***
— Освоился или ещё нет? — усмехается Самсон, глядя на понурое лицо Каллена. Тот поднимает на него усталый взгляд. Губы трогает лёгкая улыбка. — Ещё осваиваюсь, — отвечает он и протирает глаза. — Вся эта заварушка с похищением сильно меня утомила. Сожалею, что тебя понизили в должности. — Ничего страшного, генерал, — губы Самсона расплываются в широкой улыбке, обнажившей неровные зубы. — Ты — не Мередит. Понижение в должности как-нибудь переживу, это не попрошайничать в вонючем Киркволле. — Всё не можешь простить ей этого? — ухмыляется Каллен. — С чего бы мне прощать эту бешеную суку? — кривится Самсон и презрительно сплёвывает. — Твои доспехи совсем скоро будут готовы, генерал. Старший обещал замедлить твоё заражение, я доложу ему, когда ты будешь готов. — Спасибо, Самсон, — говорит Каллен и слабо улыбается. В очередной раз отбирать у Ралея — у единственного человека, который никогда его не бросал, — важное для него место, ему совсем не хочется. — Как насчет того, чтобы быть правой рукой генерала? — Был бы очень рад, Каллен, — измождённое рубцами и морщинами лицо Ралея сияет. Он кивает и выходит из кабинета, не веря тому, как абсурдно складывается его жизнь: только примкнув к тому, кто жаждет разрушить мир, он получил бесконечную дозу лириума, высокую должность и верного друга.***
— Мы готовы выступать, генерал? — Готовы. Лицо Самсона озаряет счастливая улыбка. Его трясёт от возбуждения, он предвкушает предстоящую битву. Предвкушает падение Инквизиции. После восстания в Киркволле, Каллен чудом сумел найти Самсона в творящемся хаосе. Как безумный, Ралей бродил между трупами, словно те были древами в лесу; умывался в реках крови, черпая ладонями алую влагу, как воду из ледяных ключей; блаженно улыбался, глядя на полыхающее магическое пламя, словно то было божественным откровением. — Ты ничего не изменишь, Каллен, — шептал он ему на ухо, впиваясь острыми ногтями в кожу рук командора. — Ты всегда был в огне, Каллен. Мор, Башня Круга, Киркволл — смерть идет по твоим пятам, Каллен. Так стань же ею сам! Не гори — сжигай! Резерфорд пугливо оттолкнул друга, снова его потерял среди трупного яда и хриплой агонии, однако не смог бросить его. Вернулся, нашёл, дал порцию лириума, но Самсон лишь засмеялся, сказав, что у него появилась возможность получать больше наслаждений от принятой дозы. Ему обещали красный лириум, высокое положение и падение в бездну, полное достоинства и силы. Ни к чему Ралею жалость бывшего товарища! — Ты горел, и твоя Инквизиция сгорит, — плюнул Каллену в лицо бывший друг, в расширенных зрачках которого плескалось безумство. Но почему-то этот сумасшедший казался Каллену самым разумным человеком, самым глубоким философом и настоящим пророком, самым… близким человеком за последние года. — Сожги её сам, пока не задохнулся в её гари. Каллен не отталкивал его. Внимательно слушал, обдумывал сказанное. С интересом и трепетом взял он в руки кусочек красного лириума, что протянул ему Самсон. — Стань одним из нас, — непонятно от чего дрожа, тараторил Ралей в их последнюю встречу перед отплытием Резерфорда в Ферелден. — Стань командором их армии, неси бремя достойно, не выдавай себя. А потом — придет время… и мы дадим тебе знак. Песнь алого кристалла заменила Каллену Песнь Света, Старший — Создателя. От них было в разы больше пользы. Отныне — закончилось то время, когда Создатель забирал у Каллена всё, чем он дорожил. Теперь Старший будет одаривать его теми благами, которые может дать только настоящий Бог. Каллен заходит во двор Скайхолда, что полыхает в огне. Вдыхает запах гари и крови. Сглатывает. Лириум поёт ему сладостную песнь, а перфоманс, разворачивающийся на его глазах, дополняет её. Огонь сжирает деревянные конструкции, людей. Кровь не потушит этого пожара, пускай она и льётся как вино из разбитой бочки. Крики, лязг оружия, молитвы, проклятия, плач — симфония блаженных звуков, которые доносятся до Каллена словно под водой. Время вокруг него останавливается. Песнь звенит в его ушах, стучит по венам. Весь мир — окрашен в багряный цвет. Какое представление! Он словно в опере, которую так любит Жозефина. А вот, кстати, и сама леди посол Монтилье — меч красного храмовника проходит вдоль её туловища, освобождая органы. А вон Варрик — у него закончились арбалетные болты, и он, окруженный врагами, говорит своё отчаянное, испуганное, последнее «дерьмо». А вон Кассандра — она замечает командора, она зовёт его по имени, голос её срывается, она пробивается через толпу неприятелей, — как трогательно! — пока Красный Ужас не сбивает её с ног. Больше она не двигается. А вон и леди Инквизитор со сломанными рогами и рёбрами бежит на помощь Блэкволлу. Но, прежде, чем она успевает, на него падает часть стены, навечно погребая под собой мужчину. Каллен глубоко и судорожно вздыхает, чувствуя приближение экстаза, чувствуя, как по жилам течёт лириум, ждёт наивысшей точки эйфории. Всё впечатление смазывает стрела, пролетевшая в нескольких сантиметрах от его лица. Он поднимает голову в ту сторону, откуда она прилетела, и видит Сэру, всю в ожогах и крови, заливающуюся слезами. За горло её держит Самсон, — Каллен догадывается, что это он испортил её выстрел и тем самым спас своему генералу жизнь. Резерфорд с удовольствием слышит хруст её позвоночника. Проклятая эльфийка, она вечно косо на него поглядывала, портила многие планы! Она явно смутно о чем-то догадывалась, маленькая дрянь. И наконец-то поплатилась за свою дерзость. Каллену приятно знать, что её убил голыми руками именно Самсон. Позже он его обязательно отблагодарит за спасенную жизнь и за смерть этой девки. Он знает все секреты Инквизиции, все её слабые места — некоторые он сам создал. Армия красных храмовников легко справляется с поставленной задачей. Закончилось то время, когда Создатель забирал у Каллена всё, чем он дорожил. Теперь его очередь забирать у Создателя жизни его творений. В голове — поёт лириум, на губах — запеклась кровь, в ноздрях — запах горящей плоти, в глазах — отражение того, что он некогда помог построить. Инквизиция пала под его заботливыми руками. И это — только начало. Старший будет доволен.