Когда космос говорил со мной

Каин и Джессика похоронили то, что осталось от Пэм на следующий день. Это случилось ближе к обеду, когда Бетельгейзе стояла высоко в зените, и проливала вниз белые лучи, похожие на холодный дождь. А еще через два часа Джессика, поднимая голову к небу, и устремив в безупречный свет свои фантастичные фиолетовые глаза, произнесла короткое: - Они идут. Ее сухие, узкие губы приоткрылись – и по ним быстрым движением скользнул бледно-синий острый язык. Джессика все еще была голодна. Голод вытеснял скорбь. Голод вытеснял все. Ее эволюция шагала вперед с чудовищной скоростью, и если Ким Миракл мог давать топливо своей собственной на зачистках, то здесь стремительно взрослеющий организм был обречен на испепеляющий голод. «Она вообще не была человеком», думал Каин. Джессика даже думала иначе – не как подросток. Даже не как женщина – это был аналитический разум машины, точный, словно атомные часы, и почти начисто лишенный сентиментальности. Механическое дитя с глазами, в которых могут теряться межзвездные корабли. В тот момент, когда Каин так подумал, Джессика заплакала. Капали крупные слезы, оставляя на куске белого камня серые сырые следы. Этот камень Каин поставил по ее просьбе – но не то, чтобы он был против. Он вспоминал тарелку алого супа в гильзе от снаряда. Суп был еще горячим и дымился, когда чистильщик его ел. - Я еще не закончил с кораблем, - голос прозвучал слишком резко, и, словно в свое оправдание, Каин добавил: - Если ты не справишься сама, я приду. Джессика кивнула, утираясь рукавом. Сверкнули на солнце матовые синие стекла ее очков, поднятых с глаз на голову. - Я справлюсь. Она где-то откопала форменную куртку механика с кучей карманов, которая была велика ей как минимум на пару-тройку размеров. Каин знал, что Джессика была и в том блоке, который он мог назвать своим домом, пока обитал в Шаттенгрю. Оттуда она прихватила кусок странного минерала, привезенный им с одной из безымянных планет в системе Альтаира. Абсолютно прозрачный камень имел очень низкую температуру плавления, и таял прямо в ладонях, оставаясь льдисто-холодным и пластичным. Он назывался мист. Считалось, что расплавленный мист может вызывать у человека эйфорические грезы. Из всей его коллекции камней Джессике нужно было прибрать к рукам именно наркоту. Но так показали звезды – Каин не сопротивлялся. На организм предтеч мист, похоже, совершенно никак не влиял. Просто безобидная жидкая замазка. Джессика скатала из него нечто неправильной формы, и засунула куда-то в карман. Тонкие пальцы скрылись в широких грубых рукавах. Кажется, это была его куртка. Точно. Ему выдали ее, но Каину она оказалась мала, и он зашвырнул ее в шкаф. Сдать обратно случай так и не подвернулся. - Я рассказывала тебе про Шуракан и про Шайнена, - подала голос Джессика после недолгого молчания. Каин пожал плечами с видом «если ты думаешь, что я полечу туда, куда хочет какой-то дохлый предтеча, ты сильно ошибаешься, девочка». - И? – спросил он вслух. - Он дал мне координаты звезды, где мы сможем завершить нашу эволюцию. Без этого мы погибнем. Мы оба, Ким. Ты слишком упрям. Я умираю от голода, а ты пожираешь целые города. Давай признаемся: мы уже давно не люди. Злой, косматый диск Бетельгейзе заволокло быстрыми рваными тучами. Джессика с Каином больше не носили защитных плащей. Когда плотоядный дождь падал на их кожу, он стекал с нее, не находя ничего пригодного себе в пищу. Кремниевая жизнь. Неорганика. - Дай посмотреть, - неохотно произнес Каин. Бледные пальцы девочки нырнули в один из карманов, и на свет явилась прозрачная пластина с записанными на ней координатами. Аккуратные ряды цифр и символов – несколько строк, выданных машиной после того, как туда были введены полученные от Шайнена данные. Каин поднял пластинку к лицу, и несколько секунд смотрел на нее, а потом его светлые глаза вдруг начали изумленно расширяться: - Там нет никакой звезды, - сказал он, наконец. - Не может быть. А что там есть? - Это координаты Юпитера. - Планета в системе Солей – захваченная и разрушенная предтечами центральная часть метрополии. Теперь там проведены восстановительные работы, но все, кто пытался туда вернуться, получали отказ: они живут в зараженной зоне, и доступ в чистые запрещен. - Именно. И ты должна знать… - Не было никаких восстановительных работ, - прошелестела Джессика. – Я слушала передачи с Плутона, передачи с Марса, и передачи с Земли. - Все их слушали, - согласился Каин, - вот только я самолично уничтожил последний из звездолетов беглецов. К тому моменту они уже там ползали, и делали некоторые успехи в том, чтобы жрать друг друга. - Скажи, Ким… - она замолчала. Пальцы скомкали один из чахлых синеватых цветов, что Джессика насобирала в центральном парке Шаттенгрю. Они там были посажены так же по линеечке, как и одинаковые дома военного типа, вспомнил Каин. - Где-нибудь во вселенной еще остались люди, которые не бегут? И… просто люди? - Я не знаю, - последовал ответ, - я не знаю. Может быть, Мистраль. До недавних пор – Идельвайс и ее колония на спутнике. - Шайнен научил меня слушать космос. Не так, как слышит Оракул, и все-таки. - И что? Джессика растерла остатки пахнущего сыростью и туманом болотного цветка в пальцах: - Он молчит. - …? - Я слышу только белый шум и передачи машин. Они будут нестись в пустоту еще много десятков лет, пока не сядут и не заржавеют батареи, в которых кончится завод. Летим со мной к Юпитеру, Ким.