a ribbon with a stone

Андерграунд тусовка всегда была для Дживона отдушиной. Там он забывал о всех своих проблемах, в текстах выбрасывал весь мусор из своей души, и становилось сразу так легко, будто раньше этого мусора и не было. Там был совершенно другой круг его друзей. Совершенно другие люди, нежели те лицемеры с отцовского места работы. Эти люди были прямолинейны, грубы, но честны и очень, очень дружны. Никого из своей компании они не смогли бы предать, кинуть на произвол судьбы, как побитую собаку. А в обществе Дживона, в светском, в лицемерном, это не было бы чем-то удивительным. Обычно это обосновывается тем, что «он не смог дойти до конца, он был слаб». В андерграунде все было с точностью наоборот, только если этот человек не был откровенной мразью. Кто согласится помогать избалованным сукиным сынам, которые нихрена не умеют, кроме как привлекать внимание и прятаться за отцовской спиной? Поэтому Дживон скрывал свою принадлежность к богатенькой семейке. На одном из пьяных допросов с пристрастием он рассказал историю, которую придумал давным-давно – отец разбился, мать работает на износ, а сам он учится в колледже на строителя. И такие татуировки ему набивают лишь по дружбе и за кровно заработанные где-то там, на одной из его работ. Никто и никогда не заставлял его работать. Он был совершенно свободен – отец лишь кидал деньжат «на отъебись», улыбался своей приторной и гадкой улыбкой (у них это, блядь, профессиональное?) и посылал Дживона куда подальше, лишь бы тот не мешался под ногами. Ну, а Дживон и не был особо против. Жить у него есть на что, возможность покупать вещи по сезону есть, и потому все в шоколаде. Можно ничего не делать и радоваться жизни. В андерграунде все было по-другому, по своим правилам, и Дживон с радостью и невероятной стойкостью принимал эти правила. Но когда он заметил знакомую шевелюру в толпе, он понял, что все пошло по пизде. Все. Абсолютно все. … Знакомая шевелюра отрывалась на сцене так, будто это был её родной дом. Знакомая шевелюра трахала толпу взглядом, останавливаясь на каждом, и пошло облизывала губы, вытирая их большим пальцем правой ладони. Знакомая шевелюра была одета в одежду, которая была под стать какому-нибудь рэп-айдолу, нежели обычному парню, который решил попробовать себя в рэпе впервые. Знакомая шевелюра останавливала взгляд на Дживоне, трахая взглядом с такой силой, что у того на спине невольно выступал холодный пот и потели ладони. У знакомой шевелюры на шее болталась чёрная ленточка с броским камнем. Какого хуя, Сангюн? … Он зажал Сангюна возле стены клуба и внимательно посмотрел в глаза. Они, блядь, невероятные. – Никому наверху ни слова о том, что я здесь тусуюсь, – грозный голос раздался над нежным ушком Сангюна, который сейчас ничего не боялся. – С тебя я возьму такое же обещание. И никто из них не проболтается, зная, что это чревато последствиями, после которых никому не будет хорошо. Когда Сангюн, улыбнувшись своей более привычной наглой улыбочкой, вернулся к друзьям, Дживон с силой ударил по стене кулаком. Чёрная ленточка была так близко. Интересно, что ещё прячется под ней?