Ничьи

Глеб с головой ушел в музыку. Он посвящал ей каждую свободную минуту. Тетрадь со стихами почти ежедневно пополнялась все новыми строками. Он выплескивал в них свою боль, отчаяние, обиду, страх. Не позволяя себе плакать воочию, он рыдал с помощью букв, слогов, слов и предложений. Его противоречивые переживания и неспокойные чувства выражались в мелодиях, которые сами по себе возникали в его голове. Музыка принимала его гнев и любовь, грусть и ревность, желание и стыд, удрученность и надежду, и освобождала его душу от непосильной тяжести. Вадим заглянул в комнату к брату, но его там не было. - Глеб в музыкалке, - ответил Киря на вопросительный взгляд старшего Самойлова. Вадик кивнул и поспешил в музыкальный класс. Из-за двери доносились приглушенные рифы бас-гитары. Он тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь, собираясь уже поздороваться с Юрием Леонидовичем, но кроме Глеба в помещении никого не было. Вадим несколько минут слушал игру младшего и приятно удивился тому, насколько тот прибавил в технике. Дождавшись, когда Глеб доиграет мелодию, он зашел в класс. - Привет, - улыбнулся он брату. - Вадик! – на лице Глеба расцвела сияющая улыбка. – А я… я забыл, что ты сегодня придешь. – Смутившись, сказал он. - Чем же ты это таким занят? – поинтересовался Вадим. - Я… ну, я новые песни репетирую, - на одном дыхании признался младший. - Скоро же новогодняя дискотека, я буду играть на басу. - Здорово, - искренне обрадовался Вадик. - И у тебя, кстати, отлично получается. - Правда? – немного стесняясь, переспросил Глеб. - Тебе нравится? - Нравится, Глебка. Очень. – Старший с любовью смотрел на брата. - Ты большой молодец. - Вадь, а ты придешь на новогодний вечер? - Конечно, - улыбнулся Вадим. - А тебя я еще хотел позвать к себе в институт на новогодний концерт и заодно помочь мне с новыми песнями. Глеб мгновенно притих. - У меня есть несколько, но не думаю, что они подойдут для праздника. Они все грустные. - Может тогда вместе придумаем что-нибудь повеселее? - Давай, если хочешь, - согласился младший, взглянув в карие глаза. В последующие несколько дней Вадик спешил после института в детдом, где они с Глебом ваяли новые песни, расписывали партии для инструментов, (он старался максимально вовлечь брата в процесс создания песен), затем Вадим нес их в институтский ансамбль, там вместе с другими ребятами вносились небольшие корректировки, и дальше уже шла непосредственно репетиция. На Ленку у Вадика времени совсем не оставалось, максимум, что он мог себе позволить, это короткие встречи у нее дома в отсутствие родителей. Свиридова постоянно звала Вадима то в кино, то в кафе, то на каток. Вадик поначалу кормил ее обещаниями, но потом сказал, что до нового года у него свободного времени не будет. Ленка не любила, когда ею пренебрегали, и поставила ему условие – или он с ней, или со своей музыкой, братом и друзьями. Выбор Самойлова был очевиден. Музыка для него шла на втором месте после Глеба. Далее следовали друзья, а потом уже девушки. *** На новогоднем концерте в Политехе Глеб сидел между Ванькой и Наташкой и тихо радовался тому, что со Свиридовой Вадим больше не встречается. Он смотрел на Вадика, такого красивого и мужественного, следил, как его пальцы умело перебирают струны гитары, легко и непринужденно извлекая из нее волшебные звуки. Вокал старшего сводил Глеба с ума. Ему казалось, что ни у кого на свете не было такого нежного, проникновенного и будоражащего голоса. Он мог слушать брата вечно, если бы только эту магическую атмосферу не нарушил долетевший до него с заднего ряда шепоток. - Самойлов невероятно хорош собой. - Ой, и не говори. И ходят слухи, что он сейчас один. - Он расстался с Ленкой? - Да. То ли эта швабра его бросила, то ли он ее, но это не суть. - Тогда надо ловить момент. - Лови. Расскажешь потом, насколько хорошо он трахается. - Каждый раз, когда я вижу, как он обращается с гитарой, я мечтаю оказаться на ее месте. - Вообще-то, я бы тоже не отказалась переспать с ним. - Занимай очередь. Последовавшего девчоночьего хихиканья Глеб не услышал, так как закрыл уши ладонями, чтобы прогнать подступившую головную боль. После концерта он не отходил от Вадима ни на шаг, решив, что пока он рядом к старшему не привяжется ни одна девчонка. Он даже в туалет не отпустил Вадика одного, солгав, что ему тоже нужно. - Тебе понравился концерт? – спросил Вадим, вымыв руки, и дожидаясь, пока младший сделает свои дела. - Ага, - откликнулся Глеб. Дела делаться не хотели, поэтому он для вида спустил воду, застегнул джинсы и обернулся к брату. – Ты был лучше всех, Вадик. - А как звучали наши новые песни тебе понравилось? - Да, - кивнул младший, и с энтузиазмом добавил: – Мы с Юрием Леонидовичем решили, что две из них сыграем у нас послезавтра. - Интересно будет послушать. Глеб вымыл руки, и Самойловы вышли в коридор. - Ну, твои партии Бирюков вряд ли сможет сыграть так же хорошо, как ты, - посетовал Глеб. - Не забывай, что он младше меня на пять лет, - ответил Вадим. - И главное, думай о том, как свои партии сыграть без ошибок. - Я буду играть для тебя, - улыбнулся младший. - У тебя все получится, - уверенно сказал Вадик, беря брата за руку. - А сейчас скажи мне, мы останемся на дискотеку или пойдем домой? - Давай лучше домой? – не раздумывая, тихо промолвил Глеб. - Ты устал? - Нет. Просто ты мне обещал, что я сегодня буду елку наряжать. – Немного стеснительно напомнил он старшему. - Точно, - Вадим нашел взглядом Морозова. - Тогда сейчас идем. Елку Вадик купил утром на базаре возле дома. Она была не очень большая, но очень пушистая. А накануне они с Наташкой ходили в Детский мир за елочными игрушками. Выбирая украшения, он предвкушал, как увидит улыбку брата. Глеб последний раз наряжал елку, когда ему было шесть лет. Ее тогда принес папа. Она была высокая и упиралась красной звездой-макушкой прямо в потолок. Глеб в силу своего роста смог развесить игрушки только по нижним веткам, а остальную часть дерева украшал Вадим, которому он подавал хрупкие сокровища и говорил, какое куда повесить. В детском доме наряжать елку было всегда слишком много желающих, поэтому он никогда не стремился принимать участие в этом действе, убеждая себя, что это занятие для девчонок, а взрослых мальчиков такие глупости не должны интересовать. Сегодня же Глеб, забыв о придуманном для себя правиле, самозабвенно рассматривал новые игрушки – красочные расписные шары, различные фигурки: снеговики, мишки, птички, белочки, космонавты и клоуны, а также шишки, сосульки, снежинки и фонарики. Гирлянду Вадик выбрал в виде разноцветных стеклянных свечей, крепящихся к веткам с помощью небольших - под цвет лампочек, деревянных прищепок. Младший украшал дерево до двух часов ночи, попросив Вадима лишь надеть на елку макушку и равномерно распределить гирлянду между веток. Затем он - довольный и счастливый съел тарелку картофельного пюре, приготовленного Вадиком, и уснул, едва его голова коснулась подушки. Старший заботливо укрыл его одеялом, вынес в коридор упаковочную бумагу и ненужные коробки и еще несколько минут неподвижно сидел на диване, рассматривая украшенную братом, мигающую разноцветными огнями ель. Воспоминания тащили его на шесть лет назад. В другую жизнь. Туда, где ему еще не было надобности изо дня в день быть сильным и ответственным. Туда, где он мог позволить себе быть просто ребенком в теплых маминых объятиях. И в ту ночь, когда спокойная размеренная жизнь неожиданно прервалась, и ему пришлось из двенадцатилетнего мальчика сразу превратиться в мужчину, шагнув из беззаботного детства во взрослый жесткий равнодушный мир. Вадим не роптал на то, что ему уже на протяжении шести лет приходилось быть для Глеба не только старшим братом, но еще и отцом, и матерью одновременно, но порой он ощущал вину и страх, что не справляется с отведенной ролью, что не в полной мере помогает младшему побеждать демонов, которые нет-нет, да и увязывались за ним. Глеб в отличие от него рос более закрытым, погруженным в свой внутренний мир, и Вадим боялся проглядеть что-то важное, не почувствовать вовремя его беспокойства. А ведь еще немного и младший начнет интересоваться девчонками. Вадик хотел бы, чтобы он и дальше делился с ним всеми своими переживаниями. Чтобы он не считал секс чем-то постыдным и омерзительным. Но вспоминая свои любовные приключения в детдоме, он не желал брату такого же. Он знал, что Глеб нравится Алинке, и надеялся, что через некоторое время младший посмотрит на эту девочку другими глазами, и тогда возможно их дружба перерастет в нечто большее. Сам же он до сих пор часто занимался сексом, просто поддавшись сиюминутному порыву. Серьезные отношения с девушками у него не складывались, и чаще именно потому, что он их сам не желал. Не было в его сердце места для девчонки. Может быть позже, когда Глеб будет меньше нуждаться в нем, он и освободит в сердце небольшой уголок, но не сейчас. *** До выхода на сцену оставалось меньше десяти минут. Глеб выглянул из-за кулис, осматривая зал. В первом ряду с левой стороны сидела его личная группа поддержки - Вадик, Наташка, Ванька, Вика, и даже Саша Козлов пришел, который все реже и реже заглядывал в детский дом. Прямо посередине расположилась его преданная поклонница - Алинка, а за ее спиной маячила голова Демина. Младший Самойлов вздохнул и почувствовал, как у него вспыхнуло лицо, как внезапно одеревенели мышцы, а оптимистический настрой на концерт улетучился в мгновение ока. Во рту у него пересохло, сердце заколотилось слишком быстро. Страх комом встал в желудке. Он недовольно поморщился. Все мелодии, которые ему предстояло играть, смешались в его голове. Глеб не чувствуя под собой ног, спустился со сцены и подошел к брату. - Вадик, я не могу выступать, - смущенно прошептал он ему на ухо. - Что случилось? – моментально встрепенулся Вадим, беря младшего за руку, и внимательно вглядываясь в его голубые глаза, будто надеясь прочитать в них ответ. – Ты заболел? Глеб медленно выдохнул: - Мне страшно. Я не хочу без тебя выходить на сцену. – Откровенно признался он. - Но ты же хотел сегодня играть для меня, помнишь? Младший шмыгнул носом и кивнул. - Но у меня не получится. - Это тебе так кажется, - убеждал его Вадик. - На самом деле все получится, ты же не в первый раз на сцену выходишь. Давай договоримся, что ты будешь смотреть на меня, и играть для меня, как будто никого кроме нас больше нет. Глеб задумался и сглотнул горькую слюну. - А как ты думаешь, если я сейчас скажу Юрию Леонидовичу, что не могу играть, он очень рассердится? - Глеб, но ты ведь можешь играть, - твердо произнес старший. - Юрий Леонидович рассчитывает на тебя, не подводи его, у вас же нет другого басиста. И тот час гулким эхом раздались за спиной Глеба шаги музыкального руководителя. - Пора, сынок, - сказал он, касаясь плеча мальчика. По лицу Самойлова-младшего пробежала тень. - Пойдем, я провожу тебя, - Вадим, не выпуская из руки ладонь брата, прошел вместе с ним за кулисы. Глеб надел через плечо бас-гитару, взглянул на ударника, крутившего между пальцами барабанные палочки, на Бирюкова Андрея, поправлявшего ремень своей гитары, и на спину клавишника, устремившегося уже на сцену. - Я верю в тебя, - Вадик чмокнул младшего в щеку. - Я справлюсь, - тихо отозвался Глеб и, посмотрев еще раз на брата, распрямил плечи и направился вслед за остальными музыкантами на сцену. И он справился. Глеб играл аккуратно. Может быть даже излишне осторожничал, часто опуская глаза на свои пальцы, хотя на репетициях он уже давно делал переходы не глядя на руки. И лишь на последних трех песнях, младший Самойлов поймал кураж, позволил музыке вести себя, отдался ей, и ощутил легкость от того, что всё получается. Вадиму наконец-то удалось через облака опутавшие брата поймать его взгляд, и больше он его не отпускал. По невидимым ниточкам Вадик передавал младшему силы, уверенность и самообладание, мягко обволакивал ими его, в ответ забирая тревогу и сомнения. Глеб впитывал в себя исходящее от старшего спокойствие и бесстрашие. Любящие карие глаза придавали ему мужества. Страх отступил. И доигрывал он концерт уже совершенно с другим настроением. - Молодчики! – изо всех сил хлопал Морозов, показывая Глебу поднятые вверх большие пальцы. Глеб скользил взглядом по лицам аплодирующих ребят и воспитателей и застенчиво улыбался. Сегодня он смог главное – преодолеть себя. *** В этот раз Вадиму удалось отпросить Глеба встречать новый год вместе с ним. Директриса разрешила забрать его после праздничного ужина тридцать первого декабря, а привести обратно Вадик его должен был к ужину второго января. Домой к Самойловым собиралась прийти большая часть Вадимовых одногруппников и одногруппниц, Ванька с Викой, несколько Ванькиных друзей с подружками и, конечно же, Наташка, на которой по сложившейся уже традиции лежала ответственность за приготовление праздничного стола. Младший Самойлов с самого утра тридцать первого декабря принялся беспокойно ждать вечера. Ему не терпелось вырваться из оков надоевшего до чертиков детского дома. Ему хотелось туда, где было настоящее веселье. Взрослое. Глеб бесцельно слонялся из угла в угол, стараясь не попадаться на глаза воспитателям. Он уже и почитал, и порисовал, и сочинил новый стих. А сейчас болтал с Макаровой, делая вид, что не замечает ее грустного настроения. Но она сама призналась Глебу, что не хочет встречать новый год без него. Алинка была простой и доверчивой, не любила юлить и говорила всегда всё так, как есть. - А я не хочу встречать новый год без Вадима, - не задумываясь, выпалил Глеб. - Я знаю, - девчонка смущенно улыбнулась и посмотрела на него из-под опущенных ресниц. - Я не жалуюсь. Просто с тобой мне было бы веселее. Самойлов промолчал и взглянул на часы, висевшие над дверью. Время еле-еле ползло к ужину. - Я сейчас, - вдруг сказал он и, выскочив из игровой комнаты, побежал к себе. Там он выудил из тумбочки альбом для рисования, где среди множества рисунков волка из его снов было несколько изображений Вольфа. Он выбрал самый удачный на его взгляд, вырвал страницу из альбома и поспешил с ней к Макаровой. - Держи, это тебе, - протянул он листок Алинке. - Вольф! – воскликнула девочка, с восторгом рассматривая рисунок. - Спасибо, - тихо сказала она, подняв на Самойлова благодарные, сияющие счастьем глаза. – Глеб, а ты правда больше не сердишься на меня из-за Вольфа? - Правда, - кивнул Глеб. - Вадик был прав, ты никак бы не смогла им помешать забрать его. Алинка порывисто обняла мальчика и прикоснулась губами к его щеке: - Знаешь, ты самый лучший. Горячая краска внезапно обожгла лицо Глеба. - Спасибо, - не зная, что на это ответить, произнес он, и незаметно вытер щеку тыльной стороной ладони. - Переодеваемся к ужину в праздничную одежду! – раздался из коридора голос Инны Борисовны, и романтическая атмосфера, воцарившаяся в игровой комнате, рассеялась подобно предрассветной дымке. - Опять это дурацкое платье надевать, - вздохнула Алина, состроив недовольную гримасу и, бережно прижимая к себе рисунок, направилась к двери. – Увидимся через пятнадцать минут? - Ага, - кивнул Глеб, так же с ненавистью подумав о белой парадной рубашке. *** Народа в квартире у Самойловых было так много, что Глеб не всегда мог сразу найти Вадика, а обнаружив его, старался держаться рядом. Но, несмотря на это, он был на седьмом небе от счастья. Особенно, когда все вывалились на улицу запускать самодельные петарды, хлопушки с конфетти и зажигать бенгальские огни. Глебу казалось, что посреди ночи неожиданно выглянуло солнце и обрызгало своими лучами всю улицу. - Вадик, дай еще, - попросил он у старшего очередную хлопушку и, дернув ее за шнурок, протянул руки вверх, ловя в ладони разноцветные кружочки. Вадим подхватил хохочущего брата подмышки и принялся кружить его под празднично-новогодним снегопадом, пока они вместе не повалились в белоснежный сугроб. - С новым годом, Глебка! – сказал он, рассматривая раскрасневшуюся и довольную моську брата. - С новым годом, Вадь! – губы младшего прижались к теплым губам Вадима. – Мой, волк. - Самойловы, хорош спать в сугробе! – раздался над головами братьев задорный Ванькин голос. – Отморозите себе еще что-нибудь. – Рассмеялся он. – Идемте домой, у нас там шампанское греется. Вернувшись в квартиру, все снова расселись вокруг стола и, наскоро утолив нагулянный аппетит салатом «Оливье» и бутербродами со шпротами, решили устроить дискотеку под «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», идущей по телевизору. И пока с Вадимом танцевали по очереди почти все девчонки, Глеб, придвинув к себе его бокал, втихаря отпивал маленькими глоточками шипучий напиток, наслаждаясь тем, как маленькие пузырьки лопаются у него на языке. На медленный танец Вадик пригласил Наташку. Младший с придыханием смотрел, как она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Почему-то в тот момент Глеб ощутил странное чувство зависти и еще успел подумать о том, что если бы он был девчонкой то Вадик смог бы потанцевать и с ним тоже. Он бы обвил его шею руками, а Вадим бы прижал его к себе и медленно кружил, пока музыка не закончилась бы. Но он был мальчиком. А мальчики с мальчиками не танцуют.