Seven years for real life

      Над самым ухом раздается звонкий смех. Он раздражает немного, заставляет открыть глаза, забывая напрочь свой сон. Юнги нехотя выпрямляется, на его щеке красный след от подушки. В глаза светит солнце, отчего Мин щурится, а то и вовсе закрывает глаза. — Хен, ты как всегда уснул, — рядом усаживается некто знакомый. До боли знакомый. Но как бы Юнги не пытался, всё не может разглядеть лица, даже когда прикрывается от неприятного света. Чужие пальцы скользят по трем книгам на столе, обводят название. Мину ужасно хочется спать, он держится с последних сил. Ему вновь не дают подремать, некто проводит ладонью по плечу Мина и до самой коленки. Юнги замечает на себе джинсовые шорты. — Снова упал? Говорил же, без меня не ходи никуда. Кто-то улыбается. Это слышно, это чувствуется, но Юнги не видит. Он пытается разглядеть лицо, но в глазах неприятно щиплет. Парень тянет руки вперед. Его пальцы переплетаются с чужими. — Давай работай, — хихикают совсем рядом. Юнги опускает взгляд на свои ноги, когда на них ложится некто наглый. А ещё до безумия теплый. У него губы влажные, улыбка искренняя, и, кажется, у Мина появился нездоровый интерес к этим белоснежным зубам. Стоит только взглянуть выше и на него смотрят не моргая. Глаза без намека на жизнь. Юнги хмурится, недолго пребывая во сне, с трудом открывает глаза. В зале темно, никакого солнечного света, всё зашторено, а подушка уже где-то под ногами. Мин жмурится сильнее, прогоняя сон, распрямляет спину, а после поворачивает голову. Парень отшатывается на стуле на сколько это возможно. Кукла находится совсем рядом, устремляя свой взгляд на человека. Одна рука подпирает пухлую, сделанную, наверняка, отличным мастером, щеку, а вторая чуть ближе к книге. Мин осматривает положение фигуры. Абсолютно невозможно. Воск ведь, он... Не пластичен. Просто нельзя было за ночь переделать куклу, оставляя её в ином виде. Юнги подводится аккуратно, словно может спугнуть, — как бы странно не звучало, — куклу. Уже когда отходит от стола, замечает, как съезжает с плеч плед. Который не так давно находился на фигуре. «Шарф» — мелькает в голове совсем досадно. Юнги передергивает от собственных мыслей, он плотнее обматывает мягкую ткань вокруг шеи и до рта. Ноги сами ведут на выход, Мин пытается не бежать, сжимая ладони в кулаки. — Тэхен, — раздается грубое вместе с хлопком двери. Мальчик поднимает взгляд на Юнги. Он смотрит, не моргая, не тем взглядом, которым бы смотрели люди, ожидавшие продолжения. Словно знает всё, что хочет спросить хен. — Как спалось? — на губах расцветает улыбка. И на секунду Мина стопорит. О чем он хотел спросить Тэхена? Рассказать о том, что он уже совсем не дружит с головой? Но эта чертова кукла... — Отлично! — Юнги копирует улыбку, выдавая себя лишь глазами. Мальчишка хмыкает, превращая улыбку в оскал. Он закатывает глаза, протягивает одной рукой белую папку хену. — Намджун просил быть вежливым, считай, на сегодня лимит исчерпан, — Тэхен фыркает, выпуская папку с рук, прежде чем её успевает схватить Юнги. Листы разлетаются по полу, один оказывается под ногой старшего. У Мина внутри колотит, словно еще мгновения и он станет извергать яд. Парень делает глубокий вдох, а после тихо выдыхает, направляясь к выходу из библиотеки. — Крысы первые бегут с корабля? — спокойно спрашивает Тэ, следя за хеном, который проверял карманы на наличие денег. Юнги ещё немного думает, прежде чем повернуться и со всей серьезностью выдать : — Нужно было хоть немного пошевелить извилинами, прежде чем меня пугать какой-то куклой. Ах да, прости, забыл сказать, я её совершенно случайно разбил, — увидев реакцию, которая превосходила все ожидания, добавил, — поэтому, вместо этого Арлекина у нас будет новый стеллаж. Тэхен сорвался с места, оставляя след от ботинка на белой бумаге, раскиданной по полу. Хен хмыкнул, стараясь скрыть улыбку, повыше натянул шарф, и открыл входную дверь под тихий приятный смех.       Юнги бродил по улицам утреннего города, а завидев канцелярские магазины, так решительно направлялся к ним. Сам не зная зачем, накупил всего понемногу. В его руках по два пакета. Там акварель, сухие краски, чернила, перья и много прочего. А сверху всего этого теплый бумажный сверток. И стоило только Мину закрыть за собой дверь в библиотеку, как на него посыпались просто все проклятия мира. Тэхен скрестил руки у себя на груди, недовольно сверля взглядом хена, пока тот ставил на пол пакеты. К слову, ни папки, ни листов уже не было. Они лежали у тонсэна на столе, аккуратно сложенные. — Лови, — хмыкнул Юнги. Тэ едва успел поймать сверток. Его рук коснулось тепло, а приятный запах сразу защекотал нос. — Не смей так больше врать, — мальчик сжал в руках бумагу, — и сколько раз повторять, что тебе здесь не столовая. — Тэхен, послушай, — Юнги тяжело вздохнул, прикрывая глаза. На контакт этот ребенок никак не хотел идти, но нельзя было всё время огрызаться, им ведь работать ещё вместе, — давай ты прекратишь паясничать и просто поешь? А потом мы кое о чем поговорим, думаю, ты догадываешься. Мин подмигнул мальчишке, взял вновь пакеты и унес в читальный зал, где за столами сидели уже пять человек. Они не отвлекались на Юнги, полностью поглощенные чтением . За последним столом, как и ожидалось, никто не сидел. На секунду, парню даже стало обидно. Если уж в библиотеке есть такая прелестная фигура, почему бы её не представить как следует? Иначе, зачем бы Намджун оставил её здесь. Кивнув самому себе, Юнги стал разбирать пакеты. На столе с каждой секундой становилось всё меньше свободного места. Его заполонили собой краски, порошки разных оттенков. Парень закатал рукава свисающего свитера до локтя, придвинулся ближе к фигуре и взял в руки первый тюбик с бежевой пастой. Положение куклы было удобным для самого Мина, он с легкостью наносил мазки поверх мелких трещин. И как оказалось, конечности могли смещаться буквально на несколько сантиметров. Юнги было интересно узнать о мастере, который сотворил такое чудо. И всё же, с Тэхеном стоило переговорить, чтобы больше не пугал такой сменой, казалось бы, неподвижной куклы.       Чтобы краска быстрее сохла, парень еще чуть ближе пододвигался и дул на неё. Кисть касалась потертых щек, даря им вновь румяные оттенки, а ещё, чисто из-за прихоти, ярко подведенные черным цветом глаза сменились на светлые краски, не было тех устрашающих кругов, только свежесть, чисто человеческие тона. Юнги не заметил, как под нос сам стал напевать мелодию. И сразу в воображении вспыхнули гирлянды. На окне стоит старая шкатулка. Такие уже не делают, она еле проскрипывает свою мелодию. Маленькие молоточки отбивают нежную музыку. Рядом проносится топот, а после человек бежит обратно. На голове рождественский колпак с белым бубоном на конце. Сладкий запах витает в темной комнате. Через минуту, сзади обнимают неожиданно крепко. — Хен, давай сходим в цирк? На новогоднее представление, — лепечет чей-то голос. — Не сейчас, ладно? — Юнги говорит это не как обычно, он не ворчит, а в его голосе даже проскакивает улыбка. Он разворачивается, напротив совсем детская и искренняя улыбка. Мин рукой приподнимает чужую челку, берет лицо в ладони, чуть сжимает и тянется к розовым щекам. Он целует по нескольку раз, быстро чмокает, отчего такой знакомый смешок щекочет шею. — Ты весь в блестках! Хен, я же еле-еле от них избавился. — Подумаешь, — хмыкает Юнги и улыбается широко, прижимая к себе такого теплого и смутившегося человечка, — зато теперь нам не нужно париться по поводу звездочки на ёлку. Хочешь, тебя усадим на самую верхнюю ветку? Пухлые пальцы несильно сжимают нос Юнги. — Блин! И как мы могли забыть ёлку купить! — выпутавшись с крепких объятий, Мин видит только широкую спину. Пока на Юнги сыпятся возмущения, тот совсем не против. Он не злится, как делает это ежедневно. Только тянет глупую улыбку, разглядывая гирлянду на подоконнике. — ...Брамс? — голос Тэхена выводит из собственных размышлений. Юнги оборачивается на мальчишку, пару раз моргает глазами. — А? — глупо тянет Мин, вместе с рвущейся наружу улыбку. Его фантазия была настолько красочна, что можно было принять её за подлинную. Но на самом деле, Юнги знает, что не встречал никогда Рождество, как нужно. Его не звали в гости, он сам не ходил в чужие дома. А гирлянды... Вроде, даже не искал их. — Говорю, Брамса напеваешь? Тэ садится рядом, складывает руки на столе, наблюдая за тем, как легко проходится кисть по губам куклы, окрашивая их в персиковый цвет. — Не знаю, просто в голове заела песня, вот и мычу. — Не понятно, — спокойно говорит мальчишка, достав бумажный кулек из-под футболки. Он запихнул себе за щеки сразу два, уже успевших остыть, каштана. — Как можно напевать колыбельную, даже не зная её композитора? — О, так это ещё и колыбельная? Спасибо, буду знать, — съязвил Юнги, улыбаясь, а после вновь принялся дуть на свежую краску. От такого действия, Тэхен дернул вверх бровями, и принялся усерднее жевать каштаны, наблюдая за куклой.       После того, как Юнги успел закрасить все трещинки, чернилами подвести выделяющиеся линии, мальчишка справился с поеданием целого кулька лакомства. Тэхен, услышав, что Мин перестал напевать колыбельную, толкнул его ногой под столом. На это хен только закатил глаза, отодвигаясь чуть дальше. — Тебе нравится эта кукла? — после долгого молчания спросил Тэ. Юнги поджал губы, разглядывая очертания лица фигуры. — Нет, не нравится, — хмуро бросил он, вытирая руки о бумажные полотенца, — какой мастер, кстати, работал над ней? — Мм, он не очень известный, так что... Даже я не запомнил его, — кое-как выкрутился Тэхен, отводя взгляд на фигуру, — а вот мне нравится. Очень даже. Такой красивый, прям идеальный. «Ой, заткнись, подлиза мелкая» — смущенно донесся до мальчика приятный голос. Мин на это только фыркнул, бросая скомканную бумагу в Тэхена. — По мне, так эта работа ужасна. — Айгу, кто-то ревнует? Юнги, Юнги, а ведь так нельзя, — дразнился Ким. — Совсем ты ребенок, Тэ, — Мин склонил голову, смотря прямо на фигуру, — глаза... Они совсем не живые. Айщ, не знаю как правильно сказать, но что-то не так. Серьезно, как можно было создать нечто подобное. Без намека на радость. Вот если бы эта кукла улыбалась, цены бы ей не было. Хен задумался, прищурившись. Он внимательно осматривал фигуру, отмечая, что работа и впрямь неплохая, но чувства вызывает странные. Смотришь — и невольно под ложечкой сосет, только вовсе не от голода. — Кстати, а имя есть у куклы? Обычно, свои работы называют. Тэхен чуть приподнялся, убирая руки со стола, встревоженно глянул на фигуру, что не скрылось от глаз Юнги. — Э-это... Его зову- в смысле, это мальчик и... Имя Чи... «Не говори ему, молчи!» — раздалось настолько громко, что Тэ резко прикрыл уши и зажмурился. Мин следил за реакцией тонсэна. Его не на шутку испугали собственные мысли, словно он так и кричал мальчишке молчать. Только Юнги сам понимал, что Тэхен никакой не волшебник, и слышать, о чем думал парень, он не мог. — Чи? — повторил старший, склоняя голову. Мальчишка поморщился, а после недовольно взглянул на куклу. Юнги, словно помещенный в вакуум, вовсе не слышал Тэхена. В ушах неприятно зазвенело, а где-то в воображении мелькала чужая спина. — Боже, хен, ну почему ты такой? — послышался тяжелый вздох. Обладатель широкой спины присел около белой двери, поднимая костыль. Кажется, просто по насупленной спине, по голосу, Юнги мог определить насколько обижен этот человек. Однако, вопреки всем своим сожалениям к парню, он видит себя, будто со стороны. Недовольный взгляд, щека закушена изнутри, ладони сжимаются в кулаки и в следующую секунду к ногам человека прилетает ещё один костыль, больно ударяя по щиколотке. — Какой я? Никто тебя здесь не держит, можешь просто уходить, Чи... Юнги мотает головой, пытаясь понять, какое же имя он тогда сказал. Но в голову лезут лишь отвлекающие мысли. Когда "тогда"? Он ведь не ходит на костылях. И нет ни одного знакомого, чье имя бы начиналось на этот слог. А ещё, Юнги не помнил, когда в последний раз его навещали в больнице. — Это не полное имя, — четко, и с некой долей обиды проговорил Тэ. Голос тонсэна выводит из собственных запутанных мыслей, из-за чего также теряется непонятный диалог с каким-то парнем. «Ты обещал помогать, а не рушить всё. Можешь просто разбить эту гребаную оболочку» — резкие слова, словно полосовали ребра Кима, из-за чего он обхватил себя руками, словно пытался согреться. Наблюдая за всем этим, Юнги мог не сомневаться и идти на прием к врачу. Голос, как и тот, что из сна, доносился отдаленно, но Мин слышал. Предпочел бы на тот момент оглохнуть. — Тогда, — прочищая горло, продолжил Юнги, — может скажешь полное имя? — Зачем тебе это? — отмахнулся Тэ, встал из-за стола и задвинул за собой стул, — Работать давай, иначе скоро вернется Намджун и будет шипеть... Впрочем, он это делает всегда. К Тэхену вновь вернулся его язвительный тон. Он ушел, даже не убрав за собой после поедания каштанов. Однако, это волновало Юнги в самую последнюю очередь. Парень проводил взглядом мальчишку, а после глянул на куклу. Глаза были налиты слезами, отчего мурашки пробежались по спине. Мин еле переборол себя, касаясь бумажным полотенцем щек куклы и вытер потекшую краску.       «Разбей меня, ну пожалуйста» — доносились до Тэхена тихие всхлипы, но их Юнги уже не слышал. Тэ только сжал кулаки, прикрыл глаза и медленно выдохнул. — Всё будет, ты только подожди. Хен, я заставлю его всё вспомнить, — мальчишка, уже сидя за своим местом, сильнее стиснул ручку, заполняя картотеку.       Пока Юнги убирал со стола, его посетила одна идея, насчет которой он задумался всерьез. Парень в который раз поправил шарфик, чуть ослабляя узел и убрал на полку книгу о Магдалине, которую брал ещё вчера вечером. Так она и осталась непрочитанной до конца. Проходя мимо Тэхена, Мин положил на стол связку ключей, а сам пошел забирать пальто. Ким непонимающе смотрел на хена, часто моргая. — Мне кое-куда нужно сходить, — оповестил Юнги, выправляя шарф, — вернусь уже завтра утром, поэтому, убедись, что все двери заперты. — Во-первых, кого мне здесь бояться, грабители по библиотекам не ходят, а во-вторых... Ты куда собрался, сейчас только полдень. Но ответа на свой вопрос Тэхен не услышал, провожая Юнги взглядом. Тот лишь подмигнул на прощанье и скрылся за входной дверью. — Нет, ну офигеть теперь, ты это слышал? — громко завопил мальчишка, ударяя руками по столу. Мин, прекрасно расслышав последнюю фразу Тэ, заулыбался. Он крепче сжал в кармане два маленьких ключа, которые стащил из связки, — от главного входа и двери в читальный зал, — зная точно, что Ким не будет запираться, следовательно, и искать их не будет. Юнги смело зашагал в сторону городской больницы.