Прочь из моей головы

Драко Выходные. Хогсмид. В других обстоятельствах он даже позволил бы себе отдохнуть. Драко окинул взглядом людное полное шума разговоров и смеха помещение. Паб «Три метлы» неизменно радовал атмосферой магической провинции: запотевшие окна, за которыми ровный ряд пряничных аккуратных домиков и далекие шпили ратуши Хогсмида подернулись плотной пеленой дождя, дощатые надраенные Розмертой до блеска полы, медные тяжеловесные люстры с парящими над ними толстыми свечами и грубо сколоченные столы, в большинстве занятые студентами. В воздухе витал пряный аромат выпечки и горячего сливочного пива — Блейз напоследок втянул его носом, затем хлопнул Малфоя по плечу и ловко протиснулся мимо двух подвыпивших рейвенкловцев, пытающихся найти мужскую уборную. Когда он пружинящим шагом направился к выходу, Драко очнулся от собственных мыслей и его окликнул. — А ты куда собрался? Забини обернулся через плечо и наградил его задумчивой полуулыбкой. — Ты же и без моей молчаливой компании справишься. А у меня назначена встреча в кафе Паддифут, — сказал он таким тоном, будто это все объясняло. Конечно, объясняло. Только Блейз почему-то настойчиво скрывал свои отношения с Паркинсон, даже на словах. Малфою только и осталось, что проводить его взглядом до самой двери и дождаться, когда он исчезнет неразборчивым темным пятном в стене холодного декабрьского ливня. «Интересный он человек». Драко направился мимо плотно расставленных столов к месту у окна, где его уже ждал Билл, уставившись на особенно жирную дождевую каплю, грузно ползущую по стеклу. Протискиваясь мимо рассевшихся в слишком вальяжной манере хаффлпаффцев, грубо отталкивая столкнувшегося с ним пятикурсника и игнорируя его недобрый взгляд, Драко прокручивал в голове сотни вариантов развития событий. Остынув, обдумав ситуацию, Малфой уже не хотел ни шумной ругани, ни споров и драк. Он хотел поступить так, как делал всегда — озвучить свои условия и предложить сделку. — Уильям, — кивнул Драко, садясь напротив и притягивая к себе одну из кружек, до краев наполненную пенистым сливочным пивом. Билл смерил его неприязненным взглядом. — Прошу вас не забывать, мистер Малфой, что я все еще ваш профессор и обращения требую соответствующего, — процедил он сквозь зубы. Драко неясно ухмыльнулся. — От Грейнджер ты тоже требовал соответствующего обращения, когда лез языком ей в рот? — спросил он чуть резче, чем собирался. Спокойно, Малфой. Все то и дело оглядываются, ни к чему повышать голос и привлекать лишнее внимание. — Погоди, не доставай палочку... — предупредил Драко неосознанный жест Уизли, украдкой оглянувшись по сторонам. — Ну же, Билл, ты большой мальчик, давай ты перестанешь думать членом и вернешь контроль голове? Уизли залился краской. Веснушки на его коже побагровели, и на подбородке заиграли желваки — так сильно он стиснул зубы. Но руку от кармана все же убрал. — Спасибо, — произнес Драко чуть язвительно. Но сам выдохнул с облегчением. Кто знает, в какой степени фамильный талант заводиться с полуслова коснулся старшего Билли. Драко уже хотел прервать образовавшуюся неудобную тишину, когда к их столику подошла Розмерта, принеся с собой запах ванилина и горького хмеля. Она откинула копну кудрей за спину и достала из кармана фартука большой блокнот. — Что-нибудь еще будете? — Розмерта одарила Билла светлой улыбкой, от которой морщин в уголках ее глаз стало заметно больше, а на Малфоя взглянула настороженно, в ответ на что Драко, это заметивший, лишь мрачно улыбнулся. К подобной реакции большинства людей на собственную персону он давно привык. Билл наклонился ближе к Розмерте, чтобы та услышала сквозь смех и улюлюканье хаффлпаффцев за соседним столиком, обсуждающих спортивные байки: — Мне еще пинту сливочного пива и тыквенный пирог. Чуть позже, если можно. — А мне ничего. Я скоро ухожу. Розмерта быстро размашистым почерком нацарапала заказ на блокнотном листе, кивнула и, стараясь не смотреть лишний раз на Драко, пошла обратно к стойке, покачивая бедрами. Несмотря на уже почтенный возраст, яркой внешностью, ладной фигурой и пышным бюстом в вырезе платья Розмерта все еще привлекала мужское внимание, и хаффлпафцы все как один проводили ее долгими взглядами, на какое-то время отвлекшись от спора о новой модели «Нимбуса». — Так для чего ты настаивал на встрече? — спросил Уизли, отпив из своей кружки. Он недобро покосился на мальчишку, который беззастенчиво таращился в их сторону, и тот поспешно отвернулся, чтобы заговорить с другом. — Чтобы обсудить недопустимость моего поведения? — А сам ты как думаешь? — уточнил Драко холодно. Пиво не расслабляло, напротив, вносило еще больше напряженности в его голос. — Ты профессор, женатый профессор. Вот уж не предполагал, что мысль о недопустимости не посетит твою светлую голову. Билл вдруг грустно улыбнулся. Взгляд его голубых глаз из-под ломких светлых ресниц казался блеклым и неуверенным. — Хочешь сказать, что совсем не понимаешь меня? Брось. Я этому не верю. Драко устало потер ладонью лоб. Фаланга указательного пальца прошлась по напряженной морщинке между бровей раз, другой. Разумеется, он понимал. Будь Малфой хоть трижды женат, гребаная Грейнджер одним своим появлением разрушила бы все. Он понимал, по-мужски понимал Билла, и все же какая-то часть его протестовала против этого понимания, рождала презрение и брезгливость. — Если тебя не учили этому, Уизли, то я готов снизойти до благотворительности и пояснить — апеллировать к личности оппонента нетактично, — сообщил Драко скупо. Господи, что он несет. Еще немного, и защита Билла резко обратится ярым нападением. — Прекрати паясничать, Малфой, — сказал Билл хмуро. — Мы же оба понимаем, что ее не достойны. — Этот вывод нравится мне гораздо больше предыдущего, — ухмылка вышла вымученной, как и мнимая легкость тона. Драко опустил кружку на подставку. — Выражусь конкретнее, чтобы не тратить твое и мое время. Ты больше не нарушишь личного пространства Грейнджер, а я позабочусь о том, чтобы слухи не дошли до твоей жены. Я тоже уйду с пути Грейнджер, чтобы тебе легче было выполнять свою часть сделки. Билл смерил его долгим внимательным взглядом. — Ты страшный человек, Малфой. — Почему же? — произнес тихо и хрипло. Знал же, что утверждение — чистая правда, но эта правда претила ему, вставала поперек глотки. — Потому что собственные чувства ты можешь так легко задавить в угоду сделке, поставить их на кон. — Кто тебе сказал, что это легко, — Драко поднялся и положил деньги на стол. Махнул Биллу рукой, направляясь к выходу из паба. Как никогда хотелось глотнуть свежего воздуха, протрезветь от горечи и презрения к себе. — Надеюсь на твою хваленую честность, Уизли. Лаванда Лаванда аппарировала сразу за поворотом, мысленно отблагодарив высшие силы за то, что ее не расщепило и не занесло куда-нибудь в северную часть Запретного леса, где не было препятствующих перемещениям барьеров. Все-таки, несмотря на то, что она сдала экзамен на собственные права, иногда аппарация давалась ей не так уж и легко. Она вышла из оврага на перепутье, оглянувшись. В одну сторону дорога уходила к Хогсмиду, с другой стороны в утреннем сумраке виднелась черная ограда школьной территории. Солнце только взошло над кромкой горизонта, было холодно, и в воздухе ощутимым флером над самой поверхностью земли застыл в неподвижности негустой зимний туман. Лаванда одернула край теплого сарафана, зацепившийся за колючий куст, и чуть подтянула гольф на левой ноге, с сожалением замечая дырку на самом неприглядном месте. — Проклятье, — процедила она сквозь зубы, перекидывая лямку сумки через плечо, чтобы не уронить ее в подстывшую грязь под ногами, и направляясь к школе. Еще издали она заметила цепь, которой крест-накрест были закреплены створки ворот, и сердце пропустило-таки пару ударов, заставив ее ускорить шаг и последние несколько метров добежать. Она схватилась руками за обжигающе холодные прутья, безрезультатно потрясла ограду, даже достала палочку, применив несколько отпирающих заклятий. Ничто из этого не сработало, и тогда Браун, решительно облокотившись коленом о горизонтальную перекладину в воротах, попыталась подтянуться на руках, чтобы преодолеть ограждение сверху. — Ну, нет, — раздался насмешливый голос рядом, заставив ее испуганно дернуться и соскользнуть, лишь чудом удержавшись на ногах. — Что-то мне не хочется смотреть, как ты будешь перелезать двухметровую ограду, увенчанную острыми пиками. Она присмотрелась, увидев возле ограды, лениво привалившегося к ней спиной, Рона Уизли. Он стоял неподвижно, поэтому сперва Лаванда не заметила его. На нем были обыкновенные джинсы и белая, не заправленная под кожаный ремень мятая рубашка. Ясные голубые глаза насмешливо поблескивали в блеклом утреннем освещении. — Ты меня напугал, — пробормотала Лаванда хмуро. Рон отступил на шаг, наводя на цепи волшебную палочку и шепча заклятие. Лаванда не расслышала, но это явно не была банальная «алохомора». — По правилам я должен был обратиться к директору Макгонагалл, — предупредил Рон насмешливо, пропустив фыркнувшую Лаванду внутрь и закрыв за ней ворота. — Но я, так уж и быть, ограничусь тем, что полюбопытствую, куда ты сбегаешь каждое утро воскресения? Лаванда облизала сухие губы. — На могилу Парвати, — отозвалась она глухо. — Доволен? По лицу Рона пробежала тень сожаления. — Прости. Неуместное любопытство. И за то, что следил за тобой, тоже прости, — сказал он мягко. Уизли развернулся и неясным кивком предложил убраться подальше от границ школы. Он стремительным шагом направился по тропинке в сторону теплиц, избирая самый короткий путь к замку. Лаванда шла следом, задумчиво оглядывая его напряженную спину, слегка опустившиеся плечи и рыжие волосы, золотящиеся в утреннем свете. — Знаешь, я тоже скучаю по Фреду. Но только иногда. И совсем чуть-чуть. Мне за это очень стыдно. Лаванда нагнала Рона, и они вместе замедлились, никуда не торопясь. От земли, остывающей после долгой осени, шел пар, топящий иней на пожухлой листве. Было слишком тепло и тихо для декабрьского утра. — Я понимаю, — вздохнула Лаванда. — Мне кажется, что это закономерный процесс. «Чем больше и сильнее ты чувствовал раньше, тем больше это тебя выжигает. Ты перестаешь чувствовать боль вовсе, но вина... Она никуда не уходит». — Я тоже ничерта не ощущаю, когда стою над ее могильной плитой, — протянула Лаванда с горечью. — Только думаю из раза в раз, почему я такая тварь? Рон легонько коснулся ее запястья, покачав головой. — Мы не бесчувственные твари. В нас просто убили способность горевать. На наш век пришлось слишком много смертей, не находишь? — Это уж точно, — Лаванда криво ухмыльнулась. Понимание Рона пусть и немного, но успокоило ее. Осознание того, что схожие чувства разделял кто-то еще. — Кстати, — спросила Лаванда, уводя разговор в другое русло, чтобы неловкое молчание не подвело их к опасным темам. Например, выяснению отношений, в которое так любил ударяться Рон. — Что за заклятие ты использовал, когда отпирал ворота? Раньше замок поддавался обычной «алохоморе». — О, это, — Рон пнул на ходу камешек, и тот слетел с поросшей мхом кручи, затерявшись в пожухлой серой траве. — Теперь на замки наложены кодовые заклятия, которые меняются каждую неделю. После случая с Вейзи МакГонагалл решила, что пора усилить меры безопасности и не допустить появления посторонних даже на окраинах школьной территории. Лаванда неловко почесала выпуклый шрам за ухом, переходящий в вязь татуировки. — И что было бы, не окажись ты сегодня у ворот? — Сработали бы сигнальные чары, и сюда бы принеслись злой Малфой и очень уставшая Гермиона. А потом они бы очень долго спорили, отпустить тебя так или тащить к МакГонагалл, — закатил глаза Рон. — На прошлой неделе второкурсница с Рейвенкло попыталась удрать в Хогсмид посреди рабочей недели... Знаешь, Малфой — неоспоримый мастер доведения маленьких девочек до слез... Они поднимались в сторону внутреннего двора, обсуждая семестровый проект по астрономии. У Лаванды даже немного отлегло от сердца — не самое худшее из воскресений. Уже на повороте к окольной тропинке, проходящей между заброшенных теплиц, Рон вдруг замер, схватив Браун за локоть, и резко оттащил за бочки с удобрением. Зажал ладонью ее рот и буркнул в ответ на удивленное мычание сквозь пальцы — «тихо». — Что еще? — недовольно прошептала Лаванда, оттолкнув его руку и сделав крохотный шажок назад, к стеклянной панели теплицы. Не хотелось находиться слишком близко, чувствовать запах Рона, так сильно напоминающий о чем-то прошлом, ничерта не забывшемся. — Нотт и Турпин, — кратко пояснил Рон, осторожно выглянул из-за щербатой пустой рамы, прислоненной к бочкам, и тут же, чертыхнувшись, дернулся обратно в спасительную тень. Полез в задний карман джинсов и достал спутанные шнурки грязно-телесного цвета. Лаванда тут же узнала в них удлинители ушей. — Нет, — прошипела она тихо. — Я не собираюсь подслушивать их разговор! — Как будто мне хочется вникать в расхожие сплетни, — язвительно отозвался Рон, бросая один конец удлинителя за бочку и отпуская понемногу, пока зачарованный проводок отползал от их укрытия. — Но эти двое что-то закапывают. За заброшенными теплицами, ранним утром в воскресение... И явно не по заданию профессора Спраут. Рон еще раз выглянул из-за рамы, проверив, остался ли удлинитель ушей незамеченным, и приподнял тот конец, что держал в руке. Лаванде было решительно все равно, чем занимаются Тео и Лайза за теплицами, но разговор и звуки, с которыми лопаты врезались в неподатливую промерзлую землю, уже доносились до нее так четко, будто она стояла совсем рядом: — Мы не можем хотя бы закопать при помощи магии, раз уж эта дрянь не уничтожается? — спросила Лайза недовольно. Судя по прерывистому дыханию, отдающемуся грудной хрипотцой, они начали работать на холоде еще до рассвета. — Я уже говорил, что следы магии проще отследить, чем насыпь за никому не нужной теплицей, — отозвался Теодор. Спокойствие сквозило в его тоне даже сейчас, пока он орудовал лопатой. Лаванде невольно вспомнилось, как Нотт в первый раз приструнил зарвавшегося Рона. Тогда, используя заклятие, он даже не изменился в лице. — А скинуть в озеро? — Там русалки. Они точно почуют темную магию и настучат МакГонагалл. Начнут проверять — а эта херня вся в отпечатках нашей магии. — Вот блядь. Рон и Лаванда с тревогой переглянулись. Если до этого подслушивание чужого разговора казалось уступкой неуместному любопытству, то теперь носило характер важного свидетельства. Браун и Уизли молча склонили головы к разъему удлинителя, жадно вслушиваясь в каждое слово. — А я говорила, что не надо было помогать Вейзи, — капризно протянула Лайза. — Я уже устала!.. И ноготь сломался... — Скажи спасибо, что Лайонел до сих пор не проболтался, и нас не представили перед Визенгамотом за пособничество, — холодно одернул ее Теодор. — Бери лопату и помогай. Иначе мне придется закопать тебя вместе с амулетом. — Не смешно, — огрызнулась Лайза. Но, судя по возобновившимся звукам, продолжила работу. «Амулет?» — одними губами спросила Лаванда у Рона, когда тот кинул на нее быстрый хмурый взгляд. Уизли лишь непонимающе дернул плечом. — Ты точно не наболтал ничего Браун? — с подозрением спросила Лайза спустя пару минут. — Потому что именитая гриффиндорская тяга к справедливости нам совершенно ни к чему. Лаванда настороженно замерла. — Я похож на человека, который все разбалтывает своей подружке? — фыркнул Теодор. Лайза тихо рассмеялась. — Мало ли... — кокетливо протянула она. — Лав-Лав все еще тебе не дала? — Турпин, — произнес Тео мягко, будто насмешливо журя ее. — Не дала, значит, — хмыкнула Лайза. — Бедный, бедный Тео. Лаванда почувствовала, как щеки вспыхнули румянцем болезненного стыда. Ее так не ранил тот факт, что Тео путался с темной магией, пряча незаконный артефакт от руководства школы, сколько ранила и изумила до глубины души его откровенность с Турпин. Браун не решалась даже вслух произнести слово «секс», а Тео, судя по тону их взаимных с Турпин смешков, сообщал Лайзе обо всем, что происходило или не происходило в его постели. Лаванда отвернулась в сторону, но успела заметить, как лицо Рона исказила гримаса презрения и гнева. Стало вдвойне стыдно. «Боже. Он ведь тоже это слышал!» — Тихо, — выдавила из себя Лаванда, пересиливая смущение. Сейчас, в конце концов, дело было не в подробностях ее интимной жизни.— Мы должны дослушать. — Но... — попытался возразить Рон. — Нет, — покачала головой Лаванда, схватив его за сжатый кулак. Почувствовала ладонью твердость костяшек. — Если ты сейчас покажешься, то все испортишь. Мы не знаем, сколько еще человек причастны... Мы должны не выдать себя. А потом сообщить МакГонагалл все, что слышали здесь. Рон смотрел на нее пару секунд. И его дыхание, распаленное яростью, постепенно сошло на привычный ритм. — Ты права, — отозвался он ровно, хотя видно было по глазам, что мысленно он уже избивал Тео до полусмерти. Рон опустил руку и разжал кулак. Лайза и Теодор, судя по всему, уже вырыли яму и уложили в нее артефакт — теперь слышались лишь глухие удары ссыпаемой внутрь земли. — Если бы всю почту теперь не проверяли... — выплюнула Лайза, — мы бы не страдали херней и давно бы уже избавились от компромата. — На следующей неделе кто-нибудь из нас выкроит время при смене пароля на воротах, или при походе в Хогсмид, когда никто не хватится... Тогда можно будет аппарировать амулет в «Горбин и Беркс», — заметил Теодор. — Хранить его тут вечно нельзя. — А старикан Горбин нас не сдаст? — недоверчиво спросила Лайза. — Кто тебя просит относить амулет лично, дура? — устало протянул Теодор. — Для этого существует империус. Лаванда удивленно выдохнула. Если до этого ей казалось, что Тео потакает Лайзе, как и многим другим, подстраиваясь под ее капризы — сменить верстку нового выпуска, переписать статью, помочь ей с уроками, то теперь Нотт открывался для Браун с совершенно другой, незнакомой и резкой стороны. Еще несколько минут ушло у Нотта и Лайзы на то, чтобы закопать яму и набросать поверх гнилой листвы. — Смотри, Турпин, если ты струсишь, мне придется наградить империусом и тебя, — сказал Нотт, негромко рассмеявшись. Лаванду передернуло — этот смех лишь усиливал угрозу, но никак ее не смягчал. — Да ну тебя, — отмахнулась Лайза. Напряженно, явно уловив агрессивный посыл слов. — У тебя погано с чувством юмора. Звуки становились все тише: Нотт и Турпин, убедившись в том, что место не вызывает подозрений при стороннем взгляде, уходили вдоль заброшенных теплиц ближе к тем, что использовались для уроков травологии. Когда они ушли на достаточное расстрояние, Рон принялся неторопливо сматывать удлинитель. — Ты как? — спросил он неловко, мазнув по Лаванде полным сочувствия взглядом. — Нормально, — соврала Браун, зябко обняв себя руками. На душе было неспокойно. — Нам надо к директору. МакГонагалл искала опасность за пределами замка. Но она все это время выжидала внутри.