Чужие имена

— Линдир, объясни мне еще раз, почему ты гонялся за Эстелем? — Элронд нетерпеливо постукивал пальцами по столу. — В чем виноват ребенок, если у тебя не получилось сыграть на флейте? — Владыка, но он же ел…. — Мы тоже, к твоему сведению, обедали. За мной или Владыкой Кирданом ты не бегал и не кричал. — Но он яблоко ел! — возмущению музыканта не было предела. Элронд попытался найти хоть крупицу логики, но отчаялся: — Линдир, у нас в кладовых этих яблок хоть зад… закушайся! Садись и ешь тоже. Почему ты орал на малыша? — Владыка, но он специально его ел… — Так, всё, — даже у невозмутимого Полуэльфа терпение начинало иссякать. — Сейчас его приведут и ты извинишься. Потому что как «не специально» можно что-нибудь есть — даже я не знаю. — Но лорд Элронд… — Линдир, я прекрасно осознаю, что твоя тонкая поэтическая натура требует особого отношения к музыке, но тогда не надо предлагать нам послушать ее за обедом. И Эстель еще ребенок. Хочешь, чтобы он лучше понимал поэзию и музыку — бери и занимайся с ним. Может, преуспеешь больше, чем с близнецами. — Владыка, но он же выбрал зеленое яблоко! … — певец все еще пытался что-то объяснить. Элронд с каждым его словом понимал все меньше и меньше. Мальчик за обедом специально съел яблоко. А музыкант обвиняет его в том, что сорвалось выступление. Вот сколько тысяч лет надо прожить, чтобы хоть что-то понимать? — Иди. И больше не смей даже слегка повышать голос на Эстеля. О всех его проступках докладывать лично мне, а я уже буду определять меру вины и необходимость наказания. И за тебя тоже извинюсь сам. — Владыка Элронд, но ведь… — Хватит. Иди, — Элронд устало отмахнулся от Линдира, демонстративно пересматривая бумаги на столе. Вот почему с Линдиром спокойно могли общаться все эльфы Имладриса, кроме его сыновей? Его сыновей… Элладан и Элрохир не появлялись дома уже больше пяти лет. Редкие записки «живы-здоровы» — Арвен и то писала чаще и подробнее — отчеты о состоянии дел на границах. Разве мог он их винить, когда и сам иногда задыхался от тоски и боли, когда каждая мелочь напоминала о ней… Они нашли для себя возможность хотя бы иногда отвлечься. — Ada, ты снова грустишь? — Эстель подошел к столу почти неслышно. — Я больше не буду… Я извинюсь перед Линдиром, только… Только не смотри так. — Мальчик мой… — Элронд старательно прятал взгляд. — И почему же ты будешь извиняться? — Глорфиндел сказал, что так нехорошо поступать… — Эстель тоже опустил взгляд. — Что Линдир обиделся. Вот это было совсем неожиданно. Глорфиндел защищает Линдира? Что же не понял сам Элронд? — Эстель, нужна твоя помощь, — ласково улыбнулся Полуэльф. — Найди Глорфиндела и попроси его зайти ко мне. А потом можешь извиниться перед Линдиром. Но только если сам считаешь это необходимым. Мальчик с готовностью кивнул и убежал. Элронд пододвинул к себе стопку бумаг и принялся их разбирать, оторвавшись только тогда, когда дверь в кабинет тихо скрипнула. — И почему это извиняться должен Эстель? — Владыка Имладриса даже не поднял взгляд на вошедшего. — Я тебе флейту принес. Играй, — Глорфиндел протянул инструмент Элронду, доставая из кармана небольшое зеленое яблоко. — Думаешь, не смогу? На «слабо» решил взять? Давай проверим, — рассмеялся Полуэльф, прикладывая серебряный мундштук к губам. Глорфиндел улыбнулся и надкусил яблоко, скривившись — очевидно, фрукт попался неспелый. Элронд тоже поморщился и почувствовал, что сейчас не сможет взять ни одной ноты — надо как минимум сглотнуть слюну. — Что, понял? — Да уж… — Элронд отложил флейту. — А ты как догадался? — Я догадался? Это у Эстеля память потрясающая: полгода назад рассказал ему, как в Гондолине Эктелион учился играть, а я под окнами с яблоками сидел — чтобы от него наставники отстали. А он решил проверить, и ладно бы на ком-то другом. Линдир до сих пор ему ежа не простил. Друзья рассмеялись, а в дверь кабинета кто-то постучал. — Входите, — Элронд поблагодарил гвардейца, взял у него из рук свиток с печатью Курунира и начал читать. — Что-то срочное? — поинтересовался Глорфиндел. — Придется ехать. Проследи тут за всем. Курунир нашел старые летописи по гномьим Кольцам, хочет, чтобы я проверил их подлинность. — Не волнуйся, присмотрю. Ты в Изенгард? — Нет. Он будет ждать меня в Пригорье, у него там свои дела. Так что я на два-три дня, не дольше. Глорфиндел проводил отряд Элронда, а на закате услышал топот коней: во дворе уже спешивались Элладан и Элрохир, здороваясь с друзьями-гвардейцами. — А где отец? — они так и не отучились от привычки иногда говорить хором. — Вы разминулись на пару часов. Он уехал в Пригорье, будет завтра или послезавтра. Дождетесь? — с тревогой спросил Глорфиндел. — Мы надолго, — кивнул Элладан. — Надо же и дома бывать. — Пока на заставах все спокойно, — Элрохир осмотрелся по сторонам. — И мы тоже скучали. Может с торжественным ужином подождем до папиного возвращения. Да и мы сегодня устали. — Устали или ранены? — Глорфиндел прекрасно знал своих учеников. — Устали. Слово даем. Можно нам ужин в покои? — и снова хором. Глорфиндел только улыбнулся, с тревогой рассматривая близнецов. Он был против их отъездов — эти рейды и вылазки за орками ничего хорошего не приносили, только еще больше ожесточали Элрондионов, да и их отец тяжело переживал вынужденную разлуку. Ужин в покои… Еще один повод вспомнить прошлое: сколько Элронд не пытался расселить сыновей в разные комнаты — утром они все равно оказывались в одной, пока Владыка не махнул рукой и не разрешил им самим устроиться так, как считают нужным. Это не волновало только Келебриан, она всегда смеялась, что рано или поздно мальчики сами разбегутся по разным покоям. «С женами» — всегда добавляла она, близнецы фыркали как коты в дождь, а Арвен не упускала случая съязвить что-нибудь на тему «я до этого не доживу» или «у меня внуки раньше появятся». — Эстель? — Глорфиндел с удивлением увидел мальчика, тихо пробирающегося во дворец. — Ты что здесь делаешь? Тебе давно пора спать. — Я… Я кое-что потерял, — смущенно ответил ребенок. — Завтра будешь искать. Не убежит, — эльф взял Эстеля за руку и повел в домик Гилраэнь. — А еще я тебя завтра кое с кем познакомлю. Надеюсь, вы найдете общий язык. «И тогда Имладрис перестанет быть самым тихим местом Средиземья» — Глорфиндел представил себе «совместные усилия» близнецов и Эстеля, но тут же тяжело вздохнул. Даже мечтать об этом не приходилось — улыбки Элладана и Элрохира так давно никто не видел, о шалостях и прежних задорных шуточках и говорить не приходилось. Да и вряд ли они будут возиться с маленьким воспитанником их отца. А Эстель ждал их приезда, часто говорил о них. Надо будет попросить быть хоть немного внимательнее к малышу. Элладан и Элрохир ужинали молча, так же молча долго сидели у камина, почти засыпая в креслах. И только когда Элрохир выронил бокал с вином, они оба встали и прошли в спальню, падая на свои кровати, даже не раздеваясь и мечтая проспать как минимум сутки. Но мечты остались мечтами. Элладан даже сквозь сон почувствовал что-то неладное, просыпаясь от того, что постель покачнулась. Стоило ему попытаться сесть, как тяжелые и крепкие когда-то ножки кровати подкосились и она рухнула. Испуганно вскочил Элрохир, но и его кровать повторила печальную участь своей соседки, а следом начали падать и остальные предметы мебели. Элладан едва увернулся от шкафа с одеждой, но по плечу ему все-таки досталось, зато тут же получил острым углом шлепнувшейся этажерки по виску. Элрохир подхватил падающего брата и попытался выскочить в гостиную, где уже ему пришлось уворачиваться от двух книжных шкафов, причем безуспешно: они упали на близнецов, расшибая полкой затылок Элрохиру. То же происходило и со столом и креслами: казалось, у всей мебели в покоях братьев внезапно подломились ножки и она рухнула как по команде. Элрохир попытался открыть глаза: перед ними шмыгнуло что-то небольшое, коричневое, с плоским широким хвостом. — Ну это уже слишком! — в распахнутых дверях стоял сонный Глорфиндел в одной сорочке и с мечом наголо, сзади толпились гвардейцы. — Ребята, даже если вы выпили, зачем громить комнаты, да еще и ночью? Заняться больше нечем? Перебудили весь дворец! — Это не мы, — в голове у Элрохира мутилось, затылок болел и кровоточил, вылезать из-под шкафов, одновременно вытягивая брата, было неудобно, благо Стражи тут же бросились на помощь. — Это бобер. Глорфиндел испуганно присмотрелся к близнецам и отдал приказ немедленно перенести их в соседние гостевые покои и вызвать целителей. — Вы только не волнуйтесь. Хорошо, не вы, это все бобры… Конечно же. Элрохир, ты сколько пальцев видишь? — Два. А сколько ты показываешь? — Элрохир вдруг обратил внимание на маленькую фигурку, незаметно прошмыгнувшую в разгромленные покои. — Я сам дойду. — Я тоже сам, — Элладан отстранил руки гвардейцев. — Обойдусь без целителей, а Элрохира пусть осмотрят. Какие еще бобры? — Нет, это я так, не подумал, — Элрохир внимательно посмотрел на брата, подмигнув ему. Получилось это неуклюже и заметно. — Опять ваши шуточки? — Глорфиндел немного успокоился. — Вас двоих осмотрят. В первый раз вернулись домой без единой царапины — и умудрились расшибить себе головы в собственных комнатах. Весь Имладрис на ноги поставили, даже Эстеля разбудили. Он указал рукой на мальчика, старательно что-то прячущего за спиной. — А вот и наш братишка! — Элрохир рассмеялся. Впервые после отплытия матери. Элладан недоуменно посмотрел на брата. — Покажи нам своего любимца, пока Глорфиндел не решил, что меня надо лечить. Эстель, чуть ли не плача, вытащил из-за спины маленького бобренка: — Он сбежал! Я искал его весь вечер, а он… Он еще маленький и все грызет. Элладан посмотрел на зверька, перевел взгляд на улыбающегося Элрохира, потом — на опешившего Глорфиндела и тоже рассмеялся, задорно и легко, словно сбрасывая с себя тяжесть прошлых лет: — Сегодня ты ночуешь с нами. И твой дружок тоже. Запрем его в купальне: там вода есть, а грызть нечего. Пару яблок бросим… — Так вы не сердитесь? — искристые серые глаза с робкой надеждой посмотрели на братьев. — На что? Ты же не сам ножки у мебели подгрызал. Вот подожди, мы тебе расскажем… — Я вам расскажу! — Глорфиндел уже не знал, что ему делать. — Эстель, за каждую твою шуточку из их прошлого, они же и будут наказаны! — Но тебя же ada не наказал за мою шутку с яблоком? — мальчик так невинно смотрел на наставника, что тому поневоле захотелось отвернуться. — Так, поподробнее? — Элрохир снова рассмеялся. — Чувствую, братишка в нас пошел. — Вы бы лучше своим внешним видом занялись, — недовольно хмыкнул Глорфиндел. — А ты — своим. Негоже Старшему Военному Советнику Имладриса разгуливать с полуприкрытой жо… ягодицами, — пошутил Элладан и тут же получил удар мечом плашмя по тому самому месту, о котором только что упомянул. — У меня же там синяк останется. — Будет лишний повод к целителю сходить. Валар, за что? Не могли вы приехать на день раньше, чтобы Элронд сам разбирался со своими сыновьями. — Не любят они тебя, просто не любят… — Элрохир подхватил Эстеля на руки, замечая, что мальчик устало жмется к стенке, и передал бобренка брату. — Вернули же сюда… — А откуда тебя вернули? — Эстель сонно смотрел на учителя. — Из Чертогов Мандоса, — тяжело вздохнул Глорфиндел, а с Эстеля моментально слетела пелена сна: — Ой, а что же ты такое натворил, что тебя даже оттуда выгнали? Ответом мальчику был громогласный хохот гвардейцев и братьев. Близнецы поспешили унести братишку в покои и прикрыть дверь, прекрасно понимая, что гнев Лорда-Правителя Ондолиндэ обрушится на всех и сразу. А с них на сегодня синяков и шишек хватит. Эстель заснул, как только коснулся головой подушки. Элладан и Элрохир, все еще пересмеиваясь, привели друг друга в порядок и присели в кресла. Бобренок бодро плавал в ванной, похрустывая брошенным туда яблоком. — А братишка у нас просто замечательный! — они снова произнесли это хором и рассмеялись. Имладрис наполнялся жизнью и светом, а за окном поднималось солнце. Оставалось дождаться приезда отца и поблагодарить его за такое маленькое и светлое чудо, вернувшее им былую радость и тепло дома. Слишком уж каждый из них замкнулся в себе, забывая о том, что печаль была общей. Дверь тихо приоткрылась. Глорфиндел зашел молча, жестами показал, что говорить не стоит и поставил на стол бутылку дорвионского вина. Братья виновато опустили взгляд, но подарок приняли с благодарностью и честно разделили на троих. Бобренок пытался прогрызть дыру в запертой двери, но тоже угомонился и заснул в углу купальни.