***
Ждать так долго было невыносимо. Дин очень хотел увидеть свою дочку, да ещё и Кастиэль все время вертелся около него, чем неимоверно раздражал. К счастью, он не пытался заговорить, но смотрел с какой-то непонятной тоской во взгляде, бόльшую часть времени сидел в углу на диване и читал что-то, или ходил перекусить и в детское к ребёнку, чему Дин неимоверно завидовал. На следующее утро Дин проснулся от того, что медсестра снимала с него датчики. Состояние было стабильным, и аппарат можно было отключить. Кастиэля в палате не было, так что он, к своему удовольствию, завтракал в одиночестве. После принятия пищи он уже готов был позвать медсестру, чтобы ему принесли дочь, но нужда в этом отпала, когда в палату вошла она сама, толкая перед собой люльку на колёсиках, а за ней Кастиэль, гордо держа на руках небольшой свёрточек. Он подошёл к кровати, сел на её край и протянул его Дину, провожая таким нежным взглядом, от которого у того даже перехватило дыхание. - Она очень похожа на тебя, Дин, - расплылся альфа в широкой улыбке, наблюдая, как муж аккуратно принимает из его рук их дочь, восторженно рассматривая крохотное сонное личико. Сердце Дина трепыхалось в бешеном ритме. Девочка и правда напоминала ему самого себя… Но и Кастиэля немного тоже. Пухлощёкий светловолосый крохотный ангелок был настолько очаровательным, что Дин начинал задыхаться от счастья, впервые осознавая тот факт, что стал отцом. И пах этот комочек, словно весенний цветок. Беря своё сокровище на руки, он нисколько уже не сомневался, что он стоил всего, что пришлось ему пройти. Все страдания, унижения и несчастья разом окупила эта кроха одним лишь своим появлением на свет. - Не думал ещё над именем? – осторожно спросил Кастиэль. - Нет, - покачал головой Дин, не отрывая глаз от малышки. - Как тебе имя Аманда? Нравится? - Красивое, - даже не подумав о том, кто предлагает его ему, ответил омега. - Тогда, может, так и назовём? Так звали мою бабушку, которую я в детстве очень любил, - с замиранием сердца смотрел на него Кастиэль. - Я не против, - внезапно согласился Дин, рассматривая крохотные ручки своей доченьки и так светло улыбаясь ей, что альфа не мог отвести глаз от этого зрелища. А ещё он не мог поверить в то, что его любимый мальчик, да ещё и так легко согласился с его вариантом имени. От этого было так приятно на душе.***
Кастиэль стоял, рассматривая мокрый пейзаж, открывшийся из окна кабинета главного врача медицинского центра, в котором лежали его муж и дочь. Несмотря на приближающийся конец весны, погода оставляла желать лучшего, как и частенько в этом хмуром городе. Портленд снова и снова омывался слезами природы, а грозовые тучи всё сгущались над ним, окрашивая нежно-голубой небосвод злющими чёрными красками. - Вы хорошо понимаете, на что вы идёте, мистер Милтон? – прозвучал вопрос ему в спину. - Да. Я действительно всё обдумал, - ответил Кастиэль незамедлительно, не сводя глаз с капель, омывающих снаружи окно. – Я очень люблю своего мужа, и, как и обещал у алтаря: и в горе, и в радости готов разделить с ним любую ношу. - Но у вас есть дочь, - пытался образумить его главврач, разглядывая карту Дина. – Вы оба окажетесь в зоне риска. Ребёнку, возможно, будет легче потерять одного из родителей, чем обоих сразу. - У нашей дочери есть прекрасные бабушки и дедушки, - уверенно припечатал Кастиэль. - Но они не смогут заменить ей родителей. - Доктор Ширли, я осознаю весь риск того, на что соглашаюсь, но я знаю довольно много историй о том, когда люди с одной почкой прекрасно доживали до самой старости. Дело ведь в правильно подобранных препаратах и своевременном наблюдении у хороших специалистов. Я доверяю вашей клинике и вашим врачам. Я вверяю в их руки не столько себя, сколько своего мужа, надеясь на то, что вы сможете подарить ему эту долгую жизнь, пусть даже ценой моего собственного здоровья. Кастиэль сейчас был решителен, как никогда, вновь и вновь проигрывая в голове слова доктора Спейта: «Поликистоз обоих почек…», «болезнь прогрессирует…», «ничего не можем сделать…», «готовьтесь к худшему…». - Сколько ему осталось? – пытаясь совладать к подступающим слезам, после небольшой паузы прошептал Кастиэль. - Чуть больше полугода, - тон доктора Ширли был по долгу профессии спокойным и хладнокровным, но всё же сквозь него проскакивали нотки сочувствия, - но, даже если у нас получится, вы в любом случае должны будете рассказать обо всём своей дочери, когда она подрастёт. Беда может случиться когда угодно, мистер Милтон. - Мы подготовим её к этому. Я слишком много совершил ошибок с Дином в прошлом, я не могу лишать его ещё и будущего, когда могу хоть чем-то помочь. Я бы отдал ему и вторую свою почку, если это было бы разрешено законом, но, к сожалению, это проходит под статьёй «самоубийство» и на подобный контракт со мной не пойдёт ни одна клиника в мире. Так что просто… Перестаньте уже читать мне мораль и проведите эти чёртовы тесты на совместимость. И пусть это останется на моей совести, доктор Ширли. - Хорошо, - тяжело вздохнул главврач. – Результаты будут готовы через неделю. Мы вам позвоним. - Отлично. И у меня убедительная просьба к вам держать это в секрете от Дина и наших родственников. Не хочу, чтобы он узнал обо всём раньше времени и отказался в итоге от операции, - Кастиэль был уверен, что Дину будет не столько жалко его самого, сколько противно принимать даже такой подарок от человека, которого он люто ненавидит. - Врачебная тайна, мистер Милтон, - хмыкнул доктор Ширли и пожал плечами, показывая, что на этом их разговор подошёл к концу.***
После долгих бюрократических проволочек и нудных наставлений доктора Спейта, Дина с малышкой, наконец, выписали. Машина Кастиэля со специально купленной автолюлькой на заднем сидении уже ждала у ворот медицинского центра. Дин, увидев её, досадно скрипнул зубами. Он, конечно, лучше бы поехал на своей Импале, но послеродовое состояние вкупе с прогрессирующей болезнью делало его желание временно невыполнимым. Прогнозы доктора Спейта относительно приостановки болезни после родов увы не подтвердились, так что зараза, с трудом ослабленная лишь благодаря препаратам, которые Дину приходилось продолжать пить целыми горстями, продолжала разъедать его почки. Он знал, что ему осталось не так уж и долго, и вряд ли за этот период клиника сможет найти ему подходящего донора на пересадку, поэтому старался меньше топить себя в горе, как прежде, глуша злость на корню, особенно на человека, который останется с их ребёнком, когда его самого не станет. Хоть это было и довольно трудно сделать, потому что, несмотря ни на что, неприязнь к Кастиэлю нисколько не прошла, пусть и стала со временем чуточку меньше. Глубоко вздохнув, он нырнул в салон Порше, уложил малышку в автокресло и пристегнул, оставляя свои придирки при себе. В конце концов, Кастиэль и правда старался, приехал за ними в больницу, озаботился безопасностью малышки. Да и вообще вёл себя последнее время как образцовый муж и отец, словно и не был никогда тираном и деспотом, жестоко издевавшимся над Дином столько лет. Дорога до дома прошла в тишине. К своему удивлению, омега заметил, что она не была неловкой или пугающей. Наоборот, какой-то даже уютной и семейной. Скривившись от собственных мыслей, он передёрнул плечами и уставился в окно на мельтешащий почти что летний пейзаж. Дома их с Амандой ждал огромный сюрприз. Войдя в их с Кастиэлем комнату с дочкой на руках, Дин застыл от открывшейся ему картины. Повсюду висели воздушные шары, красивые ленточки и мишура, а посередине на стене красовалась большая надпись: «Спасибо за доченьку!». Рядом с их кроватью стояла маленькая кроватка с балдахином, о покупке которой альфа так же позаботился заранее. Все вещи первой необходимости были сложены в большой комод с пеленальным столиком сверху и специальный детский шкафчик. Вся мебель была из одной серии, приятного нейтрального оттенка и довольно качественной на вид. Дину, конечно, польстило такое внимание, он даже почувствовал некоторую значимость в жизни Кастиэля, но привычная холодность не позволила ему и виду подать, что ему это всё на самом деле приятно. - Не стоило, - буркнул он под нос, не глядя на мужа, но тот всё равно услышал. Уложив малышку спать, Дин вернулся на кухню в надежде перекусить нормальной человеческой едой, а не той больничной бурдой, которой был сыт по горло за последние дни. Кастиэль позаботился и об этом: холодильник был забит до отвала, причём в основном теми продуктами, которые больше всего любит Дин. Помявшись немного для проформы, он всё же стал вытаскивать часть из них, чтобы соорудить себе пару бургеров.***
Громкий отчаянный плач Аманды, доносящийся из комнаты Дина, выдернул Кастиэля из сна. Теперь он ночевал в другой спальне, как и обещал. Теперь его присутствие не было так необходимо малышке, как раньше. Девочка никак не хотела успокаиваться, и альфа решил проверить, не нужна ли Дину помощь. Уже зайдя в их бывшую комнату, он обнаружил его, пытающегося успокоить разбушевавшуюся не на шутку дочь, что проходило, в общем-то, безуспешно. Дин качал её на руках, пытаясь при этом кормить, но малышка отказывалась от еды, требуя непонятно чего, и омега из-за этого был уже на грани отчаяния. - Давай я её покачаю, - предложил Кастиэль. Дин готов был уже на что угодно, лишь бы она успокоилась, и она действительно умолкла, лишь услышав голос своего второго отца. Парень удивлённо уставился на неё, потом на Кастиэля, но всё же передал ему ребёнка. Альфе долго укачивать девочку не пришлось – она тут же стала закрывать глазки, устало зевая. Он лёг на кровать и положил её рядом, слыша тихую разочарованную усмешку Дина, ревниво поглядывающую на них издалека: - Так вот, кто ей был нужен. Отлично, тогда я переночую в другой комнате. Но, едва он двинулся к двери, малышка завозилась, начиная кукситься, грозясь вот-вот снова расплакаться. - Не будь ребёнком, Дин, наша дочь ясно дала понять, что ей нужны оба родителя, - тихо проговорил Кастиэль. - Брось, мы спали в одной кровати почти девять месяцев, неужели сейчас это должно стать проблемой? «И в самом деле, - подумал Дин, - почему это стало проблемой?» Он уже привык к присутствию альфы в своей кровати, нормально это воспринимал, не боялся его. Да, еще испытывал неприятные ощущения по отношению к нему, толику отвращения и обиду, но всё это он может потерпеть ради девочки. - Хорошо, я останусь, пусть Аманда спит между нами. Но это ничего не значит! – Дин подошёл к кровати и улёгся с другого краю. Кастиэль едва сдержал улыбку из-за всей этой ситуации. Ему было совершенно не важно, что это значило для его мальчика, главное, что это много значило для него самого. Он мысленно благодарил доченьку за возможность спать вместе с ней и любимым мужем и был уверен, что совместный уход за ребёнком, хоть и незначительно, но приблизит их с Дином ещё на шаг друг к другу. Проходили дни. Как Кастиэль и предполагал, малышка не отпускала ни одного из родителей друг от друга надолго, особенно ночью. Благо учёба в университете подошла к концу и Кастиэль мог готовиться к переводным экзаменам дома, а отец и вовсе дал ему пару месяцев отпуска в связи с рождением внучки. Он, как никто другой понимал, как сейчас необходим Дину с девочкой альфа. Кастиэль так и остался ночевать в их снова общей спальне, на одной кровати рядом с самыми любимыми людьми, по мере возможности всячески помогал Дину, давая тому время на отдых и сон. Он наслаждался каждой минутой, проведённой с дочерью и мужем, стараясь гнать от себя мысли, что вскоре всё это может закончиться из-за болезни Дина.***
- Мам, о чём ты говоришь? Я не собираюсь отдавать ему дочь! Неужели вы не можете забрать её себе, после того, как… - Дин не мог договорить, было больно и тяжело даже осознавать, что твоё время на исходе. Конечно, родители обоих супругов вскоре были осведомлены ими о его состоянии, поэтому Мэри теперь была в гостях у сына почти каждый день, стараясь проводить с ним как можно больше времени. И сейчас они сидели в парке на скамейке недалеко от их дома, а в коляске мирно посапывала Аманда. Женщина с грустью смотрела на своего ребёнка, не понимая, за что её чаду выпало столько испытаний в этой жизни. - Он – её отец, Дин. Не забывай об этом. По закону она принадлежит ему, и мы не сможем её забрать. К тому же, я вижу, как он изменился, повзрослел и стал готовым по-настоящему принять на себя ответственность и за тебя, и за Аманду. Только Дин в это по-прежнему не верил. Ему не хотелось, чтобы его малышку воспитывала эта жуткая семейка, особенно бабушка Ребекка. С этой ужасной женщиной Аманда и сама сможет вырасти такой же, каким был когда-то Кастиэль. Хотелось уберечь её от этого кошмара, дать как можно больше ласки и любви, в которых так нуждается любой ребёнок, и которых она в своё время лишила собственного сына. В последнем Дин почему-то был просто уверен. У любящей матери никогда бы не вырос такой жестокий сын. - Я не в восторге, что Аманда останется с Милтонами. Им некогда будет заниматься её воспитанием. - Я обещаю, что при любой возможности буду забирать её к себе и давать по максимуму всё, что ей необходимо. Не беспокойся, Дин, всё будет хорошо, - попыталась успокоить сына Мэри. - Ладно, - вздохнул Дин и сменил тему. – Как отец? Мать тут же нахмурилась, глубоко вздыхая. - Он в депрессии, во всём винит себя. Никак не могу его успокоить, - посетовала она. - Я поговорю с ним, - пообещал Дин. – Он не должен так думать. Он ведь не знал, что ты беременна, когда вы расстались. - Может, хоть тебя он послушает.***
Болезнь с каждым днём всё сильнее давала о себе знать. Дину часто приходилось посещать медицинский центр, оставляя дочку на Кастиэля. Вот и сейчас он сидел на очередном приёме доктора Спейта, смотря, как за окном ветер кружит белые лепестки от цветущих деревьев. Вероятно, это его последняя весна, так что стоит наслаждаться ею, воспринимать каждый день, как подарок судьбы, что Дин и пытался сделать: часто гулял, дышал свежим воздухом, подставлял лицо и руки редкому, но довольно тёплому солнышку, любовался природой, даже в дождливые дни. Уходить не хотелось, но спорить с судьбой бесполезно, остаётся только горечь и безысходность. - Как ты себя чувствуешь, Дин? – прервал его мысли доктор Спейт своим, наверное, набившим за последнее время оскомину, вопросом. - Пока ещё хожу на своих двоих, но с каждым днём всё тяжелее, - чуть ли не ехидно выдал Дин, зная, что врач не обидится на него за такой тон. Они вообще последнее время стали чуть ли не хорошими друзьями. Тот даже попросил звать его по имени и перейти уже, наконец, на «ты». В конце концов, Габриэль был не сильно старше его. - Я схожу на первый этаж и заберу некоторые анализы, которых не вижу в компьютере. Посиди пока тут, я быстро, - сказал доктор и вышел из кабинета. Дину было откровенно скучно сидеть просто так, поэтому он взял свою карту с края стола врача и начал её пролистывать, чтобы хоть как-то убить время. Он не надеялся найти там чего-то интересное, и всё же его взгляд уже вскоре уцепился за некоторые бумаги, которых он абсолютно не ожидал здесь увидеть. Дин даже подумал, что ему показалось или Гейб перепутал карты, но потом стал изучать бланки с какими-то пробами, оформленными на имя Кастиэля, всё больше запутываясь в происходящем. Габриэль, застав Дина за этим занятием, нервно выдернул медкарту из его рук, захлопывая её и возвращая себе на стол. - Тебе не стоило её разглядывать, Дин. Но было уже поздно. - Не хочешь ничего мне объяснить? - О чём ты? – сделал вид, что не понимает о чём речь доктор Спейт. - Ты прекрасно понял, о чём я. Зачем Кастиэль сдавал пробы на совместимость со мной? - Дин, это врачебная тайна… - Я скоро умру! Какие могут быть тайны? Говори! Это ведь связано со мной! – начал повышать голос на врача тот. - Ну… Так как по результатам анализов вы всё равно оказались не совместимы, думаю, я могу рассказать, что произошло. Кастиэль собирался стать твоим донором. - Что? – не поверил своим ушам Дин. - Мы ведь уже обсуждали это: пока доноров, совместимых с тобой нет, а время идёт, и ситуация становится всё более запущенной. Кастиэль хотел облегчить твои страдания и упростить операцию по пересадке. Вам обоим пришлось бы в итоге не сладко, но вы были бы живы и, возможно, смогли бы прожить вполне полноценную и долгую жизнь. - И он хотел отдать мне свою почку? - Он тебя очень сильно любит, Дин. В тот момент он даже не хотел здраво думать о том, с кем останется ваша дочь в случае, если что-то пойдёт не так. Я присутствовал при их разговоре с главврачом. Ты очень важен для Кастиэля, раз он готов был идти на любые меры, чтобы тебя спасти. Дин поморщился от его слов, но он прекрасно понимал, что спорить здесь нет смысла. Кастиэль готов был пожертвовать практически всем ради него. Снова, как в том переулке, когда он один встал против пятерых альф. Он и правда изменился, и стал другим, теперь у Дина не оставалось совершенно никаких сомнений в этом. - И мы оказались несовместимы? - К сожалению, да, - вздохнул Габриэль. Влетев в дом разъярённой фурией, Дин сразу же набросился на Кастиэля. - Как ты мог? Не посоветовавшись со мной! Ты что, насильно хотел впихнуть в меня свою почку? - Вот поэтому я ничего тебе и не сказал, - качал тот на руках малышку, в душе злясь на доктора Спейта за его болтливый язык, - знал, что ты поднимешь скандал и не согласишься. - А об Аманде ты подумал? Что если бы операция не удалась? Или твоя почка не прижилась бы у меня, и ты сам не смог бы долго прожить с одной! Она могла потерять обоих родителей сразу! - Я был уверен, что Мэри и Джон позаботились бы о девочке не хуже нас, - поник Кастиэль, понимая, что отчасти Дин прав, но и поступить иначе, не попытавшись спасти своего любимого, он не мог. – Прости. Я хотел, как лучше, пытался хоть как-то исправить ситуацию. Это ведь и моя вина тоже, - с отчаянием сказал он. Дин постарался унять свою злость, плещущуюся через край. Несмотря на всё благородство поступка Кастиэля, он никак не мог по достоинству его оценить. Слова Гейба о том, сколько он значит для мужа просто вылетели у него из головы от осознания, какой жизни тот мог подвергнуть их дочь. За благополучие своей малышки он готов был собственноручно прибить этого альфу.***
Солнышко редко балует жителей Портленда даже летом, но сегодня выдался поистине ясный день, поэтому Дин на радостях собрал малышку, чтобы погулять с ней хотя бы во дворе. Уложив её в коляску, он вышел на крыльцо и застал сидевшего на лавочке около их дома Кастиэля. Выругавшись про себя, омега решил, что обратно уже не повернёшь, да и Аманде нужен свежий воздух, не терять же в самом деле такую прекрасную возможность насладиться солнцем. Поколебавшись, он всё же подошёл к нему и присел рядом, покачивая коляску с уже дремавшей в ней девочкой. В конце концов, он собирается оставить свою дочь на этого человека, так почему бы не начать налаживать с ним хоть какой-то контакт, пока у него ещё есть на это время. - Расскажи мне о своей бабушке, - неожиданно спросил Дин, чем несказанно шокировал Кастиэля, и без того удивлённого, что его омега находится с ним в таком близком пространстве по собственной инициативе. Он ведь наверняка собирался идти гулять с дочерью дальше, хоть лучики солнышка и здесь попадали и на коляску с малышкой, и на усыпанное веснушками лицо Дина. - Я… мало её помню, - начал альфа, стараясь взять себя в руки от удивления происходящего. – Она умерла, когда мне было около десяти лет. Но она была самой лучшей бабушкой. Помню, как она меня учила кататься на коньках, играть в шахматы и шашки. Я приходил к ней, когда мне было плохо или нужен был совет, и она всегда находила мудрые слова, чтобы меня поддержать. Я доверял ей и мог положиться на неё во всём. А когда она умерла, мне стало тяжело без единственного человека, который меня по-настоящему любил. - А твои родители? Разве вы не были дружны, как настоящая семья? - Нет, Дин. Моя семья не такая, как твоя. Родители всегда были по уши в работе. Я только недавно осознал, насколько был одинок. - Прости, но, глядя на твою мать, я не удивляюсь, что ты рос таким… - парень не стал договаривать, и так было понятно, что он имел в виду. - Да. Я только благодаря тебе и твоей семье понял, чего был лишён всё это время. Если бы моя бабушка была до сих пор жива, уверен, всё сейчас было бы по-другому. Дин поёжился от той неловкости, что образовалась между ними. Теперь он знал ещё одну причину, почему Кастиэль был таким подонком когда-то, но весь этот разговор эмоционально вымотал его, несмотря на то что произошёл по его же инициативе. Это было и без того больше, чем мог себе представить Дин, поэтому он поспешил поскорей ретироваться, чтобы и дальше не испытывать то напряжение, что ощущал рядом с Кастиэлем. - Эм, ладно. Раз уж ты всё равно тут сидишь, погуляй с Амандой, а я пойду готовить обед, - пробурчал Дин и, поднявшись, пошёл в дом. Ошарашенный, но счастливый Кастиэль остался сидеть на лавочке около дома, расплываясь в улыбке, подставляя лицо солнышку. Посидев так немного, он понял, что просто лопнет, если не поделиться с кем-нибудь своей радостью, поэтому вытащил из кармана джинсов телефон и набрал номер единственного человека, который мог бы его сейчас понять. - Здравствуй, сын, - раздался в телефоне голос сенатора. - Отец! Я такой счастливый сейчас. Ты даже представить не можешь, что сделал Дин, - продолжая улыбаться, делился новостями альфа. - И что же произошло, Кастиэль? - Он сам подсел ко мне рядом и стал расспрашивать про бабушку Аманду. Кажется, он начинает оттаивать, раз проявил инициативу, ведь так? - Судя по всему, да. Я очень рад за тебя, сынок. Я верю, что у вас всё наладится. Сейчас он как никогда нуждается в поддержке. Ты нужен ему, Кастиэль, даже если он сам себе это отрицает. Продолжай заботиться о нём. - Всегда! Спасибо, отец! - Не за что, сын. Звони в любое время, ты же знаешь.***
Лето совсем вступила в свои права и Дин стал часто гулять по улицам города с коляской, заходить в парки и скверы, даже пару раз выбирался на побережье, теперь уже вместе с дочерью. Дома было до жути скучно, а долгое сиденье на одном месте усиливало боль в спине, а двигательная активность и чистый воздух порой заставляли на время позабыть о неприятных ощущениях. Кастиэль, по мере возможности, старался находить время между подготовкой к экзаменам, и частенько увивался за мужем. Он переживал за Дина, чтобы ему вдруг не стало плохо посреди прогулки, или вновь не повстречались какие-либо недоброжелатели. И стоило ему только однажды вспомнить о последних, как судьба снова свела их с Алистером. Они прогуливались по улице и уже направлялись домой с покупками из местного супермаркета, как через дорогу от них Кастиэль заметил машину, за которой стоял его бывший дружок и гаденько ухмылялся, внаглую рассматривая их с Дином издалека. Кастиэль споткнулся на полушаге, не в состоянии двигаться дальше. Дин заметил это и проследил за его взглядом, тут же холодея от ужаса, видя смотрящего на них в упор Алистера. Кровь отлила от его лица, и он растерялся, ожидая ещё одной драки. Кастиэль же наоборот весь собрался, сжимая в ярости кулаки, готовый бросится на вероятную угрозу. Его глаза заливало злостью, а внутренности - решительностью надрать, наконец, этому уроду зад, особенно сейчас, когда тот один и их силы равны. Но стоило ему сделать пару шагов по направлению к Алистеру, как ему в спину прилетел отчаянный окрик: «Кас!» Сердце будто тут же остановилось, а затем запустилось вновь с оглушительной скоростью. Кастиэль даже подумал, что ему послышалось, но затем тот же голос почти с бархатистыми нотками добавил: «Оставь его!» Блаженная истома разливалась от груди по всему телу. Дин, его любимый Дин, назвал его по имени! Впервые! И пускай даже мило сократив его, но Кастиэлю это понравилось. Запал лезть в драку с Алистером развеялся, словно туман, он медленно повернулся к своему омеге и с надеждой посмотрел в его глаза. Дин был не готов к такой реакции, даже отчасти пожалел о своём порыве, поэтому почти сразу отвёл взгляд и смущённо отвернулся. Но Кастиэль ни капли не расстроился, веря, что это всё же был хороший знак. Алистер, ехидно усмехнувшись на весь этот театр, нырнул обратно в свою машину и резко вдарил по газам, покидая стоянку со свистом шин. Кастиэль же – или теперь уже просто Кас – вернулся обратно к своему омеге, и они молча направились в сторону дома. Слова им сейчас были и не нужны. Дин по-прежнему пытался разобраться в том, что сейчас произошло и своей реакции на всё это, а Кастиэль читал его, как открытую книгу, частично обучившись этому умению за всё время их совместного проживания.***
Дин отчаянно делал вид, что поглощён заботой о ребёнке и работой по дому, стараясь всеми способами избегать Кастиэля и не смотреть ему в глаза, сокрушаясь про себя из-за недавнего проявлении эмоций по отношению к нему. Он ходил угрюмый и задумчивый, а нежность в его глазах появлялась только тогда, когда он смотрел на Аманду. Когда под вечер Кастиэль подошёл, чтобы помочь сменить подгузник, Дин сам не ожидая от себя, рыкнул на него. - Без тебя справлюсь! Уходи! Кастиэль не мог понять, с чего такая агрессия, ведь все было хорошо, всё налаживалось, Дин даже разговаривал с ним нормально. Неужели всё дело в том, что он сам стесняется собственных эмоций? - Ты специально это делаешь! Заставляешь самого себя плохо ко мне относиться, - встал он напротив омеги, сложив руки в замок на груди, не отводя при этом взгляда. — Потому что я предам себя, если стану хорошо к тебе относиться, - рявкнул он, не глядя на него. - Так вот оно что, - вздёрнул бровь Кастиэль. – Ты дал себе слово и из вредности не собираешься его нарушать. Я всё понимаю, ты жалеешь о том, что заговорил со мной, и теперь всячески будешь стараться это забыть и больше не повторять, даже не пытаться взглянуть на меня. Я понимаю, что ты до сих пор не можешь меня простить, не в силах забыть прошлое и дать мне хоть малейшую надежду на будущее. - Надежду на что? – терпеливо спросил омега. - На счастливую семью, Дин. Я люблю тебя и не устану надеяться, что однажды получу от тебя хотя бы каплю взаимности. - Иди ты к чёрту! Ты измывался надо мной столько времени, что я просто не могу взять и всё простить только потому, что ты передумал, стал белым и пушистым, а теперь и вовсе говоришь, что любишь. Я даже не верю в то, что ты вообще способен на такие светлые чувства, как любовь! Не после всего, через что мне пришлось пройти благодаря тебе. - Неужели то, что я сделал для тебя за всё то время, что мы женаты не доказывает то, что я искренен перед тобой? Ты прекрасно знаешь, что я не вру, я готов отдать за тебя жизнь, Дин! И я сделаю всё возможное, чтобы ты поверил в это! Кастиэль ушёл, хлопнув дверью, после чего спустился вниз и налил себе крепкого кофе, желая хоть немного привести свои мысли в порядок. Алкоголь в их доме был под строжайшим запретом, особенно теперь, когда у них появилась Аманда. Кастиэль просто боялся, что тот затуманит ему мозг и он натворит новых глупостей, за которые Дин уже точно никогда не сможет его простить. Ему и так теперь всю жизнь расплачиваться за свои былые ошибки, по крупицам вытягивая яд из Души Дина, который когда-то собственноручно туда заливал. А пока ему остаётся только ловить каждый его мало-мальски добрый поступок, откладывая их по крупицам в памяти, чтобы потом хранить их до конца своих дней, рассказывая дочери, каким замечательным был её папочка. *** Дин был расстроен тем, что совершенно не знал, как теперь относиться к Кастиэлю. Умом он понимал, что тот изменился, но всё его нутро отказывалось принимать его. Как бы он ни старался убедить себя, что Кас прав, и теперь между ними всё по-другому, но всё равно не мог переступить черту и оставить всё своё ужасное прошлое, связанное с ним в прошлом. Душа словно отторгала этого альфу, и Дин лишь надеялся, что сможет хоть через силу, но простить его до того, как… Чтобы уйти с лёгким сердцем. Его мысли были прерваны настойчивым звонком в дверь. Он даже предположить не мог, кого могло принести так поздно. Кастиэль, провозившись на кухне какое-то время после их разговора, ушёл в свою комнату, где уже давно не ночевал, Аманда спала в своей кроватке, а Дин не мог уснуть из-за мыслей, бродивших в его голове и решений, которые ему никак не удавалось принять. Поленившись обувать тапочки, он босой поплёлся открывать дверь, краем уха слыша, как открылась дверь за спиной. По-хорошему, по ту сторону в столь поздний час мог быть кто угодно, и не следовало открывать Дину самому, а доверить это дело альфе… Но природное упрямство взяло своё и он почти пулей спустился по лестницу в гостиную. К счастью, на пороге оказались не воры и не бандиты, а старая подруга, которая была в ужасном состоянии: с чёрными кругами под глазами, осунувшаяся, заплаканная, с мелко дрожащими руками и сгорбленной спиной, словно под гнётом непомерного груза. - Анна? – с трудом узнал её Дин. – Что случилось? Что с тобой произошло? Бросившись в его объятия и продолжая рыдать, она еле выдавила из себя хриплым дрожащим голосом: - Дин! Я беременна, Дин! И парень был уверен, что эти слёзы были отнюдь не от счастья.