Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в Ехо

Давненько я не чувствовал себя таким придурком и недотёпой, как во время разговора с Джуффином. Похоже, шеф нарочно исчез из зоны действия Безмолвной речи, дабы полюбоваться на то, как я буду бестолково метаться и совершать ошибки, а потом, фигурально выражаясь, размазать меня по стенке за каждую из них. Причём, делать это долго и со вкусом, так, чтобы моя самооценка упала ниже плинтуса. Когда она уже собиралась провалиться в бездонные подземелья Дома у Моста, Почтеннейший Начальник Малого Тайного Сыскного Войска внезапно сменил гнев на милость и объявил, что всё не так уж плохо, и когда-нибудь, лет эдак через триста по его прикидкам, из меня таки будет толк. А пока мне нужно, как завещал вождь мирового пролетариата «учиться, учиться и учиться…». И поработать в паре с созданным мной сэром Шерлоком, чтобы довести до победного конца столь безответственно пущенное мною на самотёк расследование, а заодно проследить, дабы сие могущественное наваждение не слишком накуролесило в Ехо. Окрылённый этим напутствием я отправился домой на срочный сеанс кототерапии и антистрессового поедания всего, что ещё не успели окончательно испортить штатные повара Мохнатого дома. Люблю я понервничать по поводу и без оного, а пожрать так ещё больше. Налопавшись и пригревшись рядом с мурчавшими пушистиками, я быстро осоловел и провалился в сон. И правильно сделал. Потому что в течение трёх следующих суток поспать мне толком не удалось. Из-за того, что я то носился, как угорелый, по Ехо за Шерлоком, то шастал Тёмным Путём в весьма отдалённые от цивилизованной жизни места, чтобы опровергнуть приведенные моим новым напарником доводы виновности Дигорана Арии Турбона и не позволить рухнуть в тартарары моей вере в человечество. Вопреки логике и здравому смыслу, а также добытым нами уликам я отказывался верить в то, что этот сдержанный господин с таким милым семейством мог быть серийным убийцей-маньяком. И не напрасно. Потому что в соответствии с буквой закона, человек, совершивший преступление, находясь под действием чужого колдовства, считался невиновным. Таковым как раз и являлось дерево, видящее сны о том, что оно человек по имени Дигоран Арии Турбон, живущий в Ехо в окружении любящих родственников и платящий за это кровью невинных людей одному волшебнику-недоучке, возомнившему, что сны могут изменять реальность. Пришлось побеседовать по душам с этим недомастером снов и ткнуть его, вернее её, в последствия содеянного. Зачуханного вида леди, проводившая большую часть своей жизни во сне, настолько потеряла связь с реальным миром, что это её ничуть не проняло. Так что пришлось воспользоваться своими способностями Вершителя, дабы заблокировать ей уход от реальности в сны. Может быть, хоть это заставит её осознать, что нельзя забавляться с чужими жизнями, словно они всего лишь фишки на доске для игры в Злик-и-злак. Сэр Шерлок моё решение не одобрил. Он считал, что мы непременно должны были приволочь преступницу за волосы в Ехо и сдать её в Канцелярию Скорой Расправы. Однако вынужден был согласиться, поняв, что уготованная мной расправа будет хоть и не такой скорой, зато гораздо более суровой, чем заключение в Холоми, где леди могла преспокойно дрыхнуть и в своих снах продолжать творить пакости, оказывающие влияние на ни в чём ни повинных людей. Я размечтался, что в нашем ещё больше уменьшившемся в связи с отъездом леди Меламори Малом Тайном Сыскном Войске появится новый сотрудник, но сэр Холмс наотрез отказался поступать на государственную службу. Однако выразил желание время от времени консультировать нас за умеренную плату в особо сложных случаях. Запрошенная им за разовую консультацию сумма превышала среднее месячное жалование сотрудника Тайного Сыска и совершенно не вязалась с моими представлениями об умеренности. Тогда Шерлок пояснил, что деньги нужны ему для покупки на Сумеречном рынке редких ингредиентов для магических экспериментов, и я схватился за голову, представив, что он может натворить с такой невероятной способностью к высоким ступеням Очевидной Магии и недостатком знаний. Хорошо хоть, что с самоконтролем и базовой моралью у него было более-менее в порядке, иначе мы получили бы второго Лойсо Пондохву*, который мог уничтожить мир просто ради интереса и высвобождающейся при этом силы, счастливым обладателем которой тот намеревался стать. При близком знакомстве сэр Холмс оказался тем ещё фруктом, в который раз подтверждая давно известный факт, что некоторые люди кажутся душками, только если видеть их раз в три года и не дольше минуты кряду, так сказать, в гомеопатических дозах. Так что я не слишком сожалел о том, что мы не будем общаться ежедневно. Похоже, выдерживать его в течение более длительного времени и не сбеситься мог только обаятельный сэр Джон Хэмиш, который вскоре стал помощником Мастера Сопровождающего Мёртвых и периодически попадался мне на глаза в Доме у Моста. Тем не менее, мне пришлось неоднократно посещать их дом в совершенно неподходящее для этого время и без приглашения хозяев, дабы убедиться в том, что сэр Шерлок не разнесёт своими экспериментами столицу Соединённого Королевства вдребезги пополам. Пока вроде даже дом свой не разнёс, так что я немного поуспокоился и принялся улаживать с моим другом и по совместительству Великим Магистром Ордена Семилистника проблему легализации и натурализации в Ехо столь могущественного наваждения, как сэр Холмс. Поскольку призракам и прочим наваждениям было до сих пор запрещено пребывать в столице Соединённого Королевства, проблема действительно имела место быть. Однако Шурф затягивал её решение, словно Джулия Ламберт свою знаменитую паузу, видя в этом достаточно веский предлог как можно чаще отлынивать от своих прямых и порядком подзадолбавших его служебных обязанностей и встречаться со мной любимым. Меня уже не приводила в ужас мысль о том, что он меня любит. Видимо, история настоящих и призрачных Джона и Шерлока что-то изменила в моём мировоззрении. Так что порой я даже сожалел о сдержанности Лонли-Локли, столь восхищавшей меня ранее. Иногда мы наносили совместные визиты сэру Холмсу и сэру Хэмишу, но большей частью гуляли по вечерним улицам и пили камру, беседуя на отвлечённые темы. Я не уставал восхищаться эрудицией Шурфа. Если в этом мире внезапно исчезнут все книги, я знаю, у кого можно будет найти ответы почти на все вопросы, которые придут мне в голову. Однажды, когда мы возвращались после поэтического вечера в «Трёхрогой Луне», на меня внезапно нахлынуло романтическое настроение, чему немало способствовали только что услышанные прекрасные стихи о неразделённой любви, и я предложил своему другу прогуляться за город, чтобы без помех полюбоваться полной Луной. Признаюсь, надеялся на то, что в тишине и уединении пригородного леса Шурф сможет отбросить свою привычную сдержанность и поговорить со мной о своих чувствах. Но он тактично не стал затрагивать этой щекотливой темы, поэтому пришлось брать инициативу в свои руки. Я начал издалека: - В моём мире в средние века, когда даже плотская любовь между мужчиной и женщиной считалась греховной, а уличённых в подобном мужчин могли запросто убить на месте без суда и следствия, жил великий поэт Вильям Шекспир, написавший прекрасные сонеты о любви. Многие критики считают, что большинство этих сонетов были посвящены мужчине. Вот, например, 23 сонет: Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, - Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой? - Какие красивые и печальные стихи, - Шурф пристально посмотрел мне в глаза, пытаясь понять, к чему это я клоню. Все угуландцы от природы обладают прекрасным ночным зрением, так что от него не укрылось ни моё волнение, ни моё лихорадочное возбуждение. – И какие варварские обычаи. Хорошо, что мы живём в самом лучшем из миров, где большинству граждан безразлично, что происходит в чужих спальнях, - промолвил он, делая вид, что не понял моего признания. Но меня было уже не остановить: - Ты ведёшь себя, словно герой 37 сонета Шекспира: Признаюсь я, что двое мы с тобой, Хотя в любви мы существо одно. Я не хочу, чтоб мой порок любой На честь твою ложился, как пятно. Пусть нас в любви одна связует нить, Но в жизни горечь разная у нас. Она любовь не может изменить, Но у любви крадет за часом час. Как осужденный, права я лишен Тебя при всех открыто узнавать, И ты принять не можешь мой поклон, Чтоб не легла на честь твою печать. Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю. Что весь я твой и честь твою делю! - Шурф, не стоит быть таким великодушным и беречь мою так называемую честь. Я ведь не невинная девица, находящаяся в плену предрассудков и общественного мнения, - решился произнести я и сразу увидел, как разгладились напряжённые складки на лице Лонли-Локли. - Так значит ты?.. - Да, - выдохнул я и обнял его. – Ты всегда был для меня самым близким человеком в этом мире. Шурф обнял меня так бережно и нежно, словно я был хрупкой статуэткой и величайшим сокровищем мира одновременно. Наши губы соприкоснулись, и у меня закружилась голова от сладости поцелуя. Его руки скользнули под моё лоохи. То, что мы делали, по-прежнему казалось мне запретным, но от того ещё более возбуждающим. Ноги ослабели, а член, напротив, напрягся до предела. Казалось, что ещё немного, и я задохнусь от нехватки кислорода и избытка чувств. Шурф почувствовал это и прервал поцелуй. - Макс, не забывай дышать. Ну-ка, вспомни упражнения, которые я советовал тебе делать, чтобы успокоиться, - сказал он и взмыл со мной вверх, чтобы умоститься на одной из нижних ветвей дерева, под которым мы стояли (хоть убей, не помню, как оно называлось). Пожалуй, отдышаться не помешало бы, но успокаиваться я не хотел. Чего доброго тогда пойду на попятную. - Есть гораздо более приятный способ успокоиться – покурить, - сказал я и вытащил из Щели между Мирами два косячка. Это уж точно позволит нам обоим как следует расслабиться и не даст отступить. Возможно, впоследствии я не раз пожалею о столь безрассудном поступке, но в данный момент я был полон бесшабашной решимости довести начатое до конца, каким бы он ни оказался. Сейчас, когда я видел, как с каждой затяжкой с плеч моего друга спадает груз забот и его улыбка становится всё шире и лукавее, сердце моё наполнялось чистой, ничем не замутнённой радостью, и влечение к нему возрастало. - Макс, похоже, ты подсунул мне то же зелье, что в Кеттари. Зачем? – спросил Шурф. - Ты ведь знаешь, каким я после этого становлюсь. - Обаятельным и непредсказуемым парнем, способным на любые глупости. А сделал я это с тем, чтобы у нас обоих хватило храбрости отбросить все маски и хоть ненадолго побыть собой настоящими, - чувствуя, что мозг уже достаточно ослабил контроль над чувствами и по телу снова разливается приятное возбуждение, пробуждая необычные желания, я щелчком отбросил окурок и снова потянулся за поцелуем. - Надо же, и сотни лет ещё не прошло, а ты сумел отказаться от своих косных взглядов на отношения, - улыбнулся он, испепелил свой окурок и притянул меня к себе. На этот раз наши объятия были намного крепче, а поцелуи глубже и горячее. Шурф уже не опасался меня смутить, а я не боялся, что струшу и отступлю в решающий момент. Конечно, мне не удалось избежать неловкости, когда его рука, приподняв не только лоохи, но и скабу, коснулась самого чувствительного места на моём теле. Однако накрывшая меня в тот момент лавина ощущений затмила всё остальное, сделав её несущественной. Его ладонь осторожно сжала мою возбуждённую плоть и принялась совершать размеренные движения. Это оказалось до одури приятно, и я не замедлил оказать моему другу ответную услугу. Наши вздохи и стоны разносились по ночному лесу, приводя в замешательство его обитателей. Я настолько утратил контроль над своим телом, что едва не свалился вниз, когда всё закончилось, и наши скрещенные руки оказались залиты эликсиром жизни, в просторечии именуемым спермой. Спас меня от падения Шурф, пребывавший в таком же блаженном расслаблении, но, в отличие от меня, не утративший бдительности и не позабывший заклинания левитации. Мой лучший друг и по совместительству свежеиспеченный любовник осторожно опустил меня на траву и спросил: - Макс, ты в порядке? - Не знаю, - честно признался я, – кажется, буду жить, – и заржал. Несколько секунд Шурф напряжённо всматривался в моё лицо и принюхивался, чтобы понять не пахнет ли от меня безумием, а потом присоединился. Не знаю, как я буду дальше с этим жить, но думаю, что вместе мы обязательно справимся. Короче, поживём – увидим… Ведь жизнь прекрасна и удивительна, и никогда не знаешь наверняка, что ждёт тебя впереди. В этом-то и заключается её прелесть.