По пеплу бродит лис

- Срочно доложите Хокаге! – Итачи отдаёт приказ и склоняется над джинчуурики. В смысле над дочерью Хокаге, разумеется. Проблема в том, что сейчас девочка перешла именно в категорию «оружие Деревни под угрозой взрыва». Столкновение джинчуурики - это всегда травмоопасно для окружающих и трудно определимо по последствиям. Чудо уже случилось, когда посреди Леса Смерти не выросли вырвавшийся Девятихвостый лис и его младший брат. - Значит, в себя не приходила с того момента? – уточняет Учиха у её сокомандников. - Нет, – молодой Сенджу мотает головой и поджимает губы. – С тех пор, как на нее наложила гендзюцу та Учиха, не просыпалась. Узумаки из команды Водоворота осмотрел печать, но ничего не трогал. Сказал, что фуин стабильна. - И на том спасибо, – фыркнул меднин, водящий шосеном над Намикадзе. Не положено, конечно, вмешиваться, но случай и впрямь особенный. – Что бы было, запусти пацан свои шаловливые ручки в произведение искусства своих родичей, лично мне представлять не хочется. Нет никого страшнее самоуверенных детишек с шилом в заднице. Итачи игнорирует его комментарий и аккуратно приподнимает веко девочки, задумчиво размышляя над возможностью наложения повторного гендзюцу. Что там за неучтённая «Учиха», это выяснять ещё надо, а вот если джинчуурики и впрямь застряла в собственном подсознании в компании демона, ничем хорошим ситуация не обернётся. - Тот Узумаки ещё что-нибудь говорил? – уточняет джонин, не поднимая взгляд на генинов. - Ну… он много чего говорил, – Харуно неуверенно мнётся и переглядывается с Торио, переступая с ноги на ногу. Всё-таки рано их на экзамен выставили… - у него в команде тоже был мальчик с фамилией Учиха... Что?.. Итачи вскидывается, впиваясь требовательным взглядом в вытянувшихся детишек. - Учиха Саске, – кивает Торио, с трудом удерживаясь от желания отшатнуться и дать дёру под взглядом вспыхнувшего шарингана. – Он вроде бы тоже хотел вывести её из гендзюцу, но Узумаки ему не дал. Сказал, что тягаться с демоном силёнок не хватит. И, вообще, это не их дело, даже как союзной деревни… Сын двух саннинов говорил что-то ещё, но Итачи не слушал. Слова привычно цеплялись памятью, придирчиво и педантично раскладывались по полочкам, чтобы позже подробнейшим образом быть изученными, но его мысли были далеки от дела. Он словно потерялся. Саске? Учиха Саске? Этого не может быть… Или может? Это, правда, Саске?.. Здравая часть разума логично отмечала: двух Саске, носящих одно клановое имя за пределами Конохи, быть не может. Однако она же педантично возражала, что вероятность такого сюрприза крайне мала. К тому же, Саске не мог пробудить шаринган. Старейшины были уверены!.. Но его отдали Змеиному Саннину. Кто знает, что мог совершить Орочимару, какое чудо или кошмар?.. Мастер гендзюцу легко входит в нужное состояние, самогендзюцу – отличная вещь, чтобы понять, проматывая свои воспоминания. Вот он появляется в аудитории, смотрит на всех и одновременно ни на кого, отмечая лишь вероятную опасность. Дети смотрят на него внимательными взглядами с толикой опаски, иногда восхищения, иногда любопытства. Среди этих взглядов он чувствует чьё-то веселье, но он не обращает внимание, отмахивается, как от несущественного – так преступно непрофессионально! Сейчас он видит – вспоминает – там действительно был мальчик. Тёмноволосый, светлокожий и тёмноглазый, с типично учиховской внешностью. Почему он не заметил его? Нет, он заметил. Но не придал значения. Решил просто соклановец. Почему? Это так несвойственно для него. И он ещё что-то смел говорить про отца, слепого в своём принятии обыденности? Но действительно ли это Саске? Его маленький встрёпанный брат, так похожий порой на птенца тенгу, выпавшего из гнезда? - Я прошу прощения, – он поднимается на ноги и поворачивается к выходу. Он должен проверить. Его не останавливают, прекрасно понимая, что вопрос крайне важный – Учиха с шаринганом за пределами клана и селения это повод для беспокойства. В первую очередь беспокойства клана, конечно, но и о деревне забывать не стоит. Итачи идёт по каменным коридорам быстрым шагом, почти переходя на бег, но нерационально, вопреки гласу разума, не используя шуншин. Трусливо не позволяет себе ускориться, выходя за пределы простого гражданского. Ему страшно. До комнаты, в которой засела четвёртая команда Узушио, преступно малое расстояние. Два этажа и короткий коридор. Дверь, разумеется, закрыта, и Итачи замирает перед ней, не решаясь ни распахнуть её без предупреждения, ни постучать. К счастью или сожалению, его освобождают от необходимости выбирать. Дверь открывает аловолосая девочка-генин, неуловимо напоминающая Кушину-химе. Кажется, в досье было сказано, что она, предположительно, хороший сенсор. На мгновение они встречаются взглядом, и она хмыкает, распахивая дверь шире и отходя в сторону, чтобы пропустить. - Саске, к тебе родственник пришёл, – окликает она сокомандника. - Пусть заходит, – отзывается слегка недовольный голос из глубины комнаты. – Сейчас я с добе разделаюсь и можно будет поговорить. В ответ раздаётся весёлый, ликующий смех. - Мечтай, теме! В картах против меня тебе никакой шаринган не поможет! Итачи делает решительный шаг вперёд и застывает на месте, разглядывая нереальное зрелище: Два генина – один явный Учиха, второй, судя по объёмам чакры, Узумаки, самозабвенно предаются второму греху шиноби – увлечённо режутся в карты, расположившись на каменном полу и не сводя друг с друга напряжённых взглядов. В глазах Учиха неторопливо кружатся чёрные томоэ. - Пф! Не придумывай о себе слишком много, – наставительно отрезает Саске, выкладывая явно выигрышную комбинацию. - Даттебае! – по-лисьи скалится его оппонент и пафосно изрекает. - Фиг тебе, глазастый! На меня не действуют твои иллюзии! – Узумаки кроет картами большего порядка. – Меня жулить отец учил! И не мечтай меня обыграть! Не в этом столетии! - А меня Орочимару! – новые карты падают сверху. - Ну, - тянет за спиной Итачи девчонка, тяжело вздыхая. – В общем, это надолго. Вы присаживайтесь, их сейчас даже биджу от игры не оторвёт. Старший Учиха молча стоит в проходе и чувствует себя как никогда глупо. Но счастливо.