27 октября 2015 Среда
☆☆☆
И вот начало этой истории было положено. Луи точно не уверен, когда все действительно началось, но определенно 27-ое октября сыграло очень важную роль. Может, это и не было началом, может, третье октября более подходящая дата для этого, но 27-ое - это день, когда Луи понял, что это просто случилось.☆☆☆
Да. Это случается 27-ого октября, когда осень в Оксфорде занимает свой законный трон, заставляя студентов забыть о футболках и шортах и приобрести пару жакетов или свитеров. Луи потихоньку прощается со своим летним бронзово-карамельным загаром, приобретая легкую бледность и черные мешки под глазами. Как и осенью прошлого года, студенты не торопятся садиться за учебники в первом же семестре, благодаря чему каждую пятницу, субботу и воскресение Луи есть куда пойти. Он плохо и мало спит, питается сухими хлопьями по утрам и остатками пиццы на ночь. Ни он, ни Зейн никогда не были хороши в готовке. Собственно, первую половину октября Луи в основном страдает то от похмелья, то от недосыпа. И один раз ему удается отравиться суши. И, как и осенью прошлого года, Луи чувствует это. «Это» кажется ему очень странным и волнующим. В прошлом году он чувствовал «это», потому что поступил в Оксфорд, и все вокруг для него было ново и не изведано. Его тогда восхищали каменные колонны, невероятно высокие потолки и наличие, кажется, неограниченного пространства. Впервые в жизни он занимал так мало места и чувствовал себя крошечной горошинкой в почти пустой банке. И сейчас Луи пытался понять, почему чувствует «это» снова. Он уже давно привык к бесконечным коридорам и мраморным полам, привык ко всему огромному и величественному. В каком-то смысле он даже начал понимать Гарри Поттера, который считал Хогвартс своим домом. Есть дом, где живет твоя семья, и есть дом, где живет все остальное, что так дорого тебе. Не то чтобы Луи полюбил Оксфорд, вовсе нет. Он все еще презирает это величественное, пафосное место, наполненное невоспитанными отпрысками миллионеров. Он скорее привязался к нему. «С первым осенним холодком жизнь начнется сначала,» — писал Фрэнсис Скотт Фицджеральд в своем легендарном произведении «Великий Гэтсби». Луи не его фанат, но именно этими строчками он бы описал сейчас свои чувства. Да, каждое чертово утро он заваривает Йоркширский чай, слушая французские аудиозаписи. Каждое утро обнаруживает, что в холодильнике нет молока, и просит Зейна купить его. И все равно каждое утро ест хлопья всухую, потому что Зейн забывает купить молоко. Он выкуривает одну ментоловую сигарету перед первой парой и пьет чай после второй. У него постоянно не хватает времени, чтобы уложить свои волосы перед выходом или надеть что-нибудь поприличнее черного спортивного костюма с месячным пятном от кетчупа на причинном месте. Поэтому да, Луи выглядит как бомж, но, поправка, удивительно-очаровательно идеальный бомж. Ну, именно так бы себя описал Луи. Ему не кажется, будто он выглядит плохо. Он называет этот стиль «помятый». И очень гордится тем, что создал его. Зейн же называет его «ленивый грязный бедный студент с похмельем», но ведь все знают, что Зейн ни черта не шарит в моде. Так вот. Казалось бы, что ничего не меняется, но Луи все равно не может успокоиться. Его ладони зудят, а в животе постоянно ползают противные червячки. Что-то произойдет. Что-то меняется. Луи просто пока не понимает, что именно. Например, за окном желтеют листья. А кожа Луи бледнеет. На лице отрастает щетина, и волосы становятся длиннее. А за их столом в кафетерии свободных мест становится на два меньше... Не то чтобы он не рад этому. Но это и не делает его счастливым. Он скорее... заинтересован. Ждет продолжения. Ему кажется, будто вот-вот что-то произойдет. Возможно, скоро он получит то, что ему так важно. Может, если промотать его жизнь на неделю вперед или месяц, или декаду, то там он уже имеет все, о чем мечтал. В середине октября Луи обнаруживает себя отчаянно скучающим по сестрам и маме. Возможно, он звонит им чаще, чем раз в неделю. Он звонит им каждый день, разговаривая о всяких глупостях, просто чтобы слышать мамин голос. Да, Луи всегда считал себя самым большим маменькиным сынком во всей их компании. С самого детства он был слишком привязан к своей матери. Может, потому что он был ее первенцем. Или дело в его безотключной функции защитника семьи. Все-таки он был единственным мужчиной в семье достаточно долгое время до появления Марка. Так что да. Это, наверное, жутко, но Луи не перестает следить за активностью Лотти (старшей из сестер) в социальных сетях. Он всегда особо сильно за нее беспокоился, потому что девочка начала рано взрослеть, что совсем не нравилось Томлинсону. На ее первое свидание с мальчиком он пошел вместе с ней. Лотти тогда было только 12, мальчик был на год старше нее и жутко волновался, когда за столик рядом с ним сел 16-летний Луи, готовый порвать его на кусочки, если что-то пойдет не так. Сейчас Лотти 16, и, судя по ее красочному Инстаграму, у нее появился парень. Он огромный, как шкаф. Нет, серьезно, это то, что замечает Луи в первую очередь. Он гребанный великан. Голова Лотти еле достает ему до сосочков. А Луи, между прочим, не намного выше ее. Этот парень опасен. Он даже не выглядит, как школьник. Он может быть убийцей или маньяком. Он, черт возьми, может навредить всей его семье. И самое страшное, что Луи даже не способен ему помешать, потому что даже во время разговора «Обидишь мою сестру — оторву тебе яйца» Луи все равно будет дышать ему в грудь. Итак, факт номер один: иногда Луи ненавидит свой рост. В общем-то да, большую часть времени Луи проводит, думая о своих девочках и маме. «Не перебарщивает ли Лотти с косметикой? В прошлом году у нее была ужасная сыпь из-за той пудры». Или «Не мучает ли себя дурацкими диетами Физзи? Кто убеждает ее в том, что она красивая?» А также «Чем занимаются близняшки? Им весело? Кто читает им сказки на ночь?» И самое главное: его мама. «Она здорова? Она окружена любовью и заботой? Она хорошо питается? Дэн делает ее счастливой? Кто делает ей массаж ног и спины?» Факт номер два: Луи безнадежный маменькин сынок и ненавидит расстояние. Возможно, он так скучает по своей семье, потому что иногда люди вокруг него кажутся отвратительными. Иногда он ненавидит каждого человека в этом чертовом университете. Он ненавидит весь Оксфорд с его пафосными коридорами и дорогим оборудованием. Его тошнит от огромных аудиторий и библиотек. Но еще больше его тошнит от студентов. От самоуверенных, наглых студентов, страдающих неоправданным нарциссизмом. От золотых детей богатеньких родителей, которые сморкаются в сто долларовые купюры и пахнут деньгами, Dior или Armani. Они все пустые. Пустые мальчики и девочки, напичканные бессмысленными знаниями, словно опилками. Оксфорд — кладовая талантов, гениев, будущих лучших специалистов, но также он переполнен ничего из себя не представляющими куклами, живущих за счет своих родителей. Луи с самого начала знал, что он не впишется сюда. У него нет богатого отца, можно считать, у него вообще его нет. Его мама не пластический хирург в частной клинике, не актриса и не телеведущая. Она просто медсестра в государственной больнице. У нее на руках четыре несовершеннолетние девочки и Луи, который, кстати, тоже считается несовершеннолетним. Отчим Луи, Дэн, тоже не является ни политиком, ни музыкальном продюсером, ни писателем. Он просто полицейский. У них нет по особняку в каждой точке мира, нет яхты или тайной страусиной фермы где-нибудь в Альпах, нет личного самолета, замка для их собаки или чего-то там еще, что обычно должно быть в наличии у каждого порядочного богача. У них только небольшой домик в Донкастере, много детских игрушек и потрепанный форд. Но Луи не жалуется. Он доволен тем, что имеет. Ему большего, наверное, и не надо. Но это не значит, что он не стыдился первое время после поступления. Это не значит, что он не чувствовал себя не в своей тарелке, когда проходил по коридору, ощущая на себе осуждающие взгляды. Он стыдился. Стыдился своей дешевой одежды и рваных кед, непонятной укладки и отсутствия дорогих гаджетов. Боялся, что все эти невероятно красивые, словно блестящие люди найдут смешным и нелепым его яркие штаны и полосатые рубашки, его поразительную активность и неспособность держать язык за зубами. О, 18-летний Луи Томлинсон — катастрофа, страдающая недостатком внимания, желающая все время быть в его центре и получать все овации. Он был похож на маленького твинка со своей гладкой кожей и маленькими чистыми руками. Может, поэтому в 18 он часто привлекал внимание взрослых мужчин или женщин. Да. 20-летний Луи убил бы 18-летнюю версия себя. Она его позорила. Она была слишком непоседливая и тактильная, постоянно нарушала личное пространство других людей, была жутко наивной, раздражающей, приставучей и прямолинейной. «Мальчик в красных брюках и ветром в голове. Он ничего не добьется,» — так говорила его учительница географии, и ее голос до сих пор звучит в его голове, когда он не уверен в себе. Факт номер три: Луи ненавидит финансовую дискриминацию. Однако, по непонятным причинам его не посчитали отбросом или недостаточно умным. Каким-то образом ему удалось всем понравиться, а если он кому и не нравился, то это была простая зависть. Да. Его любили, его ненавидели, его презирали, уважали и обсуждали. О нем говорили хорошие вещи или отвратительные, о нем сплетничали, его хотели. Но самое главное: с ним считались. В нем видели что-то особенное, чего он сам в себе не видел, будучи ослепленным всеми этими прекрасными людьми. Казалось, они ненастоящие, казалось, что даже их рвота будет золотой. Его окружали дети знаменитостей, политиков, чиновников и лучших врачей. Будучи жителем относительно маленького города, Луи не знал, что такие красивые люди бывают в реальной жизни. Он словно попал в сериал или фильм, где все люди вокруг идеальные: с идеальными волосами и чистой кожей, одетые в красивую и стильную одежду, они все пахнут так дорого и вкусно, а губы девушек покрыты клубничными или вишневыми помадами. И, так получилось, что и Луи относится ко всем этим идеальным людям. Он окружен лучшими и красивейшими из них. Иногда он смотрит на своих друзей и не может поверить, что действительно общается со всеми ними, что такие красивые, блестящие, прекрасные люди не против общения с ним. Самым обычным, заурядным Луи. Wow. Ник, например, сын политика. Элеонор — дочь торговца недвижимостью, Найл — сын музыкального продюсера Бобби Хорана, который работал со многими любимыми исполнителями Луи. Есть еще Зейн, его папа — врач. И есть Барбара. У нее нет отца. Она отдельная история. В самом начале были только он и Зейн. Их даже нельзя было назвать друзьями. Зейн показал свое отношение к Луи еще при первой встрече, когда, осмотрев мальчика, он громко фыркнул. Ну да, Луи был занозой в заднице (но он все равно не заслуживал такого отношения к себе). Но как бы сильно Зейн не показывал свою неприязнь, прячась за холстами, он всегда садился с Луи за один стол в кафетерии, даже если не собирался разговаривать с ним, (а Зейн никогда не разговаривал) он только молча читал свои книги по искусству и жевал какой-нибудь салат. Он всегда спрашивал у Луи, не нужно ли ему что-нибудь в магазине, если сам туда шел. И всегда интересовался, не мешает ли Луи свет в их комнате, если читал книгу допоздна. Наверное, сердце мистера Малика оттаяло только тогда, когда он увидел семью Томлинсона, а именно четырех девчонок, которые повисли на Луи, приехав в общежитие, чтобы навестить его. Дело в том, что и у самого Малика было три младшие сестры. Так что семейная тема очень скоро стала их общей. И как бы сильно Зейн не притворялся холодным, неприступным, идеально-загадочным художником, Луи раскусил его. Зейн землю есть будет за свою семью. (А еще Луи видел Зейна после бессонной ночи в одном нижнем белье с жутким похмельем и огромным сине-фиолетовым засосом на шее, и он выглядел совсем не романтично или загадочно, или неприступно). И теперь он может назвать их с Зейном друзьями, даже если сам Малик все еще предпочитает называть их соседями по комнате. Но это мало волнует Луи. Он помнит, как во время одной вечеринки в прошлом году, когда Зейн был слишком пьяный и только расстался со своей девушкой, он повис на Луи и, влажно поцеловав в щеку, назвал своим «лучшим бро на всю жизнь». Малик продолжает яростно отрицать это, но факт остается фактом. После Зейна появился Ник Гримшоу. Очаровательный, харизматичный, обаятельный Ник Гримшоу, которому почти удалось влюбить в себя маленького, юного Луи. Но ключевое слово здесь — почти. Потом он познакомился с Элеонор, красивой и стильной девушкой, которая учится на факультете фотоискусства и выглядит, как модель с обложки модного глянцевого журнала. Элеонор пахла сладким кофе и клубничной жевательной резинкой, у нее были красивые блестящие волосы и идеальный маникюр. Может, поэтому через месяц после их знакомства они начали встречаться. Элеонор казалась такой подходящей. Найл. Неугомонный, веселый, жизнерадостный Найл со своими белыми крашенными волосами и синими, словно небо, глазами. Он появился после одной вечеринки, где помог Луи справиться с тошнотой. Луи искренне восхищается Найлом: его беззаботностью и перманентно хорошим настроением. Барбара появилась в самом конце и очень внезапно. Просто одним утром Луи обнаруживает ее в комнате Найла в одном нижнем белье и футболке самого Хорана, а на следующий день она уже сидит с ними за одним столом в кафетерии. И никто не был против. Барбара была очень красивой, с великолепным чувством юмора девушкой, которая моментально покорила не только Найла, но и их всех. Она была остроумной, ловкой и хитрой. И очень любила веселиться. Очень. Вот так и собралась их компания. И, кажется, все еще продолжает собираться... Например, их ряды пополняет кареглазая пухлощекая и подкачанная версия Шелдона Купера. И, о, это бесит Томлинсона. Это официально: Лиам Пейн раздражает Луи Томлинсона. Потому что Лиам шутит про разницу между перпендикулярами и нормалями, рассказывает о важности электростатической защиты в форме солдатов и научных достижениях Стивена Хокинга. И он, словно огромный щенок, вечно таскается за Зейном. Они, черт побери, как будто связаны. Теперь Лиам сидит рядом с Зейном в кафетерии, и когда Луи возвращается в комнату, Лиам лежит на кровати Зейна, читая свой конспект или решая задачи по кинематике или молекулярной физике. И Зейн всегда поблизости: устанавливает свой мольберт или уже делает какие-то наброски простым карандашом. Лишний человек в комнате напрягает Луи, даже если они все, как правило, молчат. И через некоторое время Луи начинает казаться, что этот лишний человек — он. Зейн и Лиам редко разговаривают друг с другом в такие моменты, но Луи все время кажется, что им это и не нужно. Будто они понимают друг друга без слов. Он чувствует это по их синхронным движениям и коротким взглядам. Наверное, их отношения не нуждаются в словах. Им хорошо и в тишине. Но даже если Лиам мало говорит с Зейном, по крайней мере, пока Томлинсон с ними в одной комнате, это не значит, что он не разговаривает с Луи. Лиам Пейн оказался до безобразия любопытным созданием, чувство такта у которого напрочь отсутствовало. — Как так получилось, что ты, имея «А» по физике и математике в школе, выбрал гуманитарное направление? — может резко спросить он, сидя на кровати Зейна и пристально изучая Луи взглядом, даже не скрывая этого. — Ты проспорил кому-то или типа того? Луи на это только вздыхает и закатывает глаза. Он снисходительно смотрит на Лиама и таким же снисходительным тоном отвечает ему: — Лиам, как так получилось, что ты, имея «А» по английскому и истории в школе, поступил на радиотехнический факультет? Зейн на ответ Луи только хмурит черные брови и лоб с зеленой полоской краски на нем. Лиам часто моргает, удивленно смотря на Луи. — Но это же не одно и то же! — возмущается он. — Физика — это перспектива, это будущее, это основа! А что такое литература? Это просто слова! Луи качает головой и тяжело вздыхает, словно показывает, насколько Лиам смешон и безнадежен. Ну что за чудак. — Литература — это наше прошлое, настоящее и будущее, парень. Исчезнет литература — все остановится. Литература — отражение нашего прогресса. Она вдохновляет, направляет и учит. Я представитель литературного сообщества, Лиам. И мое творчество позволяет развиваться твоему, — говорит Луи и высоко поднимает голову, показывая насколько он хорош. Да, Луи определенно победил в этой битве. Он образно уложил этого зазнайку-первокурсника на обе лопатки. — Сладок вкус победы, — бормочет он сам себе. Но Лиам только наклоняет голову вбок, озадаченно смотря на Луи. Он должен быть униженным, но нисколько не заинтересованным. Что-то пошло не так. — Так почему же ты ничего не делаешь? — просто спрашивает он любопытным голосом. И щеки Луи вспыхивают красным, словно его всего обожгли, словно этот щенок его укусил. Луи бешено глотает ртом воздух, задыхаясь от возмущения. И он слышит хриплый смешок Зейна, что подначивает его только сильнее. О, нет. Гадский, гадский Лиам. Противный мальчишка. В голове у Луи верещит сирена. SOS! SOS! Бьют по больному! SOS! SOS! Защищайся! И Луи подскакивает со своего места, готовый метать молнии либо в Лиама, либо в спокойного как всегда Зейна. Он готов ринуться в бой, защищать свою честь, но не уверен в собственном самоконтроле, поэтому только хватает рюкзак с пола и бросает злобное: — Приструни своего парня, Малик. После чего он выбегает из комнаты, громко хлопая дверью и чувствуя, как кожа на лице горит от возмущения. Дело в том, что это действительно очень щепетильная тема для него. Луи не писал ничего с прошлого года, все его блокноты пусты, как головы футболистов из соседнего колледжа. У него нет вдохновения, и он чувствует себя каким-то неполноценным, бракованным. Вдохновения нет, но есть огромный набор красивых слов. Луи видит их, когда закрывает глаза, Луи видит их во сне. Хвойный лес, северное сияние, Млечный Путь, ангельская пыль, цветы сакуры и поклонение звездам, слезы Юпитера, запах розовой сладкой ваты, свободная ласточка, летящая над лесом, и джунгли после дождя, нежно-розовые губы и жемчуг. Все это вертится у него в голове, но не хочет превращаться во что-то цельное. И Луи ищет вдохновения везде: устраивает, к примеру, тематические дни. Однажды он решает весь день говорить только рифмами. ( —Эй, как жизнь, Луи Томлинсон? Как дела, чувак? Луи неопределенно пожимает плечами, подбирая рифму. — Сегодня утром мне пришлось постирать свой фрак, — он тяжело вздыхает. — И с этого момента, Стивен, все пошло совершенно не так. — Эм... ясно, — темнокожий парень странно смотрит на него. — Только я не Стивен, а Роб. — Заткнись, пока не пришлось выбирать себе гроб, — шипит на него Луи. Разумеется, Роб больше никогда и ничего у него не спрашивал). Потом Луи устраивает день, когда отвечает только цитатами из его любимых фильмов и сериалов. Но это тоже не особо работает. (— Луи! — кричит ему Зейн из соседней комнаты, пока Луи пытается найти хлопья на кухне. — Убери, пожалуйста, свои грязные вещи с пола! Луи на это только фыркает. Он заходит в комнату, поедая Coco Pops, и заносчиво смотрит на Зейна. — Я Дейнерис Бурерожденная из дома Таргариенов, именуемая первой, Неопалимая, Королева Миэрина, Королева Андалов, Ройнар и Первых людей, Кхалиси Дотракийского Моря, Разбивающая Оковы и Матерь Драконов. И ты не можешь подчинить меня себе, простолюдин, — гордо отвечает Луи, с вызовом смотря на Зейна, и буквально в ту же секунду в него летит его грязная футболка. — Приберись, датракийская шлюшка, — говорит Зейн и забирает у Луи тарелку с хлопьями. — Никакого уважения к Кхалиси, — бормочет Луи, опускаясь на пол и собирая свои вещи. — Тебя сожрут мои драконы, повстанец! — кричит он Зейну). Днем после на лекции по английской литературе Луи цитирует Шерлока, сам того не желая. (Это происходит, когда его однокурсница, светловолосая Чейси, выражает настолько несуразную мысль насчет творчества Чарльза Диккенса, что Луи не сдерживает громкого смешка и говорит, наверное, громче, чем должен: — Дорогуша, не говори вслух. Ты понижаешь IQ всей улицы. Чейси с негодованием смотрит на него, пока другие студенты хихикают, и Луи ловит на себе строгий взгляд профессора, но он знает, видит по веселым огонькам в ее глазах, что она с ним согласна). Факт в том, что вдохновения все еще нет, и Лиам продолжает напоминать Луи об этом. Вот почему он ненавидит его. А еще есть Гарри. Очаровательный, сладкий Гарри, который весь сверкает и растягивает слова, словно мед, и он выглядит так мило, и пахнет теплом, мятой и корицей. А еще он все еще остается загадкой для Луи. И это заставляет его хотеть написать стихи о нем. Гарри тоже сидит вместе с ними в кафетерии. Он занимает место рядом с Ником прямо напротив Луи. Луи точно знает, что Гарри обедает в два часа дня сразу после третей лекции. Он обычно берет салат с ананасами, апельсиновый сок и сандвич с огурцами. В основном, за обедом он общается только с Ником. Они обсуждают новые песни, о существовании которых Луи не догадывался раньше, расхваливают модную одежду друг друга и смеются над странными английскими шутками. Да, Гарри определенно неплохо подружился с Ником Гримшоу, когда остальные ребята все еще испытывают к нему недоверие. Особенно Найл. Ему все время кажется, что Гарри сидит за их столиком, только чтобы попытаться украсть его девушку. Барбара и Элеонор в это время полностью очарованы нежным 18-летним мальчиком. Барбара говорит, что он очень забавный и милый, что раздражает Хорана еще больше, а Элеонор видит в нем прекрасную модель и мечтает устроить фотосессию Гарри в стенах Оксфордского университета. Зейн все еще думает, что было бы неплохо написать портрет Гарри, а Лиам не обращает на кудрявого мальчика ровно никакого внимания. Он слишком занят учебой и Зейном, чтобы присматриваться к тощему первокурснику с сомнительной репутацией. Но самые близкие отношения у Гарри с Ником. И Луи правда нисколечко не завидует, просто немного злится: это ведь он виноват в их быстро развивающейся дружбе. Они проводят очень много времени вместе. Луи часто видит их на территории кампуса, они пьют капучино, сидя под старым кленом, или голова Гарри покоится на коленях у Ника, пока тот что-то читает. Некоторые студенты даже начали думать, что они встречаются. «У Ника Гримшоу новая подстилка,» — слышит он довольно-таки часто в стенах университета. «Гарри Стайлс не пропускает ни одной юбки, но, кажется, повелся на брюки Гримшоу. Видимо, он и правда так хорошо трахается,» — слышит Луи один раз в курилке от незнакомого ему светловолосого парня. И когда Луи застает Гарри в квартире Ника рано утром, по пояс голого, одетого в одни мягкие серые спортивные штанишки, он совсем не завидует. Даже когда Гарри лохматый и теплый, словно только что проснулся, и его кожу целуют лучики октябрьского солнышка, пока он стоит спиной к Луи, пытаясь найти вещи, за которыми пришел Томлинсон, потому что Ник не может, он в душе. Луи не завидует. Он не завидует, потому что у него есть Даниэль. Невероятно красивая, забавная, очаровательная Даниэль, которая всегда смеется над его шутками и которая ниже его даже на каблуках. Это заставляет Луи чувствовать себя сильным и мужественным. У них еще не было настоящего свидания, но Луи и не торопится. Они часто ходят небольшими компаниями в кино или кафе. Луи не настраивает себя на отношения. Он просто хочет иметь рядом с собой кого-то красивого и забавного. Кого-то красивого и влюбленного в него, как Даниэль. Потому что, если начистоту, у Даниэль совсем не получается скрывать свои чувства к нему. Все понятно только по одному ее взгляду на него. Луи нравится, как она смотрит на него. Как будто он целая Вселенная, полная серебряных звезд. Всегда приятно, когда кто-то смотрит на тебя вот так. Жаль только, что он бы хотел, чтобы кто-нибудь другой одаривал его такими взглядами. Не Даниэль. Луи думает о зеленых глазах, полностью укладываясь на руки, что лежат на парте. Он смотрит на дату в телефоне и зевает. 27-ое октября 2015-го года, среда. Он находится на лекции по философии и думает о людях, окружающих его. И о различии глаз Гарри и Даниэль. Он почти готов заснуть, но голос профессора мешает ему, возвращая в реальность. — Что такое философия? — спрашивает у аудитории профессор Фёрт, высокий стройный мужчина лет 45 со слегка поседевшими каштановыми волосами и прямоугольными очками на носу. — Философия — это одна из форм общественного сознания, это наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Простыми словами, философия — это наука о жизни и мудрости, это умения думать и размышлять, что является весьма редким умением в наше время, не так ли, мистер Томлинсон? Луи вздрагивает и поднимает глаза на профессора, Ферт поправляет очки на переносице, бесстрастно смотря на студента. — Я понятно объясняю, Томлинсон? Вы ведь слушаете меня, а не думаете, в какой клуб пойдете сегодня вечером? — холодно произносит мужчина, и его глаза ядовито сверкают из-за стекол очков. — Если, конечно, Ваш отравленный алкоголем мозг еще способен думать. Мужчина остро усмехается уголком губ, и Луи сжимает кулаки, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Профессор продолжает лекцию, но, о, Луи знает, что с ним еще не закончили. — То, что есть определение понятия философии простыми словами не значит, что и сама наука легка и проста в использовании. Она запутана и ветвиста, — говорит профессор, и Луи снова замечает опасный блеск в его глазах. — А если хотите наглядно узреть уровень запутанности философии — просто взгляните на сегодняшнюю прическу мистера Томлинсона. Запутанность науки вплоть до тысячных равна запутанности его волос, — смеется профессор. — Видимо, мистер Томлинсон по утрам слишком занят, страдая похмельем, чтобы привести свой внешний вид в порядок, — продолжает Ферт, его глаза блестят нездоровым блеском. — У него ведь невероятно плотный график, верно? Алкоголь сам собой не выпьется, не так ли, Луи? Никто не смеется в аудитории, чувствуя напряжение, витающее в воздухе. Лицо Луи горит, а руки до белых костяшек сжаты в кулаки. Студент чувствует на себе взгляд профессора, который ожидает его ответа с легкой самодовольной улыбкой на губах. И Луи поднимает свои серо-голубые глаза, смотря прямо в лицо мужчине. — Ну, знаете, профессор, — начинает он развязно, всеми силами пытаясь унять дрожь в голосе, и откидывается назад на стуле, — всегда найдется занятие поинтересней, чем Ваши лекции. Пару студентов усмехаются, но тут же прячут улыбки. Луи смотрит мужчине прямо в глаза, видя там злые огоньки. Аудитория погружается в тишину. Профессор Ферт открывает рот, явно собираясь что-то сказать, но Луи нагло перебивает его: — А теперь прошу меня извинить, сэр, но мне очень сильно нужно отлить, — говорит он, собирая вещи в свой рюкзак. — Ничего личного, профессор, просто зов природы. В ответ Луи получает смех однокурсников и довольно улыбается. Когда он проходит мимо высокого мужчины, то тратит все силы на то, чтобы не толкнуть его или намеренно задеть плечом. Он слышит тихий голос профессора, который больше похож на шипение обиженной гадюки: — Не забывайте, что Ваша стипендия все еще зависит от той оценки, что я поставлю Вам за экзамен, мистер Томлинсон, — говорит мужчина. — Будьте осторожнее со словами. Луи покидает аудиторию, громко хлопнув дверью.☆☆☆
Cразу после посещения туалета Луи отправляется в кафетерий. Он несется на всех порах к их столику, абсолютно уверенный в собственном решении. Он не видит ничего, кроме своей цели, поэтому пару раз толкает зазевавшихся студентов и не извиняется. Он Луи Томлинсон. Ему можно. — Сегодня вечером, — говорит он, упираясь руками в стол и смотря сверху вниз на Ника Гримшоу. — Мы все в твоей квартире. Сериальная ночь. Я заебался. Ник озадаченно смотрит на него с открытым ртом, потому что только что собирался укусить свой сандвич с ветчиной и сыром, и пару раз моргает. — Ладно, — соглашается брюнет. Луи осматривает друзей уставшими и злыми глазами. Он замечает беспокойный взгляд Зейна на себе и вопросительный Элеонор, Лиам смотрит в свой телефон, а Найл выглядит встревоженным, как и Барбара. Гарри здесь нет. — Вход только тем, у кого есть члены, — сообщает он, и Элеонор возмущенно фыркает. — Начало в семь, не опаздывайте. Он проводит рукой по своим грязным потным волосам и уходит из кафетерия, запрыгивая на свой скейтборд. И то, что этим вечером он наконец моет голову и кидает грязные спортивные штаны в стирку, надевая черные узкие брюки, ничего не значит.☆☆☆
Photo: http://findmelove.tumblr.com/post/145800150378 Photo: http://findmelove.tumblr.com/post/145800835808/studentslarry В шесть вечера Луи уже сидит на диване у Ника, открывая первую банку темного вишневого пива. Он пришел первый, поэтому просто сидит на мягком кожаном диване и пялится в зеркальную 50-дюймовую совершенную плазму, пока Ник Гримшоу пытается разобраться с закусками на вечер. Луи думает, что это невъебенно классно иметь богатых родителей. Ты можешь жить в великолепной двухкомнатной квартире с огромным балконом, бесконечным количеством горячей воды в душе и, самое главное, ты здесь один. Ты можешь смотреть второсортные английские шоу, используя 50-дюймовую плазму. Охуенно. И никакие профессоры-гомофобы-мудаки-старые-извращенцы-Ферты тебе не помеха. Жизнь удалась. — Ты не хочешь помочь мне с закусками? — кричит Гримшоу из кухни. Луи не отвечает ему, продолжая пялиться в свое отражение в телевизоре. Он выглядит жалким. Зачем он так вырядился? Зачем надел узкие джинсы, которые жмут в яйцах? Зачем он так тщательно помылся? О, он такой жалкий. Он даже побрился и теперь выглядит таким юным. И эта дурацкая футболка с радужным яблоком. Что он пытается доказать? Что он не жалкий? Он выглядит еще более жалким, когда пытается доказать кому-то обратное. — О, ты так зависишь от его мнения, не так ли, Томлинсон, — злобно шипит он, всматриваясь в свое идеальное отражение. Да. Он выглядит таким чистым, буквально вылизанным. Пиздец. — Луи! — кричит Ник снова. — Отъебись! Я занят! — огрызается в ответ студент. Он прикасается к своему гладкому чистому лицу, проводя по нему ладонью. Если бы его волосы были чуть короче, а на носу были очки, то перед вами бы сидел 19-летний Луи Томлинсон. Вот отстой. Луи слышит, как дергается входная дверь, и через минуту в квартиру входит Гарри. — Я слышал тут намечается вечеринка и принес выпечку! — кричит он с порога. Гарри одет в какую-то непонятную пиджако-куртку, на его руках куча всяких веревочек и браслетиков, а его штаны еле держатся на худых бедрах. Его губы цвета персика, а кожа из-за неровного освещения кажется слегка загорелой. На нем огромная белая футболка с рисунками, а его кудряшки явно не первой свежести. Он выглядит совсем еще мальчишкой, слишком худым для всей этой одежды. Тощий зеленоглазый идеальный мальчишка. О, Луи ненавидит его. Слишком милый, чтобы быть настоящим. — Привет, Луи Томлинсон, — говорит этот самый мальчишка, широко улыбаясь и хитро посматривая на студента. На его щеках снова появляются сладкие ямочки, и когда он наклоняется, чтобы развязать шнурки белых кед, Луи поднимает глаза к небу, проклиная Иисуса за то, что делает гетеросексуальных мальчиков такими красивыми. — Привет, первокурсник, — отвечает он чуть позже. Он думает, вот бы у Гарри на носу была какая-нибудь уродливая бородавка. Все, что угодно, лишь бы он перестал быть таким совершенством. Ник встречает Гарри теплыми объятиями, что заставляет Луи завистливо фыркнуть. Гарри отдает Нику пакет с выпечкой и спрашивает, не нужно ли тому с чем-нибудь помочь на кухне. — О, нет, спасибо, прекрасный, — отмахивается Ник, рассматривая кексы и пирожные, а потом притягивает Гарри к себе и что-то ему шепчет на ухо. Гарри на это только усмехается и кивает. — Будет сделано, сэр, — говорит он, и Ник шлепает его по тощей заднице, возвращаясь на кухню. Первокурсник заходит в гостиную, с улыбкой осматривая Луи. Он вздыхает, пытаясь привлечь его внимания, и когда Луи, наконец, смотрит на него, произносит: — Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы, — говорит он, и глаза Луи расширяются. — Пусть тлеет бесконечность в яростном закате. Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир. Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой. И не разжечь им тлеющий костер... — он вздыхает, выдерживая паузу, и когда собирается продолжить, Луи перебивает его: — Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы. Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир, — заканчивает он. Они вздыхают очень тяжело и смотрят друг на друга. — Я тебе так сильно надоел, что ты решил отправить меня в космос? — спрашивает Луи, на что Гарри только пожимает плечами и улыбается, присаживаясь на подлокотник дивана. — Просто решил поддержать, выглядит так, будто ты сдался. — О, поверь, первокурсник, тебе осталось совсем чуть-чуть до такого же состояния. Посмотрю на тебя во время первого экзамена, — усмехается Луи, проводя рукой по волосам. Гарри снова пожимает плечами. — И все же: «Не дай погаснуть свету своему». Луи кивает. — Уговорил. Я буду яростен пред ночью всех ночей. — Отлично, — улыбается Гарри, удобнее располагаясь на диванчике Ника. Photo: http://findmelove.tumblr.com/post/145800371943 Photo: http://findmelove.tumblr.com/post/145800272883/studentsziam Вскоре появляется Найл с бутылкой вина, одетый в белую футболку и серую толстовку. Его белые волосы слишком высоко зачесаны, и он выглядит, как мальчик из девчачьего бойзбенда. Позже всех приходят Зейн и Лиам. И да, они приходят вместе. Малик высветлил и слегка подстриг свои волосы и отрастил бороду. В своей черной простой футболке и татуировками, покрывающими все его руки, он выглядит, как модель Vogue или Cosmopolitan. Совершенный засранец. Лиам выглядит... лучше. Его волосы отрасли, а кожа лица кажется не такой гладкой, благодаря легкой щетине. На нем черный спортивный костюм Adidas, и если бы Луи не ненавидел Лиама, он бы сказал, что тот выглядит... классно. И вот все они усаживаются на диван у Ника, который скоро присоединяется к ним, одетый в салатовую футболку и черные брюки. Луи оглядывает собравшуюся мужскую компанию и вздыхает. О, они все выглядят, как участники девчачьего бойзбенда. Сериальная ночь объявляется открытой.☆☆☆
— Игра Престолов, — говорит Ник, как только они включают телевизор. Луи молча качает головой. В этом месяце он уже насмотрелся на Королей Севера, Матерей Драконов и Безупречных Рыцарей. — Хор, — говорит Найл Хоран, что-то жуя. — Я слышал, там классный плейлист. Луи снова качает головой. Никаких сериалов для школьников. — Твин Пикс, — спокойно и уверенно говорит Зейн, потому что это его любимый сериал. Он обожает его атмосферу и загадочную красоту нетронутой природы 90-ых. Вот так все и начинается. Они будут спорить целый час, пока не решат, что пора пересматривать «Железного человека» или «Мстителей», или «Людей-Икс» в тысячный раз. Ради Бога, Луи знает диалоги персонажей наизусть. Его уже тошнит от Капитана Америки и Тони Старка. — Ходячие мертвецы, — говорит он и забирает пульт у Гримшоу. — Мы будем смотреть «Ходячие мертвецы». В комнате все замолкают, раздумывая над предложением, пока Луи самостоятельно выбирает сериал. — Я слышал: у сериала неплохой рейтинг, — тихо шепчет Гарри, до этого не сказавший ни слова. Все поворачивают головы к нему, задумчиво смотря на мальчика. — Да, о нем хорошо отзываются. И актерский состав радует, — соглашается Ник. Вот так они погружаются в мир зомби, пост-апокалипсиса, голода и постоянного напряжения. Очень напоминает жизнь Луи местами. Шатен сидит на полу на белом ворсистом ковре прямо напротив экрана. Хоран сидит на подлокотнике кожаного дивана, потому что не помещается на сам диван, где удобно расположились Гарри, Ник, Зейн и Лиам. Нога Гарри закинута на ногу Ника, а рука Ника лежит за спиной у первокурсника, периодически поглаживая его по спутанным кудрям. И это заставляет Луи постоянно оборачиваться, чтобы проверить, насколько близко парни сидят друг у другу. Вывод: очень близко. Лиам и Зейн тоже сидят вплотную. Их бедра прижаты друг к другу, и колени соприкасаются, но, кажется, обоих студентов это вполне устраивает. Луи пытается сосредоточиться на сериале, когда слышит, как Найл вскрывает бутылку вишневого пива и делает глоток. А потом Гарри и Ник начинают перешептываться, хихикая, а рука Зейна оказывается на колене Лиама, и Луи не выдерживает. — Мне не нравится Рик Граймс, — говорит он слишком громко для небольшой темной комнаты, где все люди находятся на расстоянии вытянутой руки. Зейн на это пожимает плечами, убирая руку с колена Пейна, и тянется за бутылкой пива. — Он положительный персонаж, — говорит он. — Он скучный. И глупый. И слишком правильный. Он банальный. Типичный главный герой. У него нет харизмы, — жалуется Луи. — Он слабый. — Он пытается поступить правильно, — вмешивается Гарри, и его голос кажется недовольным. — Он пытается остаться человеком. — Это и погубит его, — отрезает Луи. — Он должен стать безжалостным, чтобы выжить. Рик слабый, и он ведет эту группу к смерти. Шейн лучше его. Гарри ничего не отвечает, только хмыкает и прижимается ближе к Гримшоу. Они молча смотрят сериал, пока персонаж Нормана Ридуса не потрошит живую белку, съедая ее внутренности. Вся комната испускает возглас удивления. — Блять, вы это видели? — вскрикивает Найл, хватаясь за голову. — Он съел сырую белку! Этому парню пробило бедро стрелой, он, блять, один в лесу, кишащем зомби, и все равно находит способ выжить! Вот это мужчина! О, я бы замутил с ним! — говорит ирландец, делая большой глоток пива. — Ник, чего ты молчишь? Признай, что он понравился тебе! Ник на это только усмехается. — О, юный Найл, — говорит он, — боюсь этот неотесанный деревенщина не в моем вкусе. Найл на это только посмеивается. — Эта Лори, — говорит Луи через несколько минут, — сумасшедшая. И Рик тоже. Все поворачивают к нему головы и заинтересованно смотрят на шатена. Он продолжает: — Понятное дело, что ребенок не выживет. Это чертов зомби-апокалипсис, а она беременна. Люди в спокойное время готовятся к рождению ребенка за несколько лет: бросают курить, например, копят деньги на детскую комнатку и все такое. А тут даже смесь для кормления вряд ли можно найти. О чем они думают? Зейн согласно кивает, посматривая на экран. Лиам также соглашается с Луи и, кажется, хочет что-то добавить, но Гарри опережает его: — О будущем, например, — говорит он, и Луи в первый раз за вечер смотрит ему в глаза. — У них нет будущего, — холодно произносит он. — Она беременна во время конца света. Ребенок умрет. Или она. Все. Конец. — Но шанс есть, — парирует Гарри. — Есть шанс, что они оба выживут! Люди приспосабливаются ко всему. — Я бы сказал, этот шанс составляет максимум 1%, — замечает Лиам. — Она умрет — 32%, остальные 67% — смерть ребенка. Гарри бросает злобный взгляд в сторону Лиама. — Одного процента достаточно. Ребенок заслуживает жизни, — шипит он. — Не такой, — говорит Луи. — Это не жизнь, а выживание. — Одного процента не достаточно, — снова встревает Лиам. — Это слишком мало. Гарри снова гневно смотрит на Лиама, а потом на Луи. Его челюсти сильно сжаты, глаза злые. Его спина напряжена, а ладонь сжата в кулак. Луи чувствует напряженный взгляд на себе и напрягается сам. Только один Лиам спокойно жует лимонный кекс, смотря в телевизор. Он робот или дурак? Луи не может понять. — В любом случае, — говорит он, — Дэрил Диксон определенно очень горяч во втором сезоне. Мне нравится, как отрастают его волосы. Все сразу же хватаются за эту ниточку, начиная обсуждать персонажа Нормана Ридуса. Но Луи смотрит на Гарри. Тот молчит. Он ерзает на диване и хмурит лоб, между его бровями появляется морщинка, и он выглядит умным и очень красивым в зеленоватом свете телевизора, что Луи снова чувствует мурашки по всему телу. Он вздрагивает так же, как когда Гарри заговорил по-латински или процитировал «Интерстеллар». Первокурсник не замечает, что за ним внимательно наблюдают. Он неуверенно осматривает друзей и вздыхает, как будто собирается что-то спросить, но волнуется. И когда разговоры, наконец, стихают, он открывает рот: — Так вы, эм... — неловко начинает он и опускает глаза в пол. — Вы все геи? Все смотрят на него какое-то время, а потому Найл начинает громко хохотать, расплескивая пиво по ковру. Ник усмехается, не замечая пятна на своем ковре, а Луи улыбается краешком губ. Ирландец вытирает невидимую слезу с глаз и делает глоток пива, снова смеется и смотрит на кудрявого мальчика. — Нет, Гарри, мы не геи. Не все, — успокаивает он и продолжает хихикать. Ник покровительственно обнимает Гарри за плечи. — Расслабься, Стайлс, гей здесь только я. Но Луи, например, — Гримшоу кивает в сторону Томлинсона, — гордо носит почетное звание бисексула. Зейн, — он указывает на Малика, — тоже играет за обе команды. Про мистера Пейна я ничего не знаю, но Найла точно можешь не опасаться. Он любит сиськи больше жизни. Найл согласно кивает. — И, чтобы ты знал: Барбара — его девушка, — продолжает Ник. — Так что никакого флирта с мисс Палвин, понятно, Стайлс? Гарри часто кивает и виновато смотрит на Хорана, который вдруг становится серьезным и смиряет Гарри уверенным холодным взглядом. — Я все понял, — тут же испуганно бормочет первокурсник, и Найл недоверчиво оглядывает его, делая глоток пива. — Что насчет тебя, Лиам? — спрашивает он. — Поделишься своими секретами, старик? Лиам спокойно смотрит на людей вокруг и пожимает плечами. — Что вы хотите узнать? — говорит он, и Ник фыркает и закатывает глаза. — Мальчики, девочки: кто тебе нравится? — Мне все равно, наверное, — отвечает Лиам. — В смысле? — Я никогда об этом не думал. Просто был с теми, кто мне нравился. Не думаю, что делю людей на мужчин и женщин. Для меня все равны, — объясняет студент, и Луи удивленно смотрит на него. — Мне либо нравится человек, либо нет. Мне все равно, какого он пола. — Оу, — отвечает Ник. — Ясно. Значит, у меня в квартире один гей, три бисексуала и два натурала. Ну, мы и фрики. — Получается 67% представителей сексуальных меньшинств и 33% представителей традиционной ориентации, — говорит Лиам. — Я округлил, конечно. И это только если Гарри является представителем традиционной ориентации. В противном случае, здесь... 83% представителей сексуальных меньшинств. Остальные 17 — это Найл Хоран. — Вау, — заключает Луи, пока все смотрят на Лиама, как на киборга. — Спасибо за статистику, Лиам. Очень полезная информация, друг, — язвит он, а Лиам снова не обращает внимания. — К какой группе ты относишься, Гарри, — спрашивает он. — Какая из статистик верна? Мальчик пару раз моргает, открывая и закрывая свои огромные мультяшные глаза. — Первая, — хрипит он и кивает сам себе. — Да, первая.☆☆☆
— Гарри, что ты знаешь об Оксфордской Черной Мортеме? — спрашивает Найл. Уже давно за полночь, они все сонные и податливые. Найл выпил четыре бутылки пива, Луи — три, Гарри, Зейн и Ник допивают вино. Лиам не пьет. Они сидят в маленьком уютном кружке на ковре, в середине круга горит одинокая золотая свечка с ароматом дыни. Найл пьяный и разговорчивый, и он хитро посматривает на Гарри. — Что за Мортема? — устало бормочет мальчик. — Ну, Черная Вдова. Черная Роза. Оксфордский потрошитель. Ее по-разному называли. — Понятия не имею, о чем ты. Найл удивленно смотрит на Гарри, приподнимая брови. — Ты серьезно? Теперь понятно, почему ты такой бесстрашный, — фыркает он. — Что? Я ничего не понимаю, Найл, — бурчит Гарри, недовольно хмуря брови. — Расскажи первокурснику, Хоран, — хитро улыбается Луи. — Пусть знает, с чем имеет дело. — Да, да! Расскажи ему, Найл, — подначивают его остальные старшекурсники. Лиам неловко молчит и хмурит толстые брови. — Может, это лучше сделаешь ты, Томмо, — неуверенно говорит ирландец и чешет заднюю часть шеи. — Ты ведь здесь историк, верно? Луи снова улыбается и качает головой. — Нет уж, Хоран. Сказал «а» — говори «б», но не волнуйся. Я тебе помогу. Блондин нервно улыбается и кивает. — Ладно, я расскажу тебе, Гарри. Но это для твоей же безопасности. Найл придвигается ближе и понижает голос до зловещего шепота. Свет свечи еле попадает на его живое мальчишеское лицо, и все происходит в лучший традициях пересказывания старинных легенд или лагерных страшилок. — Хорошо, — шепчет он, и все придвигаются ближе к нему, чтобы лучше слышать. — Никто точно не знает, когда все это началось. Кто-то говорит, что сразу после Второй Мировой, кто-то говорит, что в 60-ые, а кто-то — в 20-ые. Факт в том, что это длилось так долго и началось так давно, что никто не помнит точную дату. Оксфорд был одним из самых популярных университетов в то время, молодые парни и девушки съезжались в город со всех точек мира. Все мечтали учиться в Оксфорде. Город кишел юными и пытливыми умами. И вот тогда начался ад. Найл испускает драматичный вздох, и Луи не может не усмехнуться его актерскому мастерству. Найл — большой молодец. — Вот тогда и началась Великая Оксфордская Резня. Молодые 18-летние первокурсники умирали один за другим. Убийца не оставлял следов. Он отрезал парням языки, а на груди вырезал кровавые послания, — говорит блондин. — Imposteur, — добавляет Луи. — Imposteur — вот, что он писал у них на груди. — Обманщик, — шепчет Гарри. — Это с французского. — Да. — Точно, — повторяет Найл. — Обманщик, лжец. Так вот... убийства продолжались. Молодые мальчики умирали в стенах университета, и никто не мог защитить их, потому что никто не знал от кого. Говорили убийца — мужчина, 12-летнюю дочь которого изнасиловали оксфордские студенты год назад, но суд оправдал их. Резня продолжалась 6 лет, и за это время парней в университете почти не осталось. Убийца, как правило, выбирал самых лучших мальчиков: самых красивых, самых умных, тех, кого обожали и преподаватели, и студенты. В итоге: город почти опустел. Самое странное: отрезанные языки нигде не могли найти, потому что убийца забирал их с собой. Некоторые люди начали поговаривать, что видели, как выглядит убийца. Они описывали его как женщину в черном плаще и черном капюшоне, мантия ее длинного плаща тянется по мраморной плитке, а в руках у нее огромный нож. Горожане прозвали ее Чумой. Но спустя 6 лет убийца попал впросак. На месте убийства он обронил пуговицу со своего пальто и был пойман. Убийцей оказалась молодая женщина по имени Роза. В ее доме нашли языки каждого из парней, они были заморожены и лежали в морозильнике рядом с замороженной телятиной и курицей. Роза была преподавательницей этикета в Оксфорде, никто не мог заподозрить ее в совершении зверских убийств, но когда ее коллег опросили, они сказали, что Роза долгое время была не в себе после смерти своего ученика. Он был ее любимчиком. Он был вежливым и интеллигентным, слишком умным для парня его возраста, невероятно привлекательным и обаятельным. Роза была влюблена в него. — Так сильно, что была готова на все, ради своего студента, — мрачно замечает Луи. — Верно. Она призналась ему в своих чувствах, и он сказал, что они взаимны. Он сказал, что после окончания учебы они сбегут и всегда будут вместе, но... — Он обманул ее, — с ужасом в изумрудных глазах, в которых отражается свет свечи, шепчет Гарри. — Да. Он не собирался бежать с ней. Он просто хотел использовать ее. Закончить университет и исчезнуть. Но его подружка прознала о его тайных свиданиях с Розой и, не зная о их настоящем назначении, решила, что он изменяет ей с преподавательницей. В тот же день она прибежала к Розе и рассказала ей все. — И Роза сошла с ума. — Она не могла принять, не могла поверить, что ее возлюбленный так поступил с ней. И она убила его девушку и принесла ее изуродованный труп к нему в комнату. Она спросила, правда ли то, что она рассказала ей. И мальчик сознался. Роза убила его, перерезала горло ножом и отрезала его язык, — говорит Найл, и все задерживают дыхание. — Но ее боль не ушла. Каждый день она видела молодых парней, которые лгали своим девушкам, изменяли им за спиной, спали с другими. И это заставило ее продолжить убивать. Она считала, что за масками милых, очаровательных юношей скрываются грязные, порочные твари. И она вырезала одного за другим. Когда ее наконец схватили, то отдали разгневанным матерям, потерявших своих сыновей. Они закидали ее камнями до смерти. Горожане начали называть ее Черной Розой, потому что эти розы клали на могилы погибших мальчиков. Потом ее прозвали Черной Вдовой. Спустя год после смерти Розы, ровно в тот же день, когда был убит первый мальчик, произошло новое убийство. Студенты говорили, что видели Черную Леди в кампусе, на ней был длинный черный плащ, а ее лица не было видно из-за капюшона. После обнаружилось, что пуговица с плаща Черной Розы исчезла из полицейского участка. С тех пор каждый год Черная Вдова появляется в университете, забирая с собой жизнь одного мальчика. Люди начали называть ее Черной Мортемой, потому что ее появление несет за собой смерть. Найл заканчивает, и вся комната вздыхает с облегчением. Луи с гордостью смотрит на ирландца, который поднимает голову и подмигивает Томлинсону. — Говорят, — снова шепчет Хоран, — она появляется в ночь на Хэллоуин. В первый раз она приходит к жертве такой, какая она есть: избитая камнями и со шрамами на лице. Она спрашивает, нравится ли она ему, а потом исчезает. Вскоре она появляется в виде красивой молодой студентки и спрашивает, нравится ли она ему теперь, если жертва говорит «да», она целует его, и во время поцелуя откусывает язык, а потом перерезает горло. Говорят, — продолжает Найл, наклоняясь еще ближе к Гарри и смотря тому прямо в напуганные глаза, — перед ее появлением становится жутко холодно. Луи чувствует, как холодок пробегается по его спине. Он поворачивается, чтобы увидеть, как Зейн открывает окно. Луи улыбается уголками губ. — Потом жертва слышит странные звуки. Это мантия Черной Мортемы волочится по полу. Луи слышит легкое скрежетание и видит, как Ник позади Гарри водит ногтями по обоям. — После юноша чувствует холодное прикосновение к спине и шее, пока не видит Розу перед собой... И игра начинается. Луи бесшумно встает со своего места и подходит к сидячему Гарри сзади. Он открывает окно пошире, пуская морозный октябрьский воздух в комнату. — Никто не выживал после встречи с Мортемой. А тот, кто видел ее, сходил с ума от ее уродства, — говорит Найл, и Луи проводит рукой по воздуху вокруг каштановых кудрей Гарри. — Она всегда приходит, когда жертва больше всего уязвима, когда она не готова или не ожидает нападения. Черная Мортема срывает маски, — шепчет Найл, смотря позади Гарри на Луи, который резко оборачивает ладонь вокруг шеи мальчика. — Бу, — шепчет он ему на самое ухо. — Черт! — вопит мальчик, подаваясь вперед к Найлу. — Черт! — кричит он, с ужасом озираясь по сторонам. — Че-ерт, — протягивает он, когда наконец все понимает, и все начинаются смеяться. — Придурки, — бурчит Гарри и выдыхает, держась за сердце. — О, Боже! — кричит Найл, сложившись пополам. — Вы видели его лицо? Он чуть не обделался от страха! — Я не настолько сильно испугался, Найл. Не преувеличивай, — смущенно улыбается Гарри и ударяет Хорана по плечу. — Че-е-ерт! — верещит ирландец, изображая Гарри, и падает на пол, начиная по нему кататься, как кусочек масла по сковородке. — Че-ерт! — продолжает вопить он, и Ник запрыгивает на Найла сверху, выбивая весь воздух из легких блондина. Зейн присоединяется к Нику, и вместе они начинают щекотать студента. Луи с любовью смотрит на своих счастливых мальчиков, пока не чувствует на себе чей-то взгляд. Он поднимает голову и видит, как Гарри улыбается, глядя на него. — Еще не отошел от шока, первокурсник? — спрашивает Луи, улыбаясь и наклоняя голову вбок. Гарри на это только хрипло смеется. Он очень красивый. — Так ты и есть Черная Вдова, Луи Томлинсон? Ты собираешься убить меня? Луи улыбается ему, и чувствует, как возле его глаз собирается паутинка морщинок. — Ты еще не ответил, нравлюсь я тебе или нет, первокурсник, — говорит он. — А ты еще не спрашивал. Гарри прекрасен. В свете свечи, с румяными от вина щеками и блестящими задорными глазами. Луи чувствует, как он излучает какую-то непонятную светлую и теплую энергию, которая согревает его сердце. Гарри поразительный. И он заставляет Луи чувствовать себя по-другому. — Пойду подышу свежим воздухом, — вдруг бормочет Гарри, и улыбка пропадает с его лица. — Кажется, вино ударило в голову. Прежде чем выйти из комнаты, Гарри бросает еще один взволнованный взгляд на шатена и исчезает в коридоре. Найл резко перестает смеяться, спихивая с себя Ника и Зейна и смотря вслед Гарри. — Меня одного он напрягает? — быстро говорит он и смотрит на друзей. — Я видел Кендалл Дженнер, выходящей в одном полотенце из его комнаты на прошлой неделе. А Барби видела ее сестру в том же виде возле двери в его комнату. Похоже, он спит с обеими сестрами Дженнер. Луи сжимает кулаки и напрягается всем телом. Найл прав. Гарри заставляет так себя чувствовать не только Луи. Много кто уже успел клюнуть на его удочку. Луи не должен поддаваться ему. — Что ты думаешь об этом, Ник? Это правда? Ты знаешь его лучше всех здесь. Он правда такая шлю- — Найл! — вспыхивает Луи и бросает в Хорана подушку. — Не будь сволочью! Остынь. Он не сделал тебе ничего плохого. Найл пожимает плечами, убирая подушку. — Прости, Томмо, я просто не люблю парней, которые клеятся к чужим девчонкам. — Никто не заберет у тебя Барбару, расслабься, — фыркает Луи и встает. — Мне нужно отлить, — бурчит он и выходит из комнаты. Он находит Гарри на балконе. Мальчик стоит спиной к нему, его голова опущена вниз, и он что-то напевает себе под нос, и это поражает Луи, словно молния. Он хочет знать о Гарри абсолютно все. Хочет знать, какой он со своей мамой и отцом, сестрой или братом, как он заботится о них и проявляет свою любовь. Хочет увидеть его с его любимой девушкой, узнать, как сильно он может любить ее, как будет целовать по утрам и как будет волноваться, знакомясь с ее родителями. Луи хочет знать, что может заставить Гарри расплакаться, а что делает его счастливым. Он хочет знать, какие книги он читает и какие фильмы смотрит, какое у него любимое мороженное и какая песня стоит у него на будильнике. Луи очарован этим мальчиком, который никогда не будет принадлежать ему. Он хочет разгадать все его тайны. — Вернись в квартиру, первокурсник, — шепчет слабым голосом Луи. В его горле застрял ком. — На улице холодно. Гарри вздрагивает и оборачивается, его напряженные плечи опускаются, когда он смотрит на Луи. Его губы расплываются в нежной и мягкой улыбке. Луи хочет заплакать от чувств, что накрывают его, когда он видит это. — Вернуться, чтобы Черная Леди меня убила? — тихим голосом спрашивает Гарри, продолжая улыбаться. — Она убивает только плохих первокурсников. Она не тронет тебя, если будешь хорошим мальчиком, — говорит Луи и слабо улыбается Гарри в ответ. — Откуда ты знаешь? — Это я придумал эту историю, — отвечает второкурсник. — Зачем? Луи усмехается. — Чтобы пугать ею маленьких наглых мальчишек вроде тебя, — говорит он, и улыбка на лице Гарри становится шире и веселее. — Но ты держись меня, и она тебя не тронет. Гарри кивает и выходит с балкона. Луи отворачивается от него, направляясь к выходу из комнаты, Гарри идет за ним. — Эй, Луи? — Да? — Мы ведь друзья? Луи оборачивается, смотря на высокого мальчика с надеждой в глазах. Он ангел. — Конечно, мы друзья, первокурсник, — выдыхает Луи и улыбается. Гарри обнимает его, и Луи думает, что это начало того самого, что не отпускает его весь октябрь. Луи пойман. Они возвращаются в гостиную, где остальные парни начинают готовиться ко сну. Луи падает на диван, и Гарри падает рядом с ним. Луи медленно проваливается в сон, слушая рассказы Ника Гримшоу о вечеринке, что он устроит на Хэллоуин. Какой бы костюм надел Гарри? Ангела? Хорошо бы, если ангела. Его глаза слипаются, и он чувствует теплое бедро Гарри рядом со своим, а потом тяжесть кудрявой головы на своем плече. Гарри пахнет вином и чем-то соленым. Он очень красивый. Луи засыпает с мыслью, что это 27-ое октября 2015-ого года, и он и Гарри Стайлс могут быть друзьями.Также он думает, что звезды следят за ними, и скоро все изменится. ☆☆☆