Cracked eggs, dead birds scream as they fight for life I can feel death, can see its beady eyes All these things into position All these things we'll one day swallow whole And fade out again and fade out again Immerse your soul in love Immerse your soul in love* Radiohead "Street spirit"
Взрывая дверь прочь, Харри выскочила на крышу. Резкий порыв ветра подхватил её волосы, взметнув к черному небу алым пламенем. Площадка на крыше была небольшой, огороженной парапетом, и сбежать или спрятаться было некуда. Харри с ужасом поняла, что сама загнала себя в угол. Возвращаться назад было поздно: с лестницы доносились голоса гулей, успевших забыться в азарте, который пробуждала в них погоня. К величайшему ужасу волшебницы, звуки чужих голосов становилися всё ближе с каждым мгновением. Еще один сильный порыв ветра едва не сбросил Харри с крыши. Ветер будто пытался подтолкнуть её в сторону парапета, уговаривал совершить прыжок. Харри не хотела умирать, но между перспективой разбиться или же быть разорванной на части, Харри без колебаний выберет первое. И к тому же до этого яростно бурлившая магия волшебницы странно притихла. Магия не истощилась и не угасла, как обычно убаюканная спокойствием хозяйки. Харри всё ещё могла ощутить её лёгкую вибрацию под своей кожей, мощь, которую она несла по венам вместе с кровью (кровь, которая ни за что не должна попасть в руки врага) — магия будто бы замерла, как зверь перед прыжком, в ожидании чего-то. Волшебница могла надеяться только на свою силу — во всех смертельных передрягах для неё всегда оставался маленький шанс на спасение. Схватившись за парапет дрожащими руками, она посмотрела вниз. Одиннадцать этажей отделяли её от земли. С лестницы донесся топот ног. У Харри уже не оставалось времени на размышления. В конце концов, магия её крови умрет вместе с ней до того, как та попадет в чужие руки. Тонкие ладони крепче стиснули металлический поручень. Шаг через барьер, отделяющий её от пропасти. Еще один шаг с закрытыми глазами навстречу пустоте. Красные пряди волос отчаянной птицей рванули ввысь, едва оцарапав пламенными крыльями тучи, что грозными тенями заслонили небосвод. Послышался перезвон колокольчиков, после которого любой звук моментально затихал, обращаясь в мёртвую тишину. Казалось, само время замедлило свой ход. Это состояние невесомости длилось доли секунды. Краем глаза Харри заметила две яркие вспышки, внезапно появившиеся рядом с ней. Магия незамедлительно среагировала на неожиданно возникший объект, послав теплый импульс по всему телу волшебницы, и вырвалась на свободу зеленой мерцающей волной, смешиваясь с белым светом круживших вокруг Харри сфер. Две сферы, жадно поглощая магию Харри, начали расти и трансформироваться. Ослепительная вспышка, перезвон колокольчиков. Внутри себя Харри ощутила тепло, словно кто-то знакомый, по кому она скучала уже очень давно, подарил ей нежные объятия. Мир взорвался в движении и какофонии звуков. Ветер ледяными порывами ударил по лицу, прямо с глаз срывая слёзы, не успевшие скатиться по щекам. Но Харри не обратила на это внимания. Все это неважно. Её глаза обращены на своего мерцающего, словно призрак, спасителя, несущего её прочь от монстров, объявивших на неё охоту. — Сохатый? — слабым голосом, не смея до конца надеяться, вопросила Харри. Нижняя губа предательски дрожала, и девушка прикусила её зубами, боясь разрыдаться. В ответ Харри вновь почувствовала приятное тепло. В ту же секунду её захлестнула волна облегчения, спокойствия и благодарности. Она крепче прижалась к Сохатому, зарылась руками в полупрозрачный мех тут и там, словно посыпанный пыльцой Тинкербелл, сверкавший зеленым цветом. Мех под руками невероятно мягкий, словно настоящий. Очарованная появлением Сохатого, Харри не сразу обратила внимание на сопровождавшую его лань. «Такая красивая, — думала Харри, — такая нежная и родная…» — Мама… - не давая себе отчета Харри потянулась к ней рукой в остром желании прикоснуться. Красно-фиолетовые кристаллы едва не ранили Харри, взрывая бетонную крошку, жестко врезавшись в уступ, на который секунду назад приземлился Сохатый. Олень вместе со своей драгоценной ношей успел отскочить прочь. — Куда целишься, болван! Ты мог навредить Сокровищу! Поражённая криком, Харри обернулась. Появление её патронуса в сопровождении лани так поразило волшебницу, что она совсем забыла о преследователях. От увиденного у Харри перехватило дыхание. У одного из них из-за спины распростерлись два больших рваных крыла, делая его похожим на несуразную помесь человека с безобразной летучей мышью. Существа (Харри теперь точно уверена, что они не люди) с легкостью перепрыгивали с крыши на крышу, быстро сокращая дистанцию. Лица их скрыты за различными диковинными масками, напоминающие собой те, что украшали стены в баре у Итори. Сквозь прорези этих масок тусклыми рубинами пылали обезумевшие глаза. Громкое улюлюканье передавало их запал и возбуждённость от погони. Лань резко затормозила на крыше, которую они в данный момент пересекали, и, развернувшись, встала в угрожающую позу перед врагами. — Нет, мама! — выкрикнула Харри. Она пожелала, чтобы Сохатый остановился. Они не должны были оставлять лань одну беззащитной перед этими чудовищами. Харри не знала в точности, насколько они опасны, но что-то подсказывало ей, что опасность эта была смертельной. Как бы ему не хотелось спасти свою драгоценную Лили-цветок, Сохатый не остановился, он продолжал мчаться туманной, серебристо-зеленой стрелой по выступам и крышам домов. Безопасность Харриэль Поттер превыше всего.***
Люди, ведомые любопытством и желанием погрузиться в волшебную атмосферу, оживляли некогда пустующие улицы. Как правило, яркие безделушки неумолимо притягивают прохожих своей несуразностью — фейерверки, чудные товары в пестреющих упаковках попросту не давали пройти мимо них. Рю предпочитал совершать покупки в спокойных местах с вышколенным персоналом и проверенными товарами. Он бы не удивился, если среди эксцентричных продавцов наткнулся бы на волшебника. Бывали случаи, когда последние по своей глупости и дерзости рисковали выдать их секрет гулям или еще хуже попасться на глаза следователям CCG. Нахмурившись, Рю поджал губы. Именно поэтому он и его ученик патрулировали в этот день на ярмарке — чтобы в необходимый момент взять ситуацию под контроль. Раздался взрыв. Рю обернулся. Как раз вовремя. На крышу одного из зданий, избегая града камней от разрушенной стены, приземлился светящийся, словно скопление звездной пыли, олень. Рю мельком подивился невероятно сильным сикигами, но тут же мысленно одернул себя. Верхом на сикигами, цепляясь за могучую шею зверя, сидела девочка-подросток, чьи красные волосы огненным знаменем раздувал ветер. Её лицо затронула тень испуга, впрочем, нисколько не умалив красоту девушки. Несмотря на экзотические черты лица, она легко могла стать одной из жриц богини Аматэрасу, которые считались самыми красивыми женщинами в магической Японии. Пока девочку заметила только парочка зевак, Рю прошептал заклинание и тем самым стёр из сознания прохожих последние несколько минут. Затем он незаметно возвёл защитный барьер над улицей, чтобы ничто магическое не привлекло внимание маглов. Рю хотел приблизиться к девочке или хотя бы окликнуть её. Ни один ребенок, обладающий волшебным даром, не должен гулять по «верхним» улицам Токио до того, как он полностью не научится контролировать свои силы. Магия девочки отреагировала с предупреждением, яростно дрожа и потрескивая, как статическое электричество, словно говоря: «НЕ ПОДХОДИ». «Дикая магия, — с тревогой подумал Рю, — да еще в таком большом количестве. Где её опекун? И почему она без браслетов-подавителей? Если её сила так и будет хлестать, как из фонтана, это приведет к истощению. Черт». С удивлением и легким страхом в глазах, девочка посмотрела на Рю, словно только сейчас заметила его присутствие. Она открыла рот, собираясь заговорить, но, будто почувствовав неладное, резко подалась вперед. Сикигами тут же отреагировал, высоко прыгнув на соседнее здание. На то место, где они находились всего несколько секунд назад, приземлился гуль. У него была черная маска демона с торчащими клыками-бивнями, а руки его скрывало чёрно-фиолетовое кагунэ, напоминающее когтистые перчатки или же рукава доспехов. На одном и другом локте было по одному длинному и смертельно острому шипу. Гуль посмотрел на застывшего в шоке Рю, в прорезях маски тлеющим углём сверкали красные глаза хищника. Приняв его за очередной ходячий кусок мяса, не представляющим никакой угрозы, гуль быстро потерял к Рю интерес. Схватившись за край парапета когтистой рукой, тот с легкостью перемахнул через него и скрылся. Спустя секунды на крыше промелькнуло еще четыре тени. Все они двигались в сторону сбежавшей девочки. Недолго думая, Рю достал из рукава кимоно бумажного журавлика и легонечко подул на него. Тот встрепенулся, как после долгого сна и обернулся маленькой синей птичкой. — Найди Кудзури-куна. Он должен направиться в Департамент и доложить о чрезвычайной ситуации. Код семь два семь. Птичка кивнула, тем самым сообщив о том, что команда принята и будет приведена в исполнение, и улетела. Закрыв глаза, дабы сосредоточиться, Рю превратился в белый туман, который взмыл над улицей и присоединился к погоне за девочкой с красными кудрями. Рю собирался спасти девочку. Магические дети — редкие сокровища. Их тщательно оберегают и защищают. И она не будет исключением. Волшебная кровь никогда не должна оказаться в чужих руках. Особенно таких темных созданий, как гули.***
В отличие от остальных, в безумии потерявших головы, Ута решил преследовать свою пташку через улицы и переулки, скрываясь в тенях, иногда используя пожарные лестницы или выступы. Он уже давно не любитель использовать «кричащие» методы. Раньше, будучи молодым, но никогда не глупым (Ута не самовлюбленный, как некоторые гурманы, просто старается объективно себя оценивать), он любил позволить себе один или два диких момента, чтобы другим не было повадно лезть на его территорию. Это было веселое время, хотя и сейчас оно не менее захватывающее. Ута медленно облизнулся, томно закрывая глаза, представляя и предвкушая. А с его пташкой, время обещает быть волшебным.***
Странная светящаяся лань перегородила гулям дорогу. Итори не имел представление против кого они имеют дело. Призрак, дух или какое-то мистическое существо из сказок? Если подумать, то и гулей можно причислить к ряду подобных существ. Однако сказки с их участием наверняка отличались бы особой жестокостью. Но вот они здесь. Неизвестный дух и пять гулей, герои мифов и легенд, и, тем не менее, живее всех живых, самые настоящие. Чудовища. Но только не она. Не принцесса с красными кудрями. Иори знал, что она не человек, но и не монстр. Гуль внутри него блаженно роптал и мурлыкал, слушая дивный ангельский голос. Этот небесный голос не совсем тайно пустил корни в его душе и расцвел в нем всеми драгоценными красками прекрасного своего цветка. Никогда в жизни он еще не чувствовал такого умиротворения, такой нежности и чувства принадлежности. Уют дома. Это его тайные детские мечты, похороненные глубоко внутри, зарытые кровавой жизнью гуля. Каждый день, как последний. Убивай или будешь убит. В детстве он позволял себе мечтать, любил; это была, как сокровенная игра — придумать случайную, но счастливую память с родителями, или примерить на себя понравившуюся профессию, больше всего ему нравилось быть модельером. Но стремительно взрослея с каждым годом, если не месяцем, как цветок, теряющий лепестки, он терял свои мечты. Девочка. Харри. Вернула ему мечты. Что-то драгоценное, что он когда-то потерял и не знал об этом. Пусть он заблудший зверь, не понимающий мира, который его окружает, но какой-то смысл в его кровавой жизни все-таки был, что-то в нем отвечало на зов из далеких высот, что-то улавливало его и встряхивало в душе тысячи похороненных эмоций. Харри пробудила его от затянувшегося кошмара. Она была подарком для Уты, но, черт возьми, Иори придумает способ убедить его не убивать девочку. Оставалось только надеяться, что остальные чувствуют то же, что и он сам. Харри нуждалась в защите. Та необъяснимая сила, с которой столкнулся Иори, глупо бросившись на сцену к Харри, действовала, как защитный механизм — острые шипы на стебле розы. Но этой силы было не достаточно. Она, как защищала, так и привлекала к себе внимание, словно ослепительный свет маяка в черную ночь. Соприкоснувшись с ней, лишь на короткое мгновение, Иори почувствовал мощный приток энергии, будто в него пустили бурлящую реку, грозящую его разорвать, если бы только не парадокс в том, что эта же энергия парализовала его тело. Иори почувствовал острую боль в боку. — Будь начеку, Найда-кун, — бесстрастным голосом сказала девушка, чья маска над одним глазом была вышита белыми перьями, а над другим — переливчатыми темно-синими, создавая яркий контраст на фоне её золотистых волос. — Ах, ах, ах, Ши-ра-ю-ри –чан, — дразнил Иори, — я всегда начеку. — Не называй меня так, — огрызнулась Шираюри. Лань внимательно следила за каждым их движением. Было так странно опасаться какой-то призрачной лани. Однако от неё волнами исходила угроза. Вдруг лань охватило зеленое свечение, как вспышка. Все длилось всего лишь несколько секунд, и на месте лани уже стояла высокая, гибкая женщина в черной одежде. Кроваво-красные волосы рассыпались на обманчиво хрупких плечах. Если цвет волос Харри у Иори ассоциировался с пожаром заключенным в рубин, то волосы этой женщины напоминали кровь и войну. Это странно, когда два практически одинаковых цвета вызывали такие разные чувства. Иори почувствовал, как рядом напряглась шокированная Шираюри. Еще бы, увидеть, как лань превратилась в человека. Они никогда с таким не сталкивались. Женщина была прекрасна и опасна, как хищный цветок. Глаза зеленые холодные, как стекло. От белой, как снег, кожи исходило едва заметное для человеческого глаза, но отчетливо видное гулю свечение. От повисшего напряжения воздух можно было резать ножом. Запахло озоном и лилиями. Внизу, на улице, не подозревая о нависшей опасности, спокойно прогуливались люди. Рассматривая женщину, прикидывая, насколько она сильный противник, Иори случайно столкнулся с ней взглядами, по спине пробежала легкая дрожь. Он сглотнул слюну. Пожалуй, в CCG ей присвоили бы ранг sss. — Кто она? «Мне бы тоже хотелось узнать».