Когда космос говорил со мной

(флешбек) Шайя и Тервиллигер еще спали. Капитан и первый пилот, он же самый-меткий-стрелок из всех орудий. Шатром раскинулось над «Рейдером 1» бескрайнее небо, полное чужих хвостатых звезд. Ким Миракл, механик и навигатор, спускался по посадочному трапу, похожему на длинный, лениво высунутый язык. Киму было тридцать пять лет, и последние четыре он служил во вновь созданном корпусе чистильщиков, призванном освободить мир от угрозы предтеч. «Рейдер 1» измучил его вконец. Это было паршивое ведро сложнейших запчастей, новорожденное настолько, что с его гладких боков еще не стерлись следы нежных слюнявых губ его создателей. Нетерпеливость, с которой разработчики швыряли чистильщикам все новые и новые модели кораблей, убер-прокачанного оружия, механизированной и роботизированной брони, предлагающей сварить тебе кофе, определенно вызывала досаду. Прототипы, нагло именуемые «готовой продукцией», были мощными и маневренными, но ломались по причинам, не поддающимся никакому логическому объяснению, кроме как «назло». Тервиллигер не уставал проклинать вновь установленные сверхчувствительные, сверхбыстрые турели – они наводились легчайшими движениями, и, в идеале, должны были снизить нагрузку на организм стрелка. Но на деле выходило, что Тервиллигер, привыкший во время боя ожесточенно выкручивать рычаги и всаживать пальцы в гашетки, никак не мог привыкнуть – турели рассерженно изрыгали плазму куда попало, Шайя требовала прекратить нарушать кораблю баланс одномоментными выстрелами с бортов, а Каин просто вцеплялся в кресло, и притворялся мертвым. Да и чувствовал себя близко к этому. Под забористую ругань экипажа «Рейдер» крутило, как в центрифуге, тревожно мигали на бортовых панелях диодные лампы, приборы то и дело зашкаливало, тускнел свет. Каждый боевой вылет с этими двумя стоил Каину нескольких лет жизни, и, тем не менее, когда Тервиллигер пристрелялся, а Шайя перестала так опасаться за то, что они убьются, все опять стало вполне неплохо. Но было бы еще лучше, если бы им давали достаточно времени на тренировочных полигонах, а не гнали в бой после нескольких часов знакомства с очередным изобретением. Мэгид, четвертая планета звезды Фомальгаут, альфы Рыб. Пасть кита, Большая общегалактическая свалка. «Рейдер» сел здесь три недели назад – их сектор исследований простирался до Терминальных гор. Все зонды были запущены, и работали исправно. Им оставалось только открывать пиво банку за банкой, следить за приборами, и ждать, когда необходимый базовый объем информации о покинутом городе предтеч будет собран. Терминал – один из самых крупных объектов на Мэгиде. Его нижние этажи уходят глубоко в недра планеты, а верхние образуют те самые скалы, хребет которых загораживает экипажу «Рейдера» горизонт. Вот уже пять ночей подряд Каин выходил наружу, чтобы подышать сильно пахнущим электричеством воздухом. Четыре из них он видел бледное фиолетовое мерцание в Терминальных горах. Едва различимая искра – то ярче, то затухающая, словно кто-то загораживал ладонью фонарь, и вновь открывал его, посылая в бескрайнее пространство дробь морзянки. Но это была не морзянка – обычной расшифровке сигнал не поддавался. Череда длинных и коротких вспышек, каждый раз – одна и та же последовательность. Это точно какой-то код. На третью ночь, когда все повторилось, Каин разбудил остальных. Шайя с Тервиллигером до утра протирали взглядами горизонт, но свет так и не появился. «Страна синхрофазотронных фей и чудес зовет тебя, наш прокрастинирующий друг. Но лучше бы ты допилил отчет». С таким напутствием оба отправились спать, и Каин тоже, а на следующую ночь, когда он честно засел сводить все данные в таблицы, в Терминальных горах вновь заплясали огни Святого Эльма. На этот раз он не стал никого будить. Точка-точка-тире-точка-тире. И, тут Каина осенило. Он механически чертил схему сигнала на листке бумаги, а потом написал ниже: «Приходиприходиприходиприходи» Пищал зуммер. Механик не сразу понял, где – ноющий звук, казалось, шел со всех сторон, а он все смотрел и смотрел на то, что вывела его рука. Спиритический сеанс, духи, двигающие блюдце под завывания медиума. Что за дьявольщина? И почему этот треклятый писк никак не заткнется? Ах да, он не может этого сделать, пока Каин не отреагирует. Найти бы еще, на котором из многочисленных экранов – неполадки. Так, что тут у нас? Шестой сектор – опять. Сколько уже раз за эту неделю? Где-то тут было записано. Каин вытащил журналы, перелистал. И почему его это не удивляет? Помехи возникали именно тогда, когда он видел свечение, причем, не важно, кто сидел у экранов. Один раз – в смену Шайи, два – у Тервиллигера, и вот сейчас опять – у него. Мощный магнитный импульс, затрудняющий работу аппаратуры зонда. Источник – предположительно, главный реактор Терминала. Радиация - в пределах нормы, как упорно твердят приборы. Может быть, лгут?.. Разве здесь было так холодно? Или только что – стало, когда Каина захлестнула внезапная догадка – что, если Терминал – не мертв? Если они видят не конвульсии уже бездыханного тела, а настоящую активность? Что тогда? Если предтечи обманули их приборы, или же, если за время, что они провели тут, на Мэгиде, что-то изменилось. Что-то… ожило? - Создатель, - прошептал Каин. Он сидел на стуле перед раскрытыми журналами. Зуммер противно ныл в висках. Ледяными пальцами чистильщик коснулся клавиш. «Приходиприходиприходи» - летело к нему из пустоты. Из пустоты ли? Головокружение возникло внезапно, неся с собой привкус крови во рту. Успокоиться. Главное – успокоиться. Все, что могло совершиться плохого – уже совершилось, и теперь ему необходимо понять, что именно они упустили. Перед тем, как убеждать Шайю прервать миссию, поднять корабль, и врубить первую крейсерскую, на которой они будут сматываться, необходимо иметь железные доказательства того, что его подозрения – не просто паранойя. Ночь Каин провел за расчетами. Но… ничего. Абсолютно ничего, никаких доказательств, кроме странного импульса и света, который видит, предположительно, он один. Реакторы Терминала не совсем мертвы – это им доподлинно известно. Остаточная активность, но в пределах нормы, не несет никакой опасности. Это не предтечи – всего лишь их энергосистема. Автоматика поддерживает жизнеобеспечение там, где давно уже нет необходимости. Города на Мэгиде мертвы. Точнее, весь Мэгид – это один огромный город, и он мертвее мертвого. Или все-таки нет? Это было нужно узнать любой ценой. Потому что, если активность будет подтверждена – строго говоря, они не имеют права возвращаться. На этот случай есть всего один пункт устава корпуса чистильщиков – самоуничтожение экипажа вместе с кораблем. Они сядут в свои кресла… откроют еще по баночке холодненького пива, может быть, даже напоследок трахнутся, если у кого-то возникнет такое желание, а потом Шайя отправит отчет о печальной судьбе «Рейдера 1», и врубит механизм, распыляющий космолет на множество мельчайших частиц вместе с его содержимым. Живым, дышащим, и совершенно не желающим умирать, но кто их спрашивает? Альтернативой было направить корабль к ближайшей звезде – и это считалось более удачным решением. Предтеч не всегда можно было уничтожить, даже разобрав на атомы их тела. Если они уже превратились, то раскаленная добела поверхность чужого солнца – идеальная могила для межгалактических вампиров. Каин ничего не сказал остальным. Когда наступила следующая ночь, он дождался сигнала, и спустился с трапа. Брать геликоптер было нельзя – услышат. Поэтому механик поправил широкие лямки рюкзака, закинул на плечо ремень химического ружья, и направился к горам. Существовал только один способ узнать все достоверно – взглянуть собственными глазами. За четыре года Каин научился безошибочно распознавать присутствие кремниевой жизни. Монстров. Если аппаратура лжет им, то чутье опытного чистильщика подскажет. И, к тому же, предтечи не жрут исследовательские зонды – видимо, находят их невкусными. А вот человечина – совсем другое дело. Приходи, Ким Миракл. Взгляни на бесконечные сумрачные лабиринты, оставленные для тебя чужим гением. Раньше ты видел прародину предтеч только сквозь экраны, механическими фасетчатыми глазами зондов. Похожие на многолапых пауков, они терпеливо ползали по развалинам циклопического мегаполиса, выискивая и собирая секреты ушедшей в небытие цивилизации. Мэгид видел сны под алыми звездами. Каждую секунду в пламени Фомальгаута сгорали сотни мегатонн космического мусора, и он освещал небо планет Китовой пасти, даря ему этот тревожный, пульсирующий свет. Утро, день, вечер – не имеет значения. Фомальгаут – зона галактических сумерек, идеальная планета для того, чтобы там родились вампиры, скитающиеся среди звезд. Терминал вставал перед Каином, похожий на фантасмагорический сон. Обглоданный скелет океанического чудовища, чьи кости выбросил прилив на пустой берег. Волны отступили во мглу, а они остались, покинув свое холодное донное ложе из песка, чтобы поутру их могли найти мальчишки-рыбаки, и долго ходить вокруг с изумленными глазами. Сигнал прервался. Каин остановился от неожиданности – что, это все? Его больше не зовут? Не тянется из пустоты осторожное незримое щупальце, чтобы коснуться его лица, вздрагивающих век, послушать взволнованное биение сердца? Может быть, ему показалось? И лучше вернуться обратно, пока его отсутствие не заметили на «Рейдере»? Каин не взял с собой передатчик – из-за повышенного магнитного фона вблизи Терминала связь работала очень плохо, и сигнал от зондов пробивался сквозь шум помех только благодаря своей исключительной мощности и высоким частотам. Пользоваться передатчиком, настроенным на них же, было равносильно самоубийству, все они и без того вынуждены вгонять себе в вены такие смеси препаратов, что Каин был совершенно уверен – детей у чистильщиков не бывает. И вообще ничего не бывает, потому что по их жилам течет не кровь, а некий заменитель реактивного топлива, позволяющий им поддерживать организм в рабочем состоянии при нечеловеческих нагрузках в агрессивных средах чужих планет, и в космосе. Исходники для разработки препарата ученые нашли здесь, на Мэгиде, несколько лет назад, когда еще не был открыт Терминал, а только Эклиптика – самый первый из изученных людьми город предтеч. Эклиптика располагается с другой стороны Мэгида, и именно туда высадилась экспедиция Лео Гардена, вошедшего в историю как «открыватель того, что лучше было бы не открывать». Гарден и его команда вернулись знаменитыми на весь мир. Они привезли с собой доказательства того, что люди никогда не были одиноки во Вселенной – так началась эпоха изучения расы, названной предтечами. И вот теперь, спустя всего несколько лет, они вновь здесь, в системе звезды Фомальгаут, а вся экспедиция Гардена – там, на Земле, не покладая рук клепает все новые и новые модели оружия, химических смесей и препаратов, позволяющих чистильщикам выполнять возложенную на них великую миссию защиты человечества. Какая ирония… Если бы Каин тогда знал, что именно заливают им в вены, и на чьих кораблях, только перепиленных на скорую руку умельцами Гарденской школы, они поднимаются с планет… Если бы. Огонь больше не горел, но он запомнил, где видел его в последний раз. Технически, наступило утро, и наполненный сгорающими метеорами воздух Мэгида посветлел. Тусклая багряная темнота сменилась неярким мерцанием высокой небесной сферы. Метеоры расчерчивали ее непрерывным потоком, превращая восход Фомальгаута в поистине апокалипсическое зрелище – огромный, раскаленно-алый диск, сплющенный по краям и искаженный плотной пылевой атмосферой, поднимался в горящее днем и ночью небо. В нем то и дело начинались электрические бури. Непригодность для жизни класса D – холод, атмосфера, перенасыщенная азотом, жесткое космическое излучение. На Мэгиде невозможно обходиться без самых современных скафандров с полностью автономной системой обеспечения. И даже в нем человек умрет через несколько суток пребывания на поверхности планеты, если будет покидать корабль, как это делали они трое. Каину не хотелось думать, что произошло с их телами после того, как им ввели экстремальные дозы новейших препаратов. Но каким же сладким казался густой, отравленный воздух Мэгида в ночные часы, когда небо пылало алым и золотым огнем… «Приходи, Ким Миракл. Приходи, приходи, приходи».