a ribbon with a stone

– Сигарету? Мягкий голос раздался над ухом, и Дживон сразу понял, кому он принадлежит. Объект его сексуальных мечтаний не мог остаться неопознанным. Кажется, он мог бы опознать его только по одному лишь запаху. Запаху дорогих сигарет, смешанному с чудесным одеколоном, который, вопреки обещаниям в рекламе, не придавал этому парню ни капли мужественности. Миловидная девушка, разве что в костюме и без груди. – Не откажусь. В пальцах оказалась сигарета, которую в следующий момент услужливо подожгли дорогой зажигалкой. Да этот парень во всем дорогом и со всеми дорогими вещами был сам дорогим. Возможно, ничего из того, что он носил, не стоило кучи бабла, а лишь он сам создавал вокруг всей этой показной дребедени ауру дороговизны. Хотя Дживон, у которого было природное чутье на ремни от Hermes и брюки от Tommy Hilfiger, не мог ошибиться – этот парень перебарщивал с дороговизной в образе. Три «д»: дорогая одежда, дорогие сигареты, дорогой парень. Так можно было охарактеризовать Сангюна. Слишком дорогой и слишком недоступный. Но не для Дживона точно. Не для Дживона, у которого отец работал в компании отца Сангюна и зарабатывал столько, что много кто мог бы позавидовать. Поэтому обладать Сангюном, используя деньги и харизму, на которую почти каждый был падок, было бы не сложно. – Я не хочу быть директором фирмы. Это было сказано с такой болью в голосе, что было ощущение, что Сангюн говорит о своей жизни в параллельной вселенной, где он неимущий старик с ужасной судьбой и внешностью. Но сейчас не об этом. Как это, блядь, не хочет? Он хмуро курил, привалившись к стене. И только в душе Дживона перевернулось все – все его мысли готовы были выпрыгнуть из головы, а мозг – отключиться, купить билет на Сейшелы и уехать куда подальше вместе с крышей. Этот пацан, который строит из себя самого умного, у которого идеальные манеры и у которого есть возможность стать самым богатым на Земле, хочет отринуть эту возможность? Он хочет от неё отказаться? – Я вижу вопрос в твоих глазах, – он впервые усмехнулся подобием той мерзкой улыбочки – на удивление эта оказалась чудесной и милой, немного грустной, – я хочу стать актером. Или же телеведущим. Я люблю светить своим лицом, я хочу быть известным. А от этих чисел и грозных дядек в костюмах у меня уже в глазах рябит. Да, он одевался не как наследник финансовой компании. Он одевался сдержанно, но со вкусом. После того, как на совещание он заявился в голубой атласной рубашке с пёстрыми цветами на ней, отец его, видимо, научил уму-разуму. И поэтому сейчас он не изменял себе лишь в той чёрной ленточке на шее с тусклым, но броским камушком. – У тебя есть вкус в одежде. Несмотря на то, что здесь очень строгий дресс-код, ты умудряешься находить решение этому вопросу и не снисходить до чёрных костюмов с белыми рубашками. – Конечно. Я слишком наблюдателен, чтобы пропускать мимо себя решения этому вопросу. А решений очень много, – он замолчал, сделал нетерпеливую затяжку; выдохнул сизый дым и продолжил, уже тише, – у тебя красивая татуировка. Это было неожиданно для Дживона, и он резко закашлялся. Услышать комплимент от этого бога моды было очень странно; да и к тому же, комплименты его татуировкам делали только друзья и сестра. – Спасибо. – Кажется, нас заждались, – Сангюн кивнул на человека за стеклянной дверью, который нервно смотрел в их сторону, затушил сигарету и отбросил окурок в урну, – я пойду. Подходи скорее, без тебя совещание не начнут. Парень улыбнулся и слегка поклонился, выходя из курилки и лёгким, будто воздушным шагом направился в зал для совещаний. За ним тянулся шлейф «истинно мужского» одеколона, который магическим образом превращался в сладковатый запах шоколада на теле Сангюна, и Дживон с удовольствием вдохнул этот замечательный запах. Затушив сигарету, он отправился вслед за Сангюном, чуя его запах за версту. Слишком дорогой. Слишком недоступный. Слишком замечательный.