишь в себе. Гермиона не привыкла обсуждать с кем-либо настолько личные вопросы. Они даже с Роном и Гарри никогда не касались в разговорах темы ее отношений. Как мальчишки те, естественно, предпочитали болтать о спорте, еде и о том, у кого из девушек их курса клеевая задница или ничего так грудь. Гермиону они с самого начала считали «своим парнем», и ее это всегда устраивало, потому что ни с кем другим вплоть до седьмого курса она не водилась. Оттого ей и было сложно с ходу понять принципы девичьей дружбы, позволить себе быть откровенной с Панси и Лавандой. Даже сейчас Грейнджер спешно перевела разговор в наиболее безопасное для себя русло: — Ну, хотя бы ты вышла из состояния апатии. — О, ты заметила? — наигранно удивилась Панси. Но напускная беспечность ее слов от Гермионы не укрылась. — Это из-за Блейза? — спросила она серьезно. — Я заметила, как ты смотришь на него. Вы поссорились? Панси поморщилась: — Не хочу это обсуждать. — Вот видишь, — вздохнула Гермиона, взявшись за перо. — Ты сама мне ничего не рассказываешь. — Эй! Ты играешь в эту игру не по правилам, Грейнджер, — Панси снисходительно улыбнулась, подперев подбородок кулаком. — Раз уж мы бросили попытки слушать лекцию: если ты расскажешь, что у вас с Малфоем творится, тогда и я расскажу про Блейза. Гермиона постучала кончиком пера по столешнице. Вглядываясь в голубые ясные глаза Панси, в ее застывшие в привычной легкой усмешке губы, она размышляла. В конце концов, невозможно бесконечно переживать все в одиночку — Гермиона и сама это понимала. А с кем же делиться такими мыслями, если не с Панси? Рон и Гарри не поймут ее, но не потому, что плохие друзья, а просто потому, что они — парни. Существуют вещи, которые, как ты ни старайся, сделать понятными другу противоположного пола не получится. — Хорошо. Гермиона тихо и кратко пересказала события минувшей ночи, опустив все подробности и сосредоточившись на главном — никакой ясности между ними с Малфоем уединение ото всех не внесло. Напротив, Гермиона чувствовала, как крепко — гораздо крепче, чем раньше — он утвердился во мнении, что им не по пути. Панси слушала и хмурилась. — Мне кажется, это может быть из-за Люциуса, — сказала она, когда Гермиона закончила. Паркинсон задумчиво покусывала нижнюю губу. — Но Драко ненавидит Люциуса, — возразила Гермиона уверенно. — Да. Но в то же время Люциус напоминает ему, кто он такой, — произнесла Панси мрачно. — Малфой. На нем клеймо, от которого он не избавится всю свою жизнь. Это гораздо тяжелее, чем кажется, Грейнджер. Знать, что тебе не подняться наверх. Знать, что тех, кого ты любишь, придется либо тащить за собой вниз, либо оттолкнуть. Гермиону поразили эти слова. Если Панси была права, то Драко из болезненной гордости не позволит ей остаться рядом и сделает все, чтобы держать ее на расстоянии. Как делал это предыдущие шесть курсов. Она попыталась сказать что-то еще, но в этот момент их разговор прервал Билл: — Грейнджер, Паркинсон, я не мешаю вам? Гермиона смутилась под его строгим, полным непривычного недовольства взглядом, а Панси, откинувшись на спинку стула, нагло ухмыльнулась: — Нет, что вы, профессор. Можете продолжать. Гермиона мгновенно забыла обо всех своих переживаниях, остолбенев от ужаса. Она видела, как Билл замешкался на секунду, нахмурив рыжие брови, как слизеринцы с первых рядов прыснули в кулаки, как удивленно обернулся Рон. — Что же, тогда я предпочту продолжить без вас обеих, — нашелся с ответом Билл, наклонившись к столу в поисках бумажки. Гермиона испуганно проследила за тем, как Билл схватил перо и пергаментный листок. — Думаю, отстранение от этой и следующей лекций покажет вам, как сложно наверстывать материал самостоятельно. Гермиона не верила своим ушам. Ее что, только что отстранил от занятий Билл Уизли? Грейнджер резко захлестнула волна обиды, почти по-детски наивного испуга, стыда и упрямого негодования. Ее даже Снейп ни разу не выгонял из своего класса. Гермиона хотела, было, извиниться и спокойно попросить разрешения остаться, но то, что Билл мгновенно отвернулся к доске, продолжив чертить новый график, стало последней каплей. Он и слушать не собирался. Гермиона подскочила — на нее обернулись с нескрываемым любопытством почти все в классе, только Малфой ожидаемо даже не шевельнулся — швырнула в сумку учебник и письменные принадлежности и быстро вышла в коридор. — Эй, погоди... — следом выскочила Панси и нагнала ее почти у лестниц, тронув за плечо. — Ну, ты что, никак расстроилась? Гермиона остановилась и резко покачала головой. Хотя, конечно же, она расстроилась. Сильные эмоции схлынули, но, как ни странно, вместе с ними ушло и чувство стыда. Сейчас Гермионе было все равно. Ведь она обязательно нагонит пропущенный материал. — Плевать. Она оглянулась по сторонам — коридор пустовал, все были в аудиториях. Непривычно было находиться здесь в учебное время. Гермиона вздохнула и решила, что позже подумает о том, у кого бы взять конспект после лекции. — Впервые получила отстранение, — констатировала Панси. — Мои поздравления. — Ты мне еще не рассказала о Забини, — напомнила Гермиона, улыбнувшись. — По-моему, самое время. Панси внимательно на нее посмотрела, что-то прикидывая в уме. А потом сказала: — Мне нравится, что мы начали о таком говорить. Нравится, что становимся кем-то большим, чем просто знакомыми или сокурсницами. Мне... не хватало такого друга, как ты. — Если бы я не знала тебя, Паркинсон, то решила бы, что ты сейчас пытаешься затащить меня в постель, — закатила глаза Гермиона. Она понимала, что Паркинсон легче даются откровения, если на них не отвечать серьезно. — Эй! — Панси легонько ткнула ее кулаком в плечо. — Шучу и подкалываю здесь только я. Она по-доброму благодарно улыбнулась и приобняла Гермиону за плечи. — А теперь пойдем, поищем чего-нибудь поесть и сядем в пустой аудитории. * * * Вечером того же дня они заняли один из столиков в библиотеке, чтобы переписать конспект по защите от темных искусств. Точнее, переписывала его Гермиона, а Панси качалась на надсадно скрипящем стуле и листала новый выпуск школьной газеты. — Зачем вообще нужен этот «Хогвартский вестник»? — спросила Паркисон, без особого интереса вчитываясь в колонку новостей. — Чтобы Нотт и Турпин упражнялись в остроумии? Лайзе бы только дешевые детективы писать — раздула из истории с Вейзи невесть что. Гермиона поставила точку и отложила перо, с наслаждением потянувшись. Отойдя полностью от замешательства перед первым выговором, она отметила, что Билл поступил, в общем-то, справедливо. По крайней мере, стал ясен педагогический мотив — Грейнджер действительно не понравилось тратить свободное время на материал, который можно было освоить во время занятия. Они сидели еще какое-то время, читая колонку, посвященную клубу ворожбы, когда к их столу подошел Блейз. — Кыш, — рявкнул он на двух первокурсниц, вертящихся возле полок с книгами по зельям, и те, испуганно пискнув, скрылись между стеллажами, подхватив свои сумки. Блейз был мокрым насквозь — его спортивная мантия липла к телу, с волос капало, и даже в туго зашнурованных ботинках хлюпала дождевая вода. — Надо поговорить, — обратился он к затылку Панси. Та не подняла взгляда от газеты, делая вид, что не замечает ничего вокруг. Блейз стянул защитную перчатку с руки, швырнув ее прямо поверх газеты. — Я же сказал, Паркинсон, надо... — Ты охренел? — Панси схватила перчатку с промокших газетных листов и со злостью выкинула ее в проход между стеллажами. Когда она обернулась, Гермиона поежилась: таким яростным был ее взгляд. — Проваливай, Забини. Мне не о чем с тобой говорить. Блейз криво усмехнулся. — О, конечно. Это Грейнджер, — он ткнул пальцем в сторону Гермионы, — тебе насоветовала? — У меня и самой есть голова на плечах, — взбеленилась Панси, вцепившись в спинку стула, — чтобы игнорировать таких придурков, как ты. — Ты злишься на меня за то, что поцеловал тебя, или за то, что вовремя остановился? — прямо спросил Блейз. Панси обмерла, на секунду воцарилась гнетущая недобрая тишина, в которой Гермиона почувствовала себя крайне неуютно. Она подумала, что эти двое, и по отдельности похожие на чистое разрушение, вдвоем способны вырывать из земли целые города вместе с бетонными корневищами домов. — Я злюсь на то, — проговорила Панси раздельно, — что ты, мой лучший друг, отнесся ко мне как к дешевой шлюхе. Которой можно воспользоваться, когда в твоей голове творится пиздец, чтобы потом, когда боль пройдет, уйти к правильной хорошей девочке Вейн. Панси поднялась и вздернула подбородок, чтобы смотреть Забини прямо в глаза. — Но плохие девочки тоже хотят быть нужными. Она прошла мимо, задев Блейза плечом. Гермиона не раз замечала: это был их с Забини фирменный дружеский жест, и сейчас он показался особенно уязвляющей горькой издевкой. Судя по исказившемуся в гримасе обиды лицу Блейза, это и задело его больше всего. Он обернулся, чтобы посмотреть стремительно уходящей Панси вслед, а потом вновь взглянул на Гермиону. — Что, интересное шоу, да? — он усмехнулся, сунув руки в карманы мокрой мантии, и молча направился к выходу из библиотеки. Рон Рон проснулся из-за яркого света люмоса, направленного прямо ему в лицо. После жуткой попойки голова раскалывалась, а глаза зудели и будто бы пульсировали изнутри. Хотелось пить, хотелось блевать, хотелось лежать, свернувшись калачиком, и проклинать свое существование — с таким дешевым алкоголем, что принес вчера Симус, он давно не встречался. И Уизли в очередной раз, закрываясь от слепящего света, дал себе слово никогда больше не пить посреди учебной недели. И пить с Финниганом в принципе. — Джинни, убери... — Рон отстранил руку сестры, прислонившись лбом к холодному деревянному изголовью кровати. Окинул комнату кратким взглядом: за окном еще было темно, значит, не так сильно он и проспал. — Возьми. Джинни сунула ему под нос бутылку минералки. Рон схватил ее, делая жадный глоток. Холодная вода уняла жажду и избавила от режущей сухости во рту. — Где Гермиона? — прохрипел Рон, садясь в кровати. Нащупал на тумбочке скомканную спортивную мантию и принялся натягивать поверх домашней майки. По крайней мере, он понадеялся, что уличный холод и отсутствие свитера помогут ему не заснуть прямо в воздухе. — Она обещала разбудить меня в шесть. — Она приходила тебя будить без четверти шесть, — хмыкнула Джинни, оглянувшись по сторонам — пологи всех остальных кроватей были плотно задернуты. — Но зачем-то тебя пожалела. Поднимайся, говна кусок, уже половина седьмого, вся команда на поле. — Ты такая ласковая, моя младшая сестренка, — пробурчал Рон. С трудом найдя пару носков и втиснувшись в спортивные ботинки, он выскочил за дверь вслед за Джинни. Они шли по безлюдным коридорам молча и нарочито порознь — Джинни явно не в восторге была от крепкого запаха перегара и пота, которым разило от ее брата. Когда они были младше, она будила Рона щекоткой, когда тот зачитывался комиксами на ночь и не поднимался до полудня следующего дня. Теперь она будила его, набирая в рот воды и выплескивая на лицо, либо люмосом после ночей кутежа. Когда они вышли на улицу, и порыв пронизывающего октябрьского ветра сорвал с головы Рона капюшон мантии, Джинни странно на него взглянула: — Клевые брови. Рон поднял руку, коснувшись левой брови — точнее, жалкого ошметка, от нее оставшегося. В памяти шевельнулось воспоминание о вчерашней игре в подрывной покер. Продувал Рон часто, поэтому в том, где он умудрился спалить большую часть растительности на лице, не возникло. — Пиздец. Он поморщился: — Ты знаешь заклинание, наращивающее брови? — Нет. — Что я еще делал прошлой ночью, о чем не помню? — чтобы дойти до поля, надо было преодолеть внутренний двор и пройтись вдоль западного крыла замка, а тишина заставляла Рона концентрироваться на чувстве тошноты и жуткой головной боли. — Трахнул эту свою О`Нил? — с легким смешком спросила Джинни, на ходу собирая волосы в высокий хвост. — Правда? — удивился Рон. — Судя по тому, что Лаванда ушла спать к Нотту, да. Рон почувствовал себя в два раза хуже, если это только было физически возможно. Странно, вроде Лаванда была как никогда спокойна и счастлива вместе с Теодором, а Рон все не мог того принять. Под сердцем каждый раз при упоминании ее отношений с Ноттом завязывался отвратительный клубок негодования и отторжения. Все его существо бунтовало против каждой улыбки Лаванды, подаренной Тео, но причины этого ощущения неправильности оставались для Рона загадкой. Он хотел, чтобы Лаванда была счастлива. Но не с Теодором гребаным Ноттом. — Молодец, — протянула Джинни с сарказмом. — Движешься по жизни как надо. Набиваешь морды, пьешь, ни о чем, кроме спорта и секса не думаешь. Какой твой средний балл, Рональд? Удовлетворительно? — Давай только без этого, — поморщился Рон. Он застегнул две верхние пуговицы мантии, но это не помогло от холода, пробирающего до самых костей. — Мне и нотаций Гермионы хватает. Джинни ничего не ответила. Рон еще раз отхлебнул из бутылки, вылил немного воды на ладонь и пригладил торчащие слипшиеся вихры. Они подошли к полю, разглядев в утренней полутьме, разгоняемой светом редких установленных по периметру прожекторов, не только игроков своей команды, но и слизеринцев. — Что происходит? — поинтересовалась Джинни у стоящего чуть поодаль Дэниса Криви. Рон втиснулся в образовавшийся полукруг и увидел, с какой яростью Ромильда Вейн, раскрасневшаяся и встрепанная, била кулаками по груди спокойно сносящего нападки Забини. — У нас, кажется, непорядок с расписанием, — пожал плечами Дэнис, рассеянно перебирая прутья своей метлы. — Что? — возмутилась Джинни. — Не может быть, я сама его составляла и согласовывала с Ургхартом. — Вот и скажи это ему. Говорить что-либо Ургхарту и Гарри, шумно выясняющим отношения над ящиком с инвентарем, было бесполезно. Поблизости от них стоял и Малфой, невозмутимо шнуруя защитную перчатку. — А с этими что? — спросил Рон скучливо, кивнув на Забини и Вейн. Ответом ему послужил громкий крик Ромильды: — Да что с тобой такое? Трахнул ее, да? — Вейн с силой дернула Блейза за рукав спортивной мантии. — Смотри мне в глаза, Забини, и попробуй только солгать. Забини молча отводил взгляд и кусал нижнюю губу, потрескавшуюся от сухости и холода. Все остальные либо были заняты разборками относительно тренировки, либо наблюдали за склокой со стороны, не решаясь вмешиваться. Рон решил, что они справятся без него — по крайней мере, скорой тренировкой здесь и не пахло. Поэтому он развернулся, отошел к трибунам, пролез под балкой и оскользнулся на мокрой грязи, упав на колени прямо под нижнюю скамью. Голова снова закружилась, и на этот раз Уизли вырвало. * * * За завтраком Рону лучше не стало. Пришел Гарри и стал ворчать, что поле пришлось уступить слизеринцам, которым надо было тренировать нового, взятого на место Вейзи охотника. Его гневна тирада плавно перетекла совсем в другое русло, и спустя пять минут, намазывая тосты джемом, Гарри уже убивался по поводу того, что если бы он пришел на вечеринку, а не прикинулся больным, ничего бы не произошло, и Гермионе не пришлось бы все исправлять. Опять. Отчасти Рон понимал Гарри — от того вечно ожидали геройских блистательных поступков, забывая о том, что он всего лишь парень, которому даже двадцати не стукнуло. Не так уж легко простить себе собственные оплошности, когда на тебя выжидающе смотрят со всех сторон, не упуская из виду ни единого лишнего движения. Но сейчас у Рона слишком сильно трещала голова, что негативно сказывалось на его способности быть понимающим и терпеливым. — Слушай, забей, — осадил он Гарри. Тот замолчал, странно взглянув на Рона: не обиженно, будто бы с долей удивления. — Да, ты облажался. Но это ничего не значит. Гарри, время твоих геройств прошло. Ты больше никому ничем не обязан, — Уизли выдержал паузу, обратным концом вилки гоняя чайный пакетик в кружке с кипятком. — Ты тоже можешь ошибаться. Гарри ничего не ответил. Только кивнул, нахмурившись, и принялся намазывать новый тост джемом. Видно было, что ему неловко от осознания того, как заметно его стремление не ударить в грязь лицом, не понизить собственную планку. «В этом весь Гарри, — усмехнулся Рон про себя с оттенком дружеской нежности. — Считает себя ответственным за все человечество». — Ты точно не будешь корить себя? — уточнил он немного погодя, когда мимо прошла профессор Синистра, раздав семикурсникам проверенные работы. Рон с досадой посмотрел на «удовлетворительно» в левом верхнем углу бланка — вот и провалилась надежда вытянуть средний балл за счет астрономии. — Да. Я... просто не буду об этом думать, — Гарри торопливо сунул свою работу под блюдце с фруктами, но Рон успел заметить его «выше ожидаемого». — Кстати, что с твоими бровями? — О, — Рон растопыренной пятерней поворошил волосы, зачесав их на лоб. — Так, в карты неудачно сыграл. И, кажется, поссорился с Рионой... Ничего не помню, хоть убей. Ты должен сказать Симусу, чтобы близко ко мне не подносил огневиски. Гарри усмехнулся. Хандра обоих, как и всегда, когда они оказывались рядом, прошла, сменившись беззаботной радостью. Рон даже забыл про пульсирующую головную боль, предстоящие разборки с О`Нил, заваленный тест по астрономии и сгоревшие брови. От простого присутствия Гарри, заворачивающего в салфетку только что сооруженные сэндвичи с джемом, на душе у него стало тепло и спокойно. — Ну что, зайдем к Макмиллану за сигаретами перед уроком? — Погнали.