По пеплу бродит лис

      Время до отборочных боёв пролетает за один миг. Джирайя его не замечает, погружённый в свои мысли, нежданная встреча с бывшим — уже-похороненным-погибшим-пропавшим-нет-нет-нет-так-нельзя, — учеником, выбивает из колеи и образа, как прямой удар жены. Настолько, что впервые с того времени, как он стал чунином, маска балагура и весельчака сползает не во время боя.              Пальцы покалывает от желания догнать ушедшего к своим ученикам, и, развернув за широкое, но всё ещё костлявое плечо, встряхнуть, чтобы звёзды из глаз посыпались — так непрофессионально и неправильно для шиноби и тем более, разведчика. Он глубоко вдыхает и, прислонившись спиной к стене, складывает руки на груди, наблюдая, как генины выстраиваются перед Хокаге, пришедшим объявить правила.              Смятение в душе, поднявшееся от встречи с Нагато, досадливо царапает разум, отвлекая от дел насущных и, если говорить откровенно, более важных. Более опасных в их ситуации.              То, что ученики живы и, кажется, более чем благополучны, хорошо, но не отменяет его основных обязанностей контрразведчика. Джирайя физически чувствует, как затягивается леска удавки на шее Конохи. Если они не успеют из неё выскользнуть, кто-то лишится головы, и им всем это не понравится.              Краем уха он слушает речь Минато, как никогда напоминающего Третьего, привычно вылавливая взглядом макушку сына среди личинок шиноби. Растрёпанные белые пряди, напряжённо-ровная спина и хмурый взгляд алых глаз — добавить немного возраста и со Вторым его начнут путать. Как интересно порой природа играет генами…              Если пропажу однохвостого не удастся разрулить миром, высока вероятность, что начнётся война. Сначала тихая, а там кто знает, и Джирайе совсем не хочется, чтобы ребёнок, кем бы там его не видела Тсунаде, выходил в поле в такое время.              — Я уже всё рассказал АНБУ, отец, — мальчик стоит рядом, переминаясь с ноги на ногу, и он неловко опускает большую ладонь на детское, по-подростковому угловатое плечо, в жесте поддержки и заземления. Только слепой не заметит в каких растрёпанных чувствах молодой сенсор.              Пока жена занята дочерью Намикадзе, можно отвести Торио в сторону и под предлогом исполнения служебных обязанностей расспросить о случившемся, проверяя состояние и моральный дух.              — А что не рассказал? — мягко спрашивает он, прогоняя свою чакру по уставшему организму, смывая усталость и придавая сил. — На тебе следы огненной стихии, — тихо говорит Джирайя, позволяя сыну немного расслабиться в своём присутствии. — Очень слабые, но такие не получить в бою.              Сын заминается и отводит взгляд, нервно прикусывая губу, и Джирайя осторожно ведёт ладонью по его плечу, успокаивая.              — Я ни в чём тебя не обвиняю, — говорит он. — Сейчас никто ещё ничего не знает, но с Учиха никогда не было просто. Помнишь? Всё видят, но не слишком хорошо объясняют. Сейчас надо понять, чего она хотела.              — Пощупать она меня хотела! — неожиданно шипит сын, густо и некрасиво краснея пятнами, делая шаг вперёд и неловко утыкаясь лицом ему в живот.       — Пощупать?..              — Она приходила, когда генины Водоворота умчались проверять команду однохвостого, — он мотает головой, потираясь лбом о цветастое хаори, и закрывает глаза. — Наложила на девчонок гендзюцу, и те не видели. Сидела у меня за спиной и, по-моему, просто веселилась, но… — он запинается, и Джирайя поощрительно подбадривает его.              — Но?              — Мне кажется, она смотрела, чтобы Менма не пришла в себя рядом с нами. Я не уверен. Но мне почему-то так кажется, — он жмурится, как большой и ласковый пёс, всем собой впитывая тепло рук и запах чакры отца, окружившей их почти что барьером конфиденциальности.              — Вот как…              И понимай, как знаешь, потому что понятнее не становится. С Учиха всегда так. И те, кто думают, будто шаринган – их величайшее оружие, просто не представляют масштаб ушибленности красноглазого клана. Но если Торио уверен, что неизвестная дама была настроена миролюбиво и пришла помочь, он склонен ему поверить. Джирайя снова скользит взглядом по спине сына и дёргает губами, когда тот ведёт плечом, чувствуя его внимание.              Сенджу всегда равнялись на Шодай Хокаге, отмечая его брата лишь как приложение к Богоподобному Шиноби, забывая, что и Тобирама достиг не меньшего. Его это всегда немного печалило. Может, всё было в том, что Второй никогда не выпячивал свои достижения, может, потому что почти ушёл в клан алоглазых, скрепив союз с его главой, так внезапно и неожиданно пропавшей через несколько лет.              Исчезновение Мадары в своё время наделало много шума и ударило по клану Учиха сильнее, чем последние две войны. Многое говорили о ней — Демоне Битв, смирённой будущим Нидайме. От того, что она ушла сама, не в силах смириться с принуждением, и заканчивая тем, что её убил собственный муж, так хорошо спрятав тело и улики, что обвинить не сумели.              Сам Тобирама никогда не комментировал эти слухи, не оставив своего мнения даже в черновых записях и дневниках. Для кого как, а для Джирайи это говорило о большем, чем все иные свидетельства. Молчаливая скорбь и горе звучали громче, чем самый отчаянный крик. По крайней мере для тех, кто умел слушать. Кто хотел услышать.              Взгляд идёт дальше, сканируя молодых шиноби, привычно отмечая сильные и слабые стороны, которые они пока не умеют скрывать. Холодный и сырой воздух башни напоминает о подземельях, а стройные шеренги перед Хокаге об инструктаже перед миссией.              Представители Водоворота стоят чуть в стороне, от их делегации осталось три команды, и они ещё доставят проблем своим противникам. Но сейчас Джирайю интересуют всего трое. Он щурится, рассматривая спины учеников Нагато.              Они привлекли бы его внимание, даже если бы не были замечены во всей этой кутерьме с биджу и джинчуурики. Очень уж яркие и интересные. Один другого краше.              Девочка-сенсор, чистокровная Узумаки. Ирьенин и боец ближней дистанции. Её не побоялись оставить в компании двух условно дружественных генинов чужой деревни и сосуда демона в подвешенном состоянии. То есть, как минимум рассчитывали, что она может справиться с доверенными подопечными.              Мальчик-Учиха, которого в Конохе не ждали, и о котором едва ли не забыли. Не узнали, как в тупом, несмешном анекдоте. Ибо наследственность, несмотря на прилизанные лохмы, что называется, на глаза и рожу. Не узнал Учиху по шарингану — та ещё комедия, даже если мальчишка не сверкал клановыми глазками с запятыми. И раз уж последний раз видели его в компании Орочимару, которому ребёнка фактически подарили, то надо понимать, старый друг окопался среди Аловолосых демонов.              Вопрос только в том, почему бывший напарник отпустил подопечного под чужое крыло? Змей всегда был редким собственником. А значит, подсказывает Джирайе чутьё, друга он увидит в ближайшее время. Может быть не сейчас, но на финале точно.              Саннин задумчиво чертит пальцем по узору ткани на своём рукаве, поддаваясь детской, неизжитой привычке и, наконец, смотрит на последнего члена команды из Узушио. Мальчик, как мальчик. Фуин и фуутон. Он казался бы самым неприметным среди этих троих. Улыбчивый, активный. Делит лидерство с Учиха, и оба этим довольны, как обожравшиеся сметаной коты. Все споры и тычки, как продолжение разговора. Хорошие друзья и сокомандницу опекают, не иначе, как младшую сестру.              Только зовут мальчика Узумаки На-ру-то. И волосы под косынкой, что он так старательно прячет, хоть и красные, да только Джирайя всё-таки не слепой и на память не жалуется. У него на глазах вырос и оболтус Минато, и малышка Кушина. А если у кого-то ещё есть вопросы, то посмотрите через две шеренги. Стоит его копия. Всей разницы, что девочка, да щёки ничем не замазывает.              Оперативник внутри крутит пальцем у виска и советует хватать всех троих за шкирку и тащить на допрос, ведь таких совпадений, да в преддверии экзамена на чуунина, на который дурачок-Минато-возомнивший-себя-не-меньше-чем-вторым-Хаширамой пригласил не только союзников, но и всех, кто жаждет перегрызть Конохе горло. (Кто вообще это допустил? Куда смотрели Старейшины и Совет-джонинов, а, главное, куда они НЕ смотрели?)              Самого Джирайи в момент судьбоносного решения в деревне не было, некоторые вещи может делать только он сам, как глава Внешней разведки. Что творится в этой деревне, он перестал понимать слишком давно. Ему всё чаще хочется взять ученика за шкирку и хорошенько потрясти, напомнив, что он не только консорт-Сенджу, но один из сильнейших воинов Листа. А ещё его учитель, который закладывал в его дурную голову не только веру в Волю Огня, но и мозги.              Ему всё равно, как называют его самого, о чём шепчут и о чём забывают — право, для его работы это даже хорошо. Консорт Великого клана, о которого даже жена вытирает ноги, – прекрасная маска и защита. В первую очередь, даже не его, ведь когда попадается разведчик, за ним попадается и тот, кто его страхует.              Он глубоко вздыхает и прикрывает глаза. От активных действий его удерживает только знание, что Данзо бы не пропустил в Деревню совсем уж большую угрозу. Это и интуиция, выработанная нескончаемыми боями на войне. Воспитанник Второго в вещах безопасности и благополучия родного селения стоял насмерть, не отвлекаясь на интриги бывших сокомандников, успешно давая им по рукам, когда те наглели совсем уж откровенно.              Надо будет поговорить с ним. И с Тсуной. Времени у них вряд ли очень много.