Поезда под откос

Эту комнату Тони в шутку называет кальянной, и кальян здесь действительно есть — он пылится где-то в углу и периодически используется в качестве большой пепельницы. Общее убранство состоит исключительно из мягких кресел и хаотично разбросанных подушек, а единственным источником света служит огромный шарообразный светильник — в целом, эта комната существенно отличается от высокотехнологичной и какой-то безликой обстановки всего дома, где царит Джарвис — электронный дворецкий, суперсовременная технология, обладание которой могут позволить себе единицы. Пожалуй, Джарвис — единственная попытка со стороны Говарда контролировать своего отпрыска. Весьма провальная, думает Локи каждый раз, со стороны наблюдая общение Тони с его необычным слугой. - Отец был бы разочарован, - сказал как-то Старк, - если бы я не сделал попытки перепрограммировать Джарвиса и, тем самым, отстоять свою свободу. Это что-то вроде проверки на самостоятельность. Очевидно, проверку Тони раз за разом проходит успешно, потому что никаких проблем, связанных с их совместными выходками, у него пока не возникало. Иногда Локи кажется, что Говарду просто плевать, и он раз за разом тупо откупается от не то чтобы нелюбимого, а просто не особо желанного отпрыска, но он гонит её от себя хотя бы потому, что им в компании нужен хоть кто-то целый. Не сломанный. - А он мне твердит «Ба-а-аки, вспомни, каким ты был раньше! Что ты с собой делаешь, Ба-а-аки?!», - Барнс сидит по-турецки прямо на полу, игнорируя разбросанные подушки, и пьет намешанный Старком коктейль. - Затрахал. Даже подраться с ним по-человечески не получается. - Наш пластиковый мальчик не держит удар? - хмыкает Тони, сидящий на кресле с высокой спинкой, как на троне. Наташа с Клинтом, словно верные оруженосцы расположились на подушках у него в ногах и явно заняты скорее друг другом, чем общей болтовней. По комнате расползается удушающий запах раскуренных горошин гашиша, и комната плывёт у Локи перед глазами. Он на секунду представляет Тора рядом, сидящим на соседней подушке в футболке с логотипом AC/DC, как у Тони, с забранными в небрежный хвост волосами, как у Баки, с сигаретой, заправленной за ухо, — так обычно делает Бартон, и этот собирательный образ кажется почти реальным, но, когда Локи тянется к нему рукой, его пальцы проходят сквозь дым, не встречая сопротивления. Он смеётся сам над собой, и остальные почему-то смеются тоже. Наверняка, над Стивом, его патологической правильностью и нелепой трогательной заботой над свернувшим с пути истинного другом детства. - А если он в тебя влюблён? - внезапно спрашивает Наташа, но взгляд её почему-то скользит по Локи, и в нём тёмное любопытство мешается с жалостью. Баки, кажется, давится выпивкой, надсадно кашляет и тянется за бонгом. - Я даже комментировать это не буду, - хрипло произносит он, но Старк с Клинтом уже вполголоса развивают эту тему, и Барнс с мрачным видом передает бонг Локи, как единственному, чья крыша едет молча. Их пальцы случайно встречаются, и Тони моментально мрачнеет, но Локи до этого почти нет дела, он глубоко затягивается, обжигая горло, и распластывается на полу. Кажется, он засыпает, потому что когда он вновь открывает глаза, комната почти пуста. Он приподнимается на локтях и замечает Старка, пьющего вино прямо из горла. - Голова болеть будет, - говорит он сиплым от сна и курева голосом, и Тони вздрагивает, выныривая из собственных мыслей. - Что ж, - философски отвечает тот, как-то странно улыбаясь, - бутылка всё равно уже открыта, жаль пропадать добру, а Наташе уже явно не до вина. Он смешно двигает бровями, словно поясняя, куда делась неразлучная парочка. - А Баки с ними пошел третьим? - хмыкает Локи, отбирая у Старка бутылку. Вино на его вкус слишком кислое, но жажда сильнее, и он делает несколько больших глотков. Выходить из комнаты не хочется, голубые отсветы шара на стенах кажутся почти уютными и какими-то очень знакомыми. Локи пытается сфокусироваться на этом ощущении, поймать за хвост случайное воспоминание, кажется, из детства, но его сознание слишком расслаблено. - Ушёл искать себе свободную кровать, - Тони придвигается ближе, и внезапно Локи чувствует его пальцы на своей щеке. - Что? - он послушно поворачивает голову, встречаясь глазами со Старком, и ему становится почти что жарко, что пугает и радует одновременно. - Слушай, - шепчет Тони, и Локи почему-то сдавленно фыркает. От Старка порядочно несет перегаром и куревом, его волосы смешно растрепаны, а в глазах застыла решительность пьяного человека. - Я в этом году школу заканчиваю. Не то чтобы Локи этого не знает. Знает, видит письма из колледжей с громкими именами, небрежно разбросанные по дому, слышит шепотки старшеклассниц, гадающих с кем Старк пойдет на выпускной бал, но старается об этом не думать, словно надеясь, что, если не подпускать эту мысль ближе, всё разрешится как-нибудь, само собой. Но вот Тони говорит об этом вслух. - Пойти с тобой на бал? - шутит Локи, растягивая губы в кривой улыбке. Из угла на него смотрит сотканный из дыма Тор и салютует ему бутылкой пива. Мол, держись, мелкий, всё будет хорошо. - Да, - внезапно на полном серьёзе отвечает Тони. Локи внимательно смотрит ему в глаза и чувствует, как слегка подрагивают пальцы на его щеке. - Ты пьян, - неуверенно усмехается он, но Тони только мотает головой. Его пальцы спускаются ниже, задерживаются на сонной артерии, словно Старк раздумывает, не убить ли его часом, потом всё-таки движутся дальше, к ключицам. - Ты такой... - шепчет Тони красными от вина губами, и Локи фокусируется на них, цепляется, зависает. Он ждет окончания фразы, но Старк явно не собирается её заканчивать. Тор из дыма смотрит немного грустно и как будто осуждающе, и Локи отчаянно хочется тряхнуть головой, но он боится разорвать контакт. Не то чтобы он был жадным до тактильных ощущений, просто ему не так часто хочется, чтобы к нему кто-то прикасался. - Какой? - подхватывает он эту игру, хотя пока не очень-то понимает, к чему ведёт Старк. Точнее, понимал бы, будь он грудастой блондинкой или парнем вроде Стива, но он всего лишь Локи, и, если верить Тору, этого достаточно, чтобы не сокращать расстояние до минимума. - Несовершенный, - выдыхает Тони, и Локи подавляет в себе желание отпрянуть. Это звучит почти обидно, но во взгляде Старка сквозит неприкрытое восхищение, и он позволяет ему продолжить. - Изломанный. Я так хочу тебя починить...Я ведь прирожденный механик. Позволь мне... Слова льются в уши ядовитым бредом, и Локи закрывает глаза, позволяя утянуть себя в это безумие. Тони целует его со всей осторожностью — боится сломать окончательно, думает Локи, а потом не думает. Совсем не думает, потому что Старк роняет его обратно на подушки, и его руки внезапно оказываются везде, и он что-то шепчет, словно больной горячкой, и, наверное, нужно что-то ответить... - Хочешь, я заберу тебя с собой? - Тони водит руками по его животу, не делая попыток снять тонкий свитер, просто изучая. - Плюнем на всех, добьёмся твоей эмансипации, переедем в Нью-Йорк. Я всё могу, только скажи... - Что сказать? - Локи запрокидывает голову назад, открывая доступ к шее, и стараясь чувствовать. Чувствовать — чертовски хорошо, а главное, тепло, и он купается в этом тепле, прижимает Тони к себе, словно пытается вплавить в собственное тело, и, наверное, это слишком похоже на взаимность. - Не надо говорить, что ты меня любишь, - Старк коротко прикусывает его нижнюю губу и аккуратно зализывает место укуса кончиком языка. - Просто скажи, что ты не влюблён ни в кого другого. Локи. Ему приходится открыть глаза, чтобы посмотреть на Тони, на Тони, который невероятно серьёзен, и чьи прикосновения обжигают кожу, на Тони, которому он доверяет, пожалуй, больше, чем себе, но... - Окей, - это всё, что он может сказать.

***

В идеальном мире Тора всё просто: он спортсмен с кучей наград и перспективой получения стипендии от какого-нибудь колледжа с достаточно громким названием, его любимая миниатюрная Джейн взлетает над полем, выделывая все эти невероятные трюки и не сбиваясь с дыхания, а его брат... Каждый раз в своей голове Тор придумывает своему брату новую роль: он мог бы, например, заняться гимнастикой в местном тренировочном центре, или играть в волейбол за школьную команду или просто делать впечатляющие научные проекты и затыкать за пояс даже преподавателей. А после школы встречаться с Дарси, смешливой подругой Джейн, которая, кажется, верховодит драмкружком. Но реальность каждый раз безжалостно топчет его нехитрые мечты чугунными ногами, врываясь в мир фантазий непреклонным доктором Беннером, Джейн, которую хотят сместить с поста лидера и оставить в запасе, потому что она больше не соответствует внешним стандартам группы, и неуравновешенным, колючим социопатом Локи, от которого за версту несёт безумием. Тору стыдно. Стыдно иметь такого младшего брата, чёрное несмываемое пятно на их семье, на его репутации, да, кажется, на всём городе. Он видит, как беснуется отец, не в силах совладать с отбившимся от рук отпрыском, как волнуется мать, когда Локи под вечер, не говоря ни слова, срывается куда-то со своими дружками. Лишения, домашние аресты и прочие типичные наказания не работают, а Фригга не позволяет отправить его в закрытый пансион, с глаз долой, и Тор иногда искренне не понимает, почему. Они живут рядом с бомбой замедленного действия, и Одинсону очень не хочется оказаться в эпицентре взрыва. Но взрыв всё-таки происходит. Локи в тот вечер возвращается домой, хотя Тор его, в общем-то, и не ждет: в отсутствие родителей брат не соблюдает даже видимость приличий и исчезает надолго, не появляясь сутками. Они привычно не здороваются, впрочем, Локи не выглядит так, словно намеревается остаться. Он бросает сумку у порога, бодрым шагом идёт вглубь дома, и Тор не сразу понимает, куда именно. А когда понимает, срывается следом. Брат стоит посреди отцовского кабинета, задумчиво оглядывая стеллажи, и Тор едва не врезается в тонкую, костлявую спину. - Ты чего здесь забыл? - сердито спрашивает он, опуская ладонь на плечо Локи, словно приказывая ему не двигаться. Локи недовольно поводит плечами, но не выворачивается. - Документы, - спокойно отвечает он, и его голос звучит совершенно нормально. Без привычных Тору язвительности и усмешки, совсем такой, как раньше, давным-давно, когда они были не то чтобы неразлучны, но действительно по-братски близки. Сколько им было? Лет двенадцать? - Какие? - получается скорее обескураженно, чем строго. Локи всё-таки осторожно выскальзывает из его хватки и поворачивается, встречаясь с ним глазами. В них отчаянное торжество человека, который собирается показать жизни средний палец и выйти в окно, и Тор едва не отшатывается. - Мои, - коротко поясняет Локи, чем окончательно сбивает Тора с толку. - Зачем? - глупо уточняет он, потому что ему тут только побега из дома не хватало. - Тони предложил подать в суд с целью эмансипации, - с неприкрытым удовольствием растягивая слова, произносит Локи и выглядит предсказуемо удовлетворённым тем, что брат не понял ни черта. - Хочу стать независимым от родителей. Тор настолько ошарашен, что молчит целую минуту, за которую его брат успевает подойти к отцовскому сейфу и совершенно спокойно ввести код, которого, по идее, не знала даже Фригга. Он успевает вытащить какие-то папки, положить их на стол с явной целью перебрать в поисках необходимого, и только когда дверца сейфа тихонькой щёлкает, закрывается, Тор, наконец, отмирает. - Ты совсем ебанулся? - шипит он, преодолевая расстояние между ними в один шаг, и притягивает к себе брата за ворот свитера. - Ты хочешь отцу предвыборную компанию сорвать, похерить столько лет его работы? Локи как-то странно усмехается, и это больше похоже на всхлип на грани истерики. - То есть больше тебя ничего не волнует? - вкрадчиво интересуется Локи, несмотря на свое во всех смыслах шаткое положение. - Да что меня может волновать? - Тор отталкивает его в сторону и сгребает со стола папки, прижимая их к себе. - Моя бы воля, тебя бы здесь уже давно не было! Локи бросается на него, словно раненый и от того только ещё больше разъярённый зверь. Одинсон и предположить не мог, что в тщедушном тельце его младшего брата заключена такая сила. И удар у него поставлен неплохо, первый же разбивает Тору нос, и он отбрасывает папки, перехватывает снова занесенную для удара руку и резко выворачивает её. Локи оказывается к нему спиной, но даже не собирается успокаиваться и со всей дури бьёт его пяткой в своём излюбленном тяжёлом ботинке по голени. Тор охает, ослабляя захват, и Локи тут же выворачивается, фактически падая на него, опрокидывая на пол и устраиваясь сверху. Тор рычит и одним движением перекатывает их обоих, меняя позицию на противоположную. Смотрит на брата сверху вниз и замирает. Локи плачет. Беззвучно, не морщась, не всхлипывая. Просто слезы льются, стекая по щекам, потом вниз по подбородку, куда-то туда, где начинаются татуировки. Тор не может пошевелиться. Он никогда, никогда не видел брата плачущим, разве что в далёком детстве, но он и не помнит этого почти. Он столько раз пытался выбить из него дурь, один раз даже сломал два ребра, и пришлось в больнице врать про несуществующих хулиганов, а Локи только смеялся или смотрел исподлобья нечитаемым взглядом, но ни разу Тор не видел на его щеках ни одной слезинки. Весь запал куда-то исчезает, и где-то в его голове идеальный Локи в пижонском пиджаке и очках в тонкой оправе качает головой и грустно улыбается. И Тор вдруг со всей ясностью понимает, что брат из его головы и его реальный брат — одно и то же лицо. И что этот Локи действительно умный, не зря его заметил взбалмошный гений Тони Старк, и сильный по своему, потому что бывший спортсмен Барнс не называет его слабаком или хлюпиком, как прочих ботаников, и вместо Дарси рядом с ним периодически крутится рыжеволосая Наташа, чуть более стервозная, но такая же яркая, броская и независимая. И что единственное, самое значимое различие между реальностью и фантазией в том, что в этом мире они слишком далеки друг от друга, и Тор никогда не возьмёт его с собой на вечеринку после матча, а Локи никогда не позовет его с собой в умный дом Старка. И что благодаря именно чёртовому Старку Локи сейчас хочет стать от него ещё дальше, стереть последнее, что их связывает. Эмансипация. Слово-то какое. - Не надо, - говорит он брату в своей голове, но произносит это вслух, и Локи, кажется, даже фокусирует на нём взгляд. - Не надо уходить. - Слезь с меня, мамонт, - голос у брата спокойный, в нём не слышно слёз, которые всё ещё бегут по его щекам. Тор убирает руки, которыми, оказывается, удерживал запястья Локи всё это время, и неуклюжим движением перекатывается, усаживаясь рядом. Локи медленно принимает сидячее положение и прячет лицо в ладонях, утыкается лбом в колени и, судя по вздрагивающим плечам, собирается окончательно скатиться в истерику. Тор не выдерживает. В своем идеальном мире он часто прикасается к брату, хлопает по плечу, приобнимает и однажды даже неловко целует в лоб, сам не понимая, зачем. В реальности Локи куда более угловатый, и объятие получается неловким, тем более, что брат на него почти не реагирует. - Ну что ты... - шепчет Тор. - Перестань. Больше ему сказать нечего. Он понимает, что, скорее всего, нужно за что-то извиниться, но по-прежнему не очень понимает, в чём именно он провинился. - Для тебя все важнее меня, - вдруг вполне твердым голосом произносит Локи. - Все и каждый. - Это неправда, - не очень уверенно отзывается Тор. - Правда, - Локи поднимает голову, утирает лицо рукавом и оглядывается. - Надо собрать бумаги. Тору не хочется разрушать момент, но и продолжать разговор тоже не хочется. Он, конечно, многое понял за какие-то минуты, но пока он не знает, как научиться любить не идеального брата, а того, которого он пытается неловко обнимать одной рукой. Поэтому он тянется к ближайшей папке, которые веером рассыпались по полу. Папка старомодная, из плотной бумаги с завязкой из репсовой ленты, и Тор машинально приоткрывает её, чтобы наткнуться на фотографию. На ней изображён высокий худощавый мужчина, которого даже с натяжкой нельзя назвать хоть сколько-нибудь привлекательным: острые скулы, впалые щёки, широко посаженные глаза. - Интересно, кто это? - Тор протягивает папку Локи, надеясь немного разрядить атмосферу. Локи кидает взгляд на фотографию, бледнеет, дрожащими пальцами вытаскивает её, небрежно откидывая в сторону — Тор даже не успевает возмутиться — а потом резко вскакивает на ноги, не отрывая взгляда от содержимого папки. В этот же момент хлопает входная дверь.